Глава 7

Дед вернулся накануне домой уже за полночь. Утром я заглянула к нему, чтобы позвать к столу, но он крепко спал, и я не стала его будить. После завтрака я затеяла уборку. Аришиной комнаты она не коснулась, потому что он все еще лежал в постели и усердно делал вид, что спит, хотя время уже приближалось к полудню. Я хотела было из вредности поиграть на саксофоне и уже вынула его из футляра, но тут зазвонил мой мобильник.

— Да, Света, я тебя слушаю!

— Полина, здравствуй! Я только что созвонилась с Алексеем и сказала, что давно мечтаю взять у него интервью. Он не стал капризничать, все-таки не так уж часто о нем пишут в прессе. Мы стали подбирать удобное для обоих время. Иванов расписал мне сегодняшний день едва ли не по минутам, а я, прикинь, ну совершенно не смогла подстроиться к его графику! — Петина хохотнула, весьма довольная собой. — Мы договорились встретиться с ним завтра, после обеда.

— Так, Света, диктуй мне распорядок Лешкиного дня. — Я придвинула к себе бумагу, взяла ручку и принялась фиксировать то, что говорила мне журналистка. — Спасибо. Я к тебе на неделе заеду, чтобы расплатиться.

— Буду ждать. — И Петина сразу же отключилась.

Надо сказать, она справилась с моим заданием на отлично. Впрочем, как и всегда. Теперь я знала, где и когда можно застать Кузнечика. С половины второго до без четверти четыре у него проходила тренировка на стадионе «Зенит». Ну надо же, какой усердный! Не берет себе выходных даже по воскресеньям. Пожалуй, это самое идеальное время и место, чтобы заслать туда курьера с письмом.

Я позвонила Коле Жаркову, который работал по этой специальности в фирме «Ваш выбор». Он был сыном дедова приятеля и уже не раз оказывал мне подобные услуги.

— Алло, — откликнулся Николай.

— Привет! Это Полина!

— Привет, — как-то вяленько ответил курьер.

— Коля, скажи, ты сегодня работаешь?

— Нет, у меня сегодня выходной, — без всякого воодушевления произнес Жарков.

— Жаль, у меня к тебя дельце одно имеется…

— Может, оно подождет до завтра? — уточнил курьер.

— В принципе, подождать может, но хотелось бы сделать доставочку сегодня. Я бы доплатила за срочность…

— Да? — Коля задумался. — Если недалеко ехать и не слишком тяжелый груз, то почему бы и нет?

— Письмо на проходную «Зенита», — уточнила я.

— Ну, это недалеко. Пожалуй, я соглашусь. — Жарков несколько повеселел.

— Коля, униформа у тебя дома или ты на работе переодеваешься?

— Да, комбинезон с собой, — подтвердил курьер. — Надеть?

— Конечно. И еще… можно провести письмо официально, как в прошлый раз?

— Ладно, я сейчас Маринке позвоню, она все оформит. Но с тебя еще шоколадка для нее!

— Нет проблем. — Я назвала фамилии получателя и отправителя, последняя, конечно же, была вымышленной.

— Записал. Сейчас позвоню Маринке.

— Коля, встречаемся в половине четвертого, — и я обозначила место.

Жарков подъехал к месту парковки моего «Мини Купера» на скутере. Я вышла из машины и вручила ему запечатанный конверт.

— Слушай, а этот Алексей Иванов случайно не прыжками в длину занимается? — спросил меня Коля, оставаясь в своем «седле».

— А ты что, его знаешь? — насторожилась я.

— Вообще-то я интересуюсь спортом, сам когда-то легкой атлетикой занимался. А Иванов, он ведь призер чемпионата России… Для горовчанина это круто! Да расслабься ты! — успокоил меня курьер. — Мне абсолютно все равно, что ты против него замышляешь. Надо доставить письмо — значит, доставлю. Это моя работа. Прикинь, на прошлой неделе один мужик принес нам венок и сказал, по какому адресу его доставить. Я думал, там реально похороны, а оказалось, что он живому человеку ритуальный венок на днюху послал! Адресат мне чуть его «подарок» на голову не надел.

— Да, нелегкая у тебя работа, — посочувствовала я Жаркову, — с эмоциональными перегрузками.

— А был и такой случай… — начал было курьер, но я остановила поток его воспоминаний.

— Коля, пора выдвигаться. Вот еще что. — Я достала из кармана «жучок». — Надеюсь, тебе не надо объяснять, что это такое?

