Глава 15

Все-таки мне пришлось попросить Васю и Люсю нарушить запрет, хотя я сама на них его и наложила. Мне потребовались услуги городских бомжей, а договориться с ними лучше всего могли бы их товарищи по несчастью. Но я соблюла все меры безопасности: сама заехала за этой парочкой на заброшенное кладбище, сама отвезла их на свалку на переговоры. Объяснила, что требуется от их коллег, посоветовала не экономить на гонораре. Вернулись они не скоро и несколько сконфуженно объяснили, что просто заболтались. Давно не виделись, соскучились, было о чем поговорить. Но задание выполнили.

В чем состояла суть задания? Ребята раздали фотографии Норбекова, дали его адрес и попросили, чтобы местная братия как можно чаще ошивалась в городе возле дома этого типа. И как только объект появится в поле их зрения, всем своим видом выражали презрение, негодование, антипатию. Мордобитие не поощрялось. На запущенное в нечестивца тухлое яйцо закрывались глаза с предупреждением: в случае поимки исполнителя заказчик ответственности не несет. Вася и Люся подробно описали все злодеяния, которые совершил этот нехороший человек, и наказали исполнителям не просто клясть Норбекова, а публично обвинять его в конкретных преступлениях. Выглядело это так: стоило Норбекову показаться на улице, как словно из-под земли перед ним вырастал кто-нибудь из моих подручных.

– Люди добрые, смотрите, вон он, убийца собственного друга, идет! И носит ведь земля паразита такого!

На следующий же день Норбеков стал бояться выходить из дома. Из-за каждого угла вслед ему неслось или шипящее «душегубец», или нежное «будешь баловаться, тот дяденька тебя в психушку сдаст». Пару раз на его пути встречался его бывший помощник, сантехник Вова. Тот молчал, только укоризненно качал головой и долго смотрел вслед. Пару раз Норбеков пытался приблизиться к нему и заговорить, но в тот же миг около Вовы оказывались несколько его товарищей. Вова все так же продолжал молчать, и Норбеков терялся. А утром жители дома вообще с удивлением лицезрели что-то вроде мемориальной доски, наспех сделанной из фанерки и приколоченной на стену дома. На фанерке с жуткими ошибками было выведено: «В етом доме живет подлый сирийный убица и душигуб Нарбеков Петр. Бойтесь его люди». Позже, как ни следили жители дома, подобными надписями был испоганен весь подъезд и дверь в квартиру Норбекова. Теперь даже те, кто был на его стороне, смотрели на Норбекова с подозрением и брезгливостью. А особо бойкие старушенции потребовали, чтобы он взял на себя косметический ремонт подъезда. Только недавно же красили!

В качестве оправдания для себя могу сказать, что Норбеков действительно оплатил ремонт подъезда. Уж больно много и некрасиво было о нем написано на каждой лестничной площадке.

А вскоре случилось нечто совершенно незапланированное и неожиданное: старому патологоанатому Абраму Семеновичу надоело прятаться на даче, и он подал заявление в милицию. В заявлении он рассказал все, что знал об истиной причине смерти Лепнина, о том, что под угрозами вынужден был уволиться и отсиживаться на даче, о том, что его молодой коллега оказался более сговорчивым и скрыл истинную причину смерти. Началось расследование. Рассудив, что приступ гражданской сознательности у Абрама Семеновича играет мне на руку, я скинула эту информацию Антону Ярцеву, и тот состряпал из нее острую статью, изобилующую туманными намеками на заказчиков и африканские страсти, имеющие место быть в нашем тихом городке. История получила огласку, в городе о ней заговорили.

Я продолжала наблюдать за Норбековым. Вася и Люся, правда, сидели «на карантине» на своем кладбище, но их обязанности по слежению за объектом охотно взяли на себя их коллеги, так что я знала о каждом шаге Норбекова. Звонок Марты застал меня несколько врасплох:

– Полина, он сказал, что нам надо поговорить. Он сейчас приедет!

В голосе девушки слышались нотки паники. Я ее понимала. Даже если она и не боялась исходящей от него опасности, встречаться с убийцей деда, смотреть ему в глаза, делать вид, что ничего не произошло, улыбаться – это было выше ее сил. Я же думала о другом: загнанный в безвыходную ситуацию старый волк может потерять остатки здравого смысла и начать кидаться на всех, кто стоит на его пути. Даже если это совершенно безобидное существо и если гибель этого существа не принесет зверю ни свободы, ни выгоды.

