Глава 5
Утром первым позвонил мой друг Антоша Ярцев. Я только открыла глаза и, лежа в постели, размышляла, нужно ли мне уже вставать или можно поваляться еще, как его звонок не оставил мне выбора.
– Полина! Не разбудил?
– Нет, что ты! Я давно на ногах.
Ярцев был ранней пташкой, поэтому мне пришлось покривить душой, чтобы не упасть в его глазах.
– Угадай с трех раз, кому я звонил вчера вечером с предложением написать статью о его предприятии?
– Неужели Епифанцеву?
– Ну, Полин, с тобой неинтересно! Ты все знаешь, тебя даже удивить невозможно…
– Нет, почему же, я как раз очень удивлена! И что ответил наш «колбасник»?
– Представь себе, он «с кондачка» такие вопросы не решает. Ему надо было подумать, с товарищами посоветоваться… Потом он таки согласился, но уточнил, сколько это будет ему стоить.
– И какую сумму ты назвал?
– Полин, ты что? Я ведь не хвалебную оду ему пишу, я собираюсь обнародовать о нем правду. Я отказался от денег, а он, кажется, заподозрил что-то неладное… Тем не менее я напросился в цех для осмотра его владений.
– Антон, возьми меня с собой!
– В качестве кого?
– В качестве твоей помощницы. Или стажера, или как там у вас это называется… Возьми в качестве кого угодно! Мне это очень нужно!
– Это называется должностное преступление, с моей стороны, а с твоей…
– Да ладно! «Преступление»! Я что, бомбу собираюсь подложить под его цех? Или его предприятие – секретный стратегический объект районного значения? Антош, ну возьми, мне о-очень нужно!..
– Хорошо, только не канючь. Я подумаю, как это лучше сделать. Епифанцев скоро должен позвонить, уточнить время, когда можно будет появиться в его цехе.
– Антош, скажи ему, что возьмешь с собой стажера, пожалуйста!
– Тогда на тебя документ нужен, о том, что ты – стажер.
– А тебе слабо такой достать?
– А тебе слабо коробку конфет и банку хорошего кофе для нашей секретарши?
– А ей-то за что?
– Ей придется незаметно подсунуть на подпись главному справку о твоей стажировке…
– Легко!
– Ну, тогда и мы сдюжим!..
Ровно в два часа дня, в самое пекло, мы с Антоном стояли у ворот колбасного цеха. Я была в мини-юбке, довольно открытой майке, больших солнечных очках и на таких каблуках, что у самой голова кружилась, когда смотрела вниз. Антон сначала начал ворчать по поводу моего внешнего вида, но я объяснила ему, что это отвлекающий маневр, так надо для дела, и он успокоился. Мы открыли дверь и оказались в проходной.
– Ваши документы! – Вахтер в пятнистой форме смотрел на нас строго. У него на поясе были кобура и дубинка. А здесь все серьезно, подумала я.
Антон показал свое удостоверение и мою справку о том, что я, Катя Петрова, стажер, будущий журналист, прохожу практику в редакции газеты «Горовск сегодня». Вахтер рассмотрел сначала Ярцева, потом меня, но в мои документы он глянул мельком, в основном пялился на мое декольте.
– Это насчет вас звонили из дирекции? – уточнил он, хотя вопрос, по-моему, прозвучал просто глупо.
– Да, и нас там очень ждут…
– Проходите. Дирекция – там, – указал вахтер на небольшое двухэтажное здание, видневшееся за стеклом проходной.
– Спасибо! – в один голос сказали мы с Антоном и вышли через белую пластиковую дверь во двор колбасного цеха.
Он был очень большим. Слева расположилось, как я уже говорила, здание дирекции. Перед нами был первый корпус цеха, справа – второй, за ними тянулись склад и еще какие-то здания.
– Это у него колбасный цех такой? По-моему, это целый мясокомбинат, – заметила я. – Во всяком случае, по площади он равен городу Парижу.
– Ну, Парижу, не Парижу, а территория внушительная.
– С чего начнем?
– С дирекции. Без разрешения Епифанцева нас все равно никуда не пустят.
Епифанцев сидел в своем кабинете, в который нас не пускала секретарша.
– Игорь Дмитриевич занят, – охладила она наше горячее желание проникнуть к нему.