— Прослушка, и ты хочешь, чтобы я подбросил ее Иванову? — догадался молодой человек, на что я утвердительно кивнула. — Надеюсь, это — за дополнительную плату?

— Ну разумеется. — Я достала из сумки несколько крупных купюр.

— А шоколадка для Марины? — напомнил мне Николай, убирая деньги в карман.

— Сам купишь. Я же не знаю, какой она шоколад любит — белый, черный, пористый, с изюмом, с орехами… Все, Коля, иди! Время!

Курьер спрыгнул со своего скутера и быстрой походкой направился ко входу на стадион. Я села в машину, поглядывая в зеркало заднего вида. Минут через десять на улицу вышел Жарков… вместе с Ивановым. Они шли в мою сторону, о чем-то оживленно разговаривая. Неужели я выбрала не тот способ доставки? Хотя… Парни остановились, не дойдя до моего «Мини Купера» метров пять, и ударили по рукам. Леха сел в «Киа Рио» красного цвета, а Коля прошел мимо меня, запрыгнул в свой скутер и дал по газам. Я надела наушники и настроила тюнер на нужную волну.

— День космонавтики… Что за хрень?! О черт!.. — Несколько непечатных словечек, слетевших с языка горовского чемпиона, свидетельствовали о том, что он догадался, о каких событиях идет речь. Обдумав ситуацию, он принялся нажимать на кнопки мобильника. — Ник, это я. Скажи, ты никаких писем не получал? Да не по «мылу», бумажных, с курьером! Представь себе, пишут! Какие фанатки! Тут все серьезно. Давай пересечемся. Дану я тоже позвоню. Это нас троих касается, всех нас. Занят? Предки? Ну уж на десять минут ты вырвешься. Я сейчас подъеду к тебе и наберу…

«Киа Рио» тронулся с места. Я выждала немного и тоже поехала, но в другую сторону. Мне ни к чему было висеть на хвосте у Кузнечика. Он ехал к Перфилову, а мне и так было известно, где тот живет. «Жучок», который Жарков подбросил Лехе, позволял прослушивать разговоры в радиусе полукилометра. Сделав небольшой круг по городу, я подъехала к дому, в котором когда-то жила, настроила прослушку и сразу же услышала голос Иванова:

— Ты что, оглох? Ну и хрен с тобой! Ник, это я. Спускайся!

Через пару минут хлопнула автомобильная дверца, и уже другой мужской голос произнес:

— Ну и какого… ты меня дернул?

— На, почитай!

— Кузнечик, — усмехнулся Ник. — Это ты, что ли?

— Дальше читай! — огрызнулся Леха.

— Присяжные… День космонавтики… студенточкой… шлюх, — прошелся по диагонали по моему письму Перфилов. — Не понял, на… ты мне мозги этим паришь?

— Ты помнишь, что было двенадцатого апреля? — спросил приятеля Иванов.

— Ты что, охренел? Я не помню, что в День Победы было…

— Ник, вспоминай: мы тогда в баре двух телок встретили, типа, твоих бывших одноклассниц, — начал подсказывать ему Кузнечик.

— Ну? — вяло отреагировал Никита. То ли он так и не вспомнил, что было потом, то ли все произошедшее казалось ему настолько будничным, что он не видел смысла заострять на тех давних событиях свое внимание.

— Это про ту ночь, как пить дать про ту! Если мне такое письмо пришло, то и вам с Даном в скором времени нечто подобное надо ждать. Мы ведь тогда ее все втроем… Не могу до Мануйлова дозвониться. Он трубу почему-то не берет.

— Так у него сейчас вроде бы занятия по вокалу, — припомнил Перфилов.

— И на хрена Дан полез в эту «Кузницу», если петь толком не умеет? Вот уж точно — невезуха, нет ни голоса, ни слуха! — съязвил Леха.

— Как это — «на хрена»? Слава! Популярность! У него ведь теперь от телок отбою нет, — пояснил Никита мотивацию своего приятеля. — Может, со слухом и голосом у него и есть проблемы, но все остальное работает.

— «Отбою нет»… Можно подумать, раньше у него с телками проблемы были! А, ну да, Наташкина подружка его продинамила… Так он и не слишком напрягался. Ты же тогда попросил нас эту дуру проучить, чтобы она не бегала за тобой, как голодная бездомная собачка.

