Глава 9
Я уже издалека увидела Андрея Александровича. Он прогуливался неподалеку от входа в ресторан и очень напоминал Шурика, ждавшего меня около памятника влюбленным. Ясно чем – хризантемами. Жупанов-отец тоже был с букетом этих цветов, только не белых, а розовых. Надеюсь, он купил их лично для меня, а не прихватил с собой презент благодарной пациентки?
– Здравствуйте, – сказала я, подойдя к пластическому хирургу со спины.
Тот мигом обернулся и выпалил:
– Клавочка, как хорошо, что вы пришли! Это – вам.
– Спасибо, – сказала я, принимая букет. – Неужели вы думали, что я не приду? Я же обещала.
– Ну, мало ли, внезапные дела, нежданные заботы... Пойдемте, столик уже заказан – Андрей Александрович взял меня под локоток и подвел ко входу. – Здесь такая хорошая кухня!
– Значит, вы часто бываете в этом ресторане? – спросила я с оттенком ревности в голосе.
– Нет, что вы, всего пару раз и был, – поспешил оправдаться Сашкин отец, – на деловых переговорах. И мне здесь очень понравилось.
Мы зашли в гардероб. Жупанов со всей присущей ему галантностью помог мне снять пуховик. Но прежде чем отдать его гардеробщице, Андрей Александрович долго мял его в руках, не решаясь что-то сказать. В этот момент он был очень похож на своего сына-ботаника.
Гардеробщица поторопила:
– Мужчина, давайте пальто!
– Да, конечно, возьмите, – хирург передал ей пуховик. Затем скинул свою куртку, кожаную с замшевыми вставками, и, наклонившись, сделал мне комплимент: – Клава, вы – прелесть!
Все же папашка слеплен из другого теста. С прочно укоренившимися донжуановскими замашками. И в этом ресторане он бывал наверняка далеко не пару раз. Персонал учтиво улыбался ему, как частому VIP-гостю. Едва мы сели за столик, как официантка тут же подала вазу для цветов и положила перед нами папки с меню. Андрей Александрович стал консультировать меня насчет фирменных блюд. Я соглашалась со всеми его рекомендациями, и это приводило Жупанова в восторг. Наверное, решил, что я и во всем остальном такая же покладистая.
– Ну вот, Андрей Александрович, теперь мне известно, каковы ваши кулинарные пристрастия, – сказала я после того, как мы сделали заказ. – А вы, оказывается, гурман! Я обязательно упомяну об этом в своей статье. Но мне, конечно же, хотелось бы поговорить с вами непосредственно об эстетической медицине.
– С удовольствием отвечу на любой вопрос, – сказал Жупанов, уставившись на меня, как мартовский кот на новую кошечку во дворе. – Только сначала у меня будет небольшая просьба к вам.
– Какая?
– Клава, давай перейдем на «ты». И зови меня просто – Андрей, без всякого отчества. Ладно? – попросил он с омерзительно заигрывающей интонацией, совершенно не соответствующей деловому разговору.
– Нет, это как-то некорректно... Вы ведь мне по возрасту в отцы годитесь, – напомнила я ему, забыв про всякую дипломатию.
– Да, это так, но я молод душой. А рядом с тобой чувствую себя мальчишкой! Клавочка, зови меня просто – Андрей.
– А если это войдет в привычку? Вдруг я назову вас по имени при Саше? Что он об этом подумает?
– Саша... Да, при Саше этого делать, пожалуй, не стоит. Клавочка, а как ты относишься к моему сыну? – спросил Жупанов, нервно комкая в руках бумажную салфетку.
– Хорошо, – сказала я, скромно опустив глазки. Пусть самоуверенный хирург думает, что стеснение перекрывает мою откровенность.
– Клавочка, если честно, то мне кажется, что ты и мой Сашка, вы очень... очень разные люди. Вы абсолютно не созданы друг для друга.
– Странно... А вот Раиса Васильевна иного мнения на этот счет. Она сказала, что мы очень красивая пара.
