Глава 3
Вечером, за ужином, я намеревалась скрыть от деда мое новое «дело». Но Аристарха Владиленовича обмануть не так-то просто, он – стреляный воробей, его на мякине не проведешь. Он сразу скумекал, что я как-то подозрительно задумчива, и спросил:
– Полетт, о чем ты пытаешься умолчать?
– Да так, – ответила я неопределенно.
– У тебя от меня секреты? С каких пор?
– Да нет, дедуля, не то чтобы секреты, просто обдумываю одно дельце.
– А мне об этом ты поведать не хочешь?
Ариша смотрел на меня, прищурив глаз, и я поняла, что рассказать обо всем Арише мне все равно придется, так почему не сейчас? Я начала с самого начала: как я поехала утром на кладбище и увидела там женщину, плакавшую возле могилы дочери. Дед слушал очень внимательно, не забывая при этом жевать свой бифштекс. Когда мы перешли к чаю, я уже заканчивала свое повествование:
– Так вот, раз и журналисту Аркадию все это показалось таким странным, не только мне, я и подумала: а почему бы мне не заняться этим делом? Все равно я сейчас бездельничаю.
Ариша, похоже, уловил в моем рассказе не только странность произошедшего, но и тот факт, что у меня появился новый знакомый – журналист Аркадий. Надо сказать, что дед очень переживает, что в свои двадцать восемь я еще не замужем, и время от времени он пытается познакомить меня с каким-нибудь молодым человеком. Но с молодыми людьми у меня все как-то не ладилось, похоже, мои требования к сильному полу были чересчур завышены, или в нашем Горовске, как по заказу, собрались далеко не лучшие его представители – не знаю. Только сходить замуж мне пока не довелось. Да я об этом и не жалею, потому что считаю: семья у меня есть – это я и мой дед Ариша. Мы нежно любим друг друга, заботимся друг о друге. Правда, дед с таким мнением не согласен, он считает, что я должна в самом ближайшем будущем выйти замуж и родить ему правнуков.
– Полетт, ты познакомилась с молодым человеком? Он женат или холост?
– Дед, ну какое это имеет отношение к моему расследованию?
– К расследованию, может, и никакого, а вот к твоей личной одинокой жизни…
– Все, все, дед, не продолжай. – Я встала, чтобы налить себе еще чаю.
– Полетт, почему ты не хочешь узнать об этом Аркадии побольше?
– Потому, что он мне не понравился. Худосочный астеник с расшатанной нервной системой.
– Да? – Ариша с подозрением посмотрел на меня. – А может, он поправится, мы его откормим…
– Дед, ну, он же не бычок для забоя, чтобы его откармливать!
Ариша вздохнул и отодвинул пустую чашку:
– А я, признаться, так хочу увидеть в этом доме маленьких и шумных «казачат»…
– Дед, если я выйду замуж, я скорее всего сменю фамилию и буду уже не Казакова, а какая-нибудь Иванова или Петрова, а может, даже Сидорова. Тогда по дому будут бегать «иванята» или «петровята», а может, даже «сидорята».
– Пусть будут «иванята», я согласен. Как бы они ни назывались, лишь бы бегали и шумели, – мечтательно сказал Ариша.
Я встала, подошла к деду, обняла его за плечи и поцеловала в лысеющую макушку.
– Дедуля, ну разве нам плохо вдвоем?
– Полетт, тебе пора замуж. Извини, но тебе уже не двадцать лет! А ты ни с кем не хочешь даже встречаться.
– Я просто не вижу того, с кем можно было бы встречаться.
– Ты слишком высоко подняла планку, ты невозможно требовательна к молодым людям. Уменьши свои запросы…
– Дедуля, не хочу я уменьшать запросы! Человек должен мне как минимум нравиться. И все, давай закончим об этом. Мне жаль, что Аркадий – это все, что ты уловил из моего рассказа.
Я отошла от моего прародителя и начала убирать со стола посуду, закладывать ее в посудомоечную машину.
– Нет, нет, я все понял про эту девочку, это, конечно, ужасно, трэ маль, но, Полетт, тебе ведь никто не заказывал этого дела, значит, и денег ты не получишь.
