Глава 5

Богатая развлечениями жизнь отеля проистекала совершенно в другой стороне. В том месте, где была беседка, царствовала безмятежная ночь. Мы тихо подошли к домику, я осторожно заглянула внутрь и, с грустью отметив отсутствие аниматора, заняла одну из деревянных лавок, Варя расположилась рядом. Мне стало не по себе. Я решила, что мы подождем ровно двадцать минут и вернемся в номер. Героических поступков на сегодня было достаточно. Минут через пять я уловила звук шагов, выглянув в дверной проем, я увидела в свете фонаря мужской силуэт, очень напоминающий фигуру Турхана, но лицо было скрыто козырьком кепки, поэтому, не будучи до конца уверенной, что в нашу сторону направляется именно тот, кого мы поджидаем, я подобралась по-боевому. Вскоре мужчина поднял голову и махнул мне рукой. Я с облегчением выдохнула, удостоверившись, что это Турхан. Первую минуту мы оба молчали, я не знала, с чего начать, он, судя по всему, тоже занял выжидательную позицию.

– Ты не одна?! – присутствие Вари он заметил не сразу.

– Да, это моя подруга. Я не могу оставить ее одну.

– Ладно, – Турхан милостиво согласился после того, как, не стесняясь, посветил Птичкиной фонариком в лицо и заметил слезы на ее щеках.

– Думаю, то, что я скажу, очень тебя расстроит, – решилась я. – Но выхода другого нет. Кате кто-то подсыпал препарат – нитроглицерин, вызвавший сердечный приступ, ставший причиной потери ее контроля над водным мотоциклом, – на одном дыхании сказала я.

– Так ее убили?! – Турхан закачался и тяжело опустился на деревянную лавку. Он закрыл лицо руками, его плечи затряслись, он что-то тихо заговорил по-турецки. Я не знала, что делать, просто сидела рядом.

– Но кто? – Турхан поднял на меня красные от слез глаза.

– Этого я не знаю, – я развела руками, – но перед поездкой на скутере я видела Катю в баре, – я остановилась, не зная, стоит ли продолжать, ведь у меня есть только предположения, а Турхан убит горем и может, горя желанием мести, совершить страшные вещи.

– Кто там был? – он схватил меня за плечи, с мольбой глядя в лицо.

– Там был какой-то странный мужчина, зашла группа русских туристов, судя по всему, шапочно знакомых с Катей, и… – медлила я.

– Кто? – вскричал он. Я еще раздумывала, стоит ли отвечать, как вдруг Варвара, видимо, одержимая желанием наказать всех, выкрикнула:

– Мишель!

– Аааа! – со звериным рыком аниматор заметался по беседке. – Что я наделал!

– При чем тут ты? – громко спросила я, стараясь, чтобы он меня услышал.

– Это все из-за меня, эта Мишель – стерва, бешено меня ревнует, но я оберегал наши отношения с Катей, она не могла узнать.

– Она видела ваши поцелуи на дискотеке накануне, – продолжала сыпать признаниями Птичкина.

– Тогда это точно она, богатая, злобная шлюха! – Он ударил кулаком по стене.

– А Али? Она и с ним встречалась? – Я решила, что сейчас Турхан должен рассказать мне все, что знает сам.

– Сначала она как ненормальная платила только ему, каждый месяц прилетала… Бедный брат, она прохода ему не давала, но потом ей наскучило иметь только одного любовника, она стала заказывать всех. А Фархат ей готов был зад вылизывать, если бы хоть раз Мишель осталась недовольна, он без сожаления любого из нас бы выставил на улицу. С нее начался этот грязный бизнес, она первых клиенток привезла. – Я тихо достала из кармана телефон и уже хотела было нажать кнопку вызова, чтобы Максим мог все услышать, но Турхан увидел этот мой маневр, его лицо побагровело: – Ты что?! – Он выхватил аппарат у меня из рук, бросил на пол и раздавил его каблуком ботинка.

– Нет, ты не так понял! – Я схватила его за руку. – Телефон был на виброзвонке, кто-то мне сейчас позвонил, я только хотела сбросить вызов, – на ходу придумывала я объяснение.

– Понятно, – немного смягчился он, хотя уже поздно было что-либо исправлять, мой телефон уже вряд ли сможет принять или ответить на чей-нибудь вызов. Но упрекать аниматора я не могла, понимая причину его вспышки. По нему было видно, что, несмотря на все свои личные переживания, он сейчас раскаивается в своем поступке: – Извини за трубу, я думал, вдруг ты из полиции.

– Ничего, – легко ответила я и тут же спросила, чтобы скорее вернуть разговор в прежнее русло: – А могла Мишель убить Али из ревности?

– Не знаю, – Турхан опустился обратно на лавку, – она баба крутая, Фархат говорил, что она в бизнесе в доле. Наверное, это правда, так как в последнее время за обслуживание ее мы денег не получали. Только мелочь какую-то. Фархат однажды мне упомянул, что и так идет нам на уступки и себе в ущерб выплачивает из поступлений от других клиенток. Но нам, сама понимаешь, до всего этого было мало дела. Я и обратил-то на эту фразу внимание только потому, что мы с Али… – Тут он запнулся, как-то странно взглянул на меня и задумался. Я старалась не дышать, чтобы не спугнуть его. – Ладно, тут вот какое дело, – наконец, решился он, – мы с Али хотели из бизнеса выходить, я влюбился, Али вообще считал себя уже слишком взрослым для этих грязных дел. Он в Кемере договорился с одним из директоров отеля, желавшим там организовать развлекательный бизнес, хотел сам стать как Фархат, я его поддержал, мне тоже противно спать за деньги. Вот возглавить все, самим лишь барыши собирать – это вроде бы не так зазорно, – оправдал свои намерения Турхан, я воздержалась от комментариев, в голове у меня вырастала новая версия случившегося. Хотя подозреваемые оставались прежние: Мишель и Фархат. Они могли сами устранить Али, чтобы клиенток в другой отель не переманил, и Турхана посредством гибели подружки морально уничтожить и оставить его здесь, покорного и согласного на все.

– Слушай, нашу подругу обвиняют в убийстве твоего брата, если ты сейчас решишь вершить суд в одиночестве, боюсь, ей ты не поможешь, да и сам в тюрьму сядешь. – Я решила перехватить инициативу в разговоре, так как боялась, что разгневанный аниматор тут же отправится расправляться с обидчиками. Я постаралась поймать его взгляд, чтобы слова приобрели еще большую убедительность для него. – Мы наняли хорошего адвоката, именно он добился, чтобы провели вскрытие, думаю, что он со всем разберется, и когда у нас в руках будут неопровержимые доказательства вины Мишель и Фархата, тогда, я клянусь, что первому сообщу о них тебе, а дальше ты сможешь поступать по своему усмотрению, я препятствовать не стану. Только позволь мне помочь подруге, нельзя, чтобы ее, невиновную, осудили за преступление, которое она не совершала, – взмолилась я.

– Да! Да! Это правда! Мы должны ее спасти! – с горячностью поспешила меня поддержать Птичкина.

Турхан молчал, в беседке повисла гнетущая тишина, я слышала, как бешено стучит мой пульс.

– Хорошо, – произнес он, когда я уже готова была взвыть от нервного напряжения, – я жду два дня, если ничего не меняется, я поступлю так, как велит мне сердце, – с этими словами он поднялся и вышел из беседки. Я осталась на месте, чтобы дать ему отойти. Не стоило смущать его нашими шагами.

События последних дней окончательно вымотали Варю. Без сил она повалилась на лавку. Да еще эти непонятные интриги на любовном фронте, в которых она никак не могла разобраться. Я не спешила с ней заговаривать, так как все еще обдумывала беседу с аниматором. Я волновалась, правильно ли поступила, открыв Турхану все про Мишель. К сожалению, ввиду разбитого телефона посоветоваться с Максимом не получалось.

– Варя! У тебя с собой трубка?

