Глава 16

В этот раз я решила изменить схему. Раньше как-то не очень любила прибегать к услугам государственного правосудия, но сейчас мне захотелось, чтобы Норбекова судил суд Горовска и город узнал, кто на самом деле скрывается под маской порядочного человека. Мне донесли, что в почтовом ящике Норбекова уже лежит повестка. Пока его вызывают как свидетеля по делу, все-таки он считается другом Лепнина, но если немного помочь следствию, то в следующий раз он пойдет в прокуратуру в несколько ином качестве.

А еще мне очень хотелось, чтобы он прожил и прочувствовал тонкую грань перехода от режима ожидания ареста к самому аресту. Затягивать смысла не было, но Норбеков должен был полностью насладиться предвкушением. Пусть мучается, сомневается, надеется.

Навести следователя на след Норбекова было несложно. Моя козырная карта – Ирина. Она знала о тайне смерти мужа больше, чем кто-либо другой. Сдам им «мопсиху» Клаву, приведу со свалки Вову-сантехника. Да и сам патологоанатом Миша Казанчев долго молчать не будет. Пока он, скорее всего, отрицает свою вину, но как только ее удастся доказать, он сразу сдаст Норбекова. При желании можно будет найти и медсестру, сделавшую смертельный укол Лепнину. Оставалось узнать, кто же ведет следствие. Как всегда в подобных случаях, я собиралась задействовать для этого Аришу.

Я уже направилась в гостиную, чтобы попросить его сегодня ночью опять посетить лучшее в городе место распространения сплетен и сбора информации – клуб, как меня отвлек звонок мобильного. Звонила Люся.

– Полька, – затараторила она, – этот твой гаденыш в милицию поехал. На дознание.

– Откуда ты знаешь, что в милицию?

– Так на повестке, что я в почтовом ящике у него нашла и обратно положила, время и день написаны были. И машина в ту сторону поехала. Что я, тупая, что ли, какая? Смотрю, повернула в сторону проспекта, время сходится.

– Подожди, – перебила я ее, – как это «смотрю»? Ты где сейчас находишься?

– Ну возле дома его, где же еще. Считаешь, я такое важное дело доверю чужому человеку? Плохо ты обо мне думаешь.

– Я же велела вам сидеть на кладбище! Норбеков тебя в лицо знает. Люся!

– Я же не хожу туда-сюда перед подъездом, – возмутилась она, – я за гаражом на картонке сижу. Меня никому не видно, а мне все видать. Да не переживай ты, это он меня бояться должен, а не я его. Он, поди-ка, во сне меня каждую ночь видит. Страшном. Эротические ему по возрасту не положены. Так мне что делать-то?

– Ничего, сиди на картонке, если не холодно, – немного подумав, решила я, – а я, пожалуй, подъеду к прокуратуре. Посмотрю на месте, что да как там.

Теоретически в этом не было никакой необходимости. Но на сердце у меня было неспокойно, и я решила самолично посмотреть на поведение своего подопечного. Я подкатила к зданию прокуратуры, нашла глазами «девятку» Норбекова и стала ждать. Ждать пришлось долго. Солнце припекало, я открыла окошки и откинулась на спинку сиденья. Глаза слипались. Чего-то не высыпаюсь я последнее время. Вот закончу с Норбековым, может быть, стоит взять путевку куда-нибудь в теплые страны? А еще лучше на Байкал или в Карелию. Сейчас много говорят о совершенно потрясающих турах, в которых группы сплавляются на байдарках, например, или живут в какой-нибудь заброшенной деревушке. Тихо, прохладно, чисто. Никакой тебе городской грязи – и в физическом смысле, и в духовном. А ведь нечто подобное пытался создать и Лепнин. Не успел. Если Марта и Ирина все-таки воплотят его идею в жизнь, обязательно проведу хотя бы недельку в усадьбе Каменные Липы. В роли барыни. Не хочу быть крепостной, терпеть не могу работать!

