Глава 4

Утром за завтраком Ариша опять начал исподволь прощупывать почву насчет моего нового знакомого журналиста. Я уже пожалела, что рассказала деду об Аркадии, теперь он будет каждый день справляться о нем. Я ответила, что вчера его не видела, зато побывала в модельном агентстве.

– Так, так, – оживился мой прародитель, – и как там обстановка?

Я во всех подробностях описала деду вчерашний вечер. Рассказала все – как взяла в редакции удостоверение, как загримировалась под девушку на фотографии и поехала в «Афродиту». Дед слушал меня очень внимательно.

– Значит, дамочки эти тебе не понравились? – спросил он.

– Не то что не понравились, по-моему, обе просто жутко вульгарные особы. Макияж, одежда, бижутерия – все настолько безвкусное, кричащее, что просто противно смотреть! Не знаю, как я вытерпела эту пытку. Между прочим, одна из них, Эвелина, сказала мне, что я не умею пользоваться косметикой.

Дед рассмеялся:

– Так и сказала?

– Да. Я, естественно, не обиделась. Если уж макияж, красовавшийся на ее лице, считается верхом совершенства, я согласна сойти за неумеху.

– А что ты собираешься делать сегодня? – спросил Ариша.

– Думаю позвонить Сергею Дмитриевичу и навести справки об этих подружках. Что-то их потрепанная внешность наводит меня на определенные мысли. Они утверждают, что в прошлом сами были моделями…

– Да? – удивился Ариша. – В какой, интересно, деревне? Закукуевке?

– Говорят, что в столице.

– Тогда – на каком вокзале?

– Да, на столичных моделей они явно не тянут. И для журналов мод их вряд ли снимали. Вот я и хочу узнать об их прошлом.

– Это хорошая мысль. А знаешь, Полетт, я как-то слышал от одного из приятелей, так, краем уха, что в это агентство наведываются некоторые особы, приближенные, так сказать, к милицейским постам.

– Так-так, и что? – заинтересовалась я.

– Ну, я не скажу, что туда ездит сам начальник нашей доблестной милиции, но кое-кто из его подчиненных…

– Дед, а кто именно, не знаешь?

– Нет, но, если тебе это надо…

– Дедуль, ты еще спрашиваешь! Конечно, надо. Узнай все, что можно, что вообще поговаривают в городе об этой «Афродите». А я позвоню сегодня Курбатову. Надо пощупать этих подружек на предмет их прошлого. Что-то мне сомнительно, чтобы они были когда-то моделями, да еще в столице.

– Таких не берут в космонавты! – пропел дед.

– Вот именно. А еще мне надо бы сегодня найти Лиду Маслову. Это подружка погибшей Ады. Вчера в агентстве сказали, что она туда больше не ходит. Хотелось бы знать: почему?

После завтрака мы с Аришей разошлись по своим комнатам. В десять часов я набрала номер Курбатова.

– Сергей Дмитриевич? Здравствуйте. Это Полина Казакова.

– Здравствуй, Полина. Как дела?

– Нормально. Взялась тут за одно расследование. Кажется, позавчера вы говорили, что, если у меня будут вопросы, я могу обратиться к вам…

– Да, конечно, я всегда тебе помогу, чем смогу.

– Сергей Дмитриевич, меня интересует модельное агентство «Афродита», что на улице Мирной. Его организовали две подруги, Эвелина Венедиктовна и Рузанна Эдуардовна. Фамилий их, к сожалению, я не знаю. Агентство открылось полгода назад и уже снискало себе дурную славу.

– Ты хотела узнать что-то об этих женщинах? Как их?..

– Эвелина Венедиктовна и Рузанна Эдуардовна, – повторила я медленно, чтобы полковник успел записать.

– Хорошо, как только узнаю, перезвоню тебе.

– Спасибо, Сергей Дмитриевич.

Я положила трубку и села поразмышлять. Итак, мне надо найти Лиду Маслову. Чувствую, что это очень ценный свидетель, она сама ходила в это агентство, причем с самого начала, дружила с Адой, да и других девочек она должна знать. Если ее выгнали из «Афродиты», значит, она обижена на Рузанну с Эвелиной. Так что Лида может многое рассказать, если, конечно, захочет. Надо, чтобы она захотела. Я не знаю, где обитает сама Лида, но зато я в курсе, где живет мать Ады Карповой. Значит, поеду к Нине Васильевне, благо ее адрес мне известен.