– Нет, – каким-то бесцветным голосом отозвалась моя подопечная. – Я забыла в бунгало. Мы так торопились!

Я наклонилась, пошарила рукой и вынула сим-карту, которая чудом уцелела под тяжестью нещадного удара каблуком ботинка Турхана. Я поднялась, взяла Варю под руку, и мы вышли из беседки. Лениво перебирая ногами, мы медленно двигались в сторону своего бунгало. Мысленно я продолжала прокручивать только что узнанную информацию. С одной стороны, мои прежние предположения только подтвердились. Мишель с Фархатом вполне могли устранить Али и даже надавить на Турхана посредством убийства его девушки, но все-таки что-то никак не стыковалось. Версия выглядела слишком сырой, что ли. Как будто выпадало одно или несколько звеньев. Допустим, убить Али им было выгодно, его уход мог повлечь за собой крах всего бизнеса. Ведь он мог переманить клиенток, других аниматоров и так далее. А вот слишком уж, на мой взгляд, изощренный способ для того, чтобы отомстить Турхану, был выбран. Хотя, с другой стороны, если бы погибла не какая-то русская туристка, а еще один аниматор, причем спустя пару дней после первого убийства, это могло облегчить полиции задачу поиска преступника, а вот отследить взаимосвязь между ножевой раной Али и случайно утонувшей девушкой практически нереально. Следствие спокойно усаживает Альбину в тюрьму, Турхан морально подавлен, ни о каком новом бизнесе, скорее всего, и не вспомнит, в лучшем случае продолжит работу по прежнему графику, в худшем – или уволится, или вообще утопится следом за любимой, но уж тут Фархат с Мишель будут и вовсе ни при чем. Если мои предположения верны, то эта парочка слишком умна, и от них можно ожидать всего, что и предположить-то страшно. Тогда Варин непонятный роман с Сашей, вспоминая его теплую беседу с немцем, мог таить в себе угрозу для всех нас. Эпизод на лестнице в отеле… Потом это странное письмо. И почему Александр все время оказывается слишком вовремя в непосредственной близости от эпицентра опасности? Да и пропажа флешки из сумки в день, когда мы практически все время провели с ним вместе, несомненно, наводила меня на мысль о его причастности. Самым чудовищным для меня в этой ситуации было то, что именно я способствовала сближению Вари и Саши, и ее нынешние переживания были на моей совести. Две драмы на личном фронте за столь короткий период могли морально надломить девушку. Я настолько углубилась в свои мысли, что совсем забыла о собственной безопасности. Точнее, не забыла, я не могла на ней сконцентрироваться, так как Птичкина заходилась громким плачем мне в самое ухо, заглушая все прочие шумы ночи. Поэтому, когда кто-то неожиданно подскочил к нам сзади и ударил чем-то тяжелым меня по затылку, я даже не успела испугаться, а просто в ту же секунду потеряла сознание.

Медленно, превозмогая жуткую боль, пульсирующую в моей голове, я попыталась открыть глаза. Надежды мои на то, что я увижу очертания своей спальни в бунгало, не оправдались совсем. Темнота была такая, что необходимости в открытии глаз не было. Я облизнула пересохшие губы и хотела рукой потрогать затылок, который нестерпимо болел, но сделать этого не смогла, так как запястья мои оказались туго перетянутыми веревкой. В моей зудящей от боли голове немедленно возникла мысль о Варе. Я была ответственна за ее безопасность, а в итоге оказалась сама в плачевном состоянии со связанными руками неизвестно где. Но унывать не стоило. Я тут же позабыла о ноющем затылке, напрягла зрение, чтобы разглядеть очертания подруги, но темнота только сгущалась. Я осторожно позвала ее:

– Варя!

– О… – раздался в ответ преисполненный страдания стон, который как никогда обрадовал меня. Птичкина была жива и мучилась где-то рядом.

Я гусеничкой попыталась проползти в сторону голоса, но сделать это было трудно, ноги также были стянуты веревками, которые крепились к чему-то неподвижному.

– Что произошло? – хриплым голосом спросила Варя, но я отметила, что слова ей даются легко.

– С тобой все в порядке? – с тревогой спросила я.

– Нет, башка трещит!

– А кроме этого?

– Еще я, наверное, ослепла…

– Это вряд ли. Просто тут совершенно темно. Скорее всего, помещение без окон, – быстро проговорила я.

– Еще руки и ноги не двигаются, – продолжала озвучивать симптомы Птичкина.

– Это из-за веревок. Они связаны, – пояснила я.

– Точно, – подтвердила она и заплакала. – О господи, что происходит, – не прекращая рыдать, запричитала она, – где я, где мы?

Но я, к большому сожалению, не могла пока пролить свет на ситуацию, в которой мы оказались. Чтобы как-то заполнить звенящую тишину, окутавшую нас, как вакуум, я стала говорить Варваре все, что только приходило в мою ушибленную голову. Про Альбину и нашу скорую встречу с ней. Ведь я предполагала, что на нас напал преступник. Тот самый, виновный в гибели аниматора и Кати. Я даже была процентов на сорок уверена, что это либо Мишель, либо Фархат, либо они выступили в паре. Раз они нас сразу не убили, значит, это не входило в их планы. Им что-то от нас нужно. Я рассчитывала, что пока у нас есть в запасе время, я смогу нас вытащить. В конце концов, о моих бойцовских качествах в отеле не было известно никому. Эта карта была козырной.

Ориентироваться во времени я умела, поэтому засекла момент, когда очнулась. Примерно часа через три-четыре жажда, которую я ощущала, настойчиво дала о себе знать. Но я могла стерпеть это неудобство и еще долго провести без воды и питья, чего нельзя сказать о Птичкиной. Голос ее хрипел от обезвоживания. Она шумно сглатывала. Мне было ее очень жаль. Меня захлестывали эмоции от собственного бессилия что-либо изменить в данную минуту. Не могу сказать, что я была сильно напугана. Скорее напряжена в ожидании развития событий. За годы своей профессиональной карьеры я попадала в разные ситуации и даже ловушки, подстроенные преступниками. Но раз я до сих пор жива, значит, мне удалось с ними справиться. Я несколько раз глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Не стоит плакать, – мягко попросила я Варю. – Не трать ни энергию, ни влагу понапрасну.

– Угу, – угрюмо пробурчала она, но неожиданно добавила: – Да и нос вытереть нечем.

– Молодец! – похвалила я ее слабую попытку пошутить. Этот факт говорил о силе характера девушки. Я невольно испытала за нее гордость.

– В конце концов, то, что мы до сих пор живы, вселяет в меня надежду, что у преступника относительно нас не совсем кровавые планы. Может, это какой-нибудь шантажист, сейчас получит за нас деньги и отпустит, – продолжила она рассуждения.

Время текло медленно. Я несколько раз впадала в состояние дремы, сопровождающееся какими-то бредовыми то ли снами, то ли видениями. Вдруг ухо мое уловило какой-то неясный звук, похожий на скрежет ключа в замке. Спустя мгновение раздался тихий хлопок закрываемой двери, и сквозь щели между досками стен я, к своему большому облегчению, различила слабые полоски света. Сразу же нашла глазами Варю, она лежала метрах в пяти от меня и тоже следила за происходящим у двери. Я немедленно подползла к ней ближе, насколько позволила веревка. Размеры нашей темницы были весьма скромные и очень походили на какое-то подсобное помещение. Тем временем скрип половиц в смежном помещении извещал о нахождении в непосредственной близости от нас какого-то человека. Я решила, что поставить его в известность о том, что мы рядом, совершенно не помешало бы. Я несколько раз громко кашлянула и замерла, ожидая его ответной реакции. Прошло несколько минут, вдруг за стеной я различила какое-то оживление, потом кто-то завозился с ключами в замке двери, которая вела в нашу комнатку. В моей голове блеснула шальная мысль, что этот кто-то по ту сторону сейчас нас спасет. Но я никогда не была мечтателем, чтобы ухватиться за нее. Скорее всего, к нам собирался войти преступник. Варя же набралась храбрости и закричала:

– Пожалуйста, помогите!

