Глава 9
Утром первое, что я сделала, позавтракав и убрав со стола, — позвонила Вите. Он, к моему удивлению, даже обрадовался моему звонку:
– Полина, тебе неслыханно повезло!
– Да? — усомнилась я. — В чем?
– Только что я закончил разработку электронной мини-камеры нового поколения, называется… А впрочем, ты все равно не поймешь! Принцип работы я тебе тоже объяснять не буду. Приезжай, все увидишь сама.
Витя предстал передо мной в своем обычном прикиде, со значком на груди в виде сердца с надписью: «ХОЧУ ПОЗНАКОМИТЬСЯ!», хитро подмигнул мне и спросил:
– Ну и как?
– Что — «как»? — не поняла я.
– Как тебе моя новая камера?
Я внимательно осмотрела Витю, но ни в его руках, ни в какой-либо другой детали его облика ничего не заметила.
– Вот! — обрадовался Шило. — В этом весь фокус! Ты смотришь на человека и, в лучшем случае, думаешь, что он — приколист. Ну, мол, выделывается со своим «Хочу познакомиться!». А на самом деле это — камера.
– Да ну?!
Витя аккуратно отколол от груди значок и показал мне его вблизи.
– Видишь, вот здесь, с другой стороны?
Он перевернул значок и снял с его «изнанки» тонкую капроновую крышечку. Моему взору предстала крохотная пластинка с каким-то миниатюрным приборчиком, похожим на крошечный дверной глазок. Рядом были припаяны мизерная схемка и тонюсенькие проводочки. Витя установил крышечку на место.
– А где пленка? — не поняла я.
– Да ты что?! Какая еще пленка? — возмутился Шило. — Не пленка, а плата, она находится в другом месте, здесь только объектив, а запись на нее передается…
Тут на меня посыпалось такое количество специфических терминов, что я со своим гуманитарным образованием поняла лишь одно: Витя в очередной раз полностью подавил меня интеллектуально.
– Для особо одаренных объясняю: вот здесь, в этой коробочке, укрыта плата, куда и передается запись с объектива. Эта коробочка может лежать у тебя в кармане, а может где-то еще. Радиус действия — десять метров, ну, может, чуть больше. Включается камера нажатием вот этой кнопочки на коробочке. Ву компроне?
Ну еще бы! Тем более самое главное, что я услышала — это была цена сего чуда современной электроники. Видя, что я несколько призадумалась, Витя снисходительно разрешил мне взять камеру-значок «в прокат», за что попросил более или менее разумную плату.
– Но учти, если сломаешь мой шедевр, заплатишь по полной, — предупредил он меня на прощание.
Шило еще раз показал мне, как включается камера, я отдала ему деньги и вышла из квартиры гения, мысленно сказав: «Ура!» С такой штуковиной не стыдно заявиться к моему Игореше. Но это — ближе к вечеру, а мне сейчас предстояла встреча с Юлианой и Алиной.
* * *
– Знакомьтесь: Алина, моя подруга, а это — Юлиана, подруга моего детства, — представила я друг другу соратниц.
Стол был накрыт, как в праздники: пироги, всевозможные затейливые бутерброды, чай с вареньем.
– Юль, у тебя разве сегодня именины? — удивилась я.
Юлиана поставила чашки и пригласила нас к столу:
– Девочки, ну хочется же просто посидеть, поболтать… Полина, я так давно не общалась с подругами…
Мы пили чай с вкуснейшими пирогами Раисы Константиновны.
– Юль, я тебе говорила, что Алина умеет гипнотизировать людей. Сейчас она введет тебя в гипнотический транс, и мы узнаем, что происходило, пока ты там, в роддоме, спала после какого-то загадочного укола.
– Ты думаешь, получится?
– Не знаю, но попробовать стоит. Зачем-то ведь тебя усыпили!
– Скорее всего, чтобы ты ничего потом не вспомнила… — добавила Алина.
– А что, по-вашему, я должна была забыть?
– Кто знает!
– Девочки, если честно, я боюсь!
– Что? Юль, поверь, я уже испытала на себе Алинино мастерство.
– Ну и как?
– Стала мамой под гипнозом.
– Ага, она все спрашивала, кто у нее родился, а я возьми и скажи: девочка! Полька так улыбнулась, широко, радостно…
Допив чай, мы усадили Юлиану в кресло, и Алина приступила к священнодействию. Она достала из своей сумочки маятник — хрустальный шарик на нитке — и начала раскачивать его перед Юлькиным носом.