– Дед, не все измеряется деньгами, ты же знаешь. И потом, разве нам с тобой их не хватает?
– Конечно, если ты так решила, я даже готов помогать тебе, как всегда. И, если ты еще раз встретишься с этим Аркадием… Я говорю: если… То, пожалуйста, присмотрись к нему повнимательнее. Я уверен, что ты его просто не разглядела как следует.
– Хорошо, дед, в следующий раз я изучу его в лупу.
Я убралась в кухне и поднялась в свою комнату. Хотела немного поиграть на саксофоне, но почувствовала, что настроение не то, и стала готовиться ко сну.
* * *
Утром, когда я проснулась, то еще лежа в постели стала прикидывать план моих дел на сегодня. Так, днем у меня бассейн. Я уже несколько месяцев занимаюсь аквааэробикой и бросать это дело не собираюсь. Это прекрасно поддерживает физическую форму и дает тонус. После бассейна, очевидно, следует съездить в модельное агентство. Насколько я знаю, эти заведения днем не работают, только вечером. Вообще эти бабочки ведут ночной образ жизни. Да и Нина Васильевна говорила, что дочь ходила на занятия по вечерам. А раз утро у меня свободно, займусь-ка я уборкой дома. А то вчера сделать это как следует мне так и не дали.
Я активно бегала по дому со шваброй и тряпкой, когда раздался телефонный звонок.
– Алло?
– Полина, это я! – радостно сообщила мне Нечаева, словно без этого оповещения я бы не догадалась, кто звонит. – Слушай, я тебе вчера не досказала… Я тут такое интересное дело открыла! Ты что-нибудь слышала о высших астральных течениях?
– Разумеется, я ведь не в лесу живу.
– Так вот, я тут книжку одну приобрела, называется «Совершенные вопросы – совершенные ответы». – Похоже, она напрочь забыла, что поведала мне о книге еще вчера. – Да, так вот, эта книга о смысле жизни. Ты, например, в чем видишь смысл жизни?
Такого вопроса я не ожидала и потому задумалась. Мое молчание подруга расценила по-своему.
– Ага, не знаешь! Я так и думала! Все живут, не задумываясь, не ища этого смысла, просто плывут по течению. Полина, так нельзя! Вот один американец… Так, как тут его зовут?.. А, вот… Боб Коэн. Он сотрудник Корпуса Мира в Индии, так вот, он задумался о смысле жизни, и эта задумчивость привела его на святую землю Майапура, что в Западной Бенгалии. Там, в маленькой глинобитной хижине, он беседовал с Бхаг-ти-ве-дан-ты Сва-ми Праб-ху-па-ды, – прочитала Алина по слогам, – это Его Божественная Милость…
– С кем, ты говоришь, он беседовал? – спросила я, давясь от смеха.
– С Бхаг… Ну, это не важно. Так вот, это Боб… как его?.. Коэн задавал Его Милости вопросы, а Его Милость отвечал ему. Отсюда и название книги.
– А кто определил, что эти вопросы и ответы – совершенные? И вообще, Алина, тебе-то это все зачем?
– Как зачем?! – возмутилась Нечаева. – А смысл жизни?! Вот ты не знаешь, в чем он…
– А ты уже знаешь?
– Пока тоже нет, но я уже задумалась.
– С чем тебя и поздравляю, задумчивая ты моя.
– Поль, подожди, тут столько интересного! Оказывается, если петь мантры, это очищает организм! Представляешь?! И не надо никаких таблеток для выведения шлаков. Помнишь, нам предлагали в этой компании… Как ее?.. Для очищения кишечника, для печени и для…
– Мозгов, – подсказала я.
– Да нет, для мозгов не предлагали.
– А жаль! Кое-кому не помешало бы…
– В общем, Полина, я решила всем этим заняться. С сегодняшнего дня перехожу к вегетарианству. Это раз. Разучиваю мантры, это два. Тут еще говорится, как добиться совершенства. Представляешь, я буду совершенной женщиной! Поль, как звучит, а?! Само совершенство!
