ГЛАВА 13
Из-за вчерашнего ЧП Нечаева сильно обиделась на Пименова. Она могла бы принять ситуацию с юмором, если бы на ней в тот вечер не было надето ее любимое платье, которому она сохраняла трогательную верность уже второй год. Попрощавшись с безнадежно испорченным предметом гардероба, Алина попрощалась и с Пименовым.
— Поля, я хочу отвлечься, — сказала мне по телефону подружка. — Давай устроим совместный шопинг.
— Алина, не сегодня, у меня были совсем другие планы на день.
— Полечка, прошу тебя, помоги мне, не оставляй меня одну, не дай замкнуться в себе! Я хочу убежать из жизни Пименова веселой и беззаботной. А если останусь одна в четырех стенах, то обязательно начну грустить и, еще чего доброго, прощу Вадюшу.
— Может, так и стоит поступить? Мне показалось, что Пименов — уникальный образец смелого, отчаянного мужчины, за которым ты всегда будешь чувствовать себя как за каменной стеной. И потом, у тебя появился повод купить новое платье. Разве плохо?
— Нет, он герой какого-то триллера, а не моего романа. Я хочу закрыть эту книгу недочитанной. А такого платья я себе больше никогда не куплю. В нем я чувствовала себя королевой, точнее, принцессой…
Я вдруг поняла, какая кошка перебежала между Вадимом и Алиной. Моя подруга привыкла чувствовать себя объектом для пьедестала, и все ее прежние мужчины были серым фоном, на котором она блистала. Пименов же был не таким. Он постоянно доказывал Нечаевой свое совершенство, и Нечаева очень быстро стала чувствовать себя лишь его художественным обрамлением, что, естественно, Алине наскучило. Вот она и нашла повод, чтобы разорвать отношения с Вадимом. Откровенно говоря, мне было жаль, что моя подруга решила расстаться с Пименовым. Мне казалось, что парень как никто другой подходит ей. Впрочем, это был ее личный фронт, и мне совсем ни к чему было вмешиваться. Ведь личный фронт потому так и называется, что на нем потери неизбежны.
— Хорошо, давай вместе съездим в областной центр, — предложила я. — Только не за шмотками, а снова по вопросу «коммунального хозяйства». Или тебе такой вариант не подходит?
— Предлагаешь встретиться со Степановым? Хм, почему бы и нет… Пожалуй, похоже на приключение, причем романтическое. — Алинка оживилась.
— Тогда жди, я за тобой через часок заеду. Не забудь захватить парик. Что-то давно наш Мишаня не видел Ларису Ивановну. Соскучился, наверное…
* * *
Мы подъехали к ЖЭКу как раз к обеденному перерыву. «Жигули» Степанова стояли на своем месте. А вот мстительных кавказцев поблизости не наблюдалось. Наверное, они походили за Мишаней денек-другой, а потом занятие им наскучило. Я настроила прослушивающее устройство. В кабинете была полная тишина.
— Похоже, мастера на месте нет, — сказала я Алинке.
— А где же он?
— Ну, мало ли… Может, его девки из бухгалтерии плюшками кормят, а может, начальник на ковер вызвал.
— Поля, а не сходить ли мне в контору? — предложила Алина, доставая из пакета парик. — Посмотрю, что там да как.
— Сходи.
Нечаева забрала свои длинные волосы в пучок, надела парик-каре, стала поправлять его перед зеркалом и вдруг воскликнула:
— Ой, у меня сегодня глаза голубые, а не карие! Я упаковку с цветными линзами дома забыла.
— Ничего, надень темные очки.
— Поля, а имитировать перелом руки обязательно?
— Думаю, одного парика будет достаточно, сейчас не до условностей. Твой образ уже впечатался в Мишкину подкорку, и он ассоциируется у него с неприятностями.
— Что мне ему сказать? Новые рекомендации будут?
— Нет, действуй по старой схеме.
Нечаева вернулась довольно быстро и сообщила:
— Мишки в конторе нет. В бухгалтерии сказали, что ушел на объект.
— Значит, будем ждать.
— Поля, я кушать хочу. Давай в бистро сходим? Сядем у окошка и будем посматривать в него.