– Раиса думает только о сыне. А я, в силу своей профессии, стал лучше понимать женщин. Каждая хочет быть бриллиантом в дорогой оправе. И это правильно. А Саша – тоже драгоценный камень, но другой. И ему тоже нужна оправа. Ему необходима женщина, которая, забыв о своих амбициях, помогала бы его таланту развиваться. Вот скажи мне, Клавочка, зачем тебе это? Так ты потеряешь свое «я». А мне бы этого очень не хотелось. Я мог бы дать тебе гораздо больше, чем мой сын.
О, как страсти-то закипели! Папочка всерьез решил завоевать мое сердце.
– А если я люблю Сашу?
– Любишь? – недоверчиво переспросил хирург. – Ты в этом уверена?
– Андрей Александрович, я не хочу продолжать дальше этот разговор. Честно говоря, я думала, что мы будем говорить о вас. Вы – герой моей будущей статьи, – напомнила я, не обращая внимания на подошедшую с подносом официантку. – Расскажите, пожалуйста, о своих буднях в клинике «Приват-мед».
– Это так скучно...
– То есть пластическая операция – это дело скучное, рутинное?
– Ну зачем же так буквально? Медицина, любая ее область, не может быть скучной. Ни одна история болезни не повторяет другую. И каждый пациент – уникум, и внутренне, и внешне. А пластическая хирургия – это искусство, не побоюсь этого слова.
– То есть вы считаете себя художником или скульптором?
– Скульптором? Да, считаю, – без ложной скромности признался Андрей Александрович. – Правда, у меня всегда есть соавторы. Я очень подробно обсуждаю с пациентами объем предстоящей операции. Иногда мы подолгу не можем прийти к консенсусу. Бывают случаи, когда пациенты сами толком не представляют, в чем именно они желают измениться. Вот тогда совсем не до скуки.
– Наверное, существуют какие-то образцы, иконы стиля, если так можно выразиться, – я вспомнила альбом с фотографиями, который листала передо мной Старыгина.
– Существуют, – подтвердил Жупанов, не вдаваясь ни в какие подробности. Наверное, прерогатива подбирать клиентам черты лица принадлежала его ассистентке. Уж больно у Валентины Ивановны это ловко получается.
– Интересно, а можно сделать разрез глаз, как у Анжелины Джоли, при этом носик, как у Дженнифер Лопес, а губы, как у Джулии Робертс?
– Не думаю, что эти черты лица будут идеально соотноситься друг с другом, – с еле заметной усмешкой сказал хирург. – Клавочка, в моей работе важно чувствовать пациента...
– Скорее, пациентку?
– Можно сказать и так, ведь женщины чаще обращаются в нашу клинику. В любом случае надо учитывать каждый миллиметр строения лица, иначе гармонии не получится.
«А где, интересно, у Ольги пропорциональность черт лица, за которую ты так ратуешь?» – очень мне хотелось задать этот вопрос, но я воздержалась.
– Вот вы говорите о миллиметрах, о пропорциях. Значит, вы скорее чертежник, нежели живописец?
– Ну, как сказать, – Жупанов замялся. – В сущности, лицо любого человека асимметрично и непропорционально. Пластическая хирургия помогает исправить природные диспропорции. Уж что поделаешь, но каждый из нас подсознательно считает красивым то, что пропорционально. Вот твое лицо, Клавочка, очень близко к идеалу...
– Да что вы говорите! Разве у меня не оттопыренные уши?
– Отнюдь нет!
– А нос? По-моему, он слишком банальный, ему даже названия никакого не дашь...
– Клава, не наговаривай на себя, пожалуйста. У тебя, уж поверь мне, очень пропорциональные черты. Да-да, не смейся, я давно ни у кого не видел такого правильного расстояния от бровей до линии губ, от линии губ до подбородка... А посадка глаз, размеры скул, крыльев носа? Все это отвечает идеальным пропорциям, – говорил пластический хирург, внимательно разглядывая мое лицо. Было такое ощущение, что он мысленно смывает мой макияж. Надеюсь, до «раздевания» дело не дойдет!
– Ну хорошо, а как же индивидуальность, харизма?
– Харизму я не трогаю, хотя с некоторыми пациентками приходится повоевать, отстаивая свою точку зрения.
– А было такое, что вы не смогли найти к кому-то подход?
– Клава, я ведь работаю не один. У нас большая, дружная команда: врачи, медсестры. Все – специалисты высокой квалификации...
– А лично вы, Андрей Александрович, где получили квалификацию пластического хирурга? – спросила я, внимательно наблюдая за реакцией Жупанова.