— Да, Чуркова — реально полная идиотка! Я ей лапшу на уши повесил, она и поверила…

— Ник, о том, что мы с ней сделали, знали только четверо — она и мы трое. Вопрос: кто написал эту хрень? — Кузнечик вернулся к моему посланию.

— Леха, я не понял, ты что, на нас с Даном намекаешь?! — оскорбился Перфилов. — Зачем мне это? Да и Мануйлову это тоже не в тему…

— Выходит, Наташка нас кому-то сдала, а ты говорил, она молчать будет.

— Не факт, что Чуркова рот раскрыла, — засомневался Перфилов. — Нет, это вряд ли она.

— А кто тогда?

— Дай подумать… Может, в окно кто-то подглядел? — озвучил свои предположения Никита.

— Придурок! Там же пятый этаж! — напомнил ему Леха.

— Сам ты придурок, — вернул ему «мяч» Перфилов. — Напротив многоэтажка стоит. Кто-нибудь вполне мог в оптику за нами наблюдать. Ты не помнишь, мы шторы задергивали?

— Да там их, вроде, и нет, только тюль прозрачная, и та — с дырками.

— Тем более, — ухватился за свою версию Ник. — Есть такие извращенцы, которым только и надо, чтобы за другими подсматривать. По ходу, из всех нас он только тебя узнал. Ты ведь у нас звезда — так и светишься в «ящике»!

— Куда уж мне до Дана, — усмехнулся Леха.

— Не скажи! «Кузница» вышла в эфир уже после того случая, так что Мануйлов тогда еще не был так популярен, как сейчас. А ты уже давно мелькаешь в спортивных новостях. И вообще, Леха, знаешь, что я тебе скажу? Забей на эту муть! — назидательно произнес Никита.

— Как это — забей? А если нас на камеру снимали? Вдруг этот ролик выложат в Интернет, да еще с комментариями? — встревоженно вопрошал Иванов.

— Хотели бы выложить — сразу бы и выложили. Это развод чистейшей воды. Говорю же тебе — забей! — стоял на своем Перфилов.

— Тебе легко говорить, не тебя шантажируют. Между прочим, это ты, Ник, подбил нас с Даном на групповушку, — напал на своего приятеля Алексей.

— Можно подумать, я вас силой заставлял! Так, предложил, а вы с Даном и рады были стараться… Короче, я тебе свое мнение сказал, а ты, если хочешь и дальше по этому никчемному поводу париться, — валяй, парься! А я пойду, у нас с предками, типа, семейный сходняк. Отец в Чехию завтра на неделю уезжает, опытом обмениваться, и мать с ним едет. Он не хотел ее брать, но она настояла на том, чтобы его сопровождать… Так вот, вся родня слетелась их проводить.

— На хрена ты мне об этом трындишь?

— К тому, что я сегодня, типа, в примерного сына играю. Так что хата на Провиантской свободна. Можешь воспользоваться моментом. Уединишься там с Ксюней, ну, или с Полинкой, расслабишься, и эта муть сразу из головы выветрится… Слушай, а хочешь, я тебе номерок Алисы дам? — предложил Перфилов. — Это не девочка, а сказка!

— Не надо, — отказался Иванов, не раздумывая ни секунды над этим заманчивым предложением.

— Как знаешь. Короче, я пошел! Бывай! — хлопнула автомобильная дверца, звук этот свидетельствовал о том, что Никита отправился домой.

Сразу после этого Леха снова попытался дозвониться до Мануйлова, и в этот раз ему это удалось.

— Дан, здорово! Скажи, ты никаких писем не получал? Сотнями шлют? Да я не про фанаток. Писем с угрозами, шантажом? Были? Что хотят? Понятно. Может, тебе на самом деле хватит смешить народ? Тебе же медведь на ухо нечаянно наступил… О, завелся! Молчу-молчу. Я не про «Кузницу»… Помнишь, мы на День космонавтики на хате с одной герлой втроем позабавились? Так вот, похоже, за нами кто-то наблюдал… Да не в замочную скважину! А через окно, в подзорную трубу или в бинокль. Ничего у меня не расплавилось! Короче, мне сегодня курьер письмо доставил… Ну если в двух словах, то некто требует, чтобы моя мать любыми путями оправдала своего клиента, Телегина. Ты, наверное, слышал о нем… В противном случае автор письма грозится обнародовать, чем я тогда вместе с вами занимался… Да, с Ником я уже говорил. Ему все фиолетово! Говорит — не парься… Курьер, говорю, принес. Какой-какой! Из фирмы «Ваш выбор». Такая реально существует, я сам ее услугами пару раз пользовался. Да, он в униформе был, с бумагами… Конечно, я спросил, от кого послание. По документам значится — Роберт Гудков. Никогда о таком не слышал. А само письмо как-то по-индейски подписано… Сейчас посмотрю, — зашуршала бумага, — «Всевидящее Око»… Лично мне не до смеха. Да и ты, Дан, перестал бы ржать, тебе тоже нечто подобное может прийти. Вот урод! Отключился… Никому ни хрена не надо… Ничего, я над вами еще тоже посмеюсь…