В этот момент заветная дверь распахнулась. Я зажмурилась от яркого электрического света, бесцеремонно ворвавшегося в нашу комнату. Но тут же открыла глаза, чтобы разглядеть нового человека. Полная надежд, что все может быть не так плохо, как показалось вначале, я задрала голову и наткнулась на холодный взгляд двух темных глаз, смотрящих поочередно то на меня, то на Варвару сквозь прорези черной маски, как раз такой, в каких наши доблестные бойцы отряда специального назначения проводят операции. У меня зародились самые худшие подозрения, но внешне я продолжала сохранять спокойствие. Чего нельзя сказать о Птичкиной. Она застыла на месте, не в силах отделаться от гипнотической силы злых глаз, вызывающих в девушке, судя по выражению ее лица, животный ужас одним только своим видом. Через минуту она принялась испуганно подвывать. Я испугалась, что это разозлит мужчину, поэтому грозным голосом рявкнула:

– Заткнись!

– О! – Крик застрял где-то в горле моей подопечной. Она не ожидала от меня ни такого тона, ни самого слова, поэтому обиженно поджала губы.

Мужчина, который показался мне какого-то богатырского роста, наверное, это из-за того, что он возвышался над нашими поверженными и связанными фигурками как скала, что-то процедил сквозь зубы, но я не смогла разобрать ни слова, потом опустил на пол какую-то миску, развернулся и захлопнул за собой дверь, покинув нашу темницу. Я выдохнула с облегчением, мысленно возрадовавшись, что до сих пор жива, хотя образ тюремщика одним своим грозным видом наводил меня на мысль, что перспективы у нас довольно безрадостные. Надежду вселял только тот факт, что он прячет лицо, значит, боится, что мы сможем его опознать в будущем, а это порождало слабую, но такую необходимую надежду, что убивать нас в его планы совсем не входит. Иначе он бы уже давно это сделал или, если срок еще не настал, сейчас не стал бы таиться. Хотя кто там разберет психологию убийцы, может быть, эта шапочка-маска – его привычный вид одежды и с его планами относительно нас никак не связана.

Мы опять оказались в темноте. Я полежала еще какое-то время, гоняя в голове свои невеселые мысли, но как ни крути, а на данный момент помочь нам я была бессильна. Я повернулась, чтобы взбодрить Варю, наткнулась на миску и наклонилась к ней, чтобы понять, что в ней. Едва моя щека коснулась холодного алюминиевого бока, как я старательно втянула носом воздух, пытаясь по запаху выяснить, чем порадовал нас наш тюремщик. Но никакого аромата я не почувствовала. Я села на колени, потом наклонила максимально низко голову и языком, как собака, попробовала содержимое. Обыкновенная вода, вкус которой мне показался слаще и лучше, чем самый изысканный нектар. В тот момент, когда мой язык, словно губка, впитал первые несколько капель, жажда затмила доводы рассудка, и, идя у нее на поводу, я почти опустила лицо в миску и, громко хлюпая, большими, жадными глотками стала пить. Но увлекаться не стоило. Я аккуратно локтем подвинула миску в ту сторону, где, как я запомнила, находилась Варя.

– Перекатись в мою сторону, попей! – позвала я, и второго приглашения не потребовалось. Через пару мгновений Варя уже жадно вычерпывала языком содержимое миски.

– Эта вода удивительная! – воскликнула она чуть более оживленным голосом. – Ничего вкуснее ее я в своей жизни не пила. Должно быть, причиной тому явилось мое долгое пребывание без сознания, а также жуткая жажда, почти сжигающая меня изнутри, утолить которую мне удалось только теперь, – затараторила она.

Но наше бодрствование оказалось недолгим. Угнетатель все не шел. Мы лежали в скрюченном состоянии на полу, очень страдая от неприятных ощущений в затекших и перетянутых веревкой ногах и руках.

– Я сейчас зареву в голос, – предупредила меня Варя, но приступить к этому занятию не успела. Дверь в темницу распахнулась во второй раз. На этот раз я не ждала ничего хорошего от нашего тюремщика, но я не хотела вызвать его гнев, поэтому просто отвернула лицо в сторону, чтобы больше не встречаться с его холодным взглядом. Варю я предупредила заранее, что не стоит вызывать его эмоции, поэтому она последовала моему примеру.

Мужчина что-то произнес, мое ослабленное обстоятельствами сознание все же смогло отнести его речь к турецкому языку. Поэтому я даже не стала напрягаться, чтобы понять, о чем была фраза. В следующий момент, видимо, не дождавшись нашего ответа, он неожиданно наклонился и, грубо схватив Варю под мышки, привел ее тело в сидячее положение. Моя подопечная – не железная леди и, увы, не обладатель черного пояса по карате, воля ее тоже совсем не закалена, в отличие от моей. Поэтому она тоненько запищала: «Ааа!» – и больше вымолвить ничего не смогла. В это мгновение в руках нашего стража блеснуло что-то очень напоминающее лезвие ножа. Я не могла допустить, чтобы он пустил его в дело. Во мне проснулась просто звериная ярость. Я настолько резко рванула в его сторону, что мне удалось разорвать удерживающие щиколотки веревки. В следующее мгновение я выбила ногой нож из его руки.

Он был просто обескуражен моей выходкой. Я ожидала, что он немедленно накинется на меня с намерением наказать кулаками или тем самым утраченным ножом за самоуправство. Но он лишь выругался на своем родном наречии, размахнулся, влепил мне пощечину, от которой я немедленно почувствовала вкус крови на губах. После чего поднял нож и опять направился в сторону Варвары, которая к этому моменту пребывала в полуобморочном состоянии. Я не могла допустить, чтобы турок закончил начатое дело. Поэтому я в прыжке поднялась на ноги, мужчина переключил все внимание на меня. Зажав нож в правой руке, он направился в мою сторону. Варя была в ужасе, наблюдая эту картину. Слезы покатились у нее по щекам, в следующее мгновение она упала из сидячего положения на пол, едва успев произнести короткое, какое-то удивленное: «О!»

Я не могла заняться ею в данную минуту. Турок ухватил меня руками за волосы, я, игнорируя боль, попыталась ударить его ногой по колену, очень жалея, что руки мои до сих пор связаны. Он увернулся, еще сильнее рванул мою роскошную каштановую гриву вниз, отчего я была вынуждена выгнуться, выставив перевязанные запястья в сторону. В следующее мгновение мужчина занес руку с ножом над моей головой, полоснул воздух стальным лезвием и рассек веревки, связывающие мои руки. Не дав мне опомниться, он вылетел прочь из комнаты, сразу же заперев дверь снаружи.

Сознание возвращалось к Птичкиной медленно.

– Неужели он не убил меня, а ранил, а потом меня спасли и сейчас я в больнице? – спросила она, пытаясь сфокусировать зрение на моем лице.

Такой поворот событий показался мне счастьем, но я была вынуждена ее расстроить. Мы продолжали находиться в темнице. Наш надсмотрщик отчего-то облегчил наши страдания, разрезав веревки на руках. Но на этом его добрые дела закончились… Хотя стоит отметить еще тот факт, что он оставил нам свет. Тем временем Варя осознала, что может двигаться, и очень обрадовалась. Я не стала ей говорить, что мне пришлось перегрызать путы зубами, так как после неожиданной схватки со мной турок бежал, прихватив нож.

Варя осторожно села, обвела взглядом нашу маленькую комнатушку, которая, наверное, изначально предназначалась для хранения всякой хозяйственной утвари, а не для содержания пленных. Я уже успела подробно изучить обстановку. Большое количество деревянных стеллажей, которые практически подпирали нас со всех сторон, кроме дверного проема, наводили на эту мысль. Сейчас полки были абсолютно пусты, но на одной стояла тарелка с какой-то едой. Ее, видимо, принес турок во время прошлого вторжения. В другие дни мы вряд ли бы так обрадовалась простой фасоли с большой печеной лепешкой, но сегодня мы набросились на этот более чем скромный обед с аппетитом беглых каторжников. За считаные секунды расправились с содержимым тарелки, сразу почувствовав заметное облегчение и даже какую-то эйфорию, которая растекалась по всему телу. Лепешку я отложила, несмотря на протесты Варвары. Хотя ее свежий вид очень манил, но я не знала, когда в следующий раз нам светит счастье в виде еды, поэтому решила начать заготавливать запасы.