Я поняла, что у Алины съехала – в очередной раз – крыша от очередной же затеи. Моя подруга, с которой мы знакомы уже много лет, постоянно участвовала в каких-то движениях, записывалась на курсы, стояла в пикетах, то есть являла собой пример активного образа жизни. Я бы даже сказала, суперактивного. Однажды она увлеклась чайной церемонией и стала настаивать на строительстве чайного домика во дворе моего дома. Теперь вот у нее новая страсть – йога и индийская философия.
– …Нам непременно надо достать мрдангу, – продолжала между тем Нечаева.
– Что достать? – не поняла я.
– Мрдангу. Это глиняный барабан, используемый при совместном пении имен Господа Кришны, – пояснила подруга.
– А-а! Ладно, я сейчас все брошу и побегу доставать эту штангу, или как там ее…
– Мрдангу. – Нечаева даже не обиделась. – Ты не думай, достать ее не так уж сложно…
– Да я особенно и не переживаю, я знаю, у нас эти глиняные штанги на каждом углу продают. И вообще, наш Горовск скоро займет первое место в России по производству этих… глиняных барабанов.
– Вот ты всегда так! Я с тобой серьезно, а ты!.. Я такое занятие интересное нашла, а ты со своим сарказмом…
– Нет, почему же, давай достанем глиняный барабан, будем стучать в него и распевать: «Харя Кришны, Харя рамой»… Говоришь, кишечник от этого очистится?
– Я вижу, ты не в настроении. Я потом тебе перезвоню, – многозначительно пообещала Нечаева и отключилась.
Мне очень не хотелось, чтобы подруга на меня обиделась, но еще больше не хотелось мне колотить в глиняный барабан и распевать мантры. И вообще, про Кришну пускай поют в Индии, нам-то он зачем? Нам что, и спеть уже больше не о чем? Я вернулась к уборке квартиры.
Днем я съездила в спортивный комплекс «Зенит», с удовольствием позанималась аквааэробикой и, бодрая и мокрая, приехала домой. Пообедав как следует, я стала готовиться к посещению модельного агентства.
Первым делом я задумалась: а под каким предлогом я туда приду? Записываться в модели мне уже поздно. В моем возрасте, насколько я знаю, модели как раз выходят на пенсию. А что еще может привести туда молодую женщину? Записать свою дочь? Рановато. Пятнадцатилетней дочки у меня никак не может быть. Не могла же я родить в тринадцать! Младшую сестру записать? Возможно, но там мне просто скажут: «Пусть она сама придет». И весь разговор. Нет, надо, чтобы со мной захотели поговорить. Так, думай, Поля, думай! Я разбирала спортивную сумку, развешивала сушиться купальник и полотенце, а сама лихорадочно работала извилинами.
Вдруг меня осенило. Ярцев! Мне может помочь журналист Антон Ярцев. Как? Да очень просто! Я возьму его удостоверение и покажу эту ксиву в агентстве. Я, мол, журналистка, хочу… нет, я получила задание написать статью о единственном в городе модельном агентстве, и так далее. Хорошо. Это подойдет. Загримироваться я смогу, навыки, когда-то полученные мною на курсах стилистов, пока что не забылись. Я набрала телефон Ярцева.
– Антон? Привет, Полина.
– Привет. Ну, как ты вчера поговорила с Аркадием? Полезного много надыбала?
– Да, спасибо. Слушай, Антон, у меня к тебе просьба…
– Кто бы сомневался! Познакомить тебя еще с кем-нибудь?
– Нет, я сама сегодня еду знакомиться с основателями модельного бизнеса в нашем городе. Но для этого мне нужно твое журналистское удостоверение. Это реально?
В трубке на некоторое время повисла тишина. Должно быть, Антон не ожидал такого поворота событий.
– Понимаешь, Полина, это не очень… Как бы тебе сказать?..
– Антон, ну пойми, как я еще могу прийти туда и расспрашивать всех обо всем? Кто со мной будет говорить?
– Да, но удостоверение… Это же документ!
– Обещаю не использовать его в других целях.
– А как же моя фотография? Не думаю, что мы с тобой похожи, как близнецы.