— В том бистро ужасно кормят, мы однажды чуть не отравились. Меня два дня после их гамбургеров изжога мучила.
— Так, может, я хоть за мороженым в магазин сбегаю?
— Ну сбегай, — разрешила я.
— Тебе какое взять?
— Любое, только не фруктовое.
Нечаева вернулась минут через пять, вручила мне вафельный рожок и сказала:
— Я слышала в магазине, где-то здесь неподалеку прорвало канализацию. Может, наш коммунальщик там?
— Возможно. Алина, а ты не догадалась поконкретнее узнать, где произошла авария?
— Догадалась. Вон там. — Алинка махнула рукой в сторону дома, в котором мы устраивали инсценировку убийства.
— Придется кому-нибудь прогуляться туда.
— Поля, а пошли вдвоем? Степанов наверняка там, где же ему еще быть.
— Ладно, пошли вдвоем.
Очень скоро нам стало ясно, что мы движемся в правильном направлении: по Октябрьской улице бежал дурно пахнущий водный поток, причем такой ширины, что перейти улицу было практически невозможно.
— Лично я портить еще одну пару обуви не собираюсь. И так после вчерашнего босоножки расклеились. Поля, и что нам теперь делать?
— Не знаю.
— Зато я знаю! — Алина тормознула первую попавшуюся машину. — Молодой человек, вы не поможете нам перебраться на ту сторону дороги?
— Садитесь, — улыбнулся водитель.
Мы сели на заднее сиденье, проехали несколько метров, после чего «Форд» развернулся и припарковался возле противоположного тротуара.
— Спасибо, — сказала Нечаева и стала открывать дверцу.
— Ну нет, одним «спасибо» не отделаешься, красавица. Телефончик свой дашь? — спросил водитель, обращаясь к Алинке.
— Записывай, — кивнула та и стала диктовать случайный набор цифр.
— А зовут как?
— Лариса.
— А меня Вадим, — представился молодой человек.
Нечаева поперхнулась. Со вчерашнего вечера это имя вошло в список ее нелюбимых мужских имен.
Мы зашли во двор. Из канализационного люка фонтанировал водный источник, вокруг которого суетилась целая бригада рабочих в грязных спецовках и резиновых сапогах. В сторонке стояли двое мужчин в светлых рубашках и наблюдали за работой подчиненных. Одним из них был начальник ЖЭКа Чернышов, а вторым — мастер Степанов.
— Интересно, а с чего Мишаня так дергается? — спросила Алина. — Неужели чувствует, что я совсем близко?
Невооруженным глазом было видно, что в последнее время в мирке Степанова произошло нечто малоприятное. Мне не хотелось расстраивать Нечаеву, но она тут явно была совсем ни при чем. Потому что я заметила: наши «мстители» вовсе не отлынивают от порученного им задания. Тот парнишка, что забил гол в Ботаническом саду, выглянул сейчас из-за угла, дождался, пока Мишаня его «срисует», и снова зашел за дом. Минут через пять с другой стороны здания выглянул другой горец, обратил на себя внимание и сразу же исчез. Все это было невинной детской игрой, но сколько страху она нагнала на Степанова! Сантехник нервно озирался по сторонам, зная, что находится на мушке у мстительных кавказцев. Его измучило нервное напряжение. Он наверняка решил, что родственники Тамары Вахтанговны ищут удобного момента, дабы напасть на него с ножом или даже выстрелить из винтовки с оптическим прицелом. Во всяком случае, Мишаня то и дело бросал взгляды на крыши соседних домов и все время прятался за спины рабочих. «Ларису Ивановну» он пока не заметил, потому что я попросила ее спрятаться за дерево.
— Поля, я ничего не понимаю. Почему ты не хочешь, чтобы Степанов меня увидел?
— Хочу, но это должно произойти при других обстоятельствах.
— При каких еще других обстоятельствах? Отчего ты все оглядываешься? — недоумевала Нечаева.
— Алина, горячие горские парни меня не кинули, они работают. Тебе надо войти с ними в контакт и сделать так, чтобы коммунальщик заметил тебя вместе с ними. Тогда все срастется. Понимаешь?
— Ну, так, в общих чертах. И где они, твои грузины?