– Смотри на шарик… Смотри только на шарик… Не надо ни о чем думать… Тебе хорошо и тепло. Слушай только мой голос… Сейчас я досчитаю до пяти, и ты уснешь…
Недавно я восприняла все это как шутку и даже сама не заметила, как уснула. А потом увидела родильную палату и свою дочку, которой у меня в действительности нет… А может, Алина помогла мне заглянуть в мое будущее?
– Раз… два… три…
Юлиана не сводила глаз с мерно качавшегося маятника.
– Четыре… Пять!
Юлиана закрыла глаза. Я поставила стул поближе к ней и внимательно посмотрела на выражение ее лица. Оно было спокойным, расслабленным.
– Ты в родильном доме. Ты только что родила ребенка. У тебя — мальчик, хороший, здоровенький мальчик. Его унесли в соседнюю комнату… Что ты видишь?
– Белый потолок. Врача. Кафельную стену… — слабым голосом отозвалась Юлиана.
– Что ты слышишь?
– Детский плач. Тихий, но потом он становится громче. Голос говорит: «Надо унести ребенка, она может услышать»…
– Что еще?
– Другой голос… «Она ничего не вспомнит…». Первый голос, из соседней комнаты: «Хороший мальчик… Богатырь и красавец. Почти четыре кило, и рост — пятьдесят четыре сантиметра…».
– Что еще ты слышишь?
У меня буквально мороз побежал по коже. Алина спрашивала, как заправский гипнотизер, но самое интересное — Юлиана ей отвечала! Она сидела в кресле с закрытыми глазами и явно спала, но при этом, едва шевеля губами, говорила.
– «Немедленно унесите ребенка!» — «Так она же спит!» — «Унесите, я вам сказала!»… Меня куда-то везут… Мне дают ручку и бумагу. «Пиши: я, Любимова Юлиана Борисовна, зная о том, что у меня внутриутробная инфекция, скрыла это от врачей родильного дома. Подпиши здесь».
– Что потом?
– Ангелина Романовна забрала бумагу, сложила ее и унесла…
– А ты? Юлиана, что делаешь ты?
– Я легла на кровать… Я хочу спать… Я очень устала… Я легла на кровать… Я хочу спать…
– Полина, по-моему, это все. Вряд ли она способна сказать что-то еще.
Мы с Алиной шепотом посовещались и решили, что на этом сеанс можно закончить.
– Сейчас я досчитаю до пяти, ты проснешься и откроешь глаза. Раз… Два…
Алина, как заправский гипнотизер, простерла руку над уснувшей в кресле Юлианой. Та продолжала сидеть с закрытыми глазами и не шевелилась.
– Три… Четыре… Пять!
Юлька не шелохнулась.
– Черт! Опять что-то не сработало! — досадливо воскликнула Алина.
– Что значит — «не сработало»? Давай буди ее как-нибудь!
– Попробую еще раз. Сейчас я досчитаю до пяти, ты проснешься и откроешь глаза. Раз… Два…
Я следила за Юлькой, но та продолжала сидеть, как каменное изваяние.
– Три… Четыре… Пять!
Ноль эмоций.
– Почему-то усыплять я могу очень хорошо, а вот будить — как-то не очень… — виноватым голосом пожаловалась Алина.
– Как это «не очень»?! Буди ее скорей, скоро Раиса Константиновна придет! Представляешь, что будет, если она увидит свою дочь в глубоком трансе!
– Хорошо, я попробую еще…
– Настройся! Вспомни, как там тебя твой Виктор Фридрихович учил!
– Генрихович!
– Тем более. Давай, давай, Алина, буди ее, ты же можешь! — вдохновляла я подругу.
– Так, сейчас… Значит, когда я досчитаю до пяти…
Вот так она и меня, наверное, пыталась разбудить. А я об этом просто не знала. Я лежала в роддоме и любовалась своей дочкой…
– Четыре… Пять!
Алина рявкнула так, что даже я вздрогнула. Юлиана наконец проснулась. Если кто-то из их соседей спал — думаю, они тоже в ошеломлении открыли сонные глаза.
– Фу… Ой, дайте мне кофейку… — Алина кинулась к столу.
– Что происходит?.. — Юлька смотрела на нас удивленно.
– Нет, все нормально, видишь: кофе пьем…
Да уж, нормально, подумала я. Для нас, ненормальных!
Мы рассказали Любимовой о том, что она нам поведала в своем трансе.