Когда с обедом было покончено и минутное спокойствие, вызванное трапезой, покинуло меня, я опять предалась размышлениям. В голове отчего-то начали всплывать картины из когда-то увиденных фильмов, в которых главные герои в моей ситуации вели себя совершенно по-другому. Большей части из них почти всегда удавалось выбраться, расправиться со своим мучителем, а то и не с одним. Как ни старалась, но я не смогла припомнить кого-нибудь, кто бы в такую отчаянную минуту думал о еде или ел предложенное врагом. Мое нападение на нашего соглядатая должно было как минимум насторожить его. Я подозревала, что теперь в нашу комнату он лишний раз и носа не сунет. А для побега, необходимость которого была очевидна, нужно было вырваться из этой ужасной темницы. Поэтому я прекрасно осознавала, что силы понадобятся, и совершенно не испытывала никаких эмоций по поводу приема пищи. Птичкина же придерживалась иных взглядов:

– Ах! Как мне стыдно! Я ела практически из рук врага! Впредь я решила, что больше не проглочу ни крошки, и вообще, попробую выдвинуть ультиматум посредством голодовки! – Она решительно стукнула своим маленьким кулачком по полу. – Раз он нас до сих пор не убил, значит, мы ему для чего-то нужны. Этим надо воспользоваться! Сейчас я его проверю! – Она распалялась все больше и, прежде чем я успела ее остановить, завопила: – Эй ты, чудище, я хочу в туалет! – Но «Эй ты» совсем не отзывался. – Ой, но что же делать? Я и правда хочу… – пропищала она со страданием на лице. По тому, как она елозила и сжимала губы, я поняла, что ситуация становится критической. Я оглядела нашу темницу, наивно пытаясь рассмотреть в одной из стен проход в дамскую комнату, который мог быть как-нибудь замаскирован, например, как вход в театр в сказке про Буратино плакатом с очагом. Но заветной двери обнаружено не было. Я повернулась спиной к стене и стала бить пяткой. Наконец, наше совместное грозное выступление было услышано, и в замке послышался скрежет ключа. Я отступила на шаг, развернулась и нос к носу столкнулась с нашим мучителем. Он что-то спросил, это я поняла по интонации.

– В туалет, – по слогам произнесла я и многозначительно кивнула в сторону страдалицы – Птичкиной. Она активно закивала. Но мужчина продолжал стоять истуканом и таращиться на меня. – Знаешь что, – каждая минута терпения давалась Варе очень тяжело, – нам надо пи-пи, – грозно выкрикнула я и для убедительности немного присела, надеясь, что этого будет вполне достаточно, чтобы он меня понял. Он кивнул, достал наручники, прицепил одно кольцо к запястью моей подопечной, вторым обвил свое, развернулся, шагнул из комнаты и грубо дернул рукой, видимо, приглашая девушку следовать за ним, отчего она влетела в его спину. В следующее мгновение он захлопнул дверь перед моим носом и тщательно запер ее на три оборота ключа. В жутком волнении осталась я в одиночестве ждать возвращения подруги. Те несколько минут, что она отсутствовала, показались мне вечностью. Но вскоре раздался уже знакомый звук, и Птичкина была возвращена в комнату. Лицо ее излучало такое облегчение, что я не могла не порадоваться за нее. Однако наш тюремщик собрался немедленно ретироваться. Тогда я затребовала посещение дамской комнаты и для себя. Хотя терпеть могла еще долго. Но мне была необходима эта вылазка в качестве разведывательного мероприятия. Мы оказались в соседней комнате, обстановка в ней была довольно простая, как мне удалось заметить за ту секунду, что мы в ней находились. Похоже, это была кухня, по крайней мере набор мебели указывал на это. Только стены были какие-то глухие, без окон. Так обычно строят сараи или какие-то временные жилища. Почти что на противоположной стороне от двери был вход в туалет. Мой страж вошел первым, потянул меня за собой, указал жестом на унитаз и повернулся к нему спиной, вытянув руку так, чтобы я смогла расположиться.

– Но позвольте, – не смогла скрыть возмущения я, – но я так не могу, – вот тут я точно не кривила душой. Ходить по естественной надобности в присутствии третьих лиц, тем более незнакомцев мужеского пола, мне не доводилось, наверное, никогда. Я с полной уверенностью могу сказать, что проделать такое я могла только в младенческом возрасте, так что требовать от меня подобного сейчас, когда я уже лет двадцать с лишним как забыла вкус материнского молока, было более чем глупо. – Эй, – постучала я пальцами свободной руки по спине мнимого спецназовца, он недовольно повернулся, – гоу эвэй, – подключила я знания английского языка, надеясь, что он хотя бы частично владеет этим общепризнанным всемирным средством общения.

– Ноу, – отчеканил он, а я могла голову дать на отсечение, что его рот, который под черной маской мне было не видно, расплылся в гадкой ухмылке.

– Не нет, а да, – стояла я на своем, – иначе я есть не буду, – выдала я последний аргумент, но он не возымел действия по причине все того же языкового барьера. – Ах, да, – спохватилась я, – ай шелл нот ит, невер, о кил май селф чем-нибудь – добавила я, про себя подумав, что заодно и пойму, нужны ли мы ему живыми.

На мое счастье, его знаний английского языка хватило, чтобы смысл моего ультиматума дошел до него. Он процедил что-то себе под нос, я решила, что это было какое-то веское ругательство на турецком. Потом достал маленький ключик из кармана и освободил мою руку из металлического кольца, и, наконец, бросив мне напоследок еще что-то, используя непереводимую игру слов на местном диалекте, он оставил меня одну, но дверь не захлопнул, а лишь прикрыл, оставив маленькую, едва заметную щель. Однако я возликовала, посчитав, что выиграла один тайм, только вопрос был в том, что я не знала, сколько еще таких противостояний мне предстоит и доведется ли мне остаться в живых к моменту, когда будет оглашен общий счет. Закончив свои личные дела, я не торопилась подавать знак, что готова вернуться в свою темницу. Не спеша осмотрела стены ванной комнаты, пытаясь найти хоть какую-нибудь лазейку, через которую смогла бы сбежать от своего страшного стража. Конечно, можно было напасть на него прямо сейчас. Особого труда бы мне это не составило. Но я не была уверена, что мужчина следит за нами в одиночестве. Мысль о Мишель и Фархате, как об организаторах, не давала мне покоя. Тем более что Птичкина оставалась в запертой комнате. Пока я разберусь с тюремщиком, пока найду ключи, его помощники, если, конечно, они были, могли напасть на Варю. Я не имела права рисковать ее жизнью.

Беглый осмотр, к сожалению, не обнадежил, ничего, что могло бы помочь нам в деле побега, я не обнаружила, единственным, что вселяло маленькую надежду, было приоткрытое окно, которое виднелось под самым потолком уборной. Размер его был достаточно широк, но стена, в которую окно было вделано, была противоположной от унитаза, а он представлял собой единственное возвышение, с которого можно было допрыгнуть и уцепиться за край рамы. Я была уверена, что это окошко ведет на улицу, иначе, учитывая, что больше нигде ничего, что способно пропускать свежий воздух, за исключением двери, в этом страшном домике не было, жители могли просто задохнуться. Конечно, не совсем, но заработать головную боль после сна в такой духоте уж точно.