Я услышала вполне достаточно для того, чтобы убедиться: все трое приятелей участвовали в изнасиловании. Настя же, вопреки предположениям Чуркова, не имеет к произошедшему никакого отношения. Никуда она свою подружку не заманивала — ни из зависти, ни из ревности, ни из каких-либо других недостойных побуждений. Что касается преступной троицы, то оказалось, что действовали они не спонтанно, поддавшись первобытному инстинкту, а, что гораздо хуже, вполне продуманно. Похоже, в тот злополучный вечер Перфилов еще издалека увидел своих бывших одноклассниц и поспешил зайти с друзьями в бар, дабы оградить себя от общения с одной из них. Напрасно Насте казалось, что Ник даже не догадывается о Наташкиных чувствах. Не такой уж он дурак, чтобы не сложить два и два. Чуркова так и лезла все время ему на глаза, а поскольку они жили по соседству, то случай свидеться на улице выпадал им довольно-таки часто. Она явно ждала от него проявления каких-то чувств, предложения сходить в кино или в кафе. Но никаких чувств у него к ней не было, лишь «основной инстинкт». И вот однажды в его мозгу, одурманенном алкоголем, родилась идея, как раз и навсегда отвадить от себя девчонку, смотревшую на него с безоговорочной собачьей преданностью. Он предложил своим приятелям поучаствовать в его до безобразия мерзком плане, и они согласились. Трудно сказать, чем руководствовались Дан и Леха. Неужели чувством мужской солидарности? Или исключительно рефлексами? Но факт свершился, и ни один из этих троих совершенно не раскаивался в содеянном. Даже Иванов. Если уж говорить о чувствах, то последнему было обидно, что именно он стал объектом шантажа. Ну и, конечно, волнительно. А вдруг угроза воплотится в жизнь и его развратные действия станут достоянием общественности? Что скажет мать, председатель коллегии адвокатов? А тренер? А просто знакомые? И любопытно, кто такой этот Роберт Гудков, он же Всевидящее Око?

В мои планы не входило дальше следить за Кузнечиком, но так уж случилось, что он обогнал меня, и я невольно оказалась на хвосте у «Киа Рио». Вскоре он зарулил в «обитель разврата», то есть во двор дома номер шестнадцать по Провиантской улице. Такого пункта в распорядке его сегодняшнего дня не значилось, если Иванов, конечно, не ввел сознательно в заблуждение журналистку Петину. Я припарковалась у торца дома и направилась во двор пешком. Кузнечик стоял посреди двора и пытался понять, с какой точки можно наблюдать за окнами последнего этажа. Напротив шла стройка, рабочие клали кирпич на втором этаже. А вот позади нее высилась жилая многоэтажка. Оттуда, вооружившись мощной оптикой, наверняка можно разглядеть, что происходит за незашторенными окнами дома номер шестнадцать. Уж не знаю, что дал Лехе этот мониторинг. Он смачно сплюнул на асфальт, сел в свою машину и резко рванул с места. Я же перестала копаться в сумке, изображая, что ищу ключи, и отошла от первой парадной.

По дороге в коттеджный поселок я заехала в супермаркет за продуктами. Оказавшись дома, я сразу же направилась в кухню-столовую, чтобы разгрузить сумки.

— Привет! — бросила я Арише, сидевшему за столом, на котором стояла одинокая тарелка с дымящимися сосисками. — Приятного аппетита!

Дедуля ограничился лишь скупым кивком. Когда я разложила по полкам в холодильнике весь провиант, он неожиданно произнес:

— Полетт, нам, вероятно, придется теперь экономить.

— Не поняла? — я повернулась к деду.

— Что уж тут непонятного? Сегодня ночью я проигрался…

— Много проиграл? — Я присела напротив своего прародителя.