– Надеюсь, на фото никто смотреть не станет. Я придумала, как запудрить мозги этим дамочкам.
– Ты знаешь, Поля, есть такие люди, которые, когда им показываешь документ, берут его в руки и внимательно изучают. Если тебе попадется такой человек…
– Я поняла. Но что же тогда делать, Антон? Мне обязательно надо попасть в это агентство!
– Дай подумать. Я перезвоню тебе. – Ярцев отключился.
Я слонялась по комнатам и не находила себе места. Я уже настроилась на визит в «Афродиту». Даже придумала, как загримироваться. Неужели Антон не даст мне свое удостоверение? Тогда надо «сочинить» что-то другое. Может, я ищу работу стилиста-визажиста? У меня и свидетельство есть об окончании курсов.
Зазвонил телефон. Я схватила трубку.
– В общем, так, – сказал Антон, – приезжай. Я договорился… Тут одна девушка… Она сегодня работает над материалом, удостоверение ей без надобности, так что можешь взять его на вечер. Но она просила вернуть его до утра.
– Ой, Антон, спасибо тебе большое-пребольшое!
– Только, Полина, предупреждаю: она совсем на тебя не похожа.
– Так это и хорошо! Именно это мне и надо!
– Да? – с сомнением спросил Антон. – Ну, как знаешь… – И он отключился.
* * *
Через полчаса я стояла в коридоре редакции и держала в руках удостоверение журналиста газеты «Горовск сегодня». На снимке была изображена черноволосая девушка в очках. Длинные волосы спадали ниже плеч, ее черные брови очень бросались в глаза.
– Ну и как? – спросил Антон. – Подойдет?
– Как нельзя лучше. Черный парик у меня есть, очки тоже найдутся, глаз у нее здесь почти не видно, и это хорошо. Загримируюсь!
– Ну, ты даешь! – восхитился Ярцев. – Но не забудь: до утра удостоверение должно быть у Вари.
– Да, я помню, спасибо.
Я ехала домой в своей машине и прикидывала, как буду гримироваться. Я теперь – Фадеева Варвара Егоровна. Не забыть бы свое новое имя!
Дома я прежде всего нашла похожий парик и надела его. А что, очень хорошо! Потом я села перед зеркалом и начала (осторожно) наносить макияж. Так, лицо у девушки ýже, чем мое, значит, на скулы положим темный тональный крем. Нос похож, а вот губы мне придется немного увеличить. Я взяла темную помаду и накрасила губы так, что они стали казаться больше. А брови надо сильно намазать черной тушью, чего я раньше никогда не делала.
Когда через час я сравнила свою внешность с девушкой на фотографии, то поняла, что не зря ходила на курсы стилистов. Практически одно лицо, если, конечно, не присматриваться. А вот чтобы этого не произошло, надо с порога так запудрить всем мозги, чтобы им было не до фото. А чтобы еще больше походить на журналистку, я надену джинсы и майку неяркой расцветки. Это они там пусть по подиуму в вечерних платьях ходят, а у меня – работа, задание редакции! Синяя бейсболка, надвинутая на глаза и призванная затенить лицо, завершила мой прикид.
Вскоре я уже мчалась в своем «Мини Купере» на улицу Мирную.
Я поставила машину, немного не доезжая до агентства, чтобы не «светиться». Модельное агентство «Афродита», как ни странно, не очень-то выделялось среди магазинчиков и кафешек, рядом с которыми находилось. Неброская вывеска, довольно скромное крылечко. Напротив – парковка для машин. Поднявшись по ступенькам, я открыла белую пластиковую дверь и оказалась в небольшом фойе. Здесь был рецепшен, правда, там никто не сидел, три-четыре низких кресла, крохотный журнальный столик с веером ярких журналов. В углу – большая искусственная пальма, налево и направо от входа находились две двери. Ко мне тотчас подошел охранник, которого я сразу и не заметила. Это был молодой человек в черной форме, с дубинкой у пояса.
– Здравствуйте, вам кого? – спросил он довольно строго.
