Глава 8

На утро следующего дня у меня было запланировано архиважное дело — сдача анализов для экспертизы ДНК. Честно говоря, я сильно волновалась… из-за того, что снова все сорвется. Подъехав к «Пульсу» и еще не выходя из машины, я поняла, что технических препятствий нет — котлован зарыли. Двери в медцентр буквально не закрывались, пациенты так и сновали туда-сюда. Выйдя из машины, я огляделась по сторонам и, не заметив нигде Пашутина, направилась ко входу в «Пульс». Каково же было мое удивление, когда я увидела, что он сидит в фойе, рядом со стойкой рецепции, и почитывает рекламный буклет!

— Привет! — бросила я ему.

— Здравствуй, Полина. — Вольдемар поднялся с мягкой кушетки. — Я уже стал беспокоиться, что ты не придешь.

— Как видишь, я пришла.

— Дедушкины волосы принесла?

— Нет.

— Забыла? — с наигранной обреченностью спросил Пашутин.

— Не забыла.

— Значит, испугалась делать экспертизу? — уточнил Вольдемар.

— Нет. В прошлый раз ты сказал, что сомневаешься, Аришины ли я взяла волосы, поэтому я решила сама сдать анализ. — Повернувшись к администратору, я уточнила: — Девушка, если мы сводные брат с сестрой, анализ наших ДНК это покажет?

— Да, вам обоим необходимо сдать для этого свой биоматериал. Из каждого образца наши специалисты выделят ДНК-профиль, после чего сравнят генетические маркеры и выявят общие, если, конечно, таковые найдутся, — администраторша перевела взгляд с моего лица на лицо Пашутина, вероятно, пытаясь найти визуальное сходство. — Этот тест будет гораздо точнее, если бы мы располагали также биоматериалом вашего общего родителя: отца или матери.

— К сожалению, это невозможно, — сказала я. — Его уже нет в живых.

— Зато дед жив, — вставил свое слово Вольдемар, пояснив: — Отец нашего отца.

— Он с вами? — Администраторша обвела взглядом холл.

— Нет, но мы можем его сюда пригласить, — уверенно заявил мой предполагаемый братец.

— Не можем, — возразила я с еще большей уверенностью в голосе.

— Это не критично. Если участие родителя в ДНК-тесте по каким-либо причинам невозможно, достаточно того, что вы назвали своего предположительно общего родителя. В вашем случае, если я правильно поняла, это отец, так?

— Так, — ответили мы с Володькой практически в унисон.

— В принципе, знание этого и сравнение ваших ДНК-профилей будет вполне достаточным для того, чтобы рассчитать «индекс родства», показывающий возможность родственной связи между вами. Если «индекс родства» ниже единицы, то кровная связь отсутствует. Если «индекс родства» равен единице и выше, то, как вы, наверное, и сами догадываетесь, кровное родство существует. Чем выше данный показатель, тем выше вероятность того, что тестируемые пациенты являются биологическими родственниками.

— Простите, что это значит — «вероятность выше»? — растерялся Вольдемар.

— У родных братьев и сестер этот показатель высокий, у сводных — ниже, у двоюродных — еще ниже. Понятно?

— Теперь понятно, — кивнул Пашутин.

— Тогда надевайте бахилы и проходите в пятый кабинет. Можно вместе.

Процедура взятия проб слюны заняла не больше пяти минут. Столько же времени ушло на заполнение анкеты. Володьке кто-то позвонил, и он вышел из кабинета первым. Я задержалась, отвечая на последние вопросы. Когда я вышла, Пашутин стоял около стойки рецепции.

— Ну вот, через три дня наконец-то все прояснится, — сказала я, снимая бахилы.

— Через две недели, — поправил меня Володька и добавил, упреждая мой вопрос: — Извини, у меня не оказалось при себе необходимой суммы для срочного анализа.

— А меня подождать ты не мог?

— Как-то неудобно было просить у тебя деньги.

— Девушка, — я обратилась к администраторше, — а доплатить за срочность можно?

— Медцентр «Пульс», — ответила та на телефонный звонок, не услышав меня. — Да-да, записываю…

— Полина, — Пашутин взял меня за руку, — а давай оставим все как есть? Две недели, если разобраться, это не так уж и много, чтобы морально подготовиться к любому раскладу. Конечно, если тебе хватит и трех дней, чтобы навести порядок в моей комнате…

— Размечтался! Уж тебе-то точно не хватит трех дней, чтобы раз и навсегда расстаться со своими иллюзиями.