— Немало. Я даже не помню, когда со мной случалось нечто подобное! Да и случалось ли? — Ариша воткнул вилку в сосиску и поднес ее ко рту.

— Надеюсь, дело не дошло до того, чтобы заложить дом? Может, нам уже пора собирать чемоданы? Или чемоданы лучше продать? — пошутила я и поняла, что вышло это неуместно.

— Не беспокойся, — глухо отозвался дед, — до этого дело не дошло. Но подтянуть потуже пояса нам все-таки придется.

— Ариша, не переживай! Клиент перевел мне аванс. На первое время нам хватит, даже с учетом накладных расходов… Ну а потом ты потихоньку отыграешься.

— Долго, однако, придется отыгрываться… — В голосе деда так и сквозила безнадежность.

— Но как же случилось, что ты проиграл так много? — удивлялась я, зная, что Ариша умеет вовремя остановиться.

— Соперники оказались достойными, — не постеснялся признаться дед.

— Уж не Стас ли Бабенко?

— Ну что ты, — отмахнулся Ариша, — он сам проиграл внушительную сумму. Ладно, хватит об этом. Скажи, а чем ты сейчас занимаешься, Полетт?

— Собираюсь наказать трех мерзавцев, изнасиловавших восемнадцатилетнюю девчонку. Причем в одного из них она была влюблена без памяти класса с седьмого, трепетала от каждой случайной встречи с ним, писала стихи, ему посвященные. Увы, она обожествляла в своем сознании законченное ничтожество. Ему надоело, что она бегает за ним, и он вот что придумал… — Я ввела деда в курс дела.

— У меня нет слов… приличных слов, — поправился Ариша, — чтобы оценить эту выходку! Не знаю, что ты, ma ch?re, собираешься делать с этими ублюдками, но мне кажется, это тот случай, когда их надо посадить. Там, на зоне, с ними сделают то, что сделали они с этой несчастной девочкой.

— Дедуля, пострадавшая сторона приняла решение не обращаться с заявлением в правоохранительные органы. Сам понимаешь, городок у нас маленький, пойдут слухи… К тому же Наташа потеряла вкус к жизни, ей не вынести протокольных вопросов, следственных экспериментов и судебных разбирательств. Да и никакой гарантии нет, что вину этих сексуально озабоченных мажориков удастся доказать. Их родители — не последние люди в нашем городе. — Я назвала из имена.

— Теперь понятно, откуда у них такая уверенность в своей полной безнаказанности. Им определенно надо воздать по заслугам. Полетт, можешь рассчитывать на меня в этом благом деле, — предложил мне дедуля свою помощь.

Вчера я просила его навести справки о Перфилове-старшем, но он, похоже, пропустил мою просьбу мимо ушей. Ариша был каким-то потерянным еще до того, как отправился на игру. Может, он потому и проиграл, что его внимание было расфокусировано? Давать ему то же задание уже не было смысла. Я сама узнала нечто очень важное: ближайшую неделю родителей Ника не будет не только в городе, но и в стране. Лучшего времени, чтобы достать его, пожалуй, и не сыскать.

— Дедуля, пока что я еще до конца не разработала концепцию мести. Но спасибо, что ты это предложил…

— Забыл сказать, тебе звонила Ромашкина, — спохватился Ариша. — Уж не знаю, что ей от тебя нужно, но она просила, чтобы ты к ней зашла.

— Пожалуй, я сначала позвоню соседке.

Я поднялась в свою комнату и набрала номер домашнего телефона Ромашкиных.

— Алло! — ответил ее сын.

— Вадим, здравствуй! Это Полина. Могу я поговорить с Александрой Владимировной?

— Конечно, сейчас я передам ей трубочку. Мама, это тебя.

— Здравствуй, Полиночка! — пропела в трубку тетя Шура. — А я тебе звонила. Мне есть что тебе сказать по поводу судейства «Кузницы звезд». Может, зайдешь? Вадик тоже будет очень рад тебя видеть…

Вот именно из-за Вадика мне и не хотелось идти к Ромашкиным. Около года тому назад он сделал мне предложение руки и сердца, но я отказалась его принять. С тех пор у нас с ним были натянутые соседские отношения.

— Александра Владимировна, я бы рада к вам зайти, но у меня тут в духовке мясо… Вы же знаете, домработницы у нас нет, так что приходится самой следить за всем.