— Я не уверена, что они именно грузины, но их же никто не просит показывать свои паспорта. — Я отошла чуть в сторонку, чтобы увеличить угол обзора. — Так-так, парни перебазировались за соседний дом. Иди туда. Сможешь найти тему для разговора?
— Даже не буду искать, — усмехнулась Нечаева.
— Почему?
— Поля, что-то мне подсказывает, они сами со мной заговорят. Кавказцы любят блондинок.
— Тогда удачи. Нет, стой! Не высовывайся, Степанов смотрит в эту сторону. Все, отвернулся, можешь идти.
Меня всегда удивляло, что в Риме водопровод, построенный еще в древние времена, функционирует до сих пор. В наше время и в нашей стране водоводы приходят в негодность уже на первом году эксплуатации, поэтому у коммунальщиков всегда есть и будет работа. Случись такая авария год с лишним назад в Горовске, Степанов возился бы в канализационных водах, а не стоял бы в сторонке, сложив руки на груди и давая указания подчиненным. Несомненно, Михаил смог изменить свою жизнь к лучшему. Но разве для этого надо было убивать старушку? Не просто старушку, а заслуженного врача, помогшего появиться на свет тысячам младенцев…
Алинка уже минуты две маячила вместе с кавказцами около детской площадки, но Степанов все не смотрел в ту сторону — стрелял глазами по верхам. Вероятно, искал киллера. Тогда Нечаева громко засмеялась, привлекая к себе внимание. Михаил Александрович оглянулся и наконец увидел Ларису Ивановну в компании горцев. В тот самый момент один из рабочих случайно задел мастера тросом, тот вскрикнул, сделал неловкое движение, оглядываясь назад, и едва не свалился в лужу. Его удержал стоящий рядом начальник ЖЭКа. Это было комичное и в то же время жалкое зрелище. Нетрудно было догадаться, что нервы у Степанова на пределе. Интересно, ему еще не пришло в голову, что можно остаться в живых, избежав кровной мести? Всего-то и требуется — прийти в прокуратуру и признаться в убийстве, понести заслуженное наказание.
Пока я наблюдала за коммунальщиками, Нечаева с кавказцами исчезла из вида. Обойдя четырехподъездный дом с другой стороны, она снова вернулась ко мне.
— Алина, ты видела его реакцию? — усмехнулась я.
— Да. По-моему, он уже на грани. Еще пара таких стрессовых ситуаций, и он точно попадет в психушку.
— Плохо.
— Почему? — удивилась Нечаева.
— Мишке место на зоне, а не в дурке.
— Раньше тебя вполне устраивало, когда преступники оказывались пациентами психбольниц.
— Устраивало, но здесь совсем другой случай.
— Чем же он другой?
— Тем, что заказчик зациклен на соблюдении законности. Понимаешь, Алина, Крючков все это затеял ради восстановления справедливости. Для него принципиально важно, чтобы Степанов с Ивченко предстали перед судом.
— Трудная задачка, особенно в отношении Ивченко. Вряд ли его мамаша допустит, чтобы сына посадили. Полина, ты хоть понимаешь, что собираешься бросить вызов газовой леди?
— Понимаю.
— А мне кажется, ты не отдаешь себе отчета, чем это может для тебя с Женькой закончиться. Она же вас сгноит, если узнает, что ее сын благодаря именно вашим усилиям будет обвинен в убийстве. Кстати, Полечка, я по твоей просьбе навела кое-какие справки… Оказывается, про Людмилу Дмитриевну столько разных слухов ходит!
— Каких слухов? — Я рассчитывала услышать что-нибудь новенькое про госпожу Ивченко.
— Ну, говорят, она, делая карьеру, шагает по трупам. Причем в буквальном смысле этого слова. Ее первый муж погиб, второй — неизлечимо болен, третий пока жив, но недавно попал в аварию и только по счастливой случайности не пострадал. А что она в «Облгазе» творит…
— Что?
— Да там все по струнке ходят! Говорят, мадам Ивченко недавно уволила свою секретаршу лишь за то, что та в рабочее время полировала сломанный ноготь. Вот самодурка, правда? Интересно, что бы сама Людмила Дмитриевна делала, если бы у нее ноготь сломался? Наверняка бы все дела бросила и побежала в салон, — без умолку трещала Алинка. Я даже перестала вслушиваться в ее слова, пока она меня не окликнула: — Поля, ау! Ты меня слышишь?