— Все записала, — сказала в трубку администраторша и обратилась ко мне: — Вы что-то хотели уточнить?

— Уже ничего. — Я вышла на улицу и сразу же направилась к «Мини Куперу».

— Полина! — окликнул меня Вольдемар, когда я открыла дверцу своего авто. — Скажи, а как долго мисс Робин Гуд сводила с ума убийцу нашего отца?

— Я тебе точно не скажу… — Я задумалась, вспоминая, как все происходило. — Где-то около месяца. А что, твой дядька все никак не решится позвонить ей?

— Ну почему же? Он уже с ней связался и даже внес аванс. Просто он ждет мгновенных результатов, но пока что ничего не происходит…

— Ну, с этим уже не ко мне. Лично я ее не торопила, мне важна была не скорость, а конечный результат.

— Вот я так дяде Тимофею и сказал: «Не гони лошадей!» Только он ждать не умеет или не хочет. Ему уже кажется, что мисс Робин Гуд исчезла с нашими деньгами. Мобила-то у нее не отвечает! Может, ты мне подскажешь, как связаться с ней по Интернету? Это так, для подстраховки. — Я назвала форум, на котором можно было найти мисс Робин Гуд, и опять-таки собралась сесть в машину, но Пашутин вновь обратился ко мне: — Полина, помнишь, у нас сорвался поход в торгово-развлекательный центр? Может, повторим попытку сыграть в боулинг? Что скажешь, сестренка?

— Скажу, что я все же не восточная девушка, чтобы всюду ходить исключительно в сопровождении своих родственников мужского пола. Если мне захочется развлечься, то я как-нибудь обойдусь без твоей компании, братишка.

— Полина, ну зачем же так грубо? Дедушке бы это наверняка не понравилось, — морально надавил на меня Вольдемар. — Знаешь, я так по нему скучаю…

— Это твои проблемы. Кстати, а почему ты, вернувшись в Горовск, решил остановиться не у нас, а у Чуркова?

— Понимаешь, дядька позвонил мне и сказал, что ему нужна моя помощь. Я думал, что-то серьезное случилось, а оказалось, что он просто боялся уйти в запой. Ему нужен был рядом человек, который не давал бы ему постоянно пить. Раньше дядя Тимофей так сильно спиртным не увлекался, а после того, что с Наташей случилось, он едва не превратился в запойного алкоголика. Помнишь, как у Маяковского? «Дайте нам стаканы! знаю способ старый в горе дуть винище…» — Володька замолчал, вспоминая стихи своего тезки. — Вот черт! Забыл. Короче, пока я дома, он не прикладывается к рюмке, но стоит мне уйти, так он сразу напивается…

— Ну что ж, Вова, тогда я не буду тебя задерживать. Возвращайся поскорее домой. Спасай родственника от зеленого змия.

Пашутин снова открыл рот, дабы что-то произнести, но слушать его я не стала, села наконец-то за руль, захлопнула дверцу и начала медленно выводить машину со стоянки. Володька махнул мне рукой, то ли прощаясь, то ли, напротив, пытаясь меня задержать. Я не разгадала его жеста. В любом случае мне с ним было не по пути. Я поехала к Алинке.

— Так, Поля, — взяла она меня в оборот буквально с порога, — рассказывай, что тебе уже удалось сделать? Мне ведь отчет перед твоим клиентом держать надо. Я должна быть в теме!

— Пока что сделано не так уж и много, но начало положено — я убедилась, что в изнасиловании действительно участвовали трое…

— А ты что, в этом сомневалась?

— Сомневалась, что все трое — отпетые негодяи. Оказалось, что так и есть. — Я вкратце рассказала ей о том, как мне удалось прийти к такому выводу. — Конечно, мне следовало бы сразу взяться за Перфилова. Такого омерзительно бесстыжего типа, как он, еще поискать надо! Но я начала, как ты и просила, с Мануйлова.

— Правильно, слишком много чести для него — мелькать на экране телевизора каждую пятницу, да еще и в прайм-тайме! — поддержала меня Нечаева.