– Правда? А я ничего этого совсем не помню… Девочки, если я подписала такую бумагу, значит, теперь бесполезно вообще что-то доказывать! — сказала она.
– Мы и не собираемся никому ничего доказывать. Будем действовать другими методами, — я тоже налила себе кофе.
– Какими?
– Сегодня вечером состоится передача денег товарищу старшему лейтенанту…
– Кто это ему передаст деньги? И за что?
– Юль, не лезь поперед батьки… Это тебя не касается. Я нашла человека, у которого Хомяков вымогает взятку.
– И большую?
– Приличную. Двести пятьдесят тысяч.
– Ого! Вот так запросы у нашего товарища следователя! Кто же этот бедолага, чей кошелек Хомяков решил облегчить на такую, прямо скажем, нехилую сумму?
– Неважно. Есть один такой. Ни за что пострадал мужик. Разнял дерущихся парней и сам оказался замешан, и не просто замешан. Хомяков грозит ему пятью годами тюрьмы за применение в драке холодного оружия.
– Вот и делай после этого людям добро! — заключила Алина.
– Так вот, — продолжила я, — этот драчливый мужик сегодня должен передать нашему доблестному блюстителю законности деньги — и при этом заснять все происходящее скрытой камерой…
– Он прямо с камерой в кабинет к Хомякову притащится?! — разинула рот Юлька.
– Ага, и кучу репортеров с собой приведет! А Хомяков им интервью даст, как он брал взятку и как при этом ему было стыдно…
– Девочки, ну хватит! Короче, Полина…
– Если короче, то шантажировать Хомякова этой записью теперь уже начнем мы. И мы будем вымогать у него деньги! Пусть сам побудет в эдакой шкуре…
– Классно придумано!
– Сколько ты собираешься у него «попросить»?
– Юль, ты что? «Попросить»! Мы же не нищие с паперти! Потребовать!!! Я правильно говорю, Полина?
– Да, именно, не просить, а потребовать, иначе, мол, мы обнародуем этот ролик в эфире, и тогда уже не видать Хомякову капитанских погон, как, впрочем, и лейтенантских тоже!
– Полин, и сколько же ты… потребуешь?
– Этого я еще не продумала. Вообще-то, в ресторане мой «бойфренд» хвалился, что он вот-вот купит квартиру в центре, да еще и двухкомнатную! — Алина, услышав от меня это, присвистнула. — Значит, денежки у него имеются. Можно смело назначить, я думаю… лимон! — заключила я.
– Ого! Это круто! — одобрительно прищелкнула языком Алина.
– А намекать мне, что я тронулась умом, и отказывать в возбуждении дела — не круто?! — возмутилась Юлиана. — Ты бы слышала, Алина, что только мне этот урод сказал, когда я пришла к нему в кабинет! До истерики меня довел…
– Я же сто раз говорила: все неприятности в жизни — от мужчин. А от мужчин-ментов — тем более. У них же зарплата маленькая, «а жить так хочется, как каждому из нас»!
– Да, вот эти-то «маленькие человеческие слабости» и толкают их на большие нечеловеческие поступки! Ну что, девочки, мы все обговорили, покидаем явочную квартиру?
– Ты, Юлиана, продолжаешь следить за своей лучшей подругой.
– Есть!
– Расползаемся по одному и, желательно, в разные стороны… Пароль — тот же!
Мы с Алиной, попрощавшись с хозяйкой, вышли на улицу.
– Ты хоть бабушку-алкоголичку отучила пить? — спросила я.
– Не сразу Москва строилась! Отучаю потихоньку. Я ведь не могу прийти к ней и сказать: «Сядьте и смотрите на маятник… Слушайте только мой голос…» Осваиваю новый метод — гипноз на расстоянии.
– Ну и как, получается?
– Честно говоря, пока не очень…
– Ничего, Алина, главное — верить в свои силы!
– Виктор Генрихович мне то же самое говорит. Мы с ним завтра собираемся ехать на семинар гипнотизеров и телекинезистов.
– Ого! Будешь двигать вещи взглядом?
– Я пока только учусь.
– Давай, быстрее учись, сможешь делать множество полезных вещей, например: двигать машины в пробках…
Мы расстались с Нечаевой, я поехала к себе домой, заскочив по дороге в супермаркет, расположенный в нашем коттеджном поселке, и запаслась продуктами. Дома я забросила полуфабрикаты в холодильник, батоны — в хлебницу, печенье и конфеты — в кухонный шкафчик. Посмотрела, чем дед занимается. Ариша был в своей комнате, сидя в кресле, он, как обычно, читал газету.
