Глава 10
Прежде чем завалиться в кабинет моего «бойфренда», я позвонила ему на сотовый.
– Игореша, а это я, твоя киска!
– Линочка! Зайка моя!
– Зайчик мой! Ты по мне соскучился?
– Да, да! Ты сейчас где?
– Случайно проезжала мимо и вспомнила о своем зайчике…
– Тогда давай, заходи ко мне. У меня хорошие новости!
– Правда? Иду!
Вскоре я уже шагала по обшарпанному коридору РОВД. Дежурный узнал меня и пропустил без всяких вопросов. Впрочем, я ему подмигнула — так, на всякий случай. Он уставился на мое декольте и, пока я шла мимо его будки, не сводил с него глаз.
– Игореша!
– Линочка! Зайка моя!
Хомяков подскочил ко мне и попытался поцеловать в губы. Я стала уворачиваться.
– Зайка, ты не хочешь поцеловать своего зайчика?!
– Игореша, у меня же губная помада… Ты ее смажешь!
– Какая проблема? Накрасишь снова!
– У меня нет с собой косметички, я ее в своем магазине забыла. Ну, не надо, потом, когда у меня губы не будут накрашены…
– Как вы, женщины, за свою внешность дрожите! Губы у нее не накрашены!..
– Скажи лучше, какую новость ты хотел мне сообщить?
– Мы сегодня идем в ресторан!
– Да?! Ура!
– Хочешь в ресторан-то?
– С тобой, мой зайчик, — хочу! Хочу в ресторан, куда угодно! Лишь бы с тобой!
– Ха! Вот так! А они говорили, что со мной…
– Что — с тобой? Кто говорил?
– А… Да это я так… Тогда сегодня мы идем в «Кавказ»! А потом, после ресторана, куда поедем?
– К тебе, конечно!
– Ко мне? — Хомяков сник.
Я его понимала: он не хочет вести девушку в свое убогое жилище в коммуналке.
– А может, лучше к тебе? — неуверенно спросил он.
– Игореша, у меня предки дома… И папаша такой строгий!
– Но ты же взрослая девочка!
– Предки будут так орать!.. Нет, ко мне — это исключено! Давай лучше к тебе…
– Линочка, кисонька, когда я куплю квартиру в новом доме, двухкомнатную, в центре…
– И когда же это произойдет?
– Скоро, очень скоро! У меня уже собралась достаточно большая сумма. Потерпи, солнышко, скоро я приведу тебя в такие хоромы!
Ага, значит, денежки-то у него есть! Хорошо, будет что вымогать.
Мы еще некоторое время щебетали на языке любовников-шизофреников. Договорились сегодня, в семь часов вечера, отправиться в ресторан, а там уж решить, где проведем «ночь любви».
– Линочка, а ты меня любишь? — спросил Хомяков.
– Конечно, зайчик, разве я в силах устоять перед твоими любовными чарами?!
Мой Игореша расплылся в такой улыбке, что края ее уползли чуть ли не за уши.
Я собралась уходить, сославшись на неотложные дела. Хомяков проводил меня до своей двери. Я сама открыла ее и…
– Ой, что это?
Хомяков стоял сзади и поэтому не видел, что я «подняла с пола».
– Ну-ка!..
Он взял из моих рук бумажный конвертик с надписью: «Сюрприз для Хомяка».
– Игореша, кто его подбросил тебе под дверь? Это что, розыгрыш твоих сотрудников?
– Не знаю. Сейчас увидим…
Он разорвал конверт, и из него выпал лазерный диск.
– Фильмец новый тебе принесли? Может, вместе посмотрим? — прочирикала я.
– Нет, потом… Ты, Линочка, иди пока… Иди, зайка, до вечера…
Хомяков как будто почуял что-то неладное.
– Ну хорошо, — пожала я плечами, — пока!
Я помахала своему «бойфренду» ручкой и ушла.
Едва запрыгнув в машину, я включила прослушку.
– Что за черт!
Непристойно выражаясь, Хомяков комментировал просмотр — запись состоявшейся буквально час тому назад передачи ему крупной суммы денег. Он поливал Евгения последними словами, отчего я, как девушка скромная, жутко краснела.