Он нес, но не донес вилку до рта, опустил руку вниз и, глядя в тарелку, сказал:
– В столице, в Институте эстетической медицины. Клава, а вы где учились на журналистку?
– В МГУ, – не раздумывая, соврала я и, будучи не в силах бороться с проснувшимся аппетитом, начала расправляться с салатом.
– Не жалеете, что пришлось уехать из Москвы?
– Это был мой осознанный выбор, – ответила я, отправив в рот креветку. – Андрей Александрович, вы...
– Клавочка, я же просил, не надо никаких отчеств! Скажи, почему, предложив перейти на «ты», я не нашел с твоей стороны понимания? – Жупанов требовательно посмотрел мне в глаза.
Ясно, провинциальному пластическому хирургу совсем неинтересна статья в глянцевом журнале. Понимает: хвастать ему особенно нечем. А скандальная известность может только навредить. Отвечает на мои вопросы так, будто цитирует медицинский справочник.
Только наивная Раиса Васильевна думает, что моя публикация защитит ее супруга от областной комиссии. Чушь, конечно, но я давно подозревала, что Жупанова не слишком умна. Она даже и не догадывается, что ее супруг глаз на меня положил. Комплиментами осыпает, делает недвусмысленные намеки, глазки строит. Косметику с меня «смыл», теперь уже раздевает глазами дальше...
Никаких секретов Жупанов мне не раскрыл. Ответом на мои самые пытливые профессиональные вопросы было упорное молчание. Да я и не надеялась, что он расскажет, где и за сколько купил диплом и почему у него дрожали руки во время операции Владимирцевой. Зато мне поступило предложение:
– Клавочка, – сказал Андрей, забрав мой пуховик у гардеробщицы, – совсем скоро зима наступит. В наших краях морозы бывают очень сильными. Хочешь, я куплю тебе шубку?
Ах ты, старый ловелас! Знаешь наперед стандартную мечту жительницы средней полосы. Только я – не простая девушка, и мои мечты намного оригинальнее.
– Шубку? – переспросила я без особого интереса. – С чего бы это вдруг?
– Как с чего? Мой простофиля испортил твое пальто! Ему и в голову не пришло заменить его новым. Наука одна у Сашки на уме.
– Значит, вы считаете, что меня в его голове совсем нет? – встревожилась я.
– Да при чем здесь голова! Когда любят, ее теряют.
– И это говорит хирург, – усмехнулась я.
– Ты понимаешь, о чем я. Клавочка, ты мне в самую душу запала! Скажи, хочешь новую шубу? – настойчиво спросил Жупанов, когда мы вышли из ресторана. На холодном воздухе из его рта вылетал пар. – Совсем скоро наступят холода, в этой куртке ты можешь замерзнуть. Надо беречь свое здоровье.
– Андрей... Александрович, спасибо за обед. У всех блюд действительно был вкус прекрасных сновидений. А ваше новое предложение, насчет шубы, очень неожиданное, поэтому сейчас я ничего не могу вам сказать. Мне надо о многом подумать...
– Я понимаю, поэтому не тороплю. – Жупанов наклонился ко мне, и я почувствовала тепло его прерывистого дыхания. Но от поцелуя уклонилась, тогда хирург хорошо отработанным жестом взял мою руку и поднес ее к своим губам. – Тебя подвезти?
– Благодарю, но мне хочется пройтись. Одной. Привести свои мысли и чувства в порядок. До свидания.
– Я с нетерпением буду ждать нашего следующего свидания, – промурлыкал Жупанов и направился к своей машине.
Я завернула за угол дома, села в свой «Мини Купер» и только тогда вспомнила о розовых хризантемах. Они остались в ресторане. Не везет цветам Жупановых! Ладно, хризантемы – это мелочи. Нужны подарки подороже. Андрей Александрович это понимает, поэтому предложил купить мне шубку. Надеюсь, речь шла не о каком-то задрипанном кролике, а о по-настоящему ценном мехе. Иная шуба может быть равноценна самой дорогой пластической операции. Но готов ли хирург так раскошелиться? Пока что, может, и не готов, но надо постепенно приучать его к тому, что я – девушка с запросами. С очень большими запросами!