Я спустилась в кухню, и тут раздался телефонный звонок.
Это был Евгений.
– Лина, у меня скоро встреча с Хомяковым, — напомнил он мне.
– Нужная сумма у вас с собой?
– Да.
– Вы переписали все номера купюр?
– Разумеется.
– Во сколько вы сможете подойти к зданию РОВД?
– Да хоть сейчас!
– Сейчас — не надо. Давайте встретимся через час, на противоположной стороне улицы, у книжного магазина. Знаете такой?
– Найду.
Евгений отключился. Я взглянула на чашку с не выпитым мною чаем и решила пожертвовать собой и попить чайку в какое-нибудь более благоприятное время. А сейчас мне пришла пора гримироваться в жгучую, просто очень жгучую брюнетку…
Евгений стоял у книжного магазина, курил и посматривал по сторонам. Я остановила машину напротив него и посигналила. Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья — и остолбенел.
– Лина, что с вами?! — еле вымолвил он.
– А в чем дело? Или вы меня не узнаете?
Евгений наконец сел в машину.
– Да, ну и видок у вас… Зачем вы так сильно накрасились?! Узнать вас, конечно, можно, но — с трудом.
– Нравится? Я стараюсь!
– Честно говоря, не очень. Не люблю, когда женщины так размалевывают свои лица.
– Привыкайте. Это для господина следователя. Именно таких «ослепительных» он и любит.
– Жуть!
– Евгений, у вас деньги с собой? — сменила я тему, чтобы не увязнуть в обсуждении вопроса о различных способах нанесения макияжа.
– Да, вот они. — Он показал на свой оттопырившийся карман.
– Доставайте, посмотрим.
Евгений вынул три пухлых пачки. Две — по сто тысяч и одну — в пятьдесят.
– Теперь так, — сказала я, вынимая из сумочки гениальное изобретение Вити Шило, — вот вам значок, прикрепите его… ну, хотя бы сюда, на отворот куртки…
– Это еще зачем?! Я такую муру отродясь не носил, и не собираюсь!
– Евгений, ваше возмущение мне вполне понятно, но это — не значок.
– А что же — дамская брошка?
– Это камера, миниатюрная, последняя модель нового поколения… В общем, долго объяснять. А вот эту коробочку я оставлю у себя и сама включу камеру, когда понадобится. Пойдет запись. Только держитесь, пожалуйста, естественно! Вас на записи не будет, только ваша рука с деньгами. И помните, ваша задача — четко и громко произнести вслух его имя.
– Я помню! Я все сделаю.
– И еще: если господин следователь вдруг что-то заподозрит…
– Не волнуйтесь, я буду вести себя спокойно и уверенно.
– …и найдет у вас эту штуковину… Не хочу вас пугать, но, возможно, вам придется посетить подвальное помещение данного районного отделения милиции. Причем без вашего на то согласия. Вы меня поняли?
– Не дурак! Ну… Я пошел?
Евгений посмотрел на меня и подмигнул мне на прощание.
– Буду держать за вас кулаки, — пообещала я ему.
Он вылез из моей машины и зашагал к зданию РОВД.
Я включила прослушку. Культурное мероприятие — то бишь получение записи о передаче взятки должностному лицу — началось!
В кабинете у Хомякова сидел какой-то человек.
– А вы пишите, пишите, — говорил ему Игорь Игоревич, похоже, шагая из угла в угол, — чем больше вы напишете, тем лучше для вас же…
– Так я уже обо всем, что видел, написал…
У неизвестного был испуганный голос.
– Разве вы не видели, как Соболев взламывал дверь Кутумова?
– Вообще-то, не видел…
– Ну как же не видели? А если подумать?
Пауза. Испуганный «клиент» обдумывал свой ответ. Что при этом делал Хомяков, я не могла знать, но через минуту испуганный тихо сказал:
– Ну разве что краем глаза?
– Вот именно! Краем глаза! Но — видели! Пишите…
– Что писать?
– Пишите: «В этот момент гражданин Соболев достал ломик и взломал дверь гражданина Кутумова…».
– Но, гражданин следователь, я не видел, чем он…
– Ломиком, ломиком… Экспертиза так показала! Пишите дальше: «Гражданин Соболев проник в дом гражданина…».