Я так размечталась, что чуть не пропустила Норбекова. Да и он сам предпринял все меры, чтобы стать как можно менее заметным. Вышел из дверей прокуратуры за спинами какой-то группы товарищей, шмыгнул не к машине, а за угол. Это начинало мне нравиться. Что опять задумал этот неуемный мерзавец? Я вышла из машины и тихонечко подкралась к углу здания. Молодец, что не бросилась сломя голову. Хороша бы я была, если бы наскочила прямо на Норбекова, скрывающегося за поворотом!

Меня остановил его голос: Норбеков вызывал такси. Машина должна была подъехать к кафе, расположенному в двух минутах ходьбы от этого места. Он решил оставить свою «девятку» и удрать незамеченным, потому что предполагал: за ним следят. Правильно предполагал. Я вернулась к своему мини-куперу и поехала к кафе, возле которого собирался ждать машину Норбеков. Какая я умница, что ни разу не засветилась перед ним на своем мини-купере! В какой-то момент в голове мелькнула мысль: а что, если он меня засек еще раньше и намеренно позволил подслушать свой телефонный разговор? И я сейчас радуюсь своей удачливости, а он на своей машине едет в другую сторону? Это было бы жестоким щелчком мне по носу!

На счастье, мои страхи оказались ложными. Через минуту на место подошел Норбеков, почти сразу же подъехала заказанная машина. Любопытство просто сжигало меня изнутри: неужели он осмелился нарушить мой приказ и решил встретиться с Мартой? Он мог поверить моему вранью по поводу постов ДПС, работники которых не выпустят его машину из города, поэтому взял такси. Ну что же, значит, я действительно оказалась в нужное время в нужном месте.

Я аккуратно пристроилась в хвост такси. Машина резво взяла с места в карьер и поехала по направлению к выезду из города. Но не на запад, где располагалось село с имением Лепниных, а на север. Что у нас на севере? Из объектов, связанных с Норбековым, только Мулловка и психиатрическая лечебница, в которую он засадил Ирину. Я принялась анализировать: скорее всего, разговор в кабинете следователя заставил его занервничать. Если его отпустили, значит, Казанчев пока не сказал, кто заплатил ему за ложный диагноз. Не то чтобы он уж прямо так сразу брал все на себя, просто пока не признавал свою вину, а следовательно, не упоминал и о заказчике.

Но Норбеков явно паникует, понимает, что рано или поздно патологоанатом расколется. Точно так же, как и я, он прикинул, кто еще может свидетельствовать против него. Медсестра? Она давно не дает о себе знать, из больницы уволилась. Значит, Ирина. О ее местонахождении могла что-то знать Марта, но он уже пытался подобраться к девушке и понял, что это сделать будет не так-то просто. Поэтому Норбеков не придумал ничего лучшего, как потрясти персонал психушки, откуда недавно сбежала вдова Лепнина. Преступник здраво рассудил: сама она не могла оттуда скрыться, значит, ей помог кто-то из обслуживающего персонала. Весьма вероятно, что она до сих пор скрывается у кого-то из врачей или сестер. В любом случае это был хвостик, за который можно было попытаться потянуть.

Пока это были лишь мои домыслы, поэтому я просто следовала за такси Норбекова, стараясь не особо привлекать к себе внимание. Так и есть, не доезжая до Мулловки, Норбеков свернул к лечебнице. Здесь мне пришлось отстать, дорога была безлюдная, моя машина, маячившая позади, точно привлекла бы его внимание. Как и в прошлый раз, я немного не доехала до въезда в лечебницу, свернула в лес, оставила машину и дальше пошла пешком. Посадки прилегали вплотную к въезду, поэтому я без риска быть замеченной могла из своих кустов наблюдать за всем, что там происходит.

А происходил скандал. Норбеков рвался на территорию лечебницы, охрана его не пускала. Таксист, утомленный длительными разборками, начал канючить и отпрашиваться, Норбеков отказывался ему платить, охрана стояла насмерть.

– Да нет Рассады, нет, – в который раз объяснял охранник, – и не будет, думаю, даже если отыщется.