Итак, двух китов из семейства Жупановых я оседлала, буду погонять ими по очереди. Но есть еще третий кит преклонного возраста. Заводить любовную интрижку с глубоким пенсионером я не собиралась. Для него имелся другой рычаг давления – водка. После первой же выпитой рюмки дедушка воспарял в эмпиреи прошедших времен. То, что мне надо. Хотелось бы узнать, при каких обстоятельствах встречались на армейских дорогах Александр Андреевич и Роман Афанасьевич? Да и вообще, неплохо бы заглянуть в пыльный ящик дедовского архива. Только как это сделать?
Когда я уже сворачивала в сторону коттеджного поселка, мне позвонила Нечаева. Пришлось включить громкую связь.
– Поля, привет! Ты не представляешь, с каким рвением Раиса взялась распространять нанотовары! За два дня она уже план за месяц выполнила. Кстати, берегись! Жупанова приобрела мужские нанотрусы в количестве трех штук. Если она их подсунет Шурику, то он скоро в сексуального маньяка превратится.
– Спасибо, что предупредила, – ответила я сдержанно. – Буду иметь это в виду.
Надо отдать Нечаевой должное – она умела что-то продавать и привлекать в сетевой маркетинг новых дистрибьюторов. Когда Алина начинала что-то новое, яркое и многообещающее, ею двигал просто неимоверный энтузиазм. Но со временем ее эйфория неизбежно улетучивалась. Вместе с повседневной рутинной работой появлялись скука и падение интереса к тому, что она делает. Кроме того, Нечаевой просто везло на проходимцев, мечтающих обобрать любыми путями наивных граждан. Сетевой маркетинг подходил для этого идеально, потому что немногие могли сразу разглядеть за продвигаемыми товарами финансовую пирамиду. Рано или поздно все компании, куда «подвязывалась» Алинка в качестве дистрибьютора, лопались, как воздушный шарик. Но моя подружка вновь и вновь наступала на одни и те же грабли. Я подозревала, что бум на нанотовары быстро спадет и Нечаева снова останется не у дел. Радовало только одно – Жупанова тоже пострадает.
* * *
Дня не проходило, чтобы мне не звонил Андрей Александрович. Он особо не утруждал себя придумыванием каких-то культурно-развлекательных программ, а откровенно приглашал встретиться в тихом уютном местечке наедине. Я не говорила категорическое «нет», но и не соглашалась на встречу. То ссылалась на чрезмерную занятость, то на отсутствие настроения. Короче, капризничала, как и подобает любой приличной девушке. О своем обещании купить мне шубу папик как-то подзабыл, и это огорчало меня больше всего. Самой же напоминать о меховом манто мне пока не хотелось. Чувствовалось, что страсти пластического хирурга еще не достигли своего апогея.
А вот Шурик куда-то исчез. Я даже хотела поинтересоваться у Андрея Александровича, не заболел ли его сын. Но, жалея чувства престарелого донжуана, молчала и тихо сгорала от любопытства. Пропажа аспиранта меня напрягала. Неужели я спугнула его своим приглашением в казино? Или Сашка, наоборот, дотошно изучает правила игры в преферанс? Гораздо хуже, если он узнал о моей интрижке с его родителем. Допустим, ненароком услышал телефонный разговор отца. В своих размышлениях я даже додумалась до того, что на Шурика мог повлиять продукт нанотехнологии. Кто знает, вдруг он стал носить бельишко с биофотонами и вспомнил о сексапильной Тане из клиники «Приват-мед»? А меня оставил для интеллектуальных бесед, если когда-то в них возникнет потребность.
Александр позвонил в субботу утром. Я, как водится, пропустила три или четыре его звонка, а затем ответила:
– Алло!
– Здравствуй, Клава! Это Саша Жупанов, – сразу же представился он. – Как твои дела?
– Нормально. Делаю набросок статьи о твоем отце.
– Да? Значит, я не вовремя...
– Ну почему же, как раз наоборот.
– То есть ты можешь прерваться? – обрадовался Шурик.
– Зачем прерываться? Я сейчас задам тебе несколько вопросов о твоем папе. Твое мнение мне тоже интересно.
– Не понимаю, зачем тебе мое мнение. Я у него не лечился. Да и не лезу я в отцовские дела.