Антон не выдержал и позвонил Епифанцеву со своего мобильника, коротко объяснив ситуацию. Тотчас же раздался его голос из селектора, стоящего на столе секретарши:
– Маргарита, пропусти журналистов ко мне!
Девушка вскинула на нас глаза и, встав, открыла дверь в кабинет своего начальника:
– Прошу…
По сравнению с небольшой приемной кабинет Епифанцева выглядел залом для приема делегаций. Большой, светлый, с огромным столом посередине в виде буквы «Т», вдоль которого стояли кожаные кресла. Сам хозяин сидел даже не в кресле – на троне каком-то. На его столе стояли компьютер, два телефонных аппарата, селектор, прибор для ручек и карандашей, стопка папок… У окна расположился аквариум, рядом с ним была дверь в какие-то тайные апартаменты.
Хозяин кабинета вышел нам навстречу. Он был в светлых летних брюках и рубашке с коротким рукавом. Он поздоровался с нами по-деловому коротко и указал на кресла, стоящие рядом с его столом:
– Прошу!
Мы все сели.
– Так с чего вдруг вам пришла идея написать о моем цехе? – спросил Епифанцев.
– Ну, как же… Такое крупное предприятие для нашего города, а в прессе по-настоящему ни разу о нем не рассказывалось…
– Простите, Антон, как вас по батюшке?
– Просто Антон. А это – просто Катя.
– Хорошо, ребята, давайте начистоту. Я не знаю, что вы там собираетесь написать, но мне бы хотелось, чтобы ваша статья не стала для меня чем-то вроде неожиданного сюрприза. Поэтому предлагаю так: я плачу вам… ну, скажем, тридцать тысяч и даю примерный план вопросов и ответов, какие вам нужно будет осветить в своей статье. Попутно вы даете рекламу моей продукции…
– Игорь Дмитриевич, – перебил его Антон, – мы ведь с вами уже говорили на эту тему. Я не собираюсь писать рекламную статью. Поверьте: читателям это неинтересно. Рекламу вашей продукции они каждый день видят по телевизору, и она уже набила всем оскомину. Вы хотите, чтобы они теперь о том же самом стали читать в газете? Тем более все хорошо знают, как пишутся подобные рекламные заказные статьи…
– А если я предложу вам больше? Скажем, сорок тысяч? Такая сумма вас устроит?
Епифанцев смотрел на Ярцева, как на купленную им собственность. Но он не на того напал. Антон был неумолим. Он отрицательно мотнул головой, и это разозлило хозяина кабинета:
– Сколько же вы хотите, черт вас возьми? Пятьдесят?
– Мне платят в издательстве.
На лице Епифанцева расплылась нахальная ухмылка:
– И позвольте спросить, сколько вам платят?
– Меня моя зарплата устраивает.
– Да не валяйте вы дурака! Ну, хорошо, пятьдесят – и вы пишете то, о чем я вам скажу. Или вам деньги не нужны?
– Вообще-то не нужны…
Даже я удивилась стойкости Ярцева. Человеку предлагают полсотни буквально за трехдневную работу – и он с гордым и независимым видом отказывается! Есть же еще непродажные журналисты!
Лицо Епифанцева пошло красными пятнами. Казалось, ему не хватает воздуха. Он нервно расстегнул пуговицу на вороте.
– В таком случае, вы вообще ничего не будете писать о моем цехе! Поняли? Пошли вон, писаки хре́новые! Найду других, которые и за полцены напишут все, что я прикажу!
Нам ничего не оставалось, как покинуть роскошный кабинет.
– И что ты теперь собираешься делать? – спросила я Антона, когда мы сели в мою машину. – Как будешь материал добывать?
– Материал как раз не проблема, – отмахнулся Ярцев. – Я познакомился с ребятами, которые раньше работали у Епифанцева и были уволены. Они многое могут рассказать и о производстве, и о методах работы с людьми на предприятии. А еще у меня есть вот что…
Антон достал из своей походной сумки, что болталась у него сбоку, портативный диктофон, нажал одну кнопочку, потом вторую, и мы услышали:
– Так с чего вдруг вам пришла идея написать о моем цехе?
Это был голос Епифанцева.