— Дело усложняется тем, что Дан стал брать уроки вокала. Так что петь он будет лучше, а вот оценки должен получать хуже. С председателем жюри работа в этом направлении уже ведется. — После этих слов моя подружка удовлетворенно кивнула головой. Я выдержала небольшую паузу и сказала: — Алина, тебе придется взять на себя Минеева.

— А почему мне? — воспротивилась та.

— Просто я подумала, что с мужчиной тебе работать было бы проще. Но если ты в себе не уверена, то можешь опробовать дар своего убеждения на женщинах. В жюри, как ты, наверное, помнишь, их трое. За кого возьмешься?

— Полина, мне вот непонятно, почему я вообще должна этим заниматься? Мы ведь с тобой договаривались, что мое дело — это вести переговоры с клиентом. Кстати, не пора ли включить телефон? Чурков, наверное, уже мне обзвонился.

— Да, он звонил, — подтвердила я, — и страшно разозлился, что мисс Робин Гуд вне зоны доступа.

— Ну вот видишь. — Алинка потянулась к «серой» трубке, лежавшей на столе.

— Погоди, — остановила я ее «коммуникабельный порыв». — Во-первых, пока что у нас нет ощутимых результатов. А во-вторых, желательно больше не включать аппарат, находясь у себя дома.

— Но ты же сказала, что симка зарегистрирована на «мертвую душу»?

— Так и есть, но по биллингу можно пробить, где приблизительно находится работающий телефон. Пусть это будут разные места. Как говорится, береженого бог бережет.

— Ладно, — Нечаева отдернула руку от аппарата, — я сегодня к маникюрше собиралась, вот по дороге и включу «серую» трубку. Поля, а вот насчет Минеева — ты это серьезно?

— Разумеется.

— Честно говоря, я даже не представляю, как к нему подступиться. Вот Боровский хоть и старый, но глаз у него играет. А Минеев всегда с таким серьезным лицом сидит, просто жуть! И вообще, где я его найду?

— Я навела о нем справки в Интернете. Олег Митрофанович работает в нашем драмтеатре, заведует там музыкальной частью…

— Да знаю я, что он в театре работает, об этом каждый раз говорят, когда его представляют… Ладно, так и быть, попробую его там разыскать. Все равно у меня личная жизнь сейчас стоит на паузе. Надо же ее чем-то заполнять?

— Конечно, иначе есть шанс скатиться в депрессию. Алина, мне пора. — Я направилась в прихожую.

— Поля, ну погоди, мы ведь толком даже не поболтали, — попыталась задержать меня подружка.

— Извини, дел невпроворот!

Вырвавшись от Нечаевой, я поехала к кафе «Березка», где вот-вот Петина должна была встретиться с Ивановым. На парковке уже стояли две знакомые машины — красная «Киа Рио» и оранжевая «Киа Пиканто». Значит, интервью уже началось. Я остановилась на другой стороне улицы и надела наушники, но в них была тишина. Недолго думая я позвонила Жаркову.

— Алло! — ответил тот.

— Коля, привет! Скажи, ты куда пристроил «жучок»? — запоздало поинтересовалась я.

— Бросил в кармашек спортивной сумки. А что, Иванов нашел его?

— Не думаю. Просто он не всегда носит ее с собой.

— А куда я еще мог его девать? — стал оправдываться курьер.

— Нет-нет, к тебе, Коля, нет никаких претензий. Пока. — Я отключила связь.

Светлана использовала все сорок минут, которые подающий надежды легкоатлет выделил ей для интервью. Они вышли из кафе вместе, но молча, сели каждый в свою машину и разъехались в разные стороны. Судя по тому, что в наушниках послышался хлопок автомобильной дверцы, а затем заиграло радио, спортивная сумка, заряженная электронным «жучком», находилась в салоне авто. Я поехала за «Рио». Леха явно был в приподнятом настроении — подпевал известному шансонье. И делал он это, надо сказать, неплохо. Со слухом у него все было в порядке. Иванов уже подъезжал к стадиону «Зенит», когда ему кто-то позвонил на мобильник. Леха сделал потише радио и ответил на звонок.

— Алло! Здорово! Еду на тренировку. Нет, пока так и не понял. Ты это серьезно? — В голосе Алексея нарастала тревога. — Дан, ты это точно знаешь? Твоя мать говорила? Это что же получается?! Письмо Ник по просьбе своего отца сварганил? А я, как дурак, стрелку ему вчера забил, чтобы предупредить. Ну, блин, дела! Хорошо, что ты подкинул мне эту тему. Попробую расколоть Перфилова. Если это он… я устрою ему!..

