Глава 6
Бомж Вася с неизменной подружкой Люсей сидели возле мусорных баков. Похоже, они уже похозяйничали в них, так как около их ног стояла пара больших пакетов с добытым из баков добром. Увидев меня, они оба вскочили и подошли к машине.
– Здрасте! – дружно сказали бомжи в один голос.
Я вышла из машины и встала около нее. Вася с Люсей наперебой начали рассказывать мне события сегодняшнего дня, но я ничего не могла понять и остановила их.
– Подождите, ребята. Давайте по одному. Вася, начни ты.
Вася, довольный тем, что именно ему выпала честь начать повествование, набрав в грудь воздуха, торопливо заговорил:
– Значит, так. Мы с Люсей пришли к тому… клубу спортивных… в общем, понятно, прямо с утра…
– А там – никого! – вставила Люся.
– Да погодь ты! Сам расскажу. Да, там с утра никого не было. В обед стали подтягиваться молодые ребята…
– Совсем зеленые юнцы! – опять встряла Люся.
– Да. В такой форме, навроде военной и в таких ботинках высоких… Я еще удивился: лето, жара, а они…
– Вася, мне неинтересно, чему ты удивился. Ты дальше рассказывай, – подстегнула я его.
– Вот… Увидели нас, стали прогонять. Ну, мы им и сказали, как ты велела, что, мол, жилье потеряли по вине лиц… как это?
– Кавказской насональности! – подсказала всезнающая Люся.
– Да. Они тогда нас не токмо не прогнали, – наоборот, показали, где у них ящик с пустыми бутылками из-под пива. И еще заговорили промеж себя, что, мол, вот как чурки черножо… ой, извиняюсь… ну, в общем, ты поняла… как они русских людей из их же собственных домов выгоняют и что русским на собственной земле от этих чурок житья нет.
– Мы целый мешок бутылок из-под пива собрали! – с восторгом сообщила Люся.
– Я рада за вас. Дальше что? Сколько их было?
– Двадцать шесть бутылок!
– Я про скинхедов спрашиваю, – пояснила я.
– Днем немного, человек пять…
– Четверо! – опять встряла Люся.
– Да погодь ты! – не выдержал Вася. – Без тебя расскажу!
– А чего ты врешь?! Говоришь, что пятеро их было, когда было только четверо! А те, другие, только к вечеру подтянулись!
– Я не вру! Я, может, обсчитался…
– «Обсчитался»! До четырех считать разучился? Давай рассказывай быстрее дальше!
– А ты че, Люсь, торопишься? На прием в английское посольство опаздываешь?
– Ребята, хватит спорить, расскажите, что там еще случилось! – не выдержала я.
– А вечером самое интересное началось! – продолжил свой рассказ Вася. – Пришли эти… которые… ты сказала…
– Митингующие.
– Да. Они. Вот. Растянули свои плакаты… А там…
– «Скинхедам – нет!», «Скинхеды – это те же фашисты!», «Нацизму – нет!»…
– Люсь! Да заткнись ты!
– Я те щас заткнусь!..
– Ребята, ребята, время позднее, потом поругаетесь, – вернула я бомжей к действительности.
– Скинхеды кинулись на тех, которые с плакатами…
– А те им, не будь дураками, дали сдачу!..
– Тут такая заварушка началась! Скинхедов-то мало, а тех, других, много… Но они, похоже, подмогу вызвали, потому что вскоре еще прибыли те, которые кинулись на этих, с плакатами…
– Серьезная драка была?
– Нормальная! Помахались – будь здоров! Там главарь у скинов – такой драчливый! Его хлебом не корми, дай дубинкой помахать!
– У скинов этих дубинки были и еще палки какие-то специальные, утолщенные с одного конца… Потом милиция приехала, много ментов, стали всех разгонять…
– Это не менты, это ОМОН! Некоторых в машины запихивали… Там трое в крови были, двое упали…
– Одному, похоже, голову проломили…
– «Скорая» приехала, человек пять в больницу увезли…
– А еще там был этот… который с камерой… для телевизора все снимал.
– Да, да, ты по телевизору-то смотри, эту махню обязательно покажут в «Новостях».