Мой страж начал подавать признаки беспокойства и открыл настежь дверь, однако сам в ней не возник, чем вызвал у меня усмешку, слишком уж нелепо выглядело его старание соблюсти видимость приличий, учитывая все обстоятельства, благодаря которым я очутилась в таком бедственном положении. Я нажала кнопку слива воды, унитаз издал шум, извещающий о моей готовности покинуть ванную комнату, и вышла. Турок, а из-за речей моего тюремщика, явно указывающих на его принадлежность к этой национальности, мысленно я окрестила его именно так, бесцеремонно схватил меня за запястье и привел наручники в прежнее положение. Я только хотела спросить у него, с какой целью он устроил нападение и последующее за ним похищение, но он не дал мне и рта раскрыть, рывком поволок меня в сторону темницы, быстро открыл дверь, освободил мою руку, втолкнул внутрь и тут же с шумом повернул ключ в замке. Свет он нам оставил. Мы с Варей засели в дальнем углу темницы и предались размышлениям. Она то и дело горестно вздыхала, я же обдумывала план побега.

Я была уверена, что происходящее с нами связано с убийствами в отеле. А это может означать то, что в нашем каком-то нелепом расследовании мы слишком близко подобрались к убийце, а следовательно, к раскрытию преступлений. Но беда была в том, что я в данный момент ума не могла приложить, что же такое важное мы узнали, ведь все следствие строилось исключительно на догадках… И почему нас предпочли изолировать, причем таким грубым и болезненным способом.

– Ну вот, шишка! – простонала Варя, потрогав ушибленное место на затылке. – Вот ведь гад! И как можно бить женщину! – Она погрозила кулаком в сторону двери.

– Нас он, скорее всего, совсем людьми не считает, так как мы не мусульманки, – выдвинула я предположение.

– Ужасно, – печально ответила Варя, продолжая ощупывать голову.

Я огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь холодненького, чтобы приложить к месту ушиба. Стеллажи были абсолютно пусты, только тарелка, на которой лежал наш обед, да миска с водой составляли все имущество. Можно было приложить миску, но жалко было вылить воду, которая еще в ней оставалась. Тогда я потянулась к тарелке, на которой лежала алюминиевая ложка, но только я взялась за ее ручку, как дверь открылась, от неожиданности мы обе вздрогнули, но турок не обратил на это никакого внимания, забрал грязную посуду и тут же удалился. Через секунду погас свет, что привело Варю в состояние отчаяния. Она заплакала, причем слезы из ее глаз полились с такой силой, словно она была маленьким ребенком и контролировать их поток никак не могла. Она уткнулась в мое плечо, и ткань футболки моментально стала влажной. Она ревела и причитала, звала на помощь, периодически начинала почти выть и раскачиваться из стороны в сторону, как душевнобольной человек. Я не стала убеждать ее успокоиться, считая, что слезы – это хороший способ избавиться от стресса. Я же особых эмоций не испытывала. В голове моей шла напряженная работа, я размышляла, как поскорее сбежать, и больше ни для каких других переживаний места не было.

Когда весь запас соленой воды в организме Птичкиной иссяк, на смену отчаянью пришло состояние злобы и бешенства. Она вскочила на ноги и стала изо всех сил колотить кулаками по двери, ругая тюремщика на всех известных ей языках одновременно. Когда руки ее устали, она повернулась к двери спиной и стала бить пяткой, обутой в легкие летние сандалии. Ее концерт все-таки возымел действие и, видимо, потеряв надежду, что она затихнет сама по себе, турок включил свет, надеясь, что это незначительное проявление лояльности утихомирит разбушевавшуюся девушку. Эта маленькая, вторая по счету победа окрылила Варвару. Она не только не ослабила своих ударов по двери, а, наоборот, принялась молотить с новой силой. Но на этот раз тюремщик сдаваться не собирался и приступать к переговорам, которых она требовала, не спешил. Послушав некоторое время ее буйство, он просто выключил свет, прокричав нам через дверь на очень плохом английском, что он хотел как лучше, но раз мы такие чокнутые, то он передумал идти на уступки и свет больше не включит. Точнее, часть фразы я додумала сама, так как его слова было разобрать практически невозможно. Наверное, иностранные языки не его конек.

Разведенная Варей бурная деятельность в итоге не принесла никаких результатов, от ударов по деревянной двери к боли в руках добавились похожие ощущения в ступнях. Энергии она потратила столько, что опять захотелось есть, на что она пожаловалась. Но, судя по реакции турка на ее действия, в ближайшее время он явно не собирался нас кормить.

Я вернулась в тот угол, с которого начинала осмотр комнаты, заняла прежнюю позу и погрузилась в свои невеселые мысли. Варя затихла. Слезы больше не текли у нее из глаз, она положила голову на руки, которыми обхватила колени, и незаметно уснула.

Я же отдыхать не собиралась, а встала, чтобы немного размять затекшие ноги, несколько раз подпрыгнула на месте, попереступала с ноги на ногу и вернулась в сидячее положение. Вся эта ситуация уже порядком мне поднадоела. По жизни я реалист и всегда предпочитаю смотреть в лицо неприятностям, поэтому неизвестность все сильнее угнетала меня. По моим представлениям, в плену мы находились уже более суток, а это могло означать, что Максим уже успел хватиться меня и должен был бы уже начать поиски. Я припомнила, что о моем свидании с Турханом его предупредила, скорее всего, он уже успел расспросить аниматора, но, к сожалению, тот раньше нас покинул беседку и уж точно не мог видеть того, кто на нас напал. Я загрустила, понимая всю призрачность надежд на спасение извне.

Вдруг за стеной я услышала, как хлопнула дверь, затем раздался звук шагов, причем то ли турок передвигался бегом, то ли по комнате ходили сразу два человека. Варя немедленно проснулась. Я припала ухом к двери и смогла разобрать два голоса, только вот о чем они говорили, я понять не могла. Мысли лихорадочно заметались в моей голове, пульс участился, появление нового персонажа могло означать, что скоро станет известно, ради чего мы попали в заточение. Подслушивать было бессмысленно, я вернулась к противоположной стене и села на пол. Для того чтобы время не тянулось так медленно, Варя стала тихо считать, когда она дошла до тысячи, дверь в нашу темницу распахнулась, к нам подлетел тюремщик, глаза которого бешено сверкали в прорезях черной маски, грубо схватил нас за руки и выволок в соседнюю комнату. В ней спиной к нам на стуле сидел какой-то мужчина. Рассмотреть его было сложно. Единственным, что мне удалось сразу заметить, были его руки, перевязанные веревкой за спинкой стула.

«Неужели еще один пленник?» – подумала я, теперь уже совсем недоумевая, в какую историю оказалась втянутой.

Турок прицепил Варю наручниками к какой-то трубе, а меня потащил к мужчине и швырнул к самым его ногам, при этом что-то грозно крича на своем языке. Я посмотрела в лицо связанному на стуле мужчине и неожиданно узнала в нем Турхана. Как раз в этот момент и он обратил на меня внимание, наши взгляды пересеклись, и тот ужас, который читался в его глазах, заставил меня немного поволноваться. Тюремщик тем временем продолжал что-то грозно вопрошать у связанного аниматора. Тот отвлекся от меня и принялся быстро давать какие-то объяснения ему, но я ничего понять не могла. Мужчины кричали, я так и лежала на полу около стула и не торопилась встревать в их перепалку, чтобы не попасть под горячую руку тюремщика, который пребывал в состоянии крайнего раздражения, о чем свидетельствовали истерические нотки, прорывающиеся в его голосе. Он ходил кругами по комнате, все время продолжая выкрикивать какие-то фразы. Турхан, судя по тону, слабо оборонялся, я же, которая совсем ничего не понимала, была очень заинтересована в том, чтобы хоть в общих чертах узнать причину их спора, от которого моя судьба зависела в первую очередь.