– Не говорите глупости, юноша, – кипел Норбеков, – Борис Андреевич – мой приятель, я знаю, что в это время он всегда присутствует на работе. Да и машина его на стоянке стоит, думаете, я не узнаю его машину?

– Машину подогнали тогда, когда он пропал, чтобы и она за хозяином не отправилась. А к новому главврачу я вас пропустить не могу, он принимает только по предварительной договоренности.

– Какая, к черту, договоренность? Прекратите мне мозги пудрить! А, я понимаю. Вы сами принимали участие в побеге этой бабы и боитесь, что правда выплывет наружу? Все вы здесь – продажные твари! Я жаловаться буду!

– Товарищ, – в который раз заныл водитель такси, – заплатите денежку, а? Мне домой надо. А если хотите, я вас в другое место отвезу. Там тоже рассаду продают, недалеко отсюда. Понимаю, дачный сезон, только зачем так кипятиться-то?

– Помолчите, любезный, если не понимаете, о чем речь. Ничего вы от меня не получите, пока я не разберусь с этой шарашкиной конторой.

– Плати деньги, гад! – возмутился наконец водитель, доставая монтировку.

Охранник, видя, что потасовка начинает приобретать весьма агрессивный оттенок, ушел в свою будку и начал что-то говорить по телефону, водитель в это время медленно, но верно приближался к Норбекову. Я думала, что тот сейчас отдаст деньги, но вместо этого пенсионер районного значения резво перепрыгнул через турникет и помчался по территории лечебницы, распугивая мирно прогуливающихся по дорожкам парка психов. Не менее шустрый водитель бросился за ним. Тут же из будки выскочил охранник, метнул тоскливый взгляд на оставшийся без охраны пост и кинулся за нарушителями. На территории клиники воцарилось оживление.

Первым моим порывом было воспользоваться ситуацией и точно так же броситься бежать за Норбековым, но здравый смысл и подсознательный страх здорового человека перед подобным заведением меня вовремя остановили. Я еще в подростковом возрасте прочитала «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи и с тех пор ничего страшнее пребывания в психбольнице не могла себе представить. Что, если меня поймают и начнут принудительно лечить? Нормальный человек не будет перепрыгивать через турникет и носиться по территории лечебницы без определенных целей. У водителя эта цель, предположим, была. За Норбекова я не переживала. А вот мне придумать оправдание было бы проблематично.

Ничего, в этом заведении у меня есть связи, а пока посмотрим, чем все кончится. Сидя в своих кустах, я пожалела, что, как Люся, не прихватила картонку. Стоять на одном месте было утомительно, сидеть на майской траве – еще холодно, поэтому пришлось прохаживаться туда-сюда. Наконец возле ворот началась какая-то возня, и охранник вывел водителя. Парень размахивал руками и пытался оправдаться, охранник понимающе кивал и спешил побыстрее его сплавить. Судя по тому, что вид у водителя был сконфуженный, а не агрессивный, с ним расплатились.

Наконец такси отъехало, охранник вернулся в будку, и вокруг опять воцарились тишина и спокойствие. Я ждала до вечера, начинало темнеть. Вот уже разъехались сотрудники, которые не оставались на дежурство, сменился охранник. Дальше здесь ловить было нечего: вряд ли Норбекова выставят из клиники ночью. Как я и думала, придется обращаться к знакомой молочнице и ее мужу, дяде Коле. Хорошо, что в тот раз, когда похищала Рассаду, я была в гриме. Без него он меня не узнает.

Женщина немного удивилась поздней гостье, но виду постаралась не подавать. В прошлый раз я весьма щедро расплатилась с ней, да и без этого, думаю, она не отказала бы мне в приюте. Столько радушия и теплоты оказалось в этой женщине. Меня, как и в прошлый раз, накормили необыкновенно вкусным творогом, уложили спать в маленькой комнатушке. Я, конечно, могла вернуться домой и приехать с утра, но что-то держало меня вблизи лечебницы, где застрял Норбеков. Конечно, отсюда я не могла контролировать происходящее в клинике, но так мне было спокойнее. Да и вставали хозяева рано, утренняя дойка – в начале пятого утра. А мне надо было успеть поговорить с дядей Колей как можно раньше, до того, как он поедет за мусором в лечебницу.