– А мне Вася сотку-то проспорил! Победили эти, которые спортивные патриоты!
– Че врешь?! Победили эти – с плакатами! Они твоим больше надавали!
– Сам ты врешь! Мои твоим надавали как следует! – Люся в сердцах толкнула Васю.
– Э-э, ребята, потом подеретесь, – остановила я бомжей. – Хорошо. Вот вам по две сотке, как договаривались. И еще: было бы неплохо, если бы вы пока потусовались во дворе этих «патриотов». Возможно, вам удастся услышать что-нибудь интересное… А я за такие сведения готова хорошо заплатить…
– Дак мы – всегда!.. Как пионеры!..
– А как вас найти, пионеры?
– Мы сейчас в городском парке по вечерам часто бываем. Там отдыхающие столько бутылок оставляют! Можешь нас там поискать. И вот здесь часто бываем, но это – после парка.
– Понятно. Тогда не прощаюсь.
– Ага, до скорого свиданьица. И за денежки спасибо.
Вечером я показала деду коньяк, прихваченный из дома Светозара.
– Ариш, смотри, настоящий французский коньяк! Я сегодня пробовала.
– Полетт! Ты пила коньяк, а потом садилась за руль?
– Не пила, а только пробовала. Чуть-чуть пригубила. Что скажешь?
– Скажу, что это – подделка, – сказал Ариша, беря в руки бутылочку.
– Почему?
– Во-первых, французы не выпускают коньяк в бутылочках по двести пятьдесят миллилитров, только по пол-литра. Правда, такие бутылочки можно встретить в подарочных наборах, но там их по три штуки и на каждой написано, что она – часть набора. А здесь такая надпись отсутствует. И вообще французы на этикетках пишут несколько иначе… Во-вторых, – дед понюхал содержимое, – запах очень странен. Это… похоже на наш дагестанский коньяк, только разбавлен чем-то… какой-то дешевой бормотухой, я бы так сказал! Одним словом, «пур де сот»! Вот так, ма шер!
– Значит, «для дураков», да?
– Да, это рассчитано на тех, кто понятия не имеет о настоящем французском коньяке. Во всяком случае, пить эту гадость тебе я бы не советовал. А кто тебя угощал этим?..
– Тот студент, что находится на содержании у мадам Епифанцевой. Уверял, что коньяк настоящий, «из самого города Парижу». Аж по три с половиной штуки за штуку.
– Либо он просто врет, либо сам является жертвой обмана.
Ариша с отвращением отправил бутылочку в мусорное ведро.
– Значит, ты сегодня посетила одинокого студента? И как?
– Цель достигнута: камера на месте и ждет своего часа!
– Значит, теперь ты будешь жить под окнами этого студента, – вздохнул дед.
– Ну, дедуля, это же ненадолго. Скоро мадам заявится к своему Зарчику, я запишу их и тогда снова буду с тобой.
– Тогда ты будешь заниматься чем-то еще, я тебя знаю. Ты хочешь послать запись любовной сцены Епифанцеву?
– Да. Надо же начать выкачивать из него деньги. Да и открыть ему глаза на неверность его супруги.
– А если он откажется платить? Насколько я понял, этот человек очень жаден и так просто с денежками не расстанется.
– Так ведь я не за так просто! Расстанется, если узнает, что я собираюсь опубликовать мои записи в Интернете.
– Ой, Полетт, ты сначала сделай эту запись! Ты ведь не знаешь, чем они на самом деле занимаются. А вдруг влюбленные, оставшись наедине, читают учебник по экономике?
– Тогда я приму у них экзамен.
Мы с дедом поужинали, почаевничали, болтая о самых разных вещах. Потом я почувствовала, что веки мои начинают слипаться, и отправилась к себе спать.
* * *
Утром чуть свет позвонила Алина. У нее был такой голос, словно жить ей осталось два дня.
– Полин! Ты не представляешь, что вчера было!..
– Догадываюсь.
– Приезжай ко мне, я тебе все расскажу. Ну, если, конечно, смогу…
– А что с тобой случилось?
– У меня черепно-мозговая травма…
– Что? У тебя пробита голова?
– Почти…
– Как это «почти»?