Варя в своем углу тихо поскуливала от ужаса. Увы, я ничем не могла облегчить ее переживания. Наконец турок остановился, схватил меня за руку, оторвал от пола и поволок обратно в сторону нашей каморки. У батареи он отцепил Варю, скрепил наручниками наши руки и бросил нас обратно в темницу. Аниматор все это время что-то усиленно кричал ему, он даже сделал попытку последовать за нами, но туго перетянутые руки и ноги не позволили ему даже чуть-чуть приподняться на стуле. Сдавленным голосом и с застывшей в глазах мольбой я успела задать только один вопрос Турхану: «Кто это?», имея в виду нашего грозного тюремщика. Ответ, который я услышала, поверг меня в состояние шока: «Мой брат!» И тут дверь в мою темницу захлопнулась, и мы осталась в полной темноте.

«Что же это получается? – думала я, сидя в кромешной темноте. – Значит, Али жив? Тогда в чьем убийстве подозревается Альбина? Кто погиб на яхте и зачем брату Турхана брать меня в плен? Ведь, судя по горячности их общения и моему при этом присутствию, Али явно шантажирует Турхана и использует нас с Варей, даже больше меня, как приманку или средство получения необходимого ему результата. Но с чего он решил, что моя персона представляет для аниматора хоть какой-то интерес? По логике, уж тогда надо было Катю не убивать и расправой над ней сейчас угрожать брату, а так, боюсь, ничего он от Турхана не добьется».

А это в нашем случае могло означать только одно: скоро безразличие ко мне Турхана откроется и меня, а заодно и Птичкину, как опасных свидетелей, убьют.

Лоб мой покрыла испарина, нарисованная перспектива вселила в меня ужас, но не за себя, а за несчастную Варвару, которую я втянула во все это своим нелепым расследованием. Я вскочила на ноги, но не сделала и двух шагов, так как наши руки были прочно скреплены наручниками. В соседнем помещении ругань понемногу стихла. Я поманила Варю к двери и попыталась сквозь скважину дверного замка разглядеть хоть что-нибудь, но сделать это было невозможно, тем более что во всем доме погасили свет.

Промаявшись еще какое-то время, мы вернулись в исходное сидячее положение и серьезно задумались. Говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти. По моим подсчетам, часа через два я полностью убедилась в правильности этого утверждения. В голове давно уже закрепилось осознание необходимости скорого побега. Я стала продумывать варианты, как бы это проделать.

Во-первых, необходимо было усыпить бдительность нашего надсмотрщика, а для этого следовало перестать показывать коготки и превратиться в паинек. Как провернуть всю эту операцию, я пока еще совсем не имела представления, но иного способа остаться в живых и потянуть время не знала. Судя по всему, Турхан и Али, если это он, а не другой брат, что-то не поделили, может быть, границы влияния в сферах будущего бизнеса, который они собирались открыть в другом отеле, может, что еще. Али вот даже собственную смерть инсценировал.

При этой мысли я остановилась. Получалось, что труп-то на самом деле был, я его собственными глазами по телевизору видела, и рана смертельная была крупным планом показана. Что-то не срасталось, кого же тогда убили вместо Али и почему Альбина до сих пор в тюрьме, если погиб какой-то посторонний, с которым она даже не была знакома. Тут меня осенила новая догадка, что у Али, возможно, был брат-близнец, третий в их семье ребенок, тогда все более или менее складывалось. Вот только из-за чего сейчас этот третий заточил нас в плен и с какой целью он это проделал, все еще продолжало оставаться для меня тайной. Больше всего я недоумевала, как могло такое с нами произойти, что мы оказались втянуты в какие-то семейные разборки горячих турецких мужчин, с которыми и знакомы-то не были, и теперь еще наши жизни зависят от неизвестно какого их решения?! Я сидела и раскачивалась из стороны в сторону, монотонно обдумывая одно и то же. В голове не было ни одного варианта, как сбежать.

Мои невеселые мысли были прерваны скрежетом ключа в замке. На секунду я представила, что это Турхан каким-то образом освободился и теперь поможет и нам, но, увы, это был тюремщик, который принес уже знакомую миску с водой и тарелку с фасолью и такую же, как и в предыдущий раз лепешку. Он молча все это поставил на полку ближайшего к двери стеллажа, даже не шагнув внутрь каморки, и быстро удалился. Я после Варвары отпила несколько глотков воды, но вот к фасоли не притронулась, хотя решение это не было продиктовано нашим недавним намерением объявить голодовку, просто я могла без еды находиться долго, а моя подопечная, очевидно, не обладала таким же тренированным организмом. Поэтому все лучшее я оставила ей, как ребенку, за которого я несла ответственность. Сквозь небольшие щели в двери пробивался свет, слышались шаги, приглушенные голоса, видимо, турок решил накормить и брата. Я припала ухом к стене, в надежде подслушать что-нибудь интересное, но, как и во все прошлые разы, попытка моя не увенчалась успехом.

«Ну вот, – с грустью посмотрела я на тарелку с фасолью, – наше единственное развлечение за сутки. И стоило платить такие огромные деньги за отдых, чтобы в результате попасть в руки маньяка, а вместо обещанной системы «все включено» получить кашу из бобовой культуры».

Со злости я с силой стукнула кулаком по двери, неожиданно через несколько мгновений она открылась, и перед моим взором предстал тюремщик собственной персоной.

– В туалет, – обозначила я причину своего удара, так как вспомнила, что злить нашего тюремщика не стоило и вспышку ярости следовало скрыть под каким-нибудь благовидным предлогом. Турок, на удивление, сразу меня понял, хотя я не потрудилась перевести ему сказанное на английский. Привычным жестом он достал из кармана наручники, соединил посредством их наши руки и вывел нас в соседнюю комнату, ведь Варя, как теленок на привязи, следовала за мной – наши запястья были скованы второй парой наручников. Тюремщика эта ситуация позабавила. Около стены, которая располагалась напротив входа в нашу темницу, у туалетной двери стояло ведро с водой и какая-то палка, я решила, что это швабра, хотя меня удивило, что в подобной ситуации он собирался мыть пол. В дальней от нас части все так же за столом спиной к нам сидел Турхан, перед ним стояла такая же, как у нас, тарелка с едой. Я с надеждой посмотрела на руки аниматора, предположив, что тюремщик их ему освободил на время обеда, но они, к сожалению, по-прежнему были крепко, как мне показалось, соединены за спинкой стула. На всякий случай я вслух быстро произнесла на английском языке: «Он ведет нас в туалет, где снимет на время наручники…» Но закончить не успела, так как турок сильно ударил меня локтем в бок, отчего я согнулась пополам, и в таком положении он впихнул меня в туалет, а следом затолкал и Птичкину. Потом развернул меня лицом к себе, схватил за подбородок и, почти прижавшись лбом, скрытым под черной маской, к моему, процедил:

– Килл ю, – судя по всему, он давно определил, кто из нас двоих главная. Потом отпустил меня, выхватил из-за пояса своих брюк пистолет и несколько раз потряс им перед моим взглядом. – Энд ю, – пробурчал он в сторону моей подруги.

Глаза Вари буквально вылезли из орбит от страха. Его слова, то, что он собирается нас убить, грозным эхом разносились в моей голове, турок изменил положение пистолета, направив его дулом мне в лоб, и взвел курок с громким щелчком. Во рту у меня пересохло, я лихорадочно соображала, что предпринять. Ясное дело, что я не собиралась позволить ему выстрелить в меня вот так просто. У меня в жизни уже были подобные ситуации, и сейчас я хладнокровно перебирала в голове возможные варианты спасения. Сердце билось с бешеной скоростью, существенно опережая ход секунд, тюремщик медлил. Я, признаться, не привыкла покорно ждать смерти, поэтому решила как следует наградить его ударом колена в живот, но наш мучитель руку с пистолетом отвел в сторону, вернул оружие на прежнее место и извлек из кармана ключи от наручников. Похоже, показательные выступления были окончены. Хотя я подозревала, что он блефовал.