– Здравствуйте, я из газеты «Горовск сегодня», журналист Фадеева Варвара, – отчеканила я скороговоркой и сунула под нос охраннику «свое» удостоверение. – У меня задание – написать про ваше модельное агентство.
Охранник взял корочки у меня из рук, раскрыл их (хорошо, что я не взяла удостоверение Антона, вот влипла бы!), посмотрел на меня и на фото. У меня екнуло в груди.
– Вы понимаете, – затараторила я опять, – у меня срочное задание, мне просто необходимо встретиться с кем-нибудь из вашего руководства! И скажите, пожалуйста, как зовут вашего директора? Или у вас не директор? Где у вас руководство?
Охранник несколько обалдел от такого напора. Он даже отстранился от меня. Закрыв корочки, он протянул их мне:
– Ждите здесь, я доложу о вас.
Я опустилась в одно из кресел, а охранник вошел в левую дверь. Фу, одну проверку мне пройти удалось! Через пару минут он появился и сказал, указав на дверь, из которой вышел:
– Пройдите туда. Директор – Эвелина Венедиктовна.
– Спасибо! – пылко воскликнула я и чуть ли не бегом направилась к двери.
Я толкнула ее и оказалась в небольшом, но очень стильном кабинете. У окна стоял средних размеров светло-серый стол. На нем – жидкокристаллический монитор. У стены – офисный шкаф, такой же, как стол. В углу – холодильник, около него – небольшой столик с чайными принадлежностями. За столом в большом вертящемся кресле бордового цвета сидела женщина лет тридцати, яркая блондинка. Белые волосы ее были взбиты в пышную прическу. На лице наблюдалось явное излишество косметики. Длинные серьги почти падали на ее плечи, открытое платье было несколько кричащим. Браслеты, цепочка вместе с бусами… Да, пожалуй, Аркадий был прав: безвкусица, и больше ничего. Да еще бюст несколько великоват для такого декольте, или наоборот, платье тесновато. Женщина перебирала какие-то бумаги. Она подняла глаза и посмотрела на меня, как мне показалось, настороженно.
– Здравствуйте, – затараторила я, войдя в образ и восторженно посмотрев на женщину, – я журналист газеты «Горовск сегодня». Я получила задание написать о единственном в городе модельном агентстве…
– Разрешите ваше удостоверение, – неожиданно попросила женщина.
Я подскочила к ней и протянула корочки:
– Вы знаете, я слышала столько восторженных отзывов о вашем агентстве! Вы у нас в городе уже полгода, а мы до сих пор не написали о вас ни одной статьи. Только маленькая заметка была об открытии. Редактор считает, что это – большое упущение! А сейчас я хочу…
Я тараторила как можно быстрее. Несла что-то про хороший почин, про «первую ласточку», за которой вскоре последуют другие ласточки, не менее важные, что все только и говорят про «Афродиту» и то большое дело, которое она делает. Я поражалась сама себе. Откуда только взялось у меня такое красноречие?! Наверное, от страха разоблачения.
Женщина вернула мне удостоверение и, наконец, улыбнулась:
– Меня зовут Эвелина Венедиктовна. Я директор и основатель этого агентства.
– Ой, разрешите, я буду записывать? – Я поправила очки, достала из сумки микрофон.
– Присаживайтесь. А что именно вас интересует? – спросила она.
Я опустилась в одно из двух кресел, таких же, как в фойе, и пылко ответила:
– Все! Меня интересует все. Как вы открывались? Было ли вам трудно? Все-таки первое модельное агентство! Не ставили ли вам препоны? Как вы приглашали девочек? Как отбирали их? Словом, все, с самого начала.
Я вцепилась в микрофон и вперилась глазами в Эвелину Венедиктовну.
– Ну… как начинали? – Эвелина убрала бумаги со стола в папку. – Мы с Рузанной… Рузанной Эдуардовной – давние подруги. Да, давно уже дружим. Так вот, она… нет, – я однажды говорю: «Руза, а не открыть ли нам модельное агентство?»
– Что вы! Как интересно! – не удержалась я от проявлений восторга.