Чем больше распалялся Иванов, тем более крепкие выражения слетали с его языка. А ведь еще каких-то пять минут назад у него было прекрасное настроение. Душа пела! Ну еще бы — им заинтересовалась печатная пресса…

Ладно, все это лирика. Хотелось бы знать, что же такого сногсшибательного Мануйлов сообщил Лехе? Почему Иванов сразу поверил, что под ником Роберт Гудков скрывается Ник Перфилов? Напрасно я надеялась, что Кузнечик сразу же примется звонить своему приятелю, дабы бросить ему обвинение. Он взял сумку, вышел из машины и отправился на тренировку. Поначалу я слышала разные голоса, отдельные малозначимые реплики, а потом все стихло. Вероятно, Леха переоделся, закрыл сумку в шкафчике и отправился тренироваться, оставив разборки с приятелем на потом.

Моей фантазии не хватило на то, чтобы предположить, что именно пришло в голову Даниле, но я решила, что будет нелишне как-то усилить его подозрения. Если в пух и прах рассорить трех друзей, разделаться с ними поодиночке будет проще. Ничего лучше того, чтобы подложить под щетки стеклоочистителя «Киа Рио» новое послание, мне не пришло в голову. Правда, сиюминутно воплотить эту идею в жизнь было сложновато. Тачка Иванова стояла как раз напротив наружной камеры видеонаблюдения. Да и свой почерк не хотелось ему показывать. Ну в самом деле, не писать же, как Штирлиц, «левой рукой на французском языке»! А кто сказал, что записку надо подбросить именно сейчас? Можно это сделать и завтра. Сегодня Леха уже получил свою порцию «яда». Буду отравлять его постепенно.

Я вспомнила, что мой клиент жаждет крови. Пусть для начала это будет «кровь» Насти Рябченко. Отыскав в памяти мобильника ее номер, я нажала кнопку посыла вызова.

— Алло! — ответила девушка.

— Настя, здравствуй! Это Галина Козак, психолог, — представилась я.

— Здравствуйте.

— Настя, мне надо снова с тобой поговорить. Мы можем с тобой сегодня встретиться?

— Можем, — как-то обреченно проговорила девушка, — но только после работы.

— Конечно. Ты во сколько освободишься? — уточнила я.

— В шесть.

— Я подъеду к твоему офису?

— Подъезжайте, — согласилась Рябченко, но так, будто это для нее — крайне тягостная необходимость.

Дабы скоротать время, я зашла в кафе, находившееся неподалеку от стадиона. Еще сидя за столиком, я обратила внимание на то, что Кузнечик подошел к своему авто. Дабы не упустить его из виду, мне пришлось быстро запихнуть в рот остатки пиццы, залпом запить ее соком и едва ли не бегом устремиться к своему «Мини Куперу». Только напрасно я так торопилась — Иванов не спешил ни выезжать с парковки, ни звонить кому-либо. Вероятно, он обдумывал дальнейшие действия. А поскольку я мчалась к своей машине рысцой, то было бы глупо сесть в нее и ничего не предпринимать. Я завела двигатель, включила фары и… заехала за угол. Там я припарковалась и надела наушники, настроившись на нужную волну.

— Ну ответь же! Давай! — нетерпеливо восклицал Алексей. — Не берет. Дан прав, сто процентов прав… Ладно, надо расслабиться… Полинка, салют! Что делаешь? Ясно. Предлагаю встретиться. Ну, Полиночка… Ладно, будет настроение — набери мой номер… Ксюня, салют! Что делаешь? Ясно. Предлагаю встретиться… Ну зачем же на Провиантской? Можно у меня… Конечно, один. Так я сейчас за тобой заеду. Понял. Уже еду!

Интересно, если бы Ксюня тоже отказалась встретиться с Ивановым, он позвонил бы третьей девчонке, четвертой, пятой… десятой, повторяя свою часть незамысловатого диалога слово в слово? Ради простого женского любопытства я пристроилась за «Киа Рио», выехавшим из-за угла, и вскоре увидела «дежурную» девушку Лехи. На вид ей было лет двадцать, хотя она могла и вовсе оказаться малолеткой. Крашеные волосы медного цвета наверняка добавляли ей пару-тройку годков. Висеть у них дальше на хвосте не имело смысла, поэтому я свернула направо.