– Меня ударили по голове железной трубой.
– Слушай, Алина, но ведь это очень серьезно! Ты в больницу-то обращалась?
– Я не в состоянии дойти до больницы…
– Может, ты «Скорую» себе вызовешь? Пусть тебя отвезут…
– Не надо…
– Что значит «не надо»? Голова – такая вещь, с которой не шутят!
– Полин, ты приезжай, за мной нужен уход… Я едва доползаю до туалета…
Я быстро собралась и, купив по дороге апельсины, бананы и минералку, приехала к Алине. Она открыла мне дверь. На ее голове красовалась повязка в виде платка. Алина держалась за голову рукой и стонала так, что у меня по спине побежали мурашки. «Отходит», – ужаснулась я.
Взяв больную под руку, я отвела ее в комнату и уложила на кровать, которая была не убрана и в которой, как я поняла, Алина проводит время со вчерашнего вечера. Подруга со стоном опустилась прямо на одеяло.
– Что, так больно?
– Полин, ты не представляешь… Один скинхед, урод, ударил меня по голове за то, что я держала плакат…
– Ну-ка, дай посмотрю, – попросила я, потянувшись к Алининой повязке.
– Да ты что! Не трогай, больно же.
– Дай хоть посмотреть. Может, там открытая рана… Ты сама ее видела?
– Как я посмотрю?! Ты можешь свою макушку увидеть?
– Легко. С помощью двух зеркал. Ну, давай, давай, рану-то надо осмотреть, обработать… Может, труба ржавая была, так надо укол против столбняка сделать.
С этими словами я осторожно сняла платок с Алинкиной головы.
– Ну? Что там?
Я потрогала макушку подруги.
– Ай! – взвизгнула она.
– Да-а, – сказала я с сарказмом, – рана – просто жуть! Мозги по всей голове размазаны!
– Ты это серьезно? – Алина посмотрела на меня с подозрением.
– Так чем, говоришь, тебя ударили? Железной трубой? А может, телеграфным столбом? Или ковшом от экскаватора?
Алина потрогала голову.
– Так ведь больно же! А шишка какая здоровая! С яблоко величиной…
– Ты хоть холод-то прикладывала?
– Да ты что! Я вчера едва до дома доползла! Ой, какая драка была возле этого дурацкого клуба!
Я пошла на кухню, взяла холодную бутылку спрайта из Алинкиного холодильника и принесла ей.
– На, подержи на месте ушиба. Так что там у вас произошло?
– Ну, мы к клубу скинхедовскому прибыли, плакаты свои развернули и скандируем, как нас Володя учил…
– Какой Володя?
– Лидер нашего движения. Так вот, мы стоим и скандируем: «Скин-хе-ды – вон! Скин-хе-ды – вон!» А эти уроды выскочили – и на нас с кулаками и палками…
– А вы что ожидали, что они обниматься с вами кинутся? Или на кружку пива вас пригласят? Я же предупреждала, что все кончится банальной потасовкой и милицией.
– И еще «Скорой». Нескольких наших увезли… Но эти потери не напрасны! Мы пригласили одного оператора с телестудии, он все заснял, сегодня завтра нас покажут по телевидению в местных новостях!
Алина произнесла это с такой гордостью, что я поняла: пролитую ею кровь в борьбе со скинхедами она считает не напрасной!
– А вы хоть сдачу этим гадам дали?
– Да! Наших-то много было, больше, чем этих уродов. Наши им тоже врезали! Там Артем, парень один, он самбо раньше занимался, так он одного скина ка-ак бросит через себя! Тот ка-ак полетит! Хрясть на землю – и не шевелится!
Как же неокрепшая психика молодых скинхедов смогла выдержать такой напор Алининых друзей?!
– Да, жестоко вы с ними!
– Мы с ними?! А как они с нами?! Да у них биты бейсбольные были! Двум нашим голову разбили. Если хочешь знать, они сейчас в больнице, в травматологии лежат! Еще неизвестно, чем дело кончится!
Алина так распалилась, что, похоже, совсем забыла про свою собственную «черепно-мозговую» травму. Она размахивала руками, кричала, даже покраснела от возмущения. Да, похоже, уход ей уже не нужен, подумала я. Революционный пыл быстро вернул ей хорошее самочувствие.