– Да, модельное агентство. Вот. А она говорит: давай откроем. Мы ведь сами работали когда-то… моделями… И вот мы стали готовить документы…
– Скажите, а в каком модельном агентстве вы работали? – перебила я ее.
Эвелина немного растерялась от такого вопроса, но довольно быстро собралась и сказала:
– Это было в Москве… давно. Агентство называлось… «Венера». Да, мы с Рузанной Эдуардовной там работали моделями. Нас даже снимали для журналов. А поскольку век модели недолог, сами понимаете, мы ушли оттуда, и вот – решили открыть свое.
– Понятно. Все это безумно интересно! Извините за нескромный вопрос: где вы взяли средства? Ведь открытие такого заведения требует больших затрат. Нашим читателям захочется узнать об этом.
– А, затраты… Да, деньги отвали… Я хотела сказать, мы вложили немалые! А у меня был муж. – Эвелина при этих словах поправила прическу, как будто в этой комнате находился мужчина. – Вот… Он был бизнесменом. У него небольшая фирмочка… Э-э… то есть была фирмочка по продаже… да это и не важно, правда? Одним словом, он был не беден. Но – умер. Да: проснулся однажды утром, пошел в ванную и… умер.
– Боже мой! – Я схватилась за сердце. – Какой ужас!
– Да уж, действительно, это был такой ужас… Ну вот. Я его фирмочку продала, а деньги вложила… Мы с Рузой вложили. Девочки из вашего города должны получить возможность выйти на большой подиум!
– Несомненно! – пылко воскликнула я. – Скажите, говорят, победительница первого конкурса заключила контракт с французским журналом «Пур тужур» на пять миллионов евро?
Эвелина Венедиктовна посмотрела на меня широко открытыми глазами.
– Откуда у вас такие сведения?
– Ну… знаете, земля слухами полнится…
– Ну, вы, журналюги… Э-э, я хотела сказать, журналисты, вы все раскопаете! Эта информация конфиденциальна, об этом не надо писать. А то, сами понимаете, набегут к нам со всего города! Всем же в Париж хочется! Тут и так целый месяц, пока шел отбор девочек, дым коромыслом стоял!
– Трудно было выбрать лучшую? И вообще, по каким критериям отбирались претендентки?
– Фигура – это в первую очередь. Чтобы стройная, сами понимаете, чтобы… бюст, бедра – все было на месте. Лишние килограммы – этого мы не пропускали. Лицо – это уже потом. Лицо у модели может быть и не таким уж красивым – косметика-то на что? Если правильно ее наносить… Я имею в виду искусство макияжа. Ну, и желание. Огромное желание самой девочки добиться успехов в модельном бизнесе любой ценой… Я имею в виду: упорные занятия, занятия и еще раз занятия! Работаем над собой, отрабатываем походку, учимся пользоваться косметикой, и так далее, и тому подобное. Вот вы, не в обиду вам будь сказано, совсем не умеете пользоваться косметикой! Что это у вас за брови?!
Меня даже в жар бросило:
– А что брови?
– Надо их выщипать. И перекрасить в каштановый цвет. А губы?
– А что губы?
– Нельзя красить их так ярко! Избыток косметики портит женщину!
Уж кто бы говорил!
– Так ведь я журналист… – робко попыталась я оправдать свою неграмотность в области макияжного искусства.
– Вот! А пользование косметикой является для нас важнейшим из искусств… Не помню, кто это сказал.
– Много девочек пришли на отбор?
– Да я ж говорю, полгорода сбежалось. Мы тут с Рузой целый месяц с утра, понимаете ли, и до вечера сидели. Чуть не опупе… чуть не это… В общем, с ног валились. Каждый день – полсотни девочек! А их ведь не просто посмотреть надо, с каждой требовалось поговорить, понимаете? Модель – это не просто красивая девушка. Должен быть характер… соответствующий. Понимаете?
Я старательно кивала головой, мол, понимаю, какой непосильный труд выпал на плечи организаторов.
– Вот. Отобрали, стали заниматься. Это только кажется, что девочки просто ходят по подиуму взад-вперед – и все. На самом деле это упорная работа каждый день… над собой. Некоторым пришлось сбросить лишний вес. Вот! А косметикой кто из них умел пользоваться?