В конце записи, уже без всякого изображения, шел текст, зачитанный металлическим голосом робота (Шило постарался): «Если ты не заплатишь один миллион рублей, эта запись окажется во всех возможных местах — у твоего начальства, в прокуратуре, в Интернете, у твоей невесты, ее даже покажут по местному телевидению. Куда принести деньги, ты узнаешь позже. Заплати и спи спокойно!»
Выражение, вылетевшее после этого из уст Хомякова, заставило покраснеть не только меня, но даже прослушку.
Зазвонил телефон. Оп-па! Хомяков! Ну что ж, сейчас мы узнаем, что он вознамерился поведать своей невесте на этот раз? Я включила телефон.
– Линочка, солнышко, у меня неприятности…
– Как неприятности?! Игореша! Ты же говорил, что у тебя хорошие новости!
– Сначала-то они были хорошие, а теперь…
– Да что случилось-то?! Говори толком!
– Не могу, но это — серьезно.
– Понятно… В ресторан, я так понимаю, мы сегодня не идем?
– Нет. Пока я не разрулю эту ситуацию.
– Я так и знала! В дешевый ресторан ты меня водил, а вот как только мы собрались пойти в дорогой…
– Не в этом дело!
– Ах, не в этом! Тогда в чем?
– Я потом тебе все объясню.
И Хомяков отключился.
А голос-то у него унылый, словно он только что с похорон! Что, дорогой, несладко тебе? То ли еще будет! Теперь мы основательно потреплем тебе нервишки, заставим тебя помучиться, как мучились Юлиана, Евгений, да и мало ли еще кто, кого я не знаю; но, судя по методам работы гражданина следователя, таких пострадавших наберется немало. Вот мы одним разом за всех с тобой и посчитаемся!
Теперь надо продумать — как и где Хомяков передаст мне деньги? Он сам из органов, к тому же он не совсем дурак. Он может взять с собой крепких ребят… Попадаться к Хомякову в лапы не входило в мои планы. Он мне не простит ни «невинного розыгрыша» Лины-киски, ни всего остального. Надо обезопасить себя, полностью.
Я поехала домой.
Когда я поставила машину во дворе и вышла из нее, у меня вдруг сломался каблук. Хорошо хоть, это случилось вовремя, до двери-то я как-нибудь доковыляю. А завтра отвезу сапог в ремонт. Или вообще, выброшу и куплю себе новые, под цвет пальто.
Я легко перекусила в кухне и поднялась в свою комнату. Взяв в руки саксофон, я заиграла мелодию из произведений Мориса Равеля. Музыка плавно и тягуче разливалась по моей комнате, заполняя все ее пространство, а я думала под музыку только об одном: как и где должна состояться передача денег?
Так и не придумав в этот вечер ничего путного, я легла спать.
* * *
Проснувшись рано утром, я вспомнила, что сегодня суббота. Хомяков, скорее всего, не работает, так что я свободно могу донимать его звонками со своего «серого телефона». Такой телефон я однажды в своих целях заимела, опять-таки не без помощи Вити Шило. Мой номер определить было невозможно, и я могла спокойно доставать с него кого угодно.
Но сначала мне требовалось решить, каким образом хомяковский миллион перекочует ко мне в карман.
Может, Игореша бросит пакет в мусорную урну в парке? Нет, это опасно. Забирая его оттуда, я окажусь на виду у всех, и меня точно схватят, я и смыться-то не успею.
Думай, Полина, думай!.. А если приказать Хомякову положить пакет с деньгами в камеру хранения на вокзале? Там народу много, затеряться легко. Я назову ему код, он оставит пакет, я открою камеру и…
Что-то и этот вариант мне не очень нравится, хотя он уже получше, чем урна в парке.
Почему-то ничего дельного мне в голову не шло. Я решила съездить в хороший супермаркет в центре и купить себе новые сапоги, а старые сдать в ремонт. Лето, поди, завтра не наступит, в сапогах мне придется проходить еще какое-то время. Зима на пороге, и вообще…
Я достала с антресолей старые сапоги, те, у которых сломался каблук, положила в пакет, прихватила денег побольше. Если покупать обувь, так уж хорошую, качественную, чтобы через месяц мне опять не понадобилось бежать в мастерскую.