– Ну, как же… Такое крупное предприятие для нашего города, а в прессе по-настоящему ни разу о нем не рассказывалось…
А это – голос Ярцева.
– Простите, Антон, как вас по батюшке?
– Просто Антон. А это – просто Катя.
– Хорошо, ребята, давайте начистоту…
– Так ты все записывал? – Я аж подпрыгнула. – Как это ты сумел?
– Эта штуковина у меня всегда наготове, когда я начинаю разговор с такими, как Епифанцев, записываю его на всякий случай, мало ли…
– А я даже не заметила, как ты его включил.
– Ловкость рук! У меня был случай, – продолжал Антон, – я вот так же договаривался с одним о написании статьи… Не договорились. Так он меня потом, чтобы опорочить, обвинил в таком, что и в страшном сне не приснится!
– Это в чем же именно?
– Ну, что якобы я склонял его к интимным отношениям. Пришлось в качестве доказательства предъявить запись… Так что…
– Ну, ты молодец!
– Станешь молодцом, когда такие Епифанцевы вокруг! Ну что, я поехал встречаться с уволенными ребятами, возьму у них интервью, а ты…
– У меня свои дела. Так что давай, созвонимся!
Антон вышел из моей машины, и я оправилась в город. Мне предстояло договориться с моим новым поклонником Светозаром о встрече и, приняв облик блондинки Элеоноры, очевидно, посетить-таки его. А уж дома за чашечкой кофе как-то исхитриться и поставить камеру в спальне напротив кровати.
По дороге домой я все размышляла, как странно Епифанцев отреагировал на отказ Антона писать заказную статью о его цехе. Либо ты пишешь то, что говорю я, либо не пишешь совсем. Привык, что все пляшут под его дудку? А Ярцев молодец, записал разговор на диктофон.
Дома, наскоро попив кофейку и проглотив пару слоек, я позвонила моему дорогому Светозарчику:
– Привет, это Эля!
Красавец обрадовался мне так, словно я была дочерью нефтяного магната.
– Эля! Привет! Я так ждал, когда вы позвоните!
– Да? – с подозрением спросила я. – С чего бы это?
– Эля, вы… Я очень хочу увидеться с вами. Хотите, опять в том же французском кафе? Сегодня я закажу курицу по-парижски с брокколи. Такое объедение! А хотите форель в кляре?
Я подумала немного, потянула время. Не хватало еще, чтобы мой кавалер решил, что я с радостью побегу на край света за какой-то там форелью в кляре! Прикинув «мои планы на сегодня», я, так и быть, согласилась пообедать в «Бьенвеню», куда и прибыла благополучно через час.
Светозар, как и в прошлый раз, уже сидел за столом. Он действительно заказал курицу, форель, какой-то пикантный салат с романтическим названием «дефан», что в переводе на русский язык значит «покойник». Во время обеда он развлекал меня анекдотами, какими-то рассказами из своей студенческой веселой жизни. Одним словом, играл роль влюбленного. И надо сказать, играл неплохо. Время от времени он бросал на меня взгляды, которые должны были красноречиво сказать мне о его чувствах.
Когда я спросила моего кавалера, почему у салата такое экстравагантное название, он ответил, что французы вообще большие оригиналы в области кулинарии. А салат назвали так потому, что он очень вкусный, до такой степени вкусный, что человек, поглощающий его, рискует умереть от обжорства. В этой части спорить было трудно, салат действительно был необыкновенным. Его хотелось есть еще и еще. Меня останавливала лишь тяжесть в желудке и боязнь просто не встать из-за стола.
Во время обеда Зар также предложил мне (как бы между прочим) купить у его друга-антиквара старинный перстень с бирюзой «всего за пятьдесят тысяч». Мол, вещь уникальная, ее вообще хотели продать за семьдесят пять, но своим… Я обещала подумать, отказывать сразу побоялась, так как мой новый ухажер мог потерять ко мне интерес.
Когда с заказом было покончено, и Зарчик расплатился, мы вышли из кафе.
– Эля, ну хоть сегодня-то вы не откажетесь навестить бедного одинокого студента? Я специально не заказал кофе, чтобы мы могли насладиться им у меня дома в тишине, в спокойной обстановке…
– Ой, я, право, не знаю… Это как-то неприлично…
У моего спутника вытянулось лицо. Чтобы совсем не прослыть ханжой, пришлось согласиться и поехать к нему домой.