– Кто? – затаив дыхание, спросила я.
– Никто!
Сильно сказано! Никто! Вот что значит – специалист!
Мы еще некоторое время беседовали с Эвелиной в том же духе, потом я набралась смелости и спросила:
– А можно встретиться с вашей подругой Рузанной… простите, как ее отчество?
– Ег… э-э… Эдуардовна. Она сейчас в зале, скоро начнутся занятия, девочки собираются.
– Вот и хорошо, пока они не собрались, можно мне с ней поговорить?
– О чем? – подозрительно спросила Эвелина. – Я вам не на все вопросы ответила?
– Конечно, ответили, спасибо за интересный рассказ. Нашим читателям, я уверена, понравится. Но мне хотелось бы увидеться еще и с вашей коллегой. И с девочками, если можно. А то в статье будут только ваши ответы. Как-то куце получится, мне редактор голову оторвет.
– Да? – с сомнением спросила Эвелина и вдруг подняла руку и почесала в затылке, совсем как деревенская баба. – Ну, ладно, пообщайтесь с Рузанной, только сначала я сама с ней поговорю. Идемте!
Мы покинули кабинет директора и прошли в другую дверь. За ней было помещение, похожее на зал для балетных экзерсисов. На одной стене висели зеркала, правда, немного, несколько штук, вдоль них тянулся метталический поручень. Зал был почти пуст. В углу стоял стол с магнитофоном, еще – стул, на котором сидела полноватая женщина. Она выглядела немного старше Эвелины. Накрашена она была вообще вульгарно. Жалко, Эвелина не прочитала ей лекцию, как следует пользоваться косметикой! Некогда, наверное. Все в трудах, все в трудах…
– Руза! – крикнула Эвелина.
Женщина подняла на нас глаза.
– Тут вот пришли поговорить… из газеты… статью про нас писать будут… – Эвелина быстро подошла к подруге и о чем-то зашептала ей на ухо.
Я, конечно, не слышала их разговор, но по лицам собеседниц было видно, что одна о чем-то предупреждает другую. Потом директриса вернулась ко мне. Я поблагодарила Эвелину Венедиктовну, но она не уходила, ждала, когда Рузанна Эдуардовна подойдет. Когда та подплыла к нам, как каравелла, я заметила, как женщины обменялись быстрыми многозначительными взглядами.
– Рузанна Эдуардовна, скажите, как вы учите девочек правильно двигаться? – задала я свой первый вопрос после взаимных приветствий.
Та метнула на подругу удивленный взгляд.
– Руза, ну, расскажи: как ты учишь девочек двигаться? – попыталась помочь подруге Эвелина.
– Как учу? Показываю. Сама хожу, а они на меня смотрят. И повторяют.
– Вот! – обрадовалась Эвелина. – А давайте сделаем так. Руза! Там некоторые девочки уже пришли на занятия? Вот и пусть они сами все покажут. Включи музыку.
Каравелла поплыла обратно к своему столу, непозволительно вульгарно виляя бедрами. Мои нарисованные брови невольно поползли вверх. Зазвучала музыка. Рузанна сходила куда-то и привела четырех девочек в купальниках. Они встали в ряд, как четверка лошадей, лицом ко мне, неестественно вскинули головы и вдруг пошли на меня, дергая плечами и виляя бедрами, как их учительница.
– Девочки, выше колени! – кричала им Рузанна зычным голосом. – Плечи развернуть! Естественнее! Больше шарма! Пошли назад!
Меня чуть не стошнило от этого безобразия. Я с трудом удерживала на лице улыбку, чувствуя, как она постепенно превращается в гримасу. Девочки походили так по залу несколько минут, потом Рузанна остановила их – иначе эти цапли маршировали бы до утра, высоко вскидывая колени. Да, зрелище было жуткое! Улыбка моя угасла…
Едва сдерживая себя, я похлопала в ладоши, с трудом вернула на лицо улыбку и попросила разрешения побеседовать с девочками.