– Ну, нет так нет.
– Клава, а другую статью, о казино, ты уже написала?
– Пока нет. Материала мало, без похода по игорным заведениям не обойтись. Иначе получится слишком сухо, а потому неинтересно. Ты обещал составить мне компанию и куда-то пропал, – упрекнула я его.
– Я никуда не пропадал, все время думал о тебе, но времени свободного не было. Клава, давай сегодня встретимся.
Вопреки установившейся традиции, я не стала капризничать, а тут же уцепилась за предложение:
– Хорошо, в десять вечера в «Крестовом короле». А лучше в одиннадцать. Форма одежды – парадная: смокинг, белая рубашка, бабочка...
– Что? Сегодня? Это как-то неожиданно... Потренироваться сначала надо.
– Застегивать бабочку? Это же проще простого.
– Да при чем здесь бабочка! Хотя я ее отродясь не носил. Предпочитаю галстуки. Я о том, что теорию надо бы закрепить на практике.
– О чем ты? Саша, мы не будем там играть. Ты же знаешь мою позицию по этому вопросу. Мы будем только наблюдать за процессом со стороны.
– Знаю, но ты меня не совсем правильно поняла. Я хотел пригласить тебя к себе домой. Мы бы здесь поиграли...
Я почему-то не сомневалась – Сашка имеет в виду именно преферанс и ничего другое. Но на всякий случай осторожно уточнила:
– Вдвоем?
– Нет, втроем. Оказывается, дед еще тот преферансист. Он мне такие истории рассказал о своих карточных баталиях, что я просто в осадок выпал. Вдруг тебе что-то из его мемуаров пригодится для статьи?
Разумеется, я не могла отказаться от такого подарка судьбы. Жупанов-дед, этот сундук полезных сведений, уже сегодня мог поделиться со мной своими секретами! Если, конечно, другие члены семьи ему не помешают.
– А как же родители? Они к нам не присоединятся? Впятером интереснее будет.
– Нет, папа на работе, а мама к подруге собирается. Это до вечера...
– Ну, хорошо, Саша, я принимаю твое предложение.
– Я за тобой зайду. Какая у тебя квартира?
– Саша, видишь ли, какое дело, – начала я, пытаясь на ходу придумать хоть какую-то отмазку, но мой мозг отказывался потворствовать вранью. – Ну, в общем, не стоит тебе так утруждаться, подниматься ко мне без лифта. Мы можем встретиться у подъезда или даже в городе...
– Клава, почему ты не хочешь, чтобы я зашел за тобой? Мне это совсем не сложно, – уперся Шурик.
– Моя бабушка – больной человек...
– Я помню, у нее что-то с ногами. Так вот, Клава, у меня есть сюрприз для тебя, точнее, для твоей бабушки...
– Какой сюрприз?
– Я раздобыл для нее наноноски.
– Да ты что! Где же ты их взял?
– Неважно, – Сашка не стал выдавать свою мать. – Я хотел лично презентовать их твоей бабуле. Конечно, я не уверен, что биофотоны, о которых с орфографическими ошибками написано на этикетке, присутствуют в трикотаже. Но эффект самовнушения вполне может помочь твоей бабушке излечиться.
Значит, Раиса Васильевна не стала держать в тайне от семьи, что занялась распространением нанотоваров. Язык у нее без костей! Хорошо, я хоть догадалась послать к ней Алинку.
– Саша, я даже не ожидала, что ты такой внимательный и чуткий. У меня просто нет слов для выражения моей благодарности. Я даже не спрашиваю тебя, где ты их достал. Но...
– Но все-таки ты не хочешь знакомить меня со своей бабушкой, – печально срезюмировал Шурик. – Ты думаешь, я ей не понравлюсь?
– Саша, не говори глупости. Я уверена, что бабуля будет от тебя без ума. Просто сегодня не очень подходящий для этого момент. Давай в другой раз.
– Хорошо, как скажешь. Но в гости-то ты ко мне придешь?
– Приду, но встретимся в городе, – и я обозначила место и время нашей встречи.
* * *
Можно верить или не верить в чудесные свойства нанотоваров, но Саша меня поцеловал. Наклонился и по-детски чмокнул в щечку. Прогресс в наших отношениях был налицо. Правда, сразу после такого скачка произошло возвращение к прежним позициям. Ну не мог аспирант ежечасно не проявлять признаки своего интеллекта! Иначе бы понизилась его самооценка.