Через час моя машина остановилась у розовой «сталинки», куда позавчера я подвозила мою попутчицу с кладбища. В доме было только два подъезда. Это хорошо, долго искать не придется. Кажется, Нина тогда пошла к первому, хотя я и не была уверена в этом. Я вышла из машины и направилась к одиноко сидевшей на лавочке бабушке.

– Здравствуйте, – сказала я ей.

Та подняла голову и посмотрела на меня через очки:

– Здравствуй, деточка.

– Скажите, пожалуйста, Карпова Нина Васильевна живет в этом подъезде?

Бабушка радостно закивала головой, как будто я сообщила ей хорошую новость:

– В этом, в этом, деточка. В девятой квартире, это на третьем этаже. Как поднимешься, сразу налево.

Вот оно, самое лучшее справочное бюро! Так подробно все объяснила, мне даже расспрашивать ее не пришлось. Наверное, бабушке скучно сидеть здесь одной, поговорить-то не с кем. Я поблагодарила словоохотливую старушку и уже хотела войти в подъезд, как та остановила меня:

– Зря туда идешь, деточка. Нины дома нет.

– Да? А где она?

– Так на работе! Эту неделю она на службе.

Я только открыла было рот, чтобы узнать место работы Нины, как бабушка снова опередила меня:

– Она вон в том магазине работает, через дорогу, и еще немного пройти в сторону базарчика. Видишь угол кирпичного дома? В нем на первом этаже два магазина – продовольственный и промтоварный. Нина работает в промтоварном, в секции женской одежды.

– Спасибо вам большое! – от души сказала я и двинулась в нужную сторону. Да, правильно говорят: болтун – находка для шпиона. В данном случае для меня.

В магазине народу было совсем мало. Да это и понятно – редко кто с утра пораньше бежит покупать одежду. В указанном бабушкой отделе Нина поправляла развешенные на кронштейнах платья и блузки. Около нее стояла пожилая женщина и, задрав голову, смотрела вверх.

– Вот то синее платье покажите, пожалуйста, – попросила она продавщицу.

Нина длинной палкой с крючком на конце подцепила плечики, на которых висело синее с белым воротником платье, и сняла его. Женщина пошла в примерочную. Я приблизилась к Нине:

– Здравствуйте. Вы меня узнаете?

Она повернулась ко мне и тихо вскрикнула:

– Полина!

– Да, Нина Васильевна, это я.

– Ну что вы, какая я Нина Васильевна?! Зовите меня просто Нина.

– Хорошо, Нина.

– Полина, вы здесь… не случайно? Вы ведь не за одеждой пришли? – Женщина пытливо посмотрела мне в глаза.

Я окинула взглядом ряды платьев и блузок и честно призналась:

– Не за одеждой. Нина, мне надо поговорить с вами. А для начала я хочу вас спросить: вы знаете, где живет Лида Маслова?

– Лидуня? Конечно, они ведь с Адочкой девять лет дружат… дружили.

– Мне нужен ее адрес.

Нина внимательно посмотрела на меня:

– Я, конечно, скажу вам адрес, но… вам-то он зачем?

– Нина, понимаете, я…

В это время из примерочной вышла женщина с синим платьем в руках и капризно сказала:

– Девушка, мне это не подошло, дайте что-нибудь другое!

– Что конкретно вам дать?

– Да я не знаю, что-нибудь такое, что мне бы понравилось.

Мы с Ниной переглянулись. В ее глазах было недоумение, но я тоже затруднилась бы сказать, что может понравиться женщине далеко за пятьдесят с фигурой откормленного пингвина. Нина отошла с покупательницей, а мне пришлось некоторое время постоять одной. От нечего делать я рассматривала ассортимент одежды на вешалках. Когда покупательница снова нырнула в примерочную, Нина вернулась ко мне:

– Так зачем вам нужна Лидуня?

Мне пришлось рассказать Нине, что я начала расследование убийства ее дочери и побывала в агентстве и что Эвелина с Рузанной не вызвали у меня симпатии. Она слушала меня, и в глазах ее читалось недоумение:

– Простите, Полина, а вам-то зачем все это нужно?