Светозар пошел заваривать кофе, предложив мне помыть руки. В ванной я достала из сумочки снотворное, зажала в руке обе таблетки и, включив на минуту воду, чтобы создать впечатление, что я мыла руки, вошла в кухню. Уютный интимный уголок на двоих, столик под старину, даже подсвечник на нем – все было на своих местах.
Хозяин разливал кофе из турки по крохотным чашечкам. На столе также красовались шоколадные конфеты в коробке и маленькая бутылочка коньяка.
– А это что? – возмутилась я. – Спиртное? Светозар, вы собираетесь меня напоить?!
– Ни в коем разе! Эля, это очень дорогой и хороший коньяк. Мне его принес… один друг. В магазине такой не купишь. Я хотел предложить вам попробовать его с кофе… всего по одной чайной ложке, для улучшения вкуса…
Я подняла свою чашку и понюхала ее. Сквозь запах кофе проступал какой-то странный посторонний запах.
– Светозар, чем у вас пахнет кофе?
– Так, Эля! Во-первых, – красавец торжественно поднял свою чашку, – предлагаю перейти на «ты»…
– Согласна. Считай, что уже перешли.
– Ура! – Мы «чокнулись» чашечками с кофе. – Во-вторых, это запах настоящего французского коньяка! Это вам не «дагестанский» или «грузинский», из которых на прилавках девяносто процентов – подделка. Мы пьем коньяк стоимостью три с половиной тысячи рублей за двести пятьдесят миллилитров.
– Ого! – Я посмотрела на бутылочку. На этикетке действительно все было написано по-французски.
– «Коньяк «Эйфелева башня» шестилетней выдержки, крепость сорок градусов, сделано во Франции, Гасконь…» – прочитала я.
– Эля, вы… ты знаешь французский? – удивился Зар.
– Немного. – Я сделала глоток обжигающего напитка. – А можно попробовать коньяк в чистом виде?
– Конечно!
Хозяин вскочил и бросился в комнату за фужерами. Казалось, он очень хотел угодить мне. Я положила в его чашку с кофе обе таблетки снотворного. Они были абсолютно безвкусны, их присутствие он не мог обнаружить никак. Потом я выплеснула свой кофе в раковину и смыла его остатки водой. Еще неизвестно, не подсунул ли мне Зарчик чего-нибудь в мою чашку. Так что лучше не рисковать.
Он вернулся в комнату, неся в руках две коньячные рюмки. Мы пили кофе, вернее, пил только он, мой уже давно тек по трубам, потом коньяк, потом кофе с коньяком…
Когда Зар, наконец, набрался решимости и пригласил меня в комнату «послушать музыку», я согласилась спокойно. Он вот-вот должен был заснуть. В комнате студент включил музыкальный центр, сбросил с себя рубашку, объяснив, что ему невыносимо жарко после горячего кофе, и присел на кровать, прямо на атласное персиковое покрывало. Интимный стиль его апартаментов располагал к расслаблению. Большая двуспальная кровать у окна так и манила своим простором и шикарностью. Плотные шторы, не пропускающие в комнату много света, создавали приятный интимный полумрак. На полу – белый палас с большим ворсом, в котором ноги утопали по щиколотку. Я села в низкое кресло с накидкой под тигровую шкуру. По комнате плыла мягкая лирическая музыка, завораживая своей поэтичностью и глубиной.
– Это композиции Френсиса Гойа, – сказала я.
– Откуда ты знаешь? – удивился Зар. Сейчас, раздетый по пояс, он стал снова похож на греческого бога.
– Кто же не знает таких элементарных вещей! – усмехнулась я.
– Это мой любимый… Эля, сядь со мной рядом…
Я посмотрела на Зара. Кажется, он начинал засыпать. Его реакция стала замедленной. Я взяла с низкого журнального столика порножурнал.
– Брось! Немедленно брось эту гадость! – Греческий бог привстал и протянул ко мне руку. – Иди ко мне… Эля, сядь рядом…
– Нет, я хочу посмотреть журнал.
Мой капризный тон и манеры избалованной девчонки только раззадорили Зара. Он встал с кровати, отнял у меня журнал, взял за руку и потянул к себе.