— Слышу. Степанов с начальником ЖЭКа в нашу сторону направляются, спрячься за дерево.
— А я, по-твоему, где стою?
— Правее отойди и потихоньку двигайся вокруг него, чтобы Мишка тебя не заметил.
— А может, мне, наоборот, к нему подойти?
— Нет, это будет выбиваться из нашей концепции.
Степанов прошел в двух метрах от меня. Проводив его взглядом, я сказала Нечаевой:
— На Мишке и так лица нет, идет, спотыкается. Мне даже показалось, что он осунулся, темные круги под глазами появились.
— Что дальше делать будем? — спросила Алина, выглядывая из-за дерева.
— Пожалуй, сегодня мы с тобой больше не будем тратить время на сантехника, достаточно горцев.
— Значит, шопинг?
— Сначала обед, а потом — шопинг.
* * *
По возвращении в Горовск я сразу же поехала на Лесозаводскую улицу. И, прослушав записи, я поняла, что художник пьет со вчерашнего вечера, а на все телефонные звонки отвечает его прислуга. Всем без исключения абонентам Петрович с Никитичной поочередно говорили, что Александра нет дома — мол, уехал к маме в областной центр, а когда вернется, неизвестно. Ну что ж, Саша решил подобно страусу сунуть голову в песок. Но надолго ли его хватит? Тем же вопросом был озабочен охранник.
— Интересно, надолго у него запой? — спросил он у Петровны.
— Может, и надолго. Однажды он неделю не просыхал. Я тогда так перепугалась за него, что позвонила Людмиле Дмитриевне. Она сказала, что приехать не может, так как дел у нее слишком много, и попросила меня вызвать врача из частной клиники, чтобы он Сашку из запоя вывел. Так вот, я думаю, если он и завтра пить не перестанет, может, снова врача вызвать?
— Я бы, конечно, сам мог его на ноги поставить, есть у меня один проверенный рецепт. Только ведь это не входит в круг моих обязанностей.
— Не входит, — подтвердила Никитична. — Тебе дом охранять велено, а вот мне надо о Сашином здоровье заботиться. Людмила Дмитриевна на меня надеется.
— Ладно, давай доживем до завтра. Снова звонят, черт бы их побрал! Алло… Александра Семеновича нет дома… Его совсем нет в Горовске… Нет, не сообщал, когда приедет. Что ему передать? Что звонил Михаил? — переспросил охранник. — Ладно, так и скажу. Только когда это случится, неизвестно.
Неужели Степанов снова решил побеспокоить своего подельника? Наверное, хочет рассказать о нависшей над ним смертельной угрозе и потребовать еще денег. А может, это и не он. Мало ли у Сашки знакомых с таким именем? Скорее всего, много, потому что круг общения Ивченко в основном состоит из лиц мужского пола.
Я попыталась представить, даст ли Ивченко Мишане столько денег, чтобы тот смог свалить из города. Александр, конечно, производил впечатление небедного человека, но ведь это — благодаря мамочке. Своих собственных стабильных источников дохода у него по-прежнему не было. Хорошо, если кто-то изредка покупал его картины. Мне невольно вспомнился вопрос вахтера художественных мастерских: «Вот тебе, к примеру, голый мужик на холсте нужен?» И как я тогда сразу не поняла, в каком жанре творит Ивченко?
* * *
На следующий день Александру позвонила мамаша, но он все еще был не в том состоянии, чтобы ворочать языком. Домработница врать хозяйке не стала, а сказала прямо:
— Людмила Дмитриевна, у нас беда, Саша третий день пьет. Да-да, вызвала уже, ждем с минуты на минуту. Не знаю, что на него нашло. Поняла, как придет в себя, скажу, чтоб вам перезвонил…
— Не больно-то она расстроилась, — заметил охранник. — Похоже, Людмила Дмитриевна окончательно махнула на сына рукой.
— Петрович, что ты мелешь!
— А разве не так? Вот моя Татьяна на ее месте сразу бы к отпрыску рванула.