– Знаешь, Клава, преферанс проник в Россию не так уж давно, в начале девятнадцатого века, но ни одна другая карточная игра не претерпевала таких изменений, как эта, – самозабвенно вещал аспирант-физик, и я его не останавливала. Возможно, услышу что-то новое и при случае блесну перед Аришей своей эрудицией. – Сначала он конкурировал с вистом. И эта борьба велась с переменным успехом. Возник даже симбиоз преферанса и виста под названием...
– Винт, – вставила я.
– Ты это знаешь, – Шурик опечалился. – Несмотря на то, что винт давно уже затух. Ничем тебя, Клава, не удивишь. Полагаю, кодекс преферанса тебе известен?
– Ну, так, в общих чертах, – поскромничала я.
Когда мы подошли к дому, я увидела джип Жупанова-отца.
– Странно, отец вернулся. На обед, наверное, приехал, – сказал Сашка и открыл подъездную дверь.
Честно говоря, я даже порадовалась, что у Андрея Александровича будет свежий повод для ревности. Поиграли немного, пора бы уже и форсировать события.
Раиса Васильевна снова встретила нас в прихожей, но уже одна. Ее радости не было предела. Засыпав меня комплиментами, мамашка удалилась в свою комнату. Сашка помог мне снять пуховик и подтолкнул в гостиную. Пластический хирург сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и читал газету. На мое приветствие он отреагировал вяло – еле заметно кивнул, не отнимая глаз от печатного листа. Ясно, уже ревнует.
– Клавочка, не стесняйся, проходи, садись, – засуетился Шурик. – Папа, ты представляешь, когда я позвонил Клаве, она писала о тебе...
– Не представляю, – буркнул Андрей Александрович, но потом въехал в смысл сказанного сыном, опустил газету и спросил не без интереса: – Это правда?
– Да, – ответила я и мило улыбнулась.
– Хотелось бы почитать статью до того, как она попадет на стол к главному редактору, – вымученно произнес папашка.
– Стол главного редактора – это же не стол хирурга! Если он что-то и порежет, то не больно и шрамов не останется.
Моя шутка никого не рассмешила. Но Жупанов-отец несколько оттаял.
– И все-таки я могу рассчитывать на то, чтобы стать первым читателем? – спросил он, с надеждой глядя мне прямо в глаза.
– Нет, – безжалостно рубанула я, – я Саше уже обещала. Но вы можете стать вторым.
Шурик просиял от радости, чего нельзя было сказать о его отце. Андрей Александрович стиснул челюсти от негодования, резко поднял газету и закрыл лицо. Кажется, он по-своему истолковал мои слова. Быть у меня вторым – после собственного сына – ему явно не хотелось.
– Папа, а куда дед делся?
– Не знаю, когда я приехал, его не было, – со злостью в голосе буркнул отец, но после некоторой паузы сказал уже мягче: – Иди и спроси у мамы.
Шурик вышел из гостиной.
– Клава, – тихо сказал папашка, – значит, ты ко мне не прислушалась?
– Вы это о чем?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Значит, все-таки он? – спросил Андрей Александрович, пытливо глядя мне в глаза.
Саша вернулся почти сразу, и мы не смогли закончить свой диалог. Дальше общение как-то не клеилось. Шурик задавал отцу какие-то вопросы, но тот либо отмалчивался, либо отвечал односложно. Вскоре в гостиную зашла Раиса Васильевна и со всей присущей ей непосредственностью заявила:
– Андрюша, молодежь, наверное, хочет остаться наедине, им есть о чем поговорить...
– Если я им мешаю, могу уйти в спальню, – заявил Жупанов-отец, не отрывая глаз от газеты.
– Андрей, ты обещал подвезти меня, – не унималась его супруга.
– Не помню. Ты, Рая, ни о чем таком меня не просила, – изо всех сил упирался пластический хирург.
– Ну вот, снова забыл, приходится напоминать, – ничуть не растерявшись, сказала Раиса Васильевна. Затем выразительно повторила: – Андрюша, нам пора! Надежда меня уже заждалась...