– Знаете, Нина, у меня хобби такое: наказывать тех, кого нет возможности покарать по закону.

– И кого же вы хотите наказать?

– Настоящего убийцу и тех, кто способствовал гибели вашей дочери.

– И вы считаете это возможным? – Нина, казалось, крайне удивилась. – Мы со Львом где только не были, к кому только не обращались! Все говорили одно: все правильно, убийца сидит в СИЗО, идите домой и не мутите воду. И Льва избили именно за то, что он хотел установить правду, я уверена!

– Ну вот теперь и я хочу найти правду. Вы мне поможете?

– Вы еще спрашиваете?! Только… – Нина замялась. – С деньгами, боюсь, возможны проблемы. Мы ведь поиздержались. То похороны, то поминки… Теперь вот Лев и его мама в больнице, мне лекарства для них приходится покупать… А мужу вообще предстоит операция, и на все нужны деньги. Зарплата у меня не скоро, да и небольшая она. Так что я не знаю уже, у кого занимать…

– Деньги мне пока не требуются. Мало того, я думаю, это вам должны заплатить!

Нина посмотрела на меня не то удивленно, не то испуганно:

– Мне?! Кто?!

– Те, кто в ответе за смерть Ады. Это не должно сойти им с рук. Пусть ответят и заплатят за все!

В это время к Нине снова подошла назойливая покупательница:

– Девушка, это платье мне тоже не подошло. Вы опять мне дали не то, я же просила такое, чтобы мне понравилось, а вы такая непонятливая…

– Да идите вы!.. Ищите себе сами… что вам нужно.

– Что? Да вы как со мной разговариваете?! – Покупательница аж покраснела от возмущения. – Я на вас директору пожалуюсь!

– Директор вон за той дверью, – показала Нина.

Женщина ринулась скандалить, а я спросила:

– Нина, вы не боитесь, что вас уволят?

– Чего бояться? У меня зарплата – три тысячи в неделю. Работаю неделя через неделю. Вот и посчитайте. Есть за что держаться? Я так и так увольняться хотела.

В это время из двери с табличкой «Директор» появилась недовольная покупательница и еще одна молодая женщина. Они двинулись к нам.

Нина назвала мне адрес Лиды Масловой, и я ушла. Мне не хотелось становиться свидетельницей словесных баталий этого «пингвина» женского пола с Ниной.

Лида жила недалеко от Карповых, буквально в пяти минутах ходьбы. Это тоже была «сталинка», но чуть поновее. Шестиэтажный дом желтого цвета насчитывал три подъезда, под его окнами были разбиты палисадники с кустами сирени и клумбами.

На мой звонок открыла девочка лет пятнадцати, высокая, симпатичная, с темно-каштановыми волосами ниже плеч и большими карими глазами.

– Вам кого? – строго спросила она, окинув меня придирчивым взглядом.

– Мне Лиду Маслову.

– А зачем она вам?

По ее недовольному, с вызовом, тону я поняла, что именно она-то мне и нужна, но девочка явно очень не хотела, чтобы я об этом догадалась.

– Я вижу, Лида – это ты?

– И что? А вы сами кто будете?

Ершистая! Догадываюсь, что из агентства ее выпроваживали отнюдь не с овациями и оркестром, и пламенных речей, похоже, тоже никто в ее честь не произносил.

– Меня зовут Полина. Твой адрес мне дала Нина Васильевна Карпова. Знаешь такую?

– Допустим…

– Ну, если у нас имеется общая знакомая, может, ты все же пригласишь меня пройти? Нам надо поговорить. Тем более что я тебе тоже представилась.

– Но вы не сказали, кто вы!

Да, я этого не сказала. Молодец, девочка, бдительная.

– У меня частное сыскное агентство, – вымолвила я многозначительно.

Лида отступила в глубь прихожей, давая мне пройти.

Пять минут спустя мы сидели у нее на кухне и пили чай.

– Лида, для начала я хочу знать: как получилось, что ты ушла из агентства? Ты ведь ходила туда буквально со дня его открытия? – спросила я.