– А еще знаешь, Полин, там какие-то бомжи подозрительные отирались…
– Бомжи? – переспросила я.
– Да. Двое, мужчина и женщина.
– И что? Они что-то делали?
– Нет, но, согласись, как-то подозрительно: у скинхедов возле клуба – бомжи. Что они там могли делать?
– Может, в разведке были по спецзаданию. Вынюхивали, как и что…
– Я тебе серьезно, а ты…
Подруга обиделась. И почему так: если человек говорит правду, ему не верят, даже всерьез его слова не принимают?
– А этот ваш… массовик-затейник… Он не пострадал?
– Ты о ком?
– Ну, организатор ваш, лидер, я не знаю, как вы его называете?
– Володя? Да, он тоже в больнице. У него тоже все серьезно: черепно-мозговая и что-то еще…
– Ну, и чего вы добились своим культурным мероприятием? Несколько человек травмировано, ты сама теперь с шишкой неделю проваляешься в постели… И стоило туда переться ради этого?
– Лично я сделала это из идеологических соображений. Нельзя проходить равнодушно мимо этой заразы…
– Да, да, слышали! «Иначе она расползется по всему нашему дому, а наш дом…» Ну и далее по тексту. Ладно, тебе, во всяком случае, будет чем похвастать. А мне, извини, пора…
– Как, уже?
– А ты все еще считаешь, что за тобой нужен уход? Сама до туалета не доползешь?
– Я думала, сегодняшний день мы проведем вместе…
– Извини, не могу. Надо съездить к одному студенту, любителю антиквариата и французской кухни.
– Полин, ты что, увлеклась антиквариатом? Слушай, присмотри там что-нибудь для меня! Какое-нибудь украшение, желательно конца девятнадцатого века. Говорят, сейчас это модно…
Нет, все-таки Нечаева – непрошибаемая оптимистка. Только что с умирающим видом лежала в постели, собиралась в туалет ползком ползти, а теперь ей подавай антикварные украшения девятнадцатого века! И про свой «раскроенный железной трубой череп» забыла.
– А как же! Обязательно присмотрю!
Кажется, она не заметила моего сарказма, а мое обещание окончательно вернуло Нечаеву к жизни. Она проводила меня до двери, еще раз напомнила о моем обещании присмотреть для нее у антиквара что-нибудь «эдакое», и я, спокойная за здоровье моей подруги, покинула ее дом.
Теперь мне предстояло отправиться к Светозару и сидеть возле его дома с «прослушкой» до посинения, пока не заявится мадам Епифанцева. И, как только это произойдет, отснять их совместное времяпровождение. По дороге я купила бутылку лимонада и кусок пиццы и отправилась к дому нашего героя-любовника.
* * *
Просидев весь день под окнами Светозара, я так ничего и не отсняла. Елизавета Андреевна в этот день к нему не явилась. Студент больше полдня провел дома, слушая музыку, а ближе к вечеру, когда жара спа́ла, отправился со своим другом Мишаней пить пиво в ближайшую забегаловку.
Посидев еще некоторое время в машине в его дворе, я поехала домой, жалея о потерянном дне. Хотя, почему потерянном? Это увеличивало мои шансы записать рандеву на другой день. Должна же когда-нибудь мадам Епифанцева посетить своего бойфренда!
На другой день мне действительно повезло. С самого утра я, как часовой на своем посту, сидела в машине у дома Светозара с включенной «прослушкой» и наслаждалась доносившейся из нее хорошей мелодией. Я была ему очень благодарна за это. Если бы он слушал что-нибудь вроде «Хулиганов на дискотеке», я бы просто умерла от отравления. Я всегда считала, что плохой музыкой тоже можно отравиться, как ядом, так же, как хорошей – улучшить настроение и здоровье и даже продлить жизнь. Сколько мне предстояло просидеть так, я не знала и потому запаслась терпением. Рядом со мной на переднем сиденье лежали бутылка холодной кока-колы и пара слоек. Это чтобы не умереть с голода на случай, если мое пребывание здесь затянется.