Спала я тревожно, проснулась рано. Как только хозяйка вышла на дойку, я тоже встала, быстренько оделась и вышла во двор. Было прохладно, чисто и так хорошо, что я в который раз подумала: зачем, скажите, мне грязное море и пляжи, насквозь пропитанные чужим потом? Нет, в отпуск – либо в Карелию, либо в деревню. Без вариантов.

Деликатная хозяйка не спрашивала, что привело меня к ним на этот раз, а я и не рассказала. За завтраком разговор зашел о местных новостях и после перечисления свадеб и похорон коснулся лечебницы. Тут я уже держала ушки на макушке. Исчезновение Рассады породило множество слухов. Семья его долго не искала, кажется, с женой он развелся, дети были уже взрослые, на работе тоже не больно-то волновались: обычно даже самый выдрессированный коллектив только радуется, если начальство на какое-то время исчезает. Ну, подумаешь, машину недалеко от лечебницы оставил, с кем не бывает?

Когда спохватились, было уже поздно. Заместитель подал заявление в милицию, местный участковый облазил машину с лупой, но мало-мальски дельных результатов пока не было. Я все ждала, скажет ли Николай что-нибудь о том, что он практически принимал участие в покушении, но мудрый мужичок молчал. Скорее всего, они с женой обсудили ситуацию и решили не сдаваться: по милициям затаскают, а то еще и посадят. Доказывай тогда, что помогал грузить бесчувственное тело из сострадания, а не со злодейскими намерениями.

– Что-то в вашей лечебнице какие-то странности происходят, – покачала я головой, – а я слышала, что вчера на нее вообще налет состоялся. Какие-то люди в черных масках с автоматами и бультерьерами, стрельба. Ничего не слышали?

Мои бесхитростные хозяева переглянулись и с искренним ужасом в глазах уставились на меня:

– Стрельба? У нас? Да что же это делается? Нет, никуда я сегодня Коленьку не пущу, он один у меня кормилец, – запричитала хозяйка.

Кажется, я перегнула палку.

– Да это только слухи, – попыталась исправить положение я, – мало ли что людям померещится.

– Конечно, слухи, – загорелись глаза у «кормильца», – а ты молчи, баба, коли ничего не понимаешь. Еще не хватало, чтобы я испугался выстрелов и этих, буль..

– …терьеров, – подсказала я, – собачки такие. Небольшие ростом.

– Во-во, – петушился дядя Коля, – собачек небольших. К тому же сама ругаешься, когда я прогуливаю, все боишься, что с работы выгонят. Не трусь. Зато приеду, все расскажу. У меня там в прачечной связи.

– Какие такие связи? – опять взвилась его жена.

Пока длилась перепалка, у меня родилась мысль: а что, если переманить эту парочку в Каменные Липы после того, как комплекс начнет работать? Зарплата там будет гораздо выше, чем обычно бывает в селе, дядя Коля со своей Стрелкой будут создавать колорит и катать туристов на санях и телеге, а его жена – кормить потрясающими молочными продуктами собственного приготовления. Это же будет просто замечательно, если на вокзале группу будет встречать не автобус, а несколько таких вот «дядь Коль» со Стрелками. У туристов сразу начнет создаваться нужное настроение.

– Смотрю, с хорошей работой у вас тут проблема.

– Не то слово, – пригорюнилась хозяйка, – каждый день трясусь, что Кольку из мусоровозов погонят. На одном молоке не проживешь.

– А вы могли бы переехать отсюда, если вам предложили бы хорошую работу и высокую зарплату? – закинула пробную удочку я. – Тут в одном селе требуются такие, как вы, работящие и аккуратные.