Девочка кивнула:

– Не я одна. Мы с Адой вместе пришли. Да, в первые же дни. Я в газете случайно заметку прочитала: открывается модельное агентство на улице такой-то, будут набирать девочек пятнадцати-шестнадцати лет, с хорошими внешними данными. Запись там-то, с трех до семи вечера. Я Адуне сразу сказала: «Пошли! Такой шанс!» Модели ведь бешеные деньги получают. У них контракты миллионные, я сама об этом в одном журнале читала. Ну, мы и поехали после школы. А там такая очередь! Час мы с Адой простояли, наверное, прежде чем к столу подошли. Эвелина Венедиктовна, помню, тогда за столом сидела. Окинула нас беглым взглядом, записала фамилии, сказала, какого числа приходить. Еще она нас предупредила, что, мол, нам купальники надо будет с собой взять и туфли на самом высоком каблуке.

– Так смотрины не в тот же день состоялись? – спросила я, потягивая чаек.

– Что вы! Недели две они только желающих записывали, а отбор уже потом начался. В назначенный день мы с Адуней пришли после школы в агентство. Купальники и туфли с собой взяли. Нам показали комнату, где можно было переодеться. Мы надели купальные костюмы, вышли в зал. Это комната большая, где мы отрабатывали технику ходьбы. Выходили по пять человек разом. – Лида перевела дыхание. – Рузанна с Эвелиной в креслах сидели. Музыку включили, говорят, девочки, походите, мол, по залу. Мы ходим туда-сюда. Рузанна кричит: «Эй, курицы, вы что так топчетесь?! Ну-ка, покажите, как вы умеете двигаться! Танцуйте!» Мы под музыку потанцевали, кто как мог. Двух девочек сразу выгнали, с оставшимися тремя – со мной, Адой и еще одной девочкой – еще немного поговорили. Спросили, кто наши родители, как мы учимся, почему хотим быть моделями, что мы готовы сделать для того, чтобы добиться исполнения своей мечты, ну и все в этом духе. Потом нам сказали, какого числа приходить. Вот тогда-то и начались занятия.

– Сколько всего отобрали девочек? – спросила я.

– Пятьдесят человек. Нас разбили на две группы. Мы с Адой попали в первую. Наша группа занималась по понедельникам, средам и пятницам. А вторая – по вторникам, четвергам и субботам. В каждой группе – по двадцать пять человек.

– Так много?

– Да. Только так было лишь с самого начала. А потом потихоньку некоторые девочки стали отсеиваться…

– Почему? – удивилась я. – Что-то кого-то не устраивало?

– Да… Поначалу так прикольно было! Я не сразу поняла, что не все с этим агентством так уж хорошо.

– А что конкретно было не так?

– Ну, знаете… Во-первых, Эвелина Венедиктовна – еще туда-сюда, а вот Рузанна Эдуардовна такая злая! Постоянно кричала на нас. То говорила, что мы ходим, как стадо беременных бегемотов, то… извините, задницы у нас такие, что скоро в дверь не пролезут, ну и все в этом духе.

Я вспомнила расплывшуюся фигуру Рузанны Эдуардовны, ее вульгарное виляние бедрами. Как говорится, уж чья бы корова мычала! Значит, ей можно, а другим нельзя! Интересная логика. А я думала, что в модельных агентствах преподаватели сами должны быть эталоном, образцом для своих учениц.

– Лида, а что еще было не так?

– Эвелина Венедиктовна часто повторяла нам, что настоящая модель пойдет на все, чтобы занять на конкурсе первое место. Что каждая девушка должна стремиться быть первой! «Быть второй – просто непозволительно!» – заявляла она.

Я тогда еще не понимала значения этих слов. А Эвелина специально проверяла нас, на что мы готовы ради карьеры модели. Она постоянно говорила кому-то: «Тебе надо похудеть на два килограмма». Девчонка садилась на строгую диету, а Эвелина проверяла каждое занятие, сколько она сбросила. Если убавление веса шло медленно, Эвелина приказывала: «Два дня не ешь вообще ничего, только пей чистую воду, поняла?» Дома родители ругаются, что мы ничего не едим, худые, как швабры, – а в агентстве Эвелина с Рузанной ругаются, что мы толстые, как коровы. Один раз они ко мне прицепились, что у меня полтора килограмма лишнего веса. К следующему занятию, мол, срочно сбрось. Я два дня просидела на одном чае, но потеряла только полкило. Рузанна разоралась так, как будто случилась катастрофа вселенского масштаба! «Ты, – говорит, – каких-то несчастных полтора килограмма не можешь сбросить, а другие ради карьеры модели из дома бегут, как Ломоносов!» Мы с девчонками смеемся: при чем здесь Ломоносов? Он что, тоже моделью хотел заделаться? А Рузанна говорит: «Что ржете, дурочки?! Ломоносов, чтобы ученым стать, из дома ушел пешком в Ленинград, потому что у него денег на поезд не было!» Тут уж мы просто легли от смеха. Потом в раздевалке Гуля Мустафина – есть там одна татарочка черненькая – говорит: «Девочки, да она же элементарно неграмотная! Она в школе, наверное, двоечницей была».