К офисному зданию, в котором работала Настя Рябченко, я подъехала едва ли не за час до окончания рабочего дня. Но мне было чем занять это время — я должна была придумать, как получше и поярче преподнести девушке свою информацию. Ситуация осложнялась тем, что я представилась ей психологом. Ни один нормальный специалист подобного профиля не обратился бы к малознакомому человеку с таким предложением, с которым я собиралась подъехать к Насте. Хотя… я вдруг вспомнила байку, которую нам рассказал профессор Карельский на лекции по судебной психологии. Почему бы мне не взять ее на вооружение?

Увидев Рябченко, я вылезла из машины и махнула ей рукой. Настя отделилась от группы своих коллег и подошла ко мне.

— Как Наташа? — участливо поинтересовалась она.

— Уже лучше.

— Я за нее, конечно, рада, все-таки она моя подруга, но я вряд ли смогу ей еще чем-то помочь. — Рябченко демонстративно развернулась и направилась было к автобусной остановке.

— Настя, подожди! — я успела схватить ее за руку. — Что-то случилось?

— Случилось! — подтвердила девушка. — Мне звонил Наташин отец и сказал, что очень скоро со мной случится то же, что и с Наташей! Чурков, конечно, был пьян, но, говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Он хочет, чтобы я повторила судьбу Наташи!

— Вот как раз об этом я и хотела с тобой поговорить.

— Галина, простите, не знаю вашего отчества, лично против вас я ничего не имею, но вас наняли Наташины родители…

— И что? — перебила я ее словесный поток.

— Я же понимаю, вы в их интересах стараетесь. На меня вам наплевать!

— А вот тут ты, Настенька, ошибаешься. Тимофей Михайлович понятия не имеет, что я с тобой встречаюсь, а главное — зачем. Надеюсь, и не узнает. Я не стану выгораживать Чуркова: он на самом деле желает тебе зла. Для его психотипа это совершенно не удивительно. Есть только один способ заставить его отказаться от своей идеи-фикс. Но для того чтобы претворить его в жизнь, мне понадобится твоя помощь.

— Ладно еще — Наташке помочь, но ее отцу… — Рябченко скривилась.

— Настя, по-моему, ты до сих пор не поняла: я не Тимофею Михайловичу, а именно тебе хочу помочь! И без твоего непосредственного участия здесь не обойтись. Ты готова хотя бы выслушать меня? — проговорила я, удерживая зрительный контакт со своей собеседницей.

— Говорите, — нехотя пожала плечами она.

— Двумя словами тут не обойдешься. Может, присядем? — Я оглянулась на «Мини Купер».

— Нет, я не сяду к вам в машину. Говорить будем здесь, — негромко, но уверенно заявила Анастасия.

— Хорошо, — согласилась я. — Сначала я расскажу тебе одну историю, которая произошла в начале прошлого века. Жил-был один помещик, по субботам он любил ездить на охоту. И однажды там с ним произошло несчастье — он упал с лошади и ударился головой о придорожный камень. Очнувшись, барин вообразил, что в него вселился кабан. Как следствие, он встал на четвереньки и начал, похрюкивая, носиться по лесу… Слуги догнали его, связали, привезли на телеге домой. Жена дала ему успокоительные капли — не помогло, супруг продолжал хрюкать. Тогда она пригласила уездного лекаря, тот назначил больному курс лечения пиявками. Не помогло. После этого помещика поместили в клинику для душевнобольных. Там он провел несколько месяцев, и, надо сказать, небезуспешно. Первое время по возвращении домой барин вел себя абсолютно нормально, но когда наступила суббота, он вновь ощутил себя кабаном — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да-да, он опять стал метаться на четвереньках, теперь уже по саду, подрывать рылом яблоню, хрюкать… На следующий день все симптомы прошли сами собой. Через неделю повторилось примерно то же самое. Если до госпитализации помещик не осознавал, что нездоров, ему было даже комфортно в «шкуре» кабана, то после выписки он понял, что серьезно болен, и с ужасом ждал каждой субботы.