Сев в свой «Мини-Купер», я отправилась в центр.
* * *
Я выбрала многоэтажный супермаркет в самом центре. На первом его этаже имелся продовольственный магазин, но это мне пока без надобности, холодильник я уже затарила. На второй этаж я поднялась на эскалаторе, здесь был отдел хозтоваров: чайники, утюги, посуда… На третьем — отдел женской одежды и обуви. Здесь я купила легкие и теплые итальянские сапожки, модные, а главное, подходящие под цвет моего нового пальто. Четвертый, последний этаж предназначался для мужчин. Я походила по нему, присмотрела деду рубашку, но покупать не стала. Ариша был чрезвычайно щепетилен в таких делах, обнова могла ему и не понравиться. Придется мне приехать сюда еще раз, уже вместе с ним. Я купила две пары носков, обошла отдел еще раз и решила спуститься не по эскалатору, а по лестнице, располагавшейся в самом конце зала. Ею редко пользовались. В самом деле, зачем шагать по крутым ступеням, когда есть эскалатор — он тебя везет, а ты стоишь себе и глазеешь по сторонам?
На лестничной площадке находился мусоропровод. Рабочий в синем халате сбрасывал в открытый люк пустые коробки, обрывки упаковочного материала и прочие отходы. Я спустилась на третий этаж, там тоже был мусоропровод, на втором — свой. Когда я вышла на улицу через запасной выход, то оказалась возле большого ящика, куда ссыпался мусор со всех этажей. Я уже собралась пройти мимо, как вдруг одна интересная мысль осенила меня!
Я отошла от здания магазина на некоторое расстояние и понаблюдала за этим ящиком. Он был уже переполнен, но никто не подходил к нему и не убирал все эти коробки и оберточную бумагу.
Вот оно! Это как раз то, что мне нужно.
Я села в машину, бросила сапоги на соседнее сиденье и набрала номер моего «бойфренда». Менять голос мне уже не раз приходилось, я могла говорить низким хриплым баском прокуренного алкоголика.
– Хомячок? Здравствуй, мой маленький дружок! Ты денежки приготовил?
– П-приготовил…
Я почувствовала, как Игорю Игоревичу поплохело. Голос его был упавшим и таким жалким… Но — нет, не на ту напал! Таких жалеть — себе дороже! Что-то ни к Юлиане, ни к Евгению сам Хомяков отнюдь не проявил сочувствия. Будем бить врага его же оружием!
– Слушай меня внимательно! Сегодня ты положишь деньги в непрозрачный пакет и в пять часов придешь к центральному супермаркету. Дальнейшие инструкции ты получишь уже там.
Я отключилась.
Теперь — домой, пора пришла — следует хорошенько подготовиться к мероприятию по экспроприации нетрудовых доходов у не обремененных совестью сотрудников милиции!
* * *
Какой цвет волос мне не идет больше всего? Пожалуй, рыжий. Тогда — беру оранжевый парик, причем предварительно взлохматив его посильнее. Глаза себе «делаю» зеленые. Вставляем линзы нужного цвета… Ресницы красим коричневой тушью, брови подводим светло-коричневым карандашом. Губы красим морковной помадой…
Взглянув на себя в зеркало, я подумала только одно: клоун! Или клоунша. Или клоунесса?
К такому оранжевому макияжу хорошо подойдет зеленый джемпер, я давно его не надевала. Придется выкопать тряпочку из глубин моего платяного шкафа. Ничего, лишь бы все для пользы дела… Джинсы, кроссовки, сверху — легкая курточка. Конечно, так мне будет весьма прохладно, но это — на случай экстренного отступления.
В половине четвертого я села в машину и вновь отправилась к центральному супермаркету.
Я поставила «Мини-Купер» за углом соседнего здания. Перешла через дорогу и встала так, чтобы четко видеть главный вход. Он же — выход. Я следила за ним, прячась за кустами и изредка поглядывая на часы на моем сотовом.
Начало пятого. Как медленно движется время! Но — ничего не поделаешь. Я специально приехала заранее, чтобы понаблюдать за входом — не появится ли кто-то подозрительный?