Я вспомнила, как сказала Эвелине про французский журнал мод «Пур тужур». Она это проглотила. Значит, во французском она – ноль, иначе поинтересовалась бы, как может журнал мод называться «Навсегда». Да и нет во Франции печатного издания с таким названием!

Между тем Лида продолжала:

– Приближался конкурс красоты. Эвелина нам все уши об этом прожужжала. Все внушала нам, что ради первого места каждая из нас должна быть готова на некоторые жертвы. Мы все голову ломали: что же это за жертвы такие? Ну, похудеть – это понятно, худеть она заставляла практически всех. А что еще?

Один раз она вызвала меня к себе в кабинет, дверь закрыла поплотнее и стала так, издалека, напевать о том, что для победы в конкурсе мы должны… Ну, в общем, старая песня! Я слушаю, киваю, а сама не могу понять – чего же конкретно она от меня хочет? Потом она вкрадчивым таким голоском сказала, что один человек, который будет сидеть в жюри и чье слово имеет большой вес, желает отдохнуть на природе, поскольку он очень занятой человек, занимает какой-то важный пост и так далее… В общем, наплела что-то с три короба. А в конце спрашивает так ласково – готова ли я скрасить отдых этого человека? Я, как дура, стою, глазами хлопаю, понять не могу, чего она от меня-то хочет! Ну, решил человек отдохнуть, и пусть себе отдыхает хоть до посинения! А она мне опять говорит: «Ты что, Маслова, не понимаешь, о чем я тебя спрашиваю?» Я говорю: нет. Она и так глазами стреляет, и эдак и вдруг напрямую спрашивает: «Ты поедешь с ним за город на его дачу?» А я ее спрашиваю: кто еще поедет с нами? Она мне: «Его охрана». Тут наконец до меня доходит, ЧТО мне предлагают! Я растерялась, нет, говорю, меня родители не отпустят. А она опять стала что-то плести про готовность модели на все ради карьеры… Но я все равно отказалась и ушла.

– Ты кому-нибудь рассказала об этом? – спросила я.

– Сказала, конечно. Адуне. Она – моя лучшая подруга. Мы с ней всегда делимся.

– А Ада что?

– Ада сначала мне не поверила. Ты, говорит, Лидуня, что-то не так поняла. Не могла Эвелина тебе такого предложить! Я настаивать не стала, мне самой, честно говоря, не верилось в то, что я услышала от директрисы. А потом у нас пропала одна девочка, Таня Беляева. На одном занятии ее нет, на другом… И, главное, Эвелина даже не интересуется, почему она не ходит. А я знаю, где Танька живет. Мы в одной школе учимся, в параллельных классах. Мы с Адой после уроков пошли к ней домой, хотели проведать ее, узнать, может, она болеет? А бабушка ее сказала, что Танька уехала с классом на несколько дней в столицу. Взяла деньги, тысячу рублей, и уехала. Мы с Адой опешили: никто из их класса никуда не ездил, всех в школе мы видим на переменах! Да и не слышали мы, чтобы набирали группу для поездки в Москву. В общем, мы поняли, что здесь что-то не то. Куда-то Беляева делась!

– Ну, и что потом, нашлась она? – не утерпела я.

– Нашлась, – усмехнулась Лида, – через несколько дней появилась. Когда я ее увидела, просто обалдела: на Таньке была новая куртка, такая навороченная – просто отпад! Джинсы – настоящие штатовские, не китайское шмотьё. В общем, одета она – супер! Идет по проспекту, походка – «плевать на всех». Я мимо нее прошла, а она меня даже не заметила, ни на кого не смотрит, вся в себе. Вечером Таня на занятия в агентство пришла, держится так же, нос задирает. Мы с Адой пошептались и решили, что у нее бойфренд крутой завелся.