– Нет, – сразу отказалась хозяйка, – у меня коровки, курочки, Стрелка.

– А вместе со всем зоопарком?

– Ну, если кто бы помог, отчего же нет? – призадумалась хозяйка. – Сколько, говоришь, зарплату обещают?

Ну вот, взбаламутила хороших людей, теперь придется в лепешку расшибиться, но сделать так, чтобы Каменные Липы начали работать в ближайшее время.

Я с трудом дождалась возвращения дяди Коли. Зашел он в дом важный, сначала потребовал чистое полотенце, обед и только после того, как умял тарелку борща, сжалился над нами и начал свой рассказ. По версии работниц прачечной, дело было так. Норбекову удалось добежать до кабинета главврача, благо он знал, где тот располагается, а во дворе клиники его никто не остановил. Он ворвался в кабинет и, увидев, что перед ним сидит не Рассада, а совершенно другой человек, начал требовать, чтобы ему немедленно выдали Рассаду, ответили, куда они спрятали Ирину, и вообще объяснили, за что он им такие большие деньги платит.

Врач пытался его утихомирить, но Норбеков так разошелся, что запустил в беднягу вазочкой, стоящей на полке в кабинете. Кидался он, как выяснилось, плохо, но вазочка, выполненная из небьющегося французского стекла, отрикошетила от стены и попала-таки в голову новому главному врачу. Тут подоспела охрана с санитарами, на Норбекова надели смирительную рубашку и отвели в изолятор для приведения нервов в порядок. Вколов ему приличную дозу успокоительного, разумеется.

При нем нашли паспорт и мобильник, попытались позвонить родственникам, но никто не брал трубку, поэтому дебошира решили оставить до утра, а уже утром разобраться, что к чему.

Успокоительная терапия подействовала, утром Норбеков имел вид хотя слегка потрепанный, но вполне мирный. Видимо, понял, что психлечебница – не то место, где стоит шуметь и показывать характер. Поэтому на встречу с начальством клиники он явился тихий и корректный.

– Но его все равно не отпустили, – облизывая ложку, закончил дядя Коля, – у нас с такими строго. Раз ты социально опасный тип, то будь добр, лечись. Нечего на людей кидаться. Бешенство заразительно.

Ничего не понимаю. Как новый главврач мог взять на себя смелость насильственно задержать в клинике здорового человека? Ну, сорвался Норбеков, с кем не бывает. Думаю, профессионал легко может отличить обычную истерику от буйного помешательства. Нет, что-то тут не так. Не мог же кто-то неизвестный вмешаться в мою игру и проплатить содержание Норбекова в клинике? А если мог, то кто? Ирина? Марта? Нет, они ни за что не стали бы действовать за моей спиной.

Спектакль шел не совсем по моему сценарию. Хотя я ничего не теряла. В любой момент можно позвонить в прокуратуру и выдать местонахождение Норбекова. Вопрос в другом: я была заинтригована. Мне просто необходим был шпион в стане врага! Нет, надо срочно сдать кого-нибудь в мужское отделение психушки. Васю нельзя, его Норбеков знает в лицо. Аришу? Жалко. Родной дедушка все-таки. И хотя я была уверена, что дух здорового авантюризма взыграет в этом неугомонном старике и заставит его с готовностью отозваться на мое бредовое предложение, все-таки этот вариант я отвергла. Почему-то опять в голове замаячило воспоминание о проклятом «Гнезде кукушки…». Кто еще?

Почти машинально я набрала номер Антона Ярцева:

– Привет, как дела?

– Так себе, – вяло отозвался обычно бойкий мой друг.

– Проблемы?

– Благодаря тебе. Со статьей о клинике ничего не получается. Все требуют доказательств, а их нет, одни слухи и эмоции. Я спать не могу, до чего руки чешутся опубликовать статью. Да она уже и готова, только редактор что-то ломается, боится, что в суд подадут за бездоказательное обвинение.