Как ни в чем не бывало он освободил мое запястье и вышел из туалета, как и в прошлый раз, оставив небольшую щель в дверном проеме. Я попыталась успокоить Варю. Колени девушки тряслись, зубы стучали, она была не в силах произнести ни слова. Я опустилась на унитаз и направила взор на окно, которое мне представлялось единственным помощником в деле побега. Оно, кстати, как по заказу было устроено очень удобно. Стена, разделяющая дом с улицей, была очень широкая. На нее вполне можно было бы усесться, если бы только мне удалось запрыгнуть вместе с Варей на подоконник. Я сняла сандалии, чтобы не привлекать внимания звуком шагов, и попробовала дотянуться до окна, Варя была вынуждена повторять мои движения в точности. Но рама располагалась все же слишком высоко, чтобы моей ловкости хватило на то, чтобы зацепиться за краешек подоконника. Тогда я вернулась в исходное положение, чтобы еще раз осмотреться и подумать, что могло бы послужить нам в качестве лестницы. Рядом с унитазом располагалась маленькая раковинка, на всякий случай я подергала ее в слабой надежде, что она плохо прикреплена и я смогу снять ее и использовать как приступочку, но она держалась крепко. Дальше была голая стена, напротив – дверь с ручкой, за которую можно было ухватиться, чтобы, например, не пустить турка внутрь, но тогда в побеге должны участвовать как минимум трое, а на Турхана, вспоминая его туго связанные руки и ноги, рассчитывать не следовало. Подсадить Птичкину я не могла из-за наших скрепленных наручниками запястий. Никаких деревяшек или железок, чтобы продеть их сквозь ручку и зафиксировать дверь, не было, но я не теряла надежды все изменить. Я решила вызвать турка и вступить с ним в драку. Но только я об этом подумала, как неожиданно снаружи раздался какой-то жуткий шум, и сразу за этим последовал приглушенный, показавшийся мне сдавленным стон.

– Женьа! – услышала я мужской голос.

Я попыталась выглянуть, но дверь не поддавалась, словно что-то мешало ей раскрыться. Тогда я изо всех сил навалилась на нее, Варя сделала то же самое и при этом уперлась ногами в противоположную стену, и мы смогли растворить ее на необходимую ширину. Я высунулась в проем и увидела поверженного тюремщика, который в странной скрюченной позе лежал на полу, своей массой он и создавал препятствие полному открытию двери. Рядом, все так же привязанный к стулу, на боку ворочался Турхан, пытаясь подняться. Забыв о страхах, я перескочила через поверженного врага и бросилась к Турхану. Ноги его оказались свободными от пут, а вот руки были туго стянутыми веревкой. Ничего острого в поле моего зрения не попало, поэтому я упала на колени и попыталась зубами перегрызть веревку, одновременно стараясь пальцами растянуть узел. Турхан с такой силой разводил запястья в стороны, что на коже образовались порезы и стала сочиться кровь, но мне некогда было думать, что она попадает мне на губы. Словно дикий зверь, я старалась поскорее освободить аниматора, и в момент, когда я уже была готова отказаться от этой затеи, так как грубый ворс веревки разодрал мои губы и десны в кровь, неожиданно первая, самая тоненькая часть веревки поддалась и лопнула. Пальцы мои проворно разматывали путы. Варя крутилась рядом, пытаясь помочь, но от этого только больше мешая. В этот момент за своей спиной я услышала, как турок зашевелился и заворочался.

– Быстрей! – себе и всем сразу проорала я.

Турхан дернул из последних сил руками, и веревка упала на пол. Он вскочил на ноги, мы сделали то же самое и заметались по комнате в поисках двери, она была в противоположном углу, но на попытки ее открыть не поддалась, так как была заперта. Я бросила взгляд на турка, понимая, что ключи у него, но подходить к нему было опасным, он лежал все еще как будто без сознания, но уже тихо постанывал, я понимала, что для побега у нас остаются считаные секунды. Оглядев стены, я не обнаружила ничего, что могло бы послужить экстренным выходом, поэтому осталась только одна надежда на спасение: окно в туалете, которое вело на улицу. Я подлетела к стулу, к которому еще недавно был привязан Турхан, но, видимо, он и послужил орудием аниматору в деле нападения на турка, так как сейчас две его ножки были сломаны. Турхан все это время тщетно пытался вышибить дверь, она оказалась крепка, да и замки отказывались поддаваться. Тут мой взгляд упал на ведро, стоявшее рядом с палкой у стены. Я схватила его, выплеснула воду, позвала Турхана и поспешила обратно в туалет, утягивая, как бычка на привязи, Варю за собой.

Турок проявлял все больше и больше активности, но, видимо, аниматор нанес ему сильный удар ногой в голову, потому что наш мучитель все никак не мог окончательно прийти в себя. В один прыжок мы перемахнули через него и, оказавшись в туалете, перевернули ведро дном вверх. После чего вдвоем встали на него с Варей, закинули руки и на счет «три» ухватились за подоконник, чтобы вылезти. Моей спортивной подготовки хватило, но Варя тянула вниз. Турхан, подхватив палку, устремился за нами. Оказавшись внутри уборной, он первым делом затворил дверь и продел палку сквозь ручку. В случае, если у турка найдутся силы пуститься за нами в погоню, он не сможет быстро попасть в туалет.

Мы повторно подпрыгнули и зацепились руками за подоконник, но пальцы Птичкиной не слушались. Тогда Турхан в следующую попытку ухватил Варю за ноги и подтолкнул наверх. Я помогла ей зацепиться локтями за раму. Молясь всем богам, чтобы конструкция выдержала, я стала подтягивать ее вверх. Сил моих хватало, но быстро затащить Птичкину не получалось, она то и дело сползала вниз. Турхан повторно подсадил ее, когда неожиданно раздался сильный удар в дверь, что могло означать только одно: к турку вернулось сознание.

Варя испугалась, тут же последовала следующая атака, отчего палка в ручке жалобно скрипнула, третий удар мог привезти к ее поломке. Я закричала Варе, чтобы она не сдавалась. Ухватила ее за ворот одежды и, мобилизовав все силы, подняла девушку наверх. Мы зафиксировались на небольшом выступе стены у рамы. Я перевела взгляд в окно и с заметным облегчением увидела дерево, чьи листочки слабо трепетали на ветру. Спасительная, как я надеялась, улица была совсем рядом. Окно было выбито ранее, но не очищено от обломков стекла. Осколок впился мне в руку. Тонкая ткань легкой трикотажной кофты не выдержала, она треснула, и в ее разрезе стремительно стало наливаться ярко-алое пятно. Но эти мелочи в данный момент меня волновали меньше всего, кое-как ладонью, не обращая внимания на мигом образовавшиеся саднящие порезы, я скинула осколки вниз, в сторону улицы, и стала перебираться на ту часть подоконника, чтобы иметь возможность хоть как-нибудь устроиться на нем на коленях и перетащить Варю к себе. В этот момент палка, оберегавшая наше убежище от вторжения турка, треснула и, развалившись на две части, упала на пол, дверь распахнулась, в туалет с перекошенным от ярости лицом влетел тюремщик. Но он больше не таился, наводящая на Варвару ужас черная шапочка-маска исчезла. С удивлением успела я отметить, что внешне мужчина был совершенно не похож на ту фотографию погибшего Али, которую я видела по телевизору, значит, версия с братом-близнецом отпадала, и это какой-то другой родственник, но эти размышления я предпочла отложить, так как времени совсем не осталось.

– Прыгай! – крикнула я Турхану и сместилась на сторону улицы. Перекинув центр тяжести в сторону туалета, балансируя на двух нестерпимо болящих коленях, которые мне, как йогу, пришлось поместить на осколки, все еще остававшиеся на подоконнике, я вытянула вперед две руки, чтобы аниматор смог ухватиться. Он подпрыгнул и проделал это удачно, так что моей решимости вполне хватило бы на то, чтобы, поймав его в момент сцепки с моими кистями, сразу же забросить вверх, а самой слезть, точнее, упасть на землю. Но турок, который в это мгновение к нам ворвался, с порога успел оценить обстановку и тут же ухватил своего брата за ноги, не дав ему воспользоваться моей поддержкой. Они упали на пол, и завязалась драка. Варя завизжала, потеряла в этот момент над собой контроль и соскользнула с широкого подоконника в сторону улицы. Меня она стала увлекать за собой, запястье, перетянутое наручниками, заныло. Я успела поймать ее и не дать свалиться. Она уцепилась локтями за подоконник уже с обратной стороны стены. Убедившись, что она может какое-то время провести в этом положении, я переключила внимание обратно, но Турхану я теперь помочь ничем не могла. Шанс был только найти подмогу и вернуться, а в окно при всем желании, пока жив тюремщик, аниматору вылезти не удастся.