– А что на самом деле?

– А на самом деле у нее завелся не бойфренд, а папик! Знаете, кто это?

– Думаю, да.

– Вот! А еще через некоторое время Эвелина объявила нам, что конкурс на носу, все мы должны приложить большие усилия, чтобы победить… что-то еще про огромное желание нас самих добиться успехов в модельном бизнесе любой ценой… В общем, все как всегда. Сказала, что конкурс этот будет проходить под лозунгом: «Красота спасет мир». Победительница, мол, заключит договор на пять миллионов евро с каким-то французским журналом мод. Девчонки у нас в агентстве все словно посходили с ума: работать в Париже, да еще за такие деньги! Кто же о таком не мечтает! Мы по три часа маршировали без передышки, домой приходили – с ног валились. А тут я еще стала замечать, что Ада ходит сама не своя. Понурая, на меня глаз не поднимает. Я к ней: подруга, ты что? Случилось что-то, говори! Она молчит, меня избегает. Я подумала, что это я ей что-то ляпнула без задней мысли, и она обиделась. И вдруг Ада пропала. День ее нет, второй… Я бегом к ней домой. Теть Нин, говорю, где Адуня-то? А она мне: «Как? Ты разве не знаешь? В Турцию уехала на курсы какие-то». Я чуть на попу не села: «Какие курсы, спрашиваю?! Кто ее туда послал?» А тетя Нина говорит, что, мол, агентство Аду и отправило, странно, что ты не в курсе. Я так удивилась! Агентство ее направило, а Адуня мне даже ни полслова не сказала! Потом я на нее разозлилась: ну и подруга! Я-то с ней всегда всем делилась, все ей о себе рассказывала, а она… Думаю, приедет – я с ней разговаривать не буду! И только потом до меня дошло, как до жирафа, на третьи сутки: какие такие курсы моделей могут быть в Турции?! Ладно бы, в Париже или еще где-то, но Турция такого «распутства» никогда не позволит, там насчет этого сурово. Да и в агентстве ничего об этом не слышно… Все-таки я после занятий к Эвелине подошла, спросила насчет курсов. Она мне тихо так шепчет: «Ты, – говорит, – только никому!.. Мы Аду послали учиться… место было только одно. Если бы, мол, другие девочки узнали, все перессорились бы и на меня обиделись. Молчи, и я тебе обещаю: в следующий раз поедешь ты, и не в Турцию, а куда-нибудь получше». Я, дура, и молчала…

Лида и вправду замолчала и опустила голову.

– Ну а как же конкурс?

– Да никак. Прошел. В жюри человек десять сидело. Больше половины из них – какие-то дядьки пожилые, кто такие – непонятно, они так пожирали нас своими глазищами! Даже противно было… Эвелина сказала, что это – очень влиятельные люди нашего города.

– А кто победил? – спросила я.

– Оля Кравченко. Я ее потом, после конкурса, видела с одним из этих членов жюри… Она в его машину садилась. Крутая тачка! Большая, как сарай, и водитель – такой амбал, под два метра ростом. Дверцы машины перед ними распахнул, сначала босса своего усадил, затем Ольку, на заднее сиденье. А стекла у тачки затемненные, ничего не видно, что там в салоне делается. Машина как рванула с места! Кстати, Олька действительно в Париж уехала. Во всяком случае, на занятия она больше не приходила.

– А ты адрес этой девочки знаешь? Можешь мне его дать?

Лида пожала плечами:

– Адреса нет, знаю только, что она в Деревне живет, а телефон ее был где-то у меня записан… Только она не отвечает. Скорее всего, сменила номер. Надо поискать.

– Поищи, пожалуйста.

– Хорошо. – Лида встала и ушла в комнату.

«Деревней» в нашем городке называют небольшой островок частных старых домов в самом центре. Их еще не успели снести. Найти там человека будет довольно просто. Домов этих осталось не больше трех десятков. Поэтому я из-за адреса не переживала. Через несколько минут Лида вернулась с блокнотом в руке:

– Вот номер ее телефона, только вряд ли вы дозвонитесь.

– Во всяком случае, я попытаюсь.

Я записала себе в телефон номер победительницы конкурса.