– Зар, не надо…
– Ты просто посидишь со мной рядом… Что-то я устал, что ли?.. Эля, я хочу, чтобы ты была рядом, ты мне нравишься…
Зар попытался обнять меня, я оттолкнула его.
– А ты не хочешь спросить, нравишься ли ты мне?
– А разве об этом надо спрашивать? Разве я тебе не нравлюсь?
Самоуверенный нахал! Он снова попытался обнять меня, я стала сопротивляться. Тогда греческий бог стал шептать мне про любовь, про свои нежные чувства ко мне, но по мере произнесения монолога слова его становились все более медленными, паузы между предложениями все большими, руки, обнимающие меня, слабели. Я увидела, как глаза его начали слипаться. Он еще пробормотал несколько словосочетаний на тему возвышенных чувств, потом откинулся на подушку и захрапел! Вот и вся любовь! Как все просто. Я достала из сумочки камеру, приколола ее на штору над кроватью. На темном фоне ткани темный глазок камеры был абсолютно незаметен. Вот и чудненько! На днях сюда заявится мадам Епифанцева и тогда…
Я заглянула на кухню и прихватила остатки коньяка в бутылочке. Потом вышла из квартиры и захлопнула дверь. Спящий красавец остался дрыхнуть один. Спи, мой сказочный герой, спи сладким сном!
Я заехала домой, избавилась от образа блондинки и приняла свой естественный вид. Надо еще проведать Игната и уговорить его отказаться от идеи восстановить справедливость законным методом.
Оба супруга были дома. Гульнара открыла мне, слабо улыбнулась и провела в комнату, где в кресле сидел мужчина лет тридцати с небольшим. Он был худощав и немного бледноват. Он встал мне навстречу и протянул руку:
– Игнат.
– Полина.
Я села на диване ближе к нему. Гульнара пошла на кухню приготовить нам чай, и, хотя в меня уже больше ничего не лезло после салата «дефан», отказаться было неудобно. Мы пили чай с дешевым печеньем, Игнат рассказывал, как он судился с Епифанцевым, как тот издевался над ним, не являлся на заседания суда и, смеясь в лицо, говорил: «Хрен ты у меня что получишь!»
– И после всего этого вы, Игнат, считаете, что сможете найти справедливость?
Я посмотрела в честное и открытое лицо Ремезова.
– А вы считаете, что нужно отступить? Все забыть, простить долг в два с лишним миллиона?
– Насчет забыть и простить – это однозначно нет, а вот отступить… Если вы видите, что бодаться с этим бычарой в лоб бесполезно, может, просто обойти его и дать ему пинка сзади?
Игнат смотрел на меня вопросительно.
– Простите, Полина, я не понял, что вы предлагаете?
– Воевать не силой, а уменьем, хитростью…
– А конкретнее?
– Есть сведения, что у Епифанцева в прокуратуре свой человек. Поэтому ждать, что там на вашу жалобу отреагируют должным образом, не приходится. Так что давайте действовать своими силами, партизанскими методами.
– Вы предлагаете взорвать пруд?
– Нет, зачем же! Пусть себе стоит или лежит, как правильно? Мы получим деньги с Епифанцева без прокуратуры. Мы пойдем другим путем. Согласны ли вы мне помогать?
Супруги Ремезовы переглянулись.
– Если уж вы, посторонний человек, взялись помогать нам, то как мы можем оставаться в стороне?
– Вот и хорошо. Игнат, вы сейчас что намерены делать?
– Хочу попробовать поднять свою фирму на прежний уровень. Трудно, конечно, будет без денег, я весь – в долгах, много ребят ушло…
– Вот и прекрасно. Занимайтесь этим и помните о здоровье. Деньги для вас скоро будут, а если мне понадобится ваша помощь, я вам позвоню. Договорились?
– Полина, а откуда будут деньги?
– От Епифанцева.
– Вы все-таки надеетесь заставить его заплатить? Но как? Даже если в прокуратуре…
– Не всегда люди платят только по требованию прокуратуры. Вы сами скоро все узнаете.
Я оставила супругов в недоумении и ушла. У меня была назначена другая встреча. Меня ждали мои старые знакомые.