– Я жду звонка, – сообщил ей Андрей Александрович, который, в отличие от жены, явно не хотел оставлять меня наедине с собственным сыном.
Его упорство меня забавляло. Но Сашка увел меня в свою комнату и стал показывать альбом с детскими фотографиями. Практически на всех был изображен чистенький и прилизанный мальчик-очкарик. Уверена, он все свободное время проводил за чтением книжек, никогда не дрался и не гонял на велосипеде. В общем, тоска зеленая. Минут через десять громко хлопнула входная дверь. Шурик вышел в прихожую, а когда вернулся, сказал:
– Родители ушли. Папа сегодня что-то не в духе, у него вроде бы неприятности на работе...
– Какие?
– Вчера поздно вечером кто-то разбил окно в клинике. Наверное, хотели проникнуть внутрь, но сработала сигнализация, вневедомственная охрана подъехала минут через пять, но никого не поймала.
– Саша, а ведь там на первом этаже решетки. Неужели на втором этаже окно разбили?
– Не везде стоят решетки. Во дворе есть небольшое окошко подсобки, вот его и кокнули. Вахтерша около полуночи позвонила отцу. Он поехал на работу, а утром срочно вызвал бригаду, чтобы окно заменили.
– Подумаешь, окно! Разве это проблема?
– Нет, окно это так, до кучи.
– А что еще случилось?
– Наверное, я не должен тебе этого говорить, ты ведь журналистка...
– Значит, не доверяешь мне? – я сделала вид, что обиделась. – А я, между прочим, перед тем как отправлять статью в редакцию, обещала дать ее тебе почитать, а потом и самому Андрею Александровичу... Ладно, Саша, наверное, ты прав, не стоит выносить сор из избы.
– Да какой там сор, просто комиссия из областного центра к нам приехала. Будет проверять «Приват-мед» по всем направлениям. Родители говорят, что у них все в ажуре. Но если захотят найти нарушения, обязательно найдут.
– Обычно комиссии приезжают не просто так, а по сигналу...
– Да, так и есть. Тренер одного боксера на отца телегу накатал.
– А при чем здесь боксер и его тренер?
– Папа оперировал одного спортсмена, а тот в кому впал... Там все дело в допинговых препаратах, которые боксер принимал, но скрыл это от врачей.
Эту историю я уже слышала из уст Малининой, ничего нового Сашка мне не сказал.
– Ладно, на работе проблемы у всех случаются, – сказала я, зевнув. – Ну а где твой дед, заядлый преферансист? Я собралась его байки записывать, и вдруг такой облом...
– Понятия не имею, – Сашка развел руками. – Он никуда не планировал уезжать. Предстоящая игра его очень заинтересовала. У нас дома это не практикуется, дед иногда к соседу играть ходит. Я пошел за тобой, и за это время все в доме как-то изменилось. Отец приехал, дед пропал... Ничего не понимаю!
В отличие от Сашки, я примерно представляла себе, что произошло. Мамашка узнала, что я приду в гости, и на радостях поделилась по телефону этой новостью с мужем. Тот бросил все свои дела и примчался домой, дабы нарушить интимность обстановки. У Раисы же Васильевны в мыслях было совсем другое. Будучи женщиной прогрессивных взглядов и недалекого ума, она, напротив, хотела создать нам все условия для приятного времяпрепровождения. Заблаговременно отослала куда-то деда, а потом и мужа вытащила из дома, хоть тот и упирался руками и ногами.
И вот мамашкины мечты сбылись – мы остались вдвоем. Шурик, не готовый к такому раскладу, растерялся. Сначала он стал сосредоточенно искать на полках какую-то книгу, вроде нашел, но не знал, что с ней делать. Я тоже не могла понять, к чему здесь научные труды Софьи Ковалевской. Когда стало ясно, что молчание неприлично затянулось, Сашка положил книгу на стол и снова заговорил о преферансе.
– Знаешь, я, наверное, пойду, – сказала я, когда Шурик замолчал, обрушив на меня весь арсенал своих знаний о карточных играх.
Молодой человек вдруг опомнился, что находится в обществе симпатичной девушки, и сделал шаг мне навстречу. В моей голове промелькнула мысль о биофотонах.
– Клава, не уходи, – сказал он и робко взял меня за руки. – С тех пор, как мы встретились...