— Твоя Татьяна, царство ей небесное, была на своем месте, а Людмила Дмитриевна на своем. Не может она работу бросить и приехать сюда, чтобы Сашку из запоя выводить. У нее в подчинении, знаешь, сколько народу? То-то же! На то есть специалисты. Ничего-ничего, скоро приедут, прочистят Сашкин организм, и он снова будет на человека похож. А то куда такое годится? Свинья свиньей!
Послышался телефонный звонок.
— Никитична, может, ты ответишь? Я уже устал всем объяснять, что нет Сашки, что он уехал.
— Ничего, язык не отвалится. Ответь сам. Кто-то такой настырный…
— Алло! Нет, Александр Семенович еще не вернулся… Как не отвечает по мобильному? Наверное, зарядное устройство дома забыл… Хорошо, передам, — пообещал охранник и чертыхнулся, потому что раздался новый звонок. — Ну прямо как в Смольном! Алло… А это снова вы, Илья Федорович? Нет, Саши по-прежнему нет. Да зачем я буду вас обманывать? Уехал он, да… Как знаете… До свидания.
Я поставила прослушку на автомат и поехала домой, подумав: вряд ли сегодня можно услышать что-нибудь интересное. А вот завтра, когда Ивченко отойдет от похмелья и поймет, что его проблемы никуда не делись, разговоры станут гораздо содержательнее.
Вечером мне позвонил Крючков.
— Здравствуй, Полина! У меня есть новости. Судебное заседание о наезде на дачный домик Ленцова назначено на двадцать восьмое июля.
— Так это уже через три дня! Сегодня же займусь аккредитацией журналистов. Для начала позвоню Антошке…
— Кому?
— Антону Ярцеву, я тебе про него рассказывала.
— Не помню.
— Ну как же? Он в газете «Горовск сегодня» работает. Вспомнил?
— Да, что-то припоминаю. Ладно, не буду тебе мешать заниматься черным пиаром. Удачи!
Кажется, Крючков приревновал меня к Ярцеву. Или мне показалось?
Я набрала хорошо знакомый мне номер.
— Антон, привет! Узнал?
— Вообще-то у меня мобильник с определителем номера.
— Зато у меня с анти-АОНом.
— В том-то все и дело: среди моих знакомых только ты так шифруешься. Чего звонишь? Соскучилась или по делу?
— Антон, ты запах дымка не чувствуешь?
— Какого еще дымка? Где? — удивился Ярцев.
— Да тут неподалеку кое-кто костерок начал разжигать, скоро жареным должно запахнуть…
— Полина, вечно ты своими аллегориями меня в тупик ставишь. Ну, давай рассказывай, из кого на сей раз шашлык собираешься готовить!
— Из нашей газовой леди, — призналась я.
Ярцев молчал, то ли не расслышал меня, то ли не поверил, что такое возможно.
— Антон, ты там заснул, что ли?
— Полина, ты сейчас так пошутила, да? Она же в огне не горит и в воде не тонет.
— Насчет «не тонет» я промолчу, а вот по поводу огня скажу, что в нем любой металл плавится. Главное — создать для этого подходящие условия.
— И что же за условия такие?
— Двадцать восьмого июля состоится судебное заседание, на котором будет рассматриваться гражданский иск одного пенсионера, нашего земляка, к гражданке Ивченко… — Я вкратце рассказала, в чем суть дела. — Ну что, Антон, теперь чувствуешь запах костра?
— Чувствую. Черт возьми, Полина, а ведь из этого действительно можно сделать потрясный материал! — обрадовался Ярцев.
* * *
На следующее утро Саша имел непростой разговор с матерью. Мне было слышно только одну часть диалога, и тем не менее я поняла, чем озабочена в настоящий момент Людмила Дмитриевна: отнюдь не здоровьем сына, а спасением собственной репутации. Вероятно, она уже получила очередную повестку в суд, проигнорировать которую никак не могла.