— Надо думать, — вставила Настя, заинтересовавшись моим рассказом.

— Слухи о болезни того барина привлекали в поместье не только беспечных зевак, — продолжила я, — но и ушлых газетчиков. Но, как говорится, нет худа без добра. В руки столичного психиатра попала газета со статьей о помещике, в тело и душу которого вселился кабан. Он приехал в то поместье и предложил душевнобольному свою помощь. Жена помещика решила, что это очередной шарлатан, но сам пациент согласился принять «лечение», назначенное столичным доктором. В следующую субботу состоялась «охота на кабана». Хрюкающего помещика выпустили в лес, и десяток мужиков с ружьями, заряженными дробью, стали гонять его от сосны к сосне. Какой-то меткий охотник свалил его с ног, барин упал, ударился головой и потерял сознание. Когда он пришел в себя, ему предъявили заранее убитого его людьми кабана… С тех пор помещик излечился от своей хвори.

— Прикольная история, только я не понимаю, зачем вы мне ее рассказали, — озадаченно проговорила девушка.

— Все очень просто. Ты, Настя, и есть тот самый кабан, который сидит в голове у Чуркова. Есть только один способ его излечить — устроить для него спектакль… — И я вкратце озвучила девушке предполагаемый сценарий действий. — Уверена, после этого Тимофей Михайлович успокоится.

— Даже не знаю, что вам сказать. — Рябченко провела рукой по лбу. — Скорее нет, чем да.

— Я и не ожидала, что ты сразу согласишься. Конечно же, тебе надо все это осмыслить, взвесить все «за» и «против». Повторяю, все это будет понарошку. Мы заранее все хорошенько отрепетируем…

— Я поняла, вы на мне свои приемчики хотите отработать, — вдруг выдала Наташина подружка. — Кандидатскую, наверное, пишете, да? Нужны свежие примеры?

— Нет, кандидатскую я не пишу. — Я сдержанно улыбнулась. — И вообще, я скорее практик, нежели теоретик. По своему опыту я знаю, что к решению любой проблемы надо подходить комплексно. Наташа быстрее пойдет на поправку, если ее родные и близкие нормализуют свое душевное состояние. Возможно, ты слышала, что мы все связаны со своими родственниками на тонком уровне?

— Что-то такое слышала, но я не слишком во все это верю. Вы извините, я пойду домой. У меня голова что-то разболелась. — Настя развернулась и медленно пошла к остановке.

— Я буду ждать твоего звонка, — бросила я ей вслед, но девушка даже не оглянулась.

По дороге домой я свернула на Провиантскую улицу. Так, на всякий случай. Во дворе дома номер шестнадцать стоял черный «Опель Астра». Это означало, что, проводив родителей в Чехию, Перфилов решил развлечься, но не дома, а в этой обители разврата. Ну разумеется, собственную квартиру надо держать в чистоте — во всех смыслах этого слова…

Придя домой, я услышала звуки громко работавшего телевизора.

— Привет! — Я заглянула в гостиную хай-тек и увидела деда, сидевшего в кресле в атласном халате.

— Добрый вечер! — сказал Ариша, уменьшив звук. — И где же ты весь день пропадала, Полетт?

— Работала, дедуля, работала. А ты весь день просидел дома?

— Да, что-то настроения не было никуда выходить. Раз разложил пасьянс — не сошелся, второй раз разложил — опять не сошелся. Третий раз я уже не стал испытывать судьбу. Позвонил Инессе — она сказала, что приедет только в воскресенье. Набрал номер Вольдемара — он почему-то вне зоны доступа. Тебя беспокоить не стал — вдруг ты за рулем?

— Я действительно почти весь день за ним и провела.

— А я вот за пультом. — Ариша щелкнул им, выключив телевизор. — Надоел до жути! У нас почти сто каналов, а смотреть нечего. Начинаешь переключать — и везде на одну и ту же рекламу попадаешь… Хотя, была одна передача… Я посмотрел ее и понял, что старею. У меня, оказывается, склероз начинается! Ты меня два дня тому назад просила навести справки об Александре Перфилове, так?

— Ну, просила.

— Стыдно признаться, но я так об этом и не вспомнил, пока не услышал в местных новостях его фамилию.

— Это любопытно. — Я присела напротив деда. — И что же о нем говорили?