Но легко быть умным задним числом, а в тот момент я продолжала наблюдать жесткую схватку на полу, где двое доведенных до края мужчин нещадно поочередно наносили друг другу град сокрушительных ударов. Наконец Турхан стал брать верх, он смог положить своего брата на обе лопатки и раз за разом ударял сжатыми в кулаки руками по его голове. Тюремщик, несмотря ни на что, все еще пытался сопротивляться. Потом аниматор обеими руками за одежду подтянул своего брата к унитазу и, не щадя, развернувшись всем корпусом, держа голову тюремщика в руках, ударил ею по белоснежному краю фаянсового свидетельства цивилизации.

Наблюдая эту жестокую схватку, я отказывалась признавать, что состоящие в кровном родстве люди могут так жестоко друг с другом поступать. Неожиданно шум драки нарушился звуком выстрела, как громом поразившим мой слух. Я увидела, что турок тяжело сбрасывает с себя тело брата. На светлом полу под Турханом стала образовываться кровавая лужица. Варя закричала. Турок перевел по направлению ее голоса мутные глаза, ухмыльнулся и навел на нас пистолет, который все еще сжимал в руке. Забыв обо всем, я оттолкнулась от рамы, из которой местами торчали осколки, и, увлекая Варю, шмякнулась на землю. К счастью, высота была небольшая, от напряжения я не успела почувствовать боли, тут же вскочила на ноги, подняла свою подопечную, и мы помчались, не разбирая дороги, прочь от ужасного дома.

Варя шумно дышала, едва успевая за темпом, заданным мною. Но я готова была продолжить бег даже с девушкой на руках. Страх, а сейчас именно он заставлял гнать с бешеной скоростью, был неумолим. Осознание того, что за нами бежит не мужчина, а главным образом пистолет, который он собирался применить, убирало все прочие эмоции на дальний план. Мне необходимо было спасти Варю и уберечься самой. О, как жалела я, что действие происходит не в нашем родном Тарасове, где я редко появлялась на улице без моего милого «браунинга» в кармане. В ушах у меня шумело, я не могла разобрать, гонится или нет за нами турок, хотя в душе была уверена, что он не оставит нас в покое. Обернуться возможности не было, я потеряю драгоценное время, могу оступиться или упасть. Потому я просто неслась как угорелая. Дома, мимо которых нам случалось пробегать, все, как один, были на стадии строительства, время было темное, вечернее или ночное, никаких людских силуэтов нам не попадалось, кричать было бесполезно.

Вскоре жилые постройки и то, что только грозилось ими стать, перестали мелькать по сторонам, впереди открылось поле, а сбоку от него небольшой лес, в сторону которого я и свернула, увлекая за собой Варвару, так как предположила, что среди травы турку будет легче нас пристрелить, а стволы деревьев могут послужить дополнительным прикрытием. Лес, похоже, на самом деле являлся садом с какими-то цитрусовыми растениями, но в темноте более точно разобрать было невозможно, тем более на бегу. Мы петляли между рядами посадок, пока они не прекратились, затем выскочили на дорогу, причем довольно широкую, за которой начинались горы. Прятаться там до утра было опасным, я не знала местности, а наш преследователь, скорее всего, изучил ее досконально, ведь он явно был местным жителем. В темноте легко сорваться и упасть с обрыва, так что никаких вариантов, кроме как продолжить бег вдоль дороги, у нас не было, но в этом случае мы превращались в зайцев, наивно спасающихся от охотников в свете автомобильных фар. Я лихорадочно соображала, что предпринять, когда за нашей спиной раздался треск, словно кто-то нещадно прорывался в нашу сторону сквозь заросли.

– Бежим! – скомандовала я, и мы припустили вдоль трассы, стараясь держаться в тени придорожных деревьев.

Слабая надежда на то, что какой-нибудь водитель сжалится и подберет нас, вдохновляла меня и помогла открыться, наверное, десятому по счету дыханию. Птичкину я практически волокла за собой. Но она оказалась стойким бойцом и мужественно бежала следом за мной. Я обернулась и увидела, как за нами метрах в трехстах на дорогу выбежал какой-то человек, но он тут же исчез, поэтому с точностью я не успела разобрать, был ли это наш тюремщик. Спустя некоторое время, я услышала звук выстрела, пуля пронеслась около моего уха, и тем самым я получила достаточно доказательств того, что преследователь не отступится от своих намерений, пока не убьет нас. Варя заорала от ужаса, я чувствовала, что сил у несчастной не осталось, ноги подкашивались и готовы были отказать ей в любую секунду, дыхание ее сбилось, я поняла, что нам с нею необходимо срочно спрятаться. Возможно, в тех самых горах, бежать в которые я считала опасным. Других шансов на то, чтобы выжить, не осталось.

– Резко перебегаем дорогу! – отрывисто скомандовала я и первой ступила на проезжую часть, Варя резко развернулась за мной. Мы не успели миновать дорогу, как раздался звук очередного выстрела, одновременно с которым я почувствовала, как что-то обожгло мое правое плечо. Инстинктивно я дернулась и сбавила темп. В том, что последует следующий выстрел, я не сомневалась. В голове молоточком стучала мысль, что я обязана уберечь Варю. Одновременно из-за поворота выскочила машина и, увидев нас, принялась усиленно оттормаживаться, издавая при этом громкие дребезжаще-свистящие звуки. Мы с Птичкиной замерли, не пытаясь спастись от несущегося на нас автомобильного монстра. Видимо, применив все свое искусство, водителю удалось остановить машину в нескольких сантиметрах от наших застывших фигурок. Варя закрыла глаза, ослепленная светом фар, я, наоборот, пыталась разглядеть, стоит ли надеяться на помощь. О боли в плече я моментально забыла. Звук хлопнувшей двери несколько привел Варю в чувство, я поспешила вывести нас из полосы света, ведь в данную минуту мы представляли собой идеальную мишень.

– Варя! Женя! – крикнул очень знакомым голосом водитель. – Наконец-то все закончилось, – он подошел и стальной хваткой взял меня за локти. Мне не хотелось верить собственным ушам, поэтому я для надежности глянула в лицо водителя и удостоверилась в том, что это был Александр.

– Нет! – страшным голосом завопила Птичкина.

Я понимала ее эмоции. Этот парень был в нашем списке в числе главных подозреваемых. Встреча с ним на дороге в тот момент, когда в наши спины целится тюремщик из пистолета, означала полный провал.

«Стоило затевать всю эту кутерьму с побегом, чтобы в конечном счете угодить в лапы помощника или вообще главного злодея, – устало подумала я и тут же принялась вырываться, пытаясь освободиться, хотя в глубине сознания понимала, что теперь уж ничего, а главное, никто не сможет нам помочь».

– Постойте, хватит, все в порядке! – закричал Саша, когда мы постарались оказать сопротивление, но тут опять прогремел выстрел. Где-то совсем близко я услышала звук еще одной тормозящей машины, Александр также на него отвлекся, я этим воспользовалась, ударила его коленом в пах и с Варей в обнимку кинулась прочь. В следующее мгновение мы оказались в других сильных мужских руках.

– Макс?! – выдохнула я, совершенно сбитая с толку.

– Разумеется! – с улыбкой подтвердил он.

Но продолжить диалог мы не успели. Раздался очередной выстрел, Птичкина рухнула на асфальт.