— Мама, да ты с ума сошла! — вопил Александр. — С какой стати я буду признаваться в том, что наехал на ту деревенскую лачужку? Съехать с горы и не влететь в нее было просто невозможно! Не понимаю, какой дурак там ее построил… Ленцов? Ну, значит, у него мозгов и не было… Что? Хватило мозгов адвоката толкового нанять? Меня это не касается. Мама, ну ты же обещала, что замнешь дело… Как, у тебя не получается? А ты заплати кому надо. У твоего банкира, поди, денег до фига… Нет, я сказал, не буду ни в чем признаваться, у меня без того проблем хватает… Таких проблем! Тебя они не касаются. Если хочешь помочь, дай мне денег и ни о чем не спрашивай… Ну и что, что в этом месяце уже два раза переводила деньги на мою карточку? Мне еще бабосы нужны. Нет, картина готова, но заказчик меня кинул… Да, считай, что поэтому. Ну при чем здесь рекламное агентство? Я тебе сто раз говорил, что не собираюсь на чужого дядю горбатиться. Он будет сливки с моих рисунков снимать, а мне крохи платить? Нет, так дело не пойдет! Ничего, я раскручусь… Мне еще немного времени надо, и тогда я даже Никаса задвину… Да, это мой окончательный ответ. Нет, я в суд не пойду. Тем более мое имя не фигурировало, «крузак»-то на тебя записан. Все!
Вот парень наглец! Влетел по пьяни в дачный домик, свалил до приезда ментов с места происшествия и рад-радешенек, что «Лендкрузер» не на него был оформлен, а на мать. Пусть она теперь выкручивается как может. Он еще и Ленцова умудрился обвинить в том, что тот не на том месте избушку свою построил… Я окончательно убедилась в том, что Ивченко только и знает, что качать деньги из матери. Людмила Дмитриевна, похоже, в рекламное агентство хочет его пристроить, а сыночек отбрыкивается руками и ногами, потому что гонора много, хочет стать всемирно известным художником…
О, новый звонок!
— Алло… Снова ты? Ты бы лучше сюда не звонил. Ну и что, что с автомата? Ладно, говори, что еще случилось? — устало вопрошал Александр. — Какое письмо… Месть? У меня у самого тут такая фигня… Тоже трупешник, к которому я не имею никакого отношения. Обойдешься без подробностей, не телефонный разговор… Нет, встретиться не получится, я приболел, из дома не выхожу, тем более не выезжаю… Да, прижало… Сколько? Да ты с ума сошел! Нет, денег я тебе не дам. Кстати, мое предложение до сих пор в силе. Забыл, что ли? В свете новых событий я предлагаю тебе махнуть за границу. Представляешь, мы будем там вдвоем! Только ты и я… Не хочешь? А зря. Ну, имей в виду, я буду ждать тебя, пока ты не созреешь… Вот гад, повесил трубку! Унитазник недоделанный, поверил, что я на него запал…
Услышав последние фразы, я рассмеялась. Ну и артист! Сымитировал влюбленность, лишь бы деньги не платить шантажисту.
Похоже, Степанов решил снова сменить место жительства, а вот Ивченко не так-то просто сдвинуть с места. Он уже несколько дней не выходит из дома. Неужели Александр думает, что отсидится недельку за высоким забором и все проблемы рассосутся сами собой?
— Александр Семенович… — послышался голос охранника.
— Чего тебе? — буркнул художник.
— Там это, Борисов приехал.
— Что? Борисов? — встревожился любитель пиццы. — Гони его в шею!
— Я уже раз пять говорил ему по телефону, что вы уехали в областной центр, к Людмиле Дмитриевне, а он, видать, не поверил. Приехал вот, решил убедиться, что вас здесь нет. Все порывался в дом зайти, но я его не пустил.
— Правильно сделал.
— Не подходите к окну! — предостерег охранник. — Борисов еще не уехал, все что-то вынюхивает. Александр Семенович, может, его припугнуть?
— Как?
— Я могу своих приятелей вызвать. Мы в одном полку служили, они помогут с ним разобраться, если есть такая необходимость.
— Пока не надо. Но возможно, твои приятели мне скоро понадобятся…
Интересно, что Саша задумал? Зачем ему отставные военные? В любом случае Ивченко далеко не глуп. Мне давно не давал покоя вопрос — мог ли он разработать операцию по ограблению квартиры Голубевой вплоть до таких мелочей, как песок? Теперь я поняла, что мог.