Половина пятого. Народу в магазине много, и с каждым часом покупателей становится все больше. Люди идут сюда семьями, парами… Мне это на руку. Пусть их будет больше, пусть там соберутся целые толпы…
Без трех минут пять. У входа появляется жалкая фигура Хомякова. Он поднимается на крыльцо и затравленно озирается по сторонам. В его руках — пестрый пакет.
Я взяла в руки сотовый.
– Хомячок?
– Я-а…
– Поднимайся на четвертый этаж, в мужской отдел. Походи там, зацени ассортимент, может, костюмчик себе приглядишь… Я скажу, что делать дальше… И давай, бодренько маршируй, нечего кроликом прикидываться!
Я отключилась. Гражданин следователь обреченно вошел в дверь. Через большое стекло было видно, как он едет по эскалатору наверх.
Хорошо, что в этом магазине такие большие окна! Собственно, вся стена супермаркета была выполнена практически из одного только стекла. С улицы мне было прекрасно видно, как Хомяков поднялся на последний этаж, сошел с эскалатора и побрел по залу, оглядываясь по сторонам. Идиот! Он надеется увидеть кого-то, кто открыто подойдет к нему с пустым дипломатом и предложит ему упаковать туда деньги?
Я включила сотовый.
– Хомяк! — захрипела я в трубку. — Ты че башкой вертишь во все стороны?
Разговаривая по телефону, я вновь перешла через дорогу и встала у мусорного ящика. Время от времени из мусоропровода в него что-то падало.
– Хомяк! Выйди на лестничную клетку.
Через пару минут в трубке послышался его испуганный голос:
– Ну вышел…
– Мусоропровод видишь?
– В-вижу…
– Бросай в него пакет! Быстро! Иначе все взлетит на воздух! Здание заминировано!
Хомяков негромко вскрикнул. Я не отключала телефон. Я ждала. Мои нервы были на пределе. А если он не бросит деньги? Если жадность победит? Несколько секунд в трубе мусоропровода стояла полная тишина.
Ш-ш-ш-ш-бах!
Прямо в ящик поверх драных коробок свалился пестрый пакет. В мгновение ока я схватила его, круто свернула за угол и помчалась к своему «Мини-Куперу». Тот, как верный боевой друг, стоял на своем месте и ждал меня. Я выжала сцепление…
– Алина, ты где?
– Дома, а что?
– Не уходи никуда! Я сейчас приеду!
– А что случилось-то?
Короткие гудки были ей ответом.
Она открыла мне, я ввалилась в ее прихожую, захлопнула за собой дверь, дважды повернула ключ, потом накинула цепочку.
– Эй, девушка, вы кто?! Вы это что?..
– Не узнала?
Нечаева смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
– Полина, ты?! Что случилось?!
Я только рукой ей махнула:
– Сейчас… отдышусь немного…
Наконец, я перевела дух, сбросила кроссовки и прошла в ее комнату.
– Тебе кофейку сварить? — испуганно спросила она.
– И побольше!
Алина убежала в кухню, а я на всякий случай, отодвинув край занавески, осторожно выглянула во двор, где стояла моя машина. Она была на месте, вокруг — никого.
– Что случилось? Скажешь ты, наконец? Ты что, марафон бежала? — это вернулась Алина.
– Хуже!..
Мы сидели в Алинкиной кухне и пили кофе. Подруга достала из буфета кулебяку с капустой и рыбой, разрезала ее на куски и протянула мне тарелку с угощением:
– Будешь?
– Не знаю…
– Полина, тебе лечиться надо! Это нервы!
– Согласна, к тому же теперь есть, на что…
Я принесла из прихожей пакет и вывалила его содержимое прямо на пол. Содержимым оказался еще один пакет, поменьше. Когда я встряхнула его, на пол посыпались пачки денег. У Алины глаза расширились до диаметра кофейной чашки, которую она держала в руке.
– Хомяк! — выпалила она.
– Да!
– Где произошло торжественное вручение?!
– В супермаркете.
Я рассказала, как загнала Хомякова на верхний этаж, как он спустил мне оттуда «посылочку» по мусоропроводу, как я бежала без оглядки к своей машине, а потом погнала через весь город.