— Ну да, конечно… — Соседка дала понять, что приняла мой отказ. — Ладно, Полина, я попробую по телефону рассказать тебе о том, чем закончился мой утренний разговор с Вениамином. Сначала он уверял меня, что увидел у Мануйлова огромный творческий потенциал, поэтому и ставил ему оценки авансом. Но я намекнула Боровскому, что я в курсе, кто родители Данилы, и упрекнула своего давнего поклонника в ангажированности. Вениамин стал отнекиваться, но по его не слишком-то уверенному голосу я поняла, что попала в точку…

— Подождите несколько секундочек, я мясо проверю… — Я выждала какое-то время, затем спросила: — Значит, вы уличили Боровского в том, что он завышает Мануйлову оценки?

— Уличила! — с нескрываемым торжеством призналась Ромашкина. — Веня никогда не умел врать, тем более мне. Я пообещала, что ославлю его перед всем музыкальным сообществом Горовска, и он дал мне слово исправиться.

— А что же другие члены жюри? Боровский сможет как-то на них повлиять? — поинтересовалась я.

— Знаешь, Полиночка, я как-то не догадалась попросить его об этом, — растерялась Ромашкина. — Точнее, мне показалось, что это само собой разумеется. Он же все-таки председатель жюри.

— Будем надеется, что ваш знакомый сам догадается повлиять на мнение своих младших коллег.

— Зато я попросила Вениамина позаботиться об Олесе Лапшиной, — не без гордости заметила бывшая пианистка. — Ну, помнишь, эта девочка вылетела в первом туре?

— Которая из детского дома?

— Да-да, — подтвердила Ромашкина. — Вениамин обещал пригласить ее в музучилище на прослушивание. Кто-то же должен помогать сироткам!

— Конечно, Александра Владимировна. Но, если честно, мне больше Оксана Пермякова нравится. Она в последней передаче джаз пела, — напомнила я.

— Да, я тоже обратила на нее внимание. Талантливая девочка. Сама музыку пишет, стихи…

— Похоже, кроме нас с вами, никто этого не замечает. Оксана почему-то стала скатываться по графам турнирной таблицы вниз, — пожаловалась я.

— Я думаю, у нее все будет хорошо, а баллы ей снижают, чтобы она не расслаблялась, — предположила Ромашкина. — Очень часто бывает, что конкурсанты, получающие стабильно высокие баллы, к финалу перегорают. Приходится немножко скупиться с оценками, чтобы держать их в тонусе. Вот когда меня приглашали судить выступления молодых дарований, я именно так и поступала. Помню, в середине восьмидесятых…

— Простите, Александра Владимировна, у меня мясо подгорает! Я вам как-нибудь еще позвоню. — Я отключилась, потому что не собиралась выслушивать мемуары Ромашкиной, а по делу она больше ничего интересного сказать мне не могла.

Я, конечно, догадывалась, что объективного судейства в принципе не бывает. Но, пообщавшись с пианисткой, которая не раз была членом жюри различных музыкальных конкурсов, я еще больше утвердилась в этом мнении. Как выяснилось, судьи всегда ведут свою игру, которой ни конкурсантам, ни зрителям не понять. В прошлый раз Александра Владимировна сказала, что на первоначальном этапе творческих соревнований ей сознательно приходилось завышать кому-то оценки, дабы создать балласт, от которого не жалко будет избавиться ближе к финалу. Сегодня же она сболтнула, что некоторым сильным конкурсантам умышленно занижала баллы, дабы они не расслаблялись. Неужели турнирную таблицу всегда надо читать снизу вверх? Если так, тогда Мануйлов находится не в лидерах, а в аутсайдерах. Может, ничего и не стоит предпринимать в этом направлении? Все решится само собой. Или не решится? Данила пошел в «Кузницу звезд» ради того, чтобы пользоваться популярностью у девчонок. Каждая передача только удлиняет список его побед. И все-таки чем быстрее «Кузница» избавится от балласта в его лице, тем лучше! Он ведь не дает дорогу действительно талантливым конкурсантам.

Я вышла в Интернет, чтобы узнать фамилии других членов жюри. Мне мало верилось, что Вениамин Боровский так сильно испугался смутных угроз полупарализованной женщины, что и сам сразу же станет объективнее, и своих коллег на это сагитирует. Пожалуй, надо поработать с каждым членом жюри в индивидуальном порядке. А Веню Боровского пусть тетя Шура дожимает. Пенсионер пенсионера лучше поймет. Хотя для меня четверо — это слишком много, тем более что есть и другие дела. Может, Минеева «отдать» Алинке?