– Не вопрос, – завелась я, – мне как раз необходим шпион в этом заведении. Антошечка, солнце мое, позволь я сдам тебя в психушку, а? Представляешь, какой бесценный опыт получишь ты в этих пропитанных стонами и воплями стенах? Неужели тебе дает спать слава великих поэтов и писателей, которые удостоились счастья считаться немного сумасшедшими?

– Дает, – задумчиво ответил Антон, – ты совсем сбрендила, Полинка?

Я почувствовала в его голосе слабинку и продолжила заливаться соловьем:

– Конечно, это только девушки-журналистки позволяют продать себя в рабство, проникают в гаремы, внедряются в банды, чтобы увидеть изнутри проблему и создать шедевр журналистского творчества. А вы, мужчины, только и сидите в офисе, ожидая, когда к вам придет слава, и хныча, что у вас нет доказательств.

– Знаешь что? – взорвался Антон. – Ты сама-то сейчас где сидишь? Явно не в палате психбольницы. Я же понимаю, что ты не обо мне сейчас хлопочешь, а о себе. И свой шкурный интерес пытаешься прикрыть заботой о ближнем. Тебе надо – ты и лечись.

Антон бросил трубку. Я не обиделась на его эмоциональную выходку. Люди творчества так вспыльчивы и обидчивы! Завести их – пара пустяков. И подбить на авантюру – тоже пара. Ну, может быть, чуть больше.

Я гипнотизировала телефон, и спустя пару минут его дисплей засветился – позвонил все-таки. Даже раньше, чем я ожидала.

– Ты извини меня, Полинка, – сконфуженно произнес Антон, – чего-то я развоевался. И вообще был неправ. Где мы сможем увидеться?

Для себя я уяснила, что без предварительного звонка в клинике делать нечего. Поэтому опять прибегла к помощи Ариши. Он нашел человека, который позвонил новому главному врачу и составил мне протекцию. Только после этого я назначила встречу Антону.

– Учти, что сейчас там новый главный врач, поэтому собирать информацию может быть сложнее. Я не знаю, что он собой представляет, вполне возможно, что это порядочный человек, призвание которого – лечить людей.

– Наивная ты девушка, Полина, – хмыкнул Антон, – главный врач – пешка, управленец. Выходить надо на хозяина клиники, вот это – настоящий злодей. Я, например, поставил себе цель найти именно владельца.

– Ну, это твои проблемы, – отмахнулась я, – а мне от тебя необходимо вот что…

Вечером мы с Антоном въезжали в знакомые ворота. В кабинет главного врача зашли вместе.

– Понимаете, – улыбаясь во все тридцать два зуба, начала я, – вообще-то мой братишка – абсолютно нормальный человек. Просто ему необходимо какое-то время побыть в изоляции. Отдохнуть от городского шума, людей, проблем. И в то же время не уезжать далеко от Горовска, он может понадобиться в любую минуту. Конечно, если бы не последнее, я отправила бы его куда-нибудь за границу.

– Да, – зачем-то встрял Антон.

– В окрестностях Горовска, к сожалению, так мало санаториев. А у вас, я слышала, прекрасное обслуживание, отличная охрана, да вы еще и нервы лечите. Ведь так?

Ариша рассказал, что этот санаторий служит не только тюрьмой для неугодных родственников, но и пристанищем для людей, которые по какой-либо причине хотят укрыться от чужих глаз, правосудия, товарищей, родственников. Мы с Антоном рассудили, что если он останется здесь именно в этом качестве, то и отношение к нему будет совершенно другое, и свобода менее ограничена. В любом случае он сможет уехать отсюда тогда, когда захочет. Это практически на нет сводило опасность и совершенно не мешало мне быть на связи со своим шпионом: ему даже разрешалось иметь при себе сотовый телефон.

Договорившись обо всем и заплатив пока за неделю, я оставила Антона и направилась к выходу. В дверях я столкнулась с женщиной в белом халате. Она быстро прошмыгнула мимо меня, поэтому я успела только мельком увидеть ее профиль. Интересно, мне показалось или я действительно ее где-то видела?