– Говорите! – милостиво разрешила Рузанна Эдуардовна.
Девочки подошли ко мне. Они смотрели на меня с каким-то даже вызовом: вот, мол, какие мы, будущие модели! Я поспрашивала об их именах, возрасте, о том, как они пришли в это агентство, не были ли против их родители и так далее. Потом, как бы между делом, я спросила, нет ли среди них Лиды Масловой.
– А она больше сюда не ходит! – резко сказала одна из девочек.
– Да? – удивилась я. – А что так?
– Нечего ей здесь делать! – ответила другая. – Таким не место в агентстве.
– Каким – таким? – настаивала я.
– Она сплетница. Распускала про нас грязные слухи!
Но тут подруги одернули ее, и девочка замолчала.
Потом я пошла в раздевалку, служившую одновременно гримерной. Там я познакомилась еще с несколькими девочками, задала им нейтральные вопросы, чтобы не вызывать подозрений, желая просто познакомиться с ними. Одна девочка невольно привлекла мое внимание. Она держалась ото всех особняком и выглядела какой-то обиженной. Она была среднего роста, и я удивилась, как ее приняли в агентство, сюда ведь берут только высоких девочек. Но эта, голубоглазая, с длинными русыми волосами, чем-то напоминала Аду Карпову на фотографии. Я отметила про себя, что с этой девочкой мне стоит познакомиться. Похоже, ей здесь не нравится.
Поговорив со всеми будущими моделями, я вышла в фойе. Охранник молча проводил меня глазами. В его взгляде явственно читалось: бывают же такие дуры!
Я зашла за угол и первым делом сняла очки. Черт возьми! Как люди в них только ходят! У меня немного болела переносица, я потерла ее пальцами. Когда я села в свою машину, я наконец-то вышла из образа суетливой балаболки-журналистки. Но это их модельное агентство! Мне показалось, что я побывала в театре абсурда. Неужели никто этого не видит, не замечает или никто не понимает, что это все – такая мерзкая пошлятина?! Директриса едва слова связывает. Обе подружки – весьма вульгарные особы. Как вообще родители доверили им своих дочерей?!
Я вспомнила об Антоне Ярцеве. Достала мобильник, набрала его номер.
– Антон, добрый вечер, это Полина. Я могу вернуть тебе удостоверение. Куда подъехать?
– А я еще в редакции, так что можешь подруливать.
– Тогда жди.
Я сдернула с головы парик, вытерла салфетками брови и губы и выжала сцепление. Через четверть часа мы с Антоном встретились на крыльце редакции. Я вернула ему корочки.
– Антон, спасибо, что предупредил меня насчет того, что некоторые заглядывают в документы. Я могла конкретно залететь.
– Ну, как все прошло, нормально?
– Да, главное, два человека видели эту ксиву. Теперь я уже могу смело идти в агентство без корочек. В случае чего, скажу, что дома их забыла.
– Ну, и как тебе это заведение?
– Тяжелое впечатление. Вообще, этим МА надо заняться. Чует мое сердце, здесь нарисуется очень некрасивая картинка.
В благодарность за одолженное мне удостоверение я отвезла Антона домой. Потом поехала к себе.
Деда дома не оказалось, должно быть, он опять пропадал в казино. Я не стала дожидаться его, села пить чай одна.
Ариша вскоре вернулся домой в самом благоприятном расположении духа.
– Бонжур, Полетт, – сказал он, – чаевничаешь?
– Да. А ты, как я вижу, был в казино? И даже выиграл?
– Представляешь, Полетт, мне сегодня подфартило. Мы играли в преферанс, и я выиграл! Только сел – и сразу же закончил пулю в большом плюсе.
Я практически не разбиралась в нюансах игры в преферанс. Но я порадовалась, что дед выиграл, иначе он снова расстроился бы, и у него опять могло прихватить сердце. Мы сели пить чай. Дед хвастал своими успехами в азартных играх. Я сначала собиралась поставить его в известность о том, что я начала новое расследование, но он был такой счастливый, что мне не захотелось озадачивать его. Ладно, расскажу завтра. А сегодня пусть радуется, как ребенок.