– Ну ты придумала — супер! Я бы ни за что так не смогла! Представляю себе состояние нервов Хомяка! Лимон «деревянных»! Оказывается, он богатенький Буратино!
– А прикидывался бедным папой Карло.
Алина взяла одну банкноту из пачки и посмотрела ее на свет:
– Вроде настоящие. Сколько тут, все же?
– А кто его знает? Просила лимон.
Нечаева посмотрела на меня и вдруг звонко рассмеялась, всплеснув руками:
– А волосы-то, волосы! Слушай, это так прикольно! У меня к таким волосикам блузочка есть… канареечного цвета.
– Алина, подожди ты со своей блузочкой! У твоих ног лежит миллион рублей!
Нечаева вернулась обратно в реальность:
– И что мы теперь с ними сделаем?
– Триста тысяч я отдам человеку, который сделал запись и вручил Хомякову взятку. Здесь из его денег, правда, только двести пятьдесят штук, но, я думаю, полсотни ему сверху за смелость — в самый раз.
– Да, это будет справедливо, — поддакнула подруга, — а остальные?
– Кое-что я потратила на подслушивающие устройства, на запись дисков, на бензин, пока каталась к своему ненаглядному Игореше… Опять же, каблук по его вине сломала! Это мне почти в двадцатку встало. А дело еще не закончено, так что я оставляю себе полсотни — как карманные деньги. А все остальное пока пусть так полежит. Когда все закончится, мы подсчитаем, сколько израсходовали, и тогда решим, что делать с оставшейся суммой.
– А мне, как твоему личному гипнотизеру, ничего не полагается? — осведомилась Алина.
– Конечно, полагается! Еще и за бабушку, которую ты споила…
– По твоей, кстати, просьбе!
– Может, пошлем ее на лечение в какой-нибудь антиалкогольный санаторий?
– Если она поедет.
– Ладно, насчет бабушки тоже подумаем. Алина! У тебя есть чистый конверт?
Я созвонилась с Евгением, и мы договорились встретиться на углу возле его дома.
Он ждал меня и курил. Я притормозила, он заглянул в мою машину.
– Э-э-э…
– Да, это опять я!
– А этот рыжий образ кому нравится? — Евгений сел на пассажирское сиденье.
– Не знаю. Главной моей задачей было, чтобы Хомяков не узнал меня, если бы мы встретились…
– Получилось?
– А он меня не видел. Мы были на разных этажах!
– Вы, Лина, все загадками говорите!
Я достала конверт и вручила его Евгению. Он взял деньги и пересчитал их:
– Вы ошиблись! Здесь пятьдесят тысяч лишних.
– Я же сказала, что вы с лихвой получите свои деньги обратно. Кажется, вы хотели купить машину?
– Ну… Спасибо вам, не ожидал, честно говоря…
– Я тоже не ожидала, что вы согласитесь на мое предложение. Это вам награда за смелость! Не каждый решился бы на такой поступок.
– А Хомяков не примется теперь меня доставать? Он ведь не дурак, понял, что это я его снимал!
– Игорю Игоревичу теперь не до нас! У него другие проблемы намечаются, поважнее.
– Не понял?
– Да это и неважно. Мне пора ехать. У вас Интернет есть?
– На работе.
– Тогда посмотрите на досуге ролик с участием нашего незабвенного друга.
Евгений вылез из моей машины, мы попрощались, и я уехала.
По дороге я заскочила к Вите Шило. Он, как это часто случалось, проводил свой досуг в интернет-кафе. Я села рядышком.
– Вить, те записи, с ментом, надо запустить в Интернет.
– Надо — запустим! Хочешь, я музыкально оформлю его, какой-нибудь песенкой типа: «Наша служба и опасна, и трудна»? Или — «Не прячьте ваши денежки по банкам и углам, несите ваши денежки, иначе быть беде!»
– Хочу! Ты, главное, сделай так, чтобы взяточник был виден четко, а вот голос взяткодателя лучше изменить. Сможешь?
– Легко!
Я отстегнула Вите еще пару купюр из хомяковского миллиона, попрощалась и уехала.