Это напоминало школьный диктант. Записать бы его, для истории!
В этот момент раздался стук в дверь.
– Можно?
Это был голос Евгения.
– Подождите за дверью, я сейчас освобожусь! — крикнул Хомяков. — Пишите быстрее: «Из квартиры он вынес: телевизор портативный, магнитофон, видеокамеру…».
Вскоре «диктант» был благополучно завершен. Хомяков выпроводил испуганного человека, который перед уходом трижды сказал гражданину следователю: «До свидания!»
– Теперь ты, Соболь, у меня не отопрешься! Теперь у меня свидетельские показания есть… — сквозь зубы пробормотал мой Игореша.
Пауза… кашлянул, подошел, очевидно, к двери и тихо сказал:
– Заходите.
Шаги Евгения… Щелчок… (дверь Хомяков закрыл на ключ!). Я нажала кнопку на коробочке, загорелся зеленый огонек.
– Здравствуйте, Игорь Игоревич.
– Здрасьте… Проходите сюда, что же вы стоите?
А голосок-то у него добренький, не то что в прошлый раз!
– Вы подумали над моим предложением?
– Конечно. И понял, что вы были правы…
– Приятно слышать!
– Игорь Игоревич, я вот тут принес… как вы просили…
Тишина, шелест…
– О, черт, что же вы так вот прямо…
Громыхнул ящик стола.
– Теперь, надеюсь, мне не грозят эти пять лет?
– Ничего вам не грозит! Идите домой и спите спокойно!
– Ну да, заплати налог — и спи спокойно.
– Что? Какой налог? Вы о чем?
– Я говорю, реклама такая была по телевизору, помните: заплати налог — и спи спокойно!
– Идите, идите! «Налог…».
– До свидания… Ой, а что же это — дверь-то закрыта!
– Да, сейчас!..
Шаги, поворот ключа в замке.
– Игорь Игоревич, значит, точно со мной теперь все в порядке будет?
– Будет, будет… Идите, все!
Хлопнула дверь. Я выключила записывающее устройство.
Через пару минут Евгений подошел к моей машине и сел рядом со мной.
– Ну как? — встревоженно спросил он.
– Вроде бы все прошло нормально. Хорошо вы говорили, четко, и понятно, о чем шла речь. Теперь я просмотрю видеозапись, сделаю копию, а потом позвоню вам.
– Тогда я пошел?
– Да, до встречи!
– Жду звонка!
Евгений вылез из салона, а я развернула машину и поехала к Вите Шило.
Запись получилась — просто отпад! Я даже не ожидала такого. Поскольку «значок» с объективом был у Евгения на груди, получилось так, что Хомяков как бы позировал прямо перед камерой. Мы с Витей смотрели «кино» на компьютере в интернет-кафе. Вот пошла запись, показался кабинет Хомякова.
– Здравствуйте, Игорь Игоревич.
– Здрасьте… Проходите сюда, что же вы стоите?
Хомяков отошел к своему столу, встал за него.
– Вы подумали над моим предложением?
Говорит, как начальник, облокачиваясь обеими руками о стол. Физиономия его видна четко, не отвертится!
– Конечно. И понял, что вы были правы…
Евгения не видно, но голос его звучит очень четко, разборчиво.
– Приятно слышать! — Хомяков благосклонно кивает головой.
– Игорь Игоревич, я вот тут принес… как вы просили…
На экране появляется рука, протягивающая Хомякову деньги. Пачки ясно видны — все резко, первые купюры просматриваются вполне сносно.
– О, черт, что же вы так вот прямо…
Хомяков судорожно хватает деньги и убирает их в свой стол, причем засовывает подальше. Потом он задвигает ящик стола.
– Теперь, надеюсь, мне не грозят эти пять лет?
– Ничего вам не грозит! Идите домой и спите спокойно! — Хомяков машет на Евгения рукой, как бы выпроваживая его.
– Ну да, заплати налог — и спи спокойно.
Хомяков выходит из-за стола, идет к двери.
– Что? Какой налог? Вы о чем? — нервно бросает он на ходу.
– Я говорю, реклама такая была по телевизору, помните: заплати налог — и спи спокойно!..
– Ну и как? — кивает Шило на экран монитора.
– Супер! Делаем копию на диск. А лучше — две!
Через полчаса я подъезжала к зданию РОВД. В кармане у меня лежал диск с записью факта передачи денег Хомякову. Теперь моей задачей было аккуратно вручить ему этот «подарочек».