Но вдруг из «прослушки» донесся телефонный звонок. Через несколько мгновений голос греческого бога произнес: «Да!» Я затаила дыхание. Ну… ну… «Да, дорогая, я, конечно, жду тебя, как всегда, с нетерпением… Да, лапуля… да, кисуля… Когда приедешь? Через час? Весь этот час простою у окна в ожидании… Да, лапуля! Жду и целую!»
Ес! Кажется, началось! «Лапуля» едет к своему Зарчику. А у меня все готово к их встрече. Слышимость – просто отличная. Шилов для включения видеозаписи, кажется, велел нажать эту кнопочку. Ну, что ж, только это и осталось мне сделать.
Ровно через час во двор въехал оливковый «Ситроен-Ксара Пикассо» под номером три «двойки». Он встал недалеко от меня, буквально в пяти метрах. Я посмотрела на окна Светозара. В одном стоял он, обнаженный по пояс, и махал рукой. Из машины вышла дама в огромных темных очках, в мини-юбке, в серебристых сабо на сногсшибательной платформе и бросила мимолетный взгляд на окна своего бойфренда. Вот она скрылась в его подъезде. Я вся обратилась в слух.
Сначала до меня донеслось невнятное бормотание. Все ясно, голубки милуются в прихожей. Потом голоса стали раздаваться четче. Наконец, я услышала совершенно внятно:
– Иди ко мне, моя лапуля!
Я тут же включила камеру.
– Зарчик, милый, я так соскучилась! Ах! Обними меня крепче!
– Лизок! Солнышко!..
– Зар! Какой ты нетерпеливый!.. Осторожно, не порви…
– Кисуля, какая ты сегодня красивая! И от тебя так обалденно пахнет!
– Правда? Зарчик, милый, это французские духи… А это, смотри, у меня новый бюстгалтер! Знаешь, сколько стоит?
– Сколько бы ни стоил, я его сорву с тебя!
– Осторожней, дурачок, он бешеных денег стоит! Снимай аккуратнее…
Дальше пошли такие звуки, которые мне слушать было очень неудобно. Но, как говорится, куда деваться! Работа обязывает. С полчаса были только стоны, охи, ахи, даже крики, а также мычание и рычание. Едва это начало стихать, как я выключила записывающее устройство. Пленку надо поберечь, может еще пригодиться. Оргия была – просто супер! С таким сюрпризом обратиться к господину Епифанцеву будет не стыдно.
Я продолжала слушать воркованье голубков. Вдруг выплывет еще что-нибудь интересное? Некоторое время они все выпытывали друг у друга, понравился ли партнеру сегодняшний секс. Конечно, ему (ей) очень понравилось! Оба были просто в восторге. Ну, еще бы! Под музыку оркестра Поля Мориа…
Потом разговор влюбленных перетек в материальное русло. Я снова включила камеру:
– Зарчик, дорогой, у тебя с деньгами как?
– Лапуля, ну зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что никак…
– Не переживай, милый. Этого тебе, надеюсь, на некоторое время хватит?
– Кисуля, как я тебе благодарен! Можно я тебя поцелую?.. Ты у меня такая щедрая! Как я рад, когда ты ко мне приезжаешь!
Ну, еще бы! Как не радоваться такой широкой души женщине! Некоторое время в «прослушке» слышались взаимные комплименты щедрости одной и бесконечной благодарности другого. Но вот влюбленная парочка заговорила на интересующую меня тему:
– Кисуля! Я на днях был у Терентия… Он предложил для тебя кое-что интересное. Смотри!
– Ах, Зар! Какая прелесть! Дай я померю!
– Нравится?
– Очень!
– Это червленое золото с бирюзой. Смотри, какая тонкая работа, какой узор! А камень какой большой и очень редкий! Я хотел бы видеть это на тебе. Ты ведь носишь тот перстень с изумрудом и тебе нравится?
– Да. У тебя хороший вкус, Зарчик, я ему доверяю. Сколько?
– Вообще-то дорого…
– Сколько?
– Ты же знаешь Терентия. Я-то хотел, чтобы он сделал для меня скидку, но он уперся, говорит, что это очень старинная и уникальная вещь…
– Зар! Сколько?