— Сказали, что он отбыл с дружеско-деловым визитом в Чехию, так сказать, по обмену опытом. Ну, знаешь, как это делается? Сначала мы — к ним, а потом они — к нам. Ну ладно, чехам есть что нашей делегации показать и рассказать. Может, они научат нас пиво варить? А чем мы можем перед ними похвастаться? У нас ведь вор на воре сидит и вором погоняет.

— Ариша, ну откуда такой пессимизм?

— Это не пессимизм, это констатация факта! Вот в тех же новостях сказали, что сегодня начались слушания по делу Телегина, который собрал деньги якобы на строительство жилого дома, а сам перевел их в офшор. А там, между прочим, были также средства из районного бюджета. Горовская администрация собиралась строить квартиры для сирот и прочих льготников, но вместе с другими дольщиками осталась ни с чем. Так вот, в передаче прозвучал вопрос: случайно или нет Перфилов уехал в командировку именно сейчас? Не демонстрирует ли он так свое безразличие к исходу судебного процесса?

— Ну вот все и встало на свои места! — не удержалась я от экспрессивного замечания.

— Что встало на свои места? — полюбопытствовал Ариша.

Я рассказала ему о письме, которое написала Иванову, подытожив:

— Третий приятель высказал предположение, что за подписью «Роберт Гудков» стоит Александр Фомич, поскольку тому невыгодно, чтобы Телегина надолго засадили.

— Почему невыгодно? — уточнил Ариша.

— Если Телегин лет на десять, а то и на пятнадцать отправится за решетку, то своих денег обманутые дольщики никогда не увидят.

— Ну вряд ли ему дадут так много, — отмахнулся дед. — Откупится!

— Дело осложняется тем, что одна из дольщиц покончила жизнь самоубийством, обвинив в этом Телегина, оставившего ее без денег и жилья. Так что ему еще и доведение до самоубийства инкриминируют. А защищает Телегина мать того самого Иванова, которому я написала письмо.

— Теперь и я все понял… — Ариша пригладил бородку. — Почти все. Не возьму только в толк, как у таких приличных родителей вырастают такие испорченные дети? Взять, к примеру, Иванова. Мать — адвокат, а сын — насильник…

— Вероятно, она всегда была слишком занята на своей работе, поэтому не могла уделять сыну достаточно времени. А раз она много работала, значит, много зарабатывала… Впрочем, все трое — из состоятельных семей, их жизнь — полный «фарш» или «шоколад». Машину к совершеннолетию — пожалуйста, деньги на карманные расходы — в неограниченном количестве. Представляешь, им всего-то по восемнадцать-девятнадцать лет, а они уже догадались снять квартиру для своих сексуальных развлечений!

— Да-да, наверное, родители что-то упустили в их воспитании, — согласился со мной дедуля. — А вот Людмила Пашутина, царствие ей небесное, смогла в одиночку воспитать хорошего парня. Я жду не дождусь, когда Вольдемар сможет вырваться с работы и навестить нас!

Мне не хотелось поддерживать этот разговор, поэтому я отправилась готовить ужин. После этого я поднялась к себе, включила ноутбук и зашла на форум, о котором говорила сегодня Володьке. Мое внимание привлек сэр Тимоти. Я почему-то сразу подумала, что это мой клиент. Сама же я вошла под ником Хорошая девчонка. Назвать себя мисс Робин Гуд было бы слишком опрометчиво. Сэр Тимоти тоже меня вычислил, написав:

«Привет! Не могу до тебя дозвониться. Куда ты пропала?»

«Много работы. Звонки отвлекают от творчества», — ответила я.

«И как продвигаются дела? — тут же поинтересовался Вольдемар. Я почему-то была уверена, что это он и пишет от лица своего дяди. — Скоро можно будет увидеть твои картины?»

«Я сообщу о выставке в средствах массовой информации».

«А нельзя ли посмотреть на них краешком глаза, на правах спонсора?» — спросил сэр Тимоти.

«Не люблю демонстрировать незаконченные работы».

«А мне нравится наблюдать за процессом».

«Если бы за спиной Ван Гога или Шишкина постоянно кто-то стоял, то мир лишился бы многих шедевров».

«Возможно», — был вынужден признать сэр Тимоти мою правоту.

Мы еще перебросились с ним парой-тройкой иносказательных реплик, после чего я вышла из Интернета.