– Слушай меня внимательно, – приказала я, – забирай Алину и ребят и быстренько дуйте куда-нибудь в лес, на пикник. Уходите все, в лагере не должно оставаться ни одного человека. Постарайтесь, чтобы никто из местных жителей не знал, куда вы идете. Запутайте следы. Скажите, например, что идете на кручу, а уже за селом поверните в обратную сторону. Свой сотовый отключи, но проследи, чтобы Алина была на связи.

После этого я нажала на кнопку отбоя и набрала номер еще одного бывшего бойфренда Алины, Федота Васильевича, капитана ОМОНа.

– Федот, здравствуй, – проворковала в трубку я, – как поживаешь? Долго ли осталось преступному миру? Что новенького у твоих ребят?

И, выпалив еще несколько этикетных фраз, с той же интонацией выдала:

– Алина в опасности.

– Что? – чуть не задохнулся Федот. – Она жива?

– Жива, жива. Пока еще. Но тебе надо торопиться. Ты вообще сейчас свободен?

– О чем ты говоришь? – вопил Федот. – Говори адрес, быстрее! Где ее держат?

Надо же. А я думала, что между ними давно все закончилось. Значит, парень-то все еще сохнет по моей подруге.

– Успокойся, Федот, – попыталась сбавить я тон, – сейчас Алина в безопасности. Опасность только движется по направлению к ней. Ты не мог бы предотвратить их встречу?

Хотя разговор наш был недолгим, я смогла втолковать Федоту, что они с ребятами не должны ни говорить, ни действовать, только лишь остановить машину со злодеем и не разрешать ему двигаться в определенном направлении. Я назвала номера «девятки» Норбекова и дорогу, по которой он вот-вот должен был выехать из города. Потом села в свой мини-купер и, невзирая на знаки ограничения скорости, помчалась в том же направлении. Мне повезло, к выезду из города я успела на пару минут раньше, чем машина с ребятами. Я бросила мини-купер, пересела к ним, и мы вместе помчались по трассе. Я не собиралась выходить из машины при случае, если мы все-таки успеем нагнать Норбекова, просто хотела контролировать ситуацию.

Наконец Федот, сидящий рядом с водителем, обернулся:

– Вижу нужную нам «девятку». Прижимаем к обочине?

– Прижимайте. Когда выйдет из машины, просто скажите, что ему нельзя уезжать из города. Ни рукоприкладства, ни лишнего шума допускать нельзя.

– Может, врезать ему пару раз?

– Он немолодой, у вас рука не поднимется. А Алина в надежном месте. Если сейчас удастся вернуть его в город, то ей ничего угрожать не будет.

Парни сделали все, как я просила. После того, как машина Норбекова остановилась, они просто вышли из своей и молча встали поперек дороги, широко расставив ноги. Форма, бронежилеты, оружие за плечами – все внушало если и не страх, то уважение точно.

– Извините за беспокойство, – предельно корректно произнес Федот, – вы не можете выехать из города.

– С какой это стати? Я жаловаться буду! Как ваша фамилия? – петушился Петр Алексеевич.

Ах, так? Он еще и права пытается качать? Думаю, в этом случае я могу немного приоткрыть ему глаза на то, почему в последнее время вокруг его персоны происходит столько неприятных событий. Я вышла из машины и подошла к ребятам:

– Петр Алексеевич, оставьте девушку в покое. Вам мало ребят из ФСБ оказалось? Или, может быть, мне стоит сказать подручным Ермака о том, что это именно вы заказали надругательство над прахом его дядюшки? Ермак мне поверит. Мне, а не вам. Вы не сможете выехать из города и увидеться с ней, это я вам обещаю. В следующий раз вас задержат уже на посту ДПС при выезде из города, ориентировки на вашу машину уже разосланы. Она под надежной защитой. А еще я обещаю, что скоро вы получите повестку из следственных органов. Дело о смерти Лепнина уже запущено. Возвращайтесь и ждите.

Я намеренно не называла имя «девушки», пусть Федот думает, что этот старый негодяй охотится за Алиной, а не за Мартой. Нечестно, конечно, но зато действенно. Естественно, Федот помог бы мне, даже если бы я не упомянула об Алинке, но тогда, думаю, он действовал бы не с таким рвением. Надо было видеть, сколько эмоций отразилось на лице Норбекова за несколько мгновений! В какой-то момент мне даже стало страшно. Но он сумел взять себя в руки, сел в свою «девятку» и повернул по направлению к городу. Страх смерти – страшнее самой смерти, истина избитая. Вот пусть сидит в своем логове и ждет. Удрать незамеченным ему не удастся, уже по пути я получила несколько звонков от Васи, в которых он сообщал о том, что Норбеков пытается выехать из города. Мой аппарат слежения работал безотказно. Пусть ждет.