– Двести.
– Ого!
– Я же предупреждал, кисуля, что дорого.
– Нет, если тебе нравится, я возьму! Деньги, как всегда, привезу в следующий раз.
– Тогда не снимай его. Я хочу видеть это на твоих красивых изящных пальчиках. На них только такие вещи и должны быть… Пойдем на кухню. Я угощу тебя кофе!
Ах, какой щедрый! Он угостит свою даму кофе! За такие деньги, которые она ему оставила, он мог бы накормить ее как в ресторане. Больше ни о чем интересном для меня эта парочка не говорила, и я выключила камеру…
Они пили кофе, ворковали о любви и преданности друг другу и о еще какой-то белиберде. Примерно через час мадам Епифанцева начала собираться домой.
Она вышла из подъезда, как и в прошлый раз, легкой походкой, быстро юркнула в машину и выехала из двора своего любовника. А я в это мгновение услышала его голос и снова включила камеру. Студент говорил по телефону:
– Терентий! Привет. Это Зар… Да, взяла… Купилась, как дура… Так что моя доля, как ты обещал… Всегда пожалуйста!.. Ну, мы-то с тобой внакладе не останемся!
Зар засмеялся, потом рассказал своему партнеру по бизнесу, как у него гостила «дойная корова», как она отрывалась с ним в постели, как стонала в экстазе… Все это я тоже записала. Пригодится! Думаю, Елизавете Андреевне будет небезынтересно послушать отзывы о ней ее пылкого возлюбленного.
* * *
Я позвонила Вите Шилову. Он назначил мне встречу, как часто бывало, в интернет-кафе. Я сразу же отправилась туда, чтобы не терять время даром.
В кафе было людно и довольно шумно.
– Ну, что у тебя?
Я достала его записывающее устройство.
– Как всегда – вот это перекинуть на диск.
Шилов вынул пленку из коробочки.
– Только для начала качество посмотрим. Может, надо будет что-то поправить…
– Витя, не надо ничего поправлять, записано – просто класс! Перепиши на диск – и я поехала.
– Куда ты так спешишь? Подожди, давай посмотрим.
Витя включил запись.
– Ого! Какая горячая парочка!.. А ты говоришь, исправлять ничего не надо. Сейчас я налажу четкость…
– Да куда уж четче!
Но Шилов был неумолим. Он во всем любил высшее качество. Его пальцы забегали по клавиатуре. Изображение на экране действительно стало лучше.
– Ну, вот… Теперь можно и на диск… Сколько экземпляров?
– Один.
– Может, сразу два? На всякий случай. Подумай.
Через пять минут я вышла из интернет-кафе с двумя дисками в сумочке. Теперь один предстояло подбросить Епифанцеву. Второй, так и быть, отдам Ярцеву. Он собирает материал на «колбасника», так что ему может пригодиться. Только вот вопрос: как подбросить?
Решение пришло, как всегда, неожиданно и само собой.
Вечером, когда я поедала свой незатейливый ужин из полуфабрикатов, позвонил Антон:
– Полин, хочу предложить тебе завтра отправиться на вечер по поводу открытия картинной галереи в нашем городе.
– А мне-то зачем туда? Я, конечно, живопись очень люблю, но…
– Там будет практически вся элита нашего города, в том числе и господин Епифанцев.
– Откуда сведения?
– Ты забываешь о моей профессии. Журналист должен знать все! И неважно, каким образом он добыл эту информацию.
– А ты?
– Меня не будет: дела… От нашей газеты идет Вася Кошкин, он готовится писать заметку про это событие.
– Тогда пойду непременно. Тем более что мне надо как-то передать нашему другу диск с записью бурной вечеринки его супруги с молодым человеком.
– И как ты собираешься это сделать?
– Честно говоря, еще не знаю. Там будет видно.
– Только осторожней. Наш друг – человек горячий…
– Я это поняла. Разумеется, постараюсь сделать это тихо и незаметно.
– Удачи тебе!
Я положила трубку и отправилась спать. Сегодня я сделала большое дело, имею право на отдых. А заодно подумаю, как все-таки передать диск господину Епифанцеву.