– Лида, а в тот день, когда Ада пропала, ничего необычного не произошло?

– Да нет, все было как всегда… Ой, что же я вру? Как всегда! Мы с Адой в тот день приехали на занятия по отдельности. Я заехала по дороге в сапожную мастерскую, забрала туфли из ремонта, едва не опоздала. В раздевалке Ада только успела мне шепнуть, что после занятий она расскажет мне что-то важное. Но сообщить она мне ничего не успела. Она первой пошла на выход, а меня Элка Терёхина окликнула, спросила о чем-то, мы с ней буквально на пять минут в раздевалке задержались. А когда я вышла на крыльцо, Ады там уже не было. Я не знаю, куда она делась! Должна была меня подождать… Очень странно, не похоже это на нее! Мы всегда после занятий вместе уходили из агентства и ехали домой, мы ведь почти рядом живем, нам по пути.

– И ты даже не догадываешься, что именно она хотела тебе сказать?

– Нет. Но скорее всего что-то важное. Она ведь такая расстроенная ходила в последнее время… Я Адуню знаю, не стала бы она из-за пустяков так переживать. Значит, это было что-то серьезное… Но вот – что? И почему она в тот раз так внезапно уехала? И как она потом в дачном поселке оказалась?.. Больше ее никто не видел. Живой.

Мы минуту помолчали.

– А тебя за что выгнали из агентства?

– За то, что я не стала такой, как Танька Беляева… В общем, Эвелина меня опять в свой кабинет вызвала и опять, как в прошлый раз, говорит, только уже открытым текстом: поезжай, мол, с одним человеком на выходные за город, отдохнуть. Он человек большой, влиятельный, он тебя видел, ты ему понравилась… Не бойся, мол, он тебя не обидит, подарки, там, и все такое, а может, и денег даст. Я в тот раз не выдержала и начала ей высказывать: на что это вы нас толкаете?! Я сюда пришла модельным бизнесом заниматься – модельным, а не бордельным! Я, говорю, хочу моделью стать. А она так разоралась! Я уж и не помню точно, что она вопила, обозвала меня дурой, сказала, что у меня мозгов на плечах нет, представляете, так и сказала! «Ты, – говорит, – упускаешь такой шанс! Другие за богатых мужиков дерутся, а ты еще и нос воротишь! Поедешь или нет?» Я отвечаю: нет! Она: «Тогда пошла вон! И попробуй только кому-нибудь рассказать о нашем разговоре! Пожалеешь. Одна такая болтушка на всю жизнь осталась с изуродованным лицом». Я, конечно, испугалась, собралась быстренько и ушла.

– А другие девочки занимаются… этим?

– Да, некоторые занимаются, а других, таких как я, они выгоняют. Это уж я потом поняла.

– Да, Лида, веселенькую историю ты мне поведала! А больше ты об этом никому не говорила?

– Нет, я, если честно, боюсь. Вы про дядю Льва знаете?

– А что с ним такое?

– Он ходил в агентство разбираться, ну, когда Аду нашли… Он подозревал, что беда в их дом оттуда пришла. И потом его нашли избитым, он сейчас в больнице лежит. Тетя Нина говорит, он в тяжелом состоянии, ему голову разбили и ребра переломали…

– Знаешь, Лида, ты правильно делаешь, что молчишь. Никому не рассказывай об агентстве и нашем разговоре тоже, хорошо?

– Да. А вы зачем меня расспрашивали? Вы-то что хотите?

– Я хочу узнать, кто на самом деле убил твою подругу. Мне кажется, это был не бомж!

– Мне тоже!

– Лида, большое тебе спасибо, что рассказала мне все. Если ты что-то вспомнишь важное – вот моя визитка, звони в любое время, хорошо?

– Да, если я вспомню, позвоню вам обязательно, – пообещала она.

Я вышла на улицу и, прежде чем сесть в машину, посмотрела на небо и деревья, на птиц, которые щебетали в их кронах, прыгая с ветки на ветку. Так вдруг муторно стало от той грязи, в которую мне пришлось сейчас окунуться! А что, неплохая идейка – превратить агентство в бордель… Под красивой вывеской – и такие грязные делишки! Но ведь в агентстве – совсем еще зеленые девчонки. Ой, уже доберусь я до вас, подружки-хозяйки, и тогда разберусь с вами по полной программе!