Глава 10

Я поехала в Москву налегке. С попутчицами мне повезло, это были три женщины примерно моего возраста. Так что нам было о чем поговорить – о моде, косметике и, конечно же, мужчинах. Погода в столице стояла такая же, как в Горовске, шел мелкий дождичек. Я набросила на голову капюшон ветровки и пошла по перрону быстрым шагом, обгоняя нагруженных чемоданами пассажиров. Несмотря на то что клиент был в Москве проездом, он назначил встречу не у одного из вокзалов столицы, а совсем в другом месте. Проехав несколько остановок на метро, я поднялась в город и вскоре увидела Фисенко. Одетый в черный костюм в мелкую полоску, он стоял под раскрытым зонтом и разговаривал по мобильнику. Я немного покрутилась около киоска «Роспечати» и, только когда он убрал трубу в карман, подошла со словами:

– Добрый день, Олег Павлович!

– Здравствуйте, Полина! Вы – пунктуальны.

– Ну, от меня тут мало что зависело, все больше от машинистов, – кокетливо ответила я, но вовремя осеклась. Клиент был настроен слишком серьезно.

– Полина, – сказал он, глядя куда-то мимо меня, – нам предстоит конфиденциальный разговор. Я подумал, что в зале ожидания вокзала или в ресторане рядом с нами будут люди. Им ни к чему слышать то, что мы с вами станем обсуждать, поэтому я взял на себя смелость снять на несколько часов гостиницу. Я всегда там останавливаюсь, когда бываю по делам в Москве. Вас это не смущает?

– Нисколько, наш разговор действительно не предназначен для посторонних ушей, – согласилась я. – Гостиница – это очень верное решение.

– Я рад, что вы меня правильно поняли, – сказал Олег Павлович.

А как я еще могла его понять?

Поскольку мы находились недалеко от гостиницы, то вскоре уже были в номере. Еще в лифте я заметила, что Фисенко напряжен. Оно и понятно, вот-вот перед ним должна была открыться вся правда о смерти его близких.

– Может, нам заказать сюда кофе и какой-нибудь десерт? – поинтересовался он.

– Я не против.

Сделав заказ по телефону, Олег сел в кресло, ослабил галстук, посмотрел на свои наручные часы, зафиксировав время, затем сказал:

– Полина, я очень прошу вас, говорите все, что узнали. Не обходите острые углы, не замалчивайте имен. Я столько ждал этого момента, что полуправда меня не устроит.

– Я вас понимаю.

Мы тянули время, пока нам не принесли кофе с выпечкой. В поезде я наметила себе план предстоящего отчета, но, глядя на Фисенко, решила от него отступить. Интриговать его до последнего было слишком жестоко.

– Знаете, Олег Павлович, мужская дружба и солидарность все-таки существуют! – сказала я, сделав глоток ароматного обжигающего напитка.

– Вы так думаете? – Клиент скептически поджал губы.

– Я, собственно, в этом и не сомневалась. Мне показалось, что вы в этом разуверились окончательно и бесповоротно.

– Вы правы. На Украине у меня нет близких друзей. Есть партнеры, хорошие знакомые, но не более. Подождите, Полина, что вы хотите сказать? – Фисенко явно не спешил расставаться со своими подозрениями.

– Я могу вам твердо сказать, что ни Егор, ни Иван не причастны к тому взрыву.

– Но почему же Егор скрывался от меня в Горовске, а Иван рванул от меня здесь, в Москве, в толпу? – осведомился клиент. В этот момент в кармане его пиджака зазвонил мобильник. Олег Павлович достал его, посмотрел, кто звонит, и сбросил вызов. – Полина, вы действительно уверены в том, что говорите?

– А зачем я тогда сюда приехала?

– Разрешите, я закурю? – спросил Фисенко и, после того как я кивнула, придвинул к себе пепельницу. Вынув зажигалку, он взглянул на меня и все-таки вышел курить на лоджию. Вернувшись, Олег Павлович сказал: – Если все действительно так, то кто же тогда начинил взрывчаткой мою «девятку»?

– Ну что ж, пружину я немного ослабила, теперь будем разбираться во всем с самого начала, с того вечера в ресторане, когда вы обсуждали с друзьями название фирмы.

– Вот тогда-то Костерин нам и сказал, что собирается жениться на Ложкаревой, поэтому мы на его долю в уставном капитале можем не рассчитывать, – напомнил Фисенко скорее себе, чем мне.

– Правильно, и вы дали ему неделю на раздумья.

– Только он ни дня не раздумывал.

– Заблуждаетесь, он довольно быстро включил мозги... Ой, простите, за такой сленг, – сказала я, прикусив язык.

– Ничего, я к таким словечкам нормально отношусь. А вот украинский язык иногда слух режет. У меня хоть и есть украинские корни, но я до двадцати трех лет в России жил... Гм... Мы, кажется, отвлеклись.

– Немножко. – Я снисходительно улыбнулась и продолжила: – Так вот, дня через два или три Егор все-таки принял решение в пользу совместного бизнеса и даже нашел в себе смелость сказать об этом Юле. Она поняла, что краник на финансовой трубе вот-вот закроется, и тут же побежала просить помощи у своей мамы. А мама у нее, надо сказать, очень креативная женщина, к тому же без каких-либо комплексов и тормозов.

– Так это она та женщина, про которую вы спрашивали меня по телефону? Как же я сразу не догадался? – Фисенко сделал досадливый жест рукой. – Знаете, Полина, когда Чирков занимался сбором компромата на Юлю, он попутно кое-что о ее матери узнал. Я не стал вам этого в прошлый раз рассказывать, очень уж это пикантные подробности.

– Пусть они останутся при вас. Я тоже многое про нее знаю. Мне уже достаточно. А вы должны знать, что Наталья Ложкарева пошла к правой руке Ворона, некоему Панкову, и заказала те взрывы...

– Даже так? Юлькина мать нас заказала? – Фисенко сжал в руке чашку с недопитым кофе так, что она едва не треснула.

– Не совсем. Она попросила попугать вас, Олег Павлович, и вашего друга, Ивана Чиркова. А уж Панков, не обладающей сильной фантазией, предложил взорвать ваши машины. Именно таким образом бандиты в те годы решали свои проблемы...

– Да уж, – подтвердил Фисенко.

– Ложкареву устроил вариант, предложенный Сергеем Панковым. Ваша «девятка» должна была взорваться ночью. Как это ни прискорбно, но если бы у Насти не случился приступ аппендицита, то вы всего бы лишились своей машины.

Фисенко откинулся на спинку кресла и стал обдумывать услышанное.

– Ванька ставил на ночь свою тачку в гараж, поэтому его «девятку» начинили взрывчаткой днем и наспех, когда он из нее вышел, – предположил клиент.

– Да, похоже, Чирков несколько сгустил краски, когда говорил, что взрыв раздался всего через несколько секунд после того, как он вышел из машины. Скажите, он вообще был склонен к гротеску?

– Не понял?

– Ну он любил в своих рассказах что-нибудь преувеличить или заострить до самого предела?

– Ну а кто из нас не склонен к этому в молодости? – Олег Павлович впервые улыбнулся. Но тут же снова стал хмурым. – Нет, в моей голове все это не укладывается. Я не понимаю, какую выгоду это давало Ложкаревым?

– Взрывы машин должны были отвлечь вас от бизнеса и от Костерина. Но ситуация вышла из-под контроля. Случилась трагедия, вы потеряли близких, стали подозревать Егора в причастности к гибели своих родных, решили ему отомстить и начали за ним следить. Кстати, это делали не только вы, но и правоохранительные органы.

– Милиция с прокуратурой тоже подозревали Егора? – удивился Фисенко. – Я им ни слова об этом не говорил. Неужели Чирков прокололся?

– Нет, не он, а кто-то другой рассказал следователю о вашем разладе. Но Костерин был не единственным подозреваемым. Поскольку характер преступления больше напоминал бандитскую разборку, то подозрение сразу же пало на обе горовские ОПГ. Непричастность людей Шашечника как-то быстро была доказана, чего нельзя сказать о преступной группировке Ворона, поэтому следователь все время спрашивал вас о ней.

– А я упорно твердил, что у нас не было никаких точек соприкосновения с Вороном, а тем более откровенных стычек. Мне и в голову не могло прийти, что мать Юльки знает кого-то из его сподручных. – Олег Павлович задумался. – Неужели это с ее подачи кто-то рылся в моем доме во время похорон?

– Похоже на то. Для этой женщины нет ничего святого. Когда умер ее муж, она первым делом обчистила сейф в его кабинете. И ей было абсолютно все равно, что на него посмертно могут пасть подозрения... Но вернемся к взрывам. Уже после того, как вы уехали из Горовска, там взлетела на воздух еще одна тачка. По горячим следам был взят некий Санин, человек Ворона, а потом криминалисты определили, что он же причастен к взрыву вашей машины.

– А Ванькиной? – уточнил Фисенко.

– И его тоже. А вот теперь еще один интересный факт. – Я перевела дыхание и продолжила: – После того как взяли всю группировку Ворона, Иван дал неожиданные показания...

– Какие?

– Он, оказывается, видел, как эти бандиты запихали вас в машину и умчали в облаке пыли.

– А что? Это хоть как-то объясняло мое исчезновение.

– Олег Павлович, вы на удивление спокойно отнеслись к этому. А ведь Иван не мог знать наверняка, что так и будет. Потом он еще кое в чем отклонился от истины. Впрочем, я вам уже говорила по телефону о перегоне двух «Тойот» из Владивостока?

– Да, да, – закивал Фисенко, – я размышлял на эту тему. Честно говоря, даже не знаю, как к этому относиться. Возможно, я на Ванькином месте поступил бы точно также. Если эти показания помогли осудить бандитов, то почему бы и не погрешить против истины? Скажите, их посадили?

– Да, Сергей Панков, тот человек, которому Наталья Ложкарева сделала заказ, и Санин, тот, кто непосредственно закладывал взрывные устройства, – пояснила я, – получили по совокупности всех преступлений максимальные сроки. За ними много еще чего водилось... Впрочем, они оба умерли на зоне. А сам Ворон был застрелен при задержании.

– А эта женщина, Наталья Ложкарева? Милиция вышла на нее?

– Нет, бандиты на нее не показали. Они вообще отрицали свою вину, но доказательств их причастности к самым тяжким преступлениям было предостаточно для того, чтобы они получили максимальные сроки наказания.

– Значит, Юлькина мать до сих пор живет и здравствует? – осведомился Фисенко с раздражением. – Сколько ей сейчас лет?

– Пятьдесят с небольшим.

– Маме было сорок четыре, а Насте и вовсе тринадцать...

– Справедливости ради хочу заметить, что выглядит Наталья не старше сорока. А живет она тем, что переходит из романа в роман, собирая со всех страниц жемчужные россыпи. С возрастом ее вырезы становятся все глубже, а силикона в них все больше...

– Ясно, пластическая хирургия творит с ней чудеса, – горько усмехнулся Фисенко.

– Так и есть.

– А Юлия?

– Она по-прежнему хороша и пользуется популярностью у мужчин всех возрастов. – Для иллюстрации своих слов я положила на журнальный столик, за которым мы сидели, фотографии Ложкаревой с обоими любовниками, молодым и старым.

– Да, она ничуть не изменилась, – подтвердил Фисенко, рассматривая фотку, на которой она была снята садящейся в «Ауди». – Кто этот человек? Ее водитель?

– Водители не носят костюмы от «Hugo Boss», – заметила я.

Олег Павлович дошел до фотографии, на которой мисс Горовск-95 целовалась с молодым человеком, и уточнил:

– Когда был сделан этот снимок?

– Недели две назад.

Дойдя до сцены кормления мальчика клубникой, Фисенко небрежно бросил фотографии на стол и спросил:

– Иван об этом знает?

– Не думаю, – сказала я.

Снова зазвонил мобильник. Клиент посмотрел на дисплей, извинился передо мной, вышел на лоджию и ответил. По обрывкам доносящихся до меня фраз я поняла, что он говорит с женой.

– Я не видповив, тому що був зайнятий. Як я звильнюся, так видразу передзвоню тоби.

Фисенко вернулся, а я с трудом сдерживала улыбку. Необоснованная ревность всегда выглядит комично.

– Значит, Ванька – рогоносец? Не понимаю, как он мог жениться на Юльке, если изначально знал, что она и верность – это понятия не совместимые.

– Думаю, его, как когда-то Егора, сломал основной инстинкт.

– Возможно, – сказал Олег, избегая моего взгляда. – Дети у них есть?

– Нет.

– Даже так? На чем же тогда держится их брак?

– Трудно сказать.... Олег Павлович, мы с вами как-то незаметно перешли ко второму пункту, не так ли? – спросила я и заметила, что Фисенко непонимающе поднял брови. Мне пришлось ему пояснить: – Вы теперь знаете имена тех, кто так или иначе виновен в смерти ваших близких.

– Да, Полина, вы с этим блестяще разобрались, не то что частный детектив из Киева. Пожалуй, теперь можно обсудить, что делать дальше с этими женщинами. Честно говоря, я не думал, что придется мстить жене друга. Но все-таки это из-за ее капризов не стало мамы и Насти. Она ведь могла образумить свою сумасшедшую мамашу... Полина, честно говоря, я в замешательстве. Имею ли я моральное право мстить женщинам, да еще по прошествии стольких лет. Кажется, раньше пятнадцать лет было максимальным сроком отсидки, так?

– Было, – согласилась я, – но по некоторым статьям не существует срока давности. Убийцу моих родителей возмездие настигло через четырнадцать лет. Олег Павлович, вы, конечно, сами должны принять решение, насчет того, наказывать Ложкаревых или нет. Но я считаю, что вы должны знать об этих женщинах абсолютно все. Выслушайте меня, а потом принимайте окончательное решение.

– Хорошо, – сказал Фисенко и оперся рукой о жесткий валик кресла.

Я поняла, что прежде всего Олег Павлович сомневается относительно Юлии, поэтому рассказала ему о причине, по которой у нее нет детей и о неудавшемся усыновлении трехлетнего Леши. Слушая меня, клиент осуждающе качал головой, а когда я замолчала, он заметил не без сочувствия к другу:

– Ну Ванька и попал! Мне кажется, он только спасибо скажет, если мы окончательно раскроем ему глаза на его жену. Так, а что там с его тещей? Она с ними живет?

– Нет, отдельно. За плечами у этой женщины не одно преступление. Про то, что после смерти мужа она стащила драгоценности из ломбарда, подставив замдиректора, я вам уже говорила. Еще мне стало известно, что несколько лет назад она умудрилась обчистить пластиковую карточку какого-то Евгения Федоровича, не вызвав у него и тени подозрений.

– Ну прямо-таки Сонька Золотая Ручка! – сравнил Фисенко.

– Не совсем, Сонька была способна любить без памяти, что, собственно, ее и погубило, а Нонне это не дано.

– Какой Нонне? – удивился клиент.

Я допустила непростительный ляп, и мне пришлось срочно выкручиваться:

– Понимаете, Наталья Ложкарева имеет привычку так представляться своим новым бойфрендам. Ну для того, чтобы обрубить в случае надобности концы.

– Полина, откуда же вы все это узнали? – Фисенко внимательно уставился мне прямо в глаза.

– Скажу вам честно, мне помог случай.

– А случай приходит к тем, кто делает все, чтобы он пришел, – философски подметил Олег Павлович. Кажется, он имел при этом не столько то, как попала ко мне информация о Ложкаревой, сколько то, что он предложил отвезти Настю в больницу на своей машине, а не на «Скорой». Во всяком случае, взгляд у Фисенко сделался глубоко печальным.

Чтобы психологический портрет Натальи был раскрыт до конца, мне пришлось сделать еще несколько штрихов, касающихся взаимоотношений этой глубоко порочной женщины с ее лучшей подругой. На всякий случай я изменила настоящее имя Алининой матери.

– Я в шоке от того, с какой навязчивостью Наталья постоянно влезала в жизнь подруги. Удивительно, что она вернула ей паспорт, могла бы легко избавиться от него, – сказал Фисенко, впечатленный низостью Ложкаревой-старшей. – Полина, скажите, а женская дружба существует?

– Существует, – уверенно заявила я, а потом спросила не без кокетства: – Вы ведь не будете требовать примеров?

– Нет, конечно. Просто я вспомнил, с чего мы начали наш разговор.

– С того, существует ли мужская дружба.

– Пожалуй, теперь я с вами согласен. Она существует. Как бы я хотел устроить нашу встречу!

– Вы имеете в виду всех троих – себя, Чиркова и Костерина?

– Да, мне кажется, нам есть о чем поговорить.

– Не вижу проблем. Я могу прямо сейчас дать вам номера их телефонов.

– Дайте, – охотно согласился клиент и достал из кармана мобильник. – Ого! Уже шестой час. Я даже не думал, что прошло столько времени. До отхода моего поезда осталось полтора часа.

– Я диктую вам номера?

– Да, конечно. – Фисенко приготовился вбивать в память своего телефона номера старых друзей.

– А вот теперь еще один сюрприз, – сказала я. – Вы интересовались, кто ухаживает за могилой ваших близких. Я это выяснила.

– Полина, вы меня удивляете все больше и больше. У меня такое ощущение, что для вас в принципе не существует никаких тайн. Честно говоря, я даже не берусь предположить, кто это может быть.

– Не буду долго вас интриговать. Могила ваших родственников находится в порядке благодаря Костериным. – Я назвала эту фамилию, и Фисенко вскинул на меня совершенно обалдевший вгляд. – Да-да, не удивляйтесь. За могилой ухаживает Егор со своей женой Анной.

– Я мог ожидать всего, только не этого. Как такое может быть?

– Дело в том, что неподалеку от могилы ваших родных похоронены родственники Анны. Выводы делайте из этого сами.

– Я в долгу перед Егором, – сказал Фисенко, посмотрел на часы и перевел разговор на другую тему: – Полина, вы говорили мне, что у вас есть какой-то план. Слушаю вас.

Я поделилась с Олегом Павловичем своими соображениями о том, как наказать Ложкаревых. Он слушал меня, кивая, а когда я замолчала, сказал:

– Мне бы такое в голову даже не пришло. Это – чисто женская вендетта. Но вы знаете, меня такой вариант устраивает. Мы не будем рубить сплеча, а дадим им шанс. Будущее Ложкаревых будет зависеть только от них самих. Могут угодить в ловушку собственной порочности, а могут пройти мимо. Да, это будет справедливо.

– Этот план требует определенного финансирования, – сказала я без ложной скромности. – Вы же понимаете, что на среднестатистического обывателя с парой сотен рублей в кармане мятых брюк эти дамочки не поведутся. А хорошие актеры дорого стоят.

– Само собой. Я как раз хотел поднять вопрос о деньгах. Первую часть вашего вознаграждения мы с вами уже обсуждали, – по-деловому сухо сказал клиент и положил на стол пухленький конверт. – Вот эта сумма за вычетом аванса, но с премиальными и командировочными. Сколько вам требуется на выполнение второй части вашей работы?

Я озвучила немаленькую цифру, готовая в случае необходимости ее обосновать, но этого не потребовалось. Фисенко принял ее безоговорочно, но сказал, что выдаст мне эту сумму чуть позже, после того как снимет деньги в банкомате, что стоит в холле гостиницы.

Когда мы вышли из номера, уже немолодая горничная, собирающая пыль на ковровых дорожках в коридоре, посмотрела на нас с откровенным осуждением. Ну что за люди? Почему сразу возникает мысль о любовном свидании, а не деловом. По иронии судьбы та же горничная стала свидетельницей того, как Олег Павлович, отстояв к банкомату очередь из трех человек, снял деньги со своей пластиковой карточки и отдал мне большую часть. Это дало толчок тому, чтобы испорченное воображение горничной заработало на новых оборотах. Фисенко наткнулся на ее презрительный взгляд и решил немножко похулиганить – обнял меня за талию и подтолкнул к стеклянным дверям.

Откровенно говоря, я от него такого не ожидала. Мы вышли на улицу и рассмеялись.

– Простите, – сказал Олег, – само собой как-то вышло. Вы видели, как она на нас смотрела?

– Вы стали улыбаться, и это радует, – ответила я невпопад.

– Знаете, Полина, какой груз вы сняли с моей души? Я ведь своих друзей во враги записал. Сначала одного, потом другого. Можно я вас поцелую, по-дружески?

Я заметила, что горничная стоит около дверей и смотрит на нас. Интересно, чем мы ей так приглянулись?

– Конечно, – сказала я.

Фисенко поцеловал меня в щечку. Я поймала себя на мысли, что попала под обаяние этого человека. Алинка на моем месте уже давно висла бы на нем. Ой, что-то меня не в ту сторону потянуло. В конце концов, Олег вел себя безупречно. А вот жена его ревнует. Наверное, он дает повод. Стоп! Олег Павлович говорил, что частенько останавливается в этой гостинице. Наверное, эта горничная видела его здесь с другой женщиной или женщинами. «А мне что за дело до этого?» – спросила я себя, испытав что-то вроде ревности.

Мы дошли до станции метро.

– Вы сейчас куда? – спросил Фисенко. – Тоже вниз?

– Нет, у меня до поезда еще много времени. Я, пожалуй, немного прогуляюсь по Москве.

– Тогда будем прощаться, – сказал Олег, и я подала ему руку. Он легонько сжал ее, а потом поднес к своим губам и поцеловал. – До свидания, Полина. Я думаю, мы с вами еще увидимся.

– До свидания, Олег Павлович! Счастливого пути!

– Спасибо! – Клиент все еще держал меня за руку.

– Идите уже, а то на поезд опоздаете.

Фисенко отпустил мою руку и уверенным шагом двинул ко входу в метро. Я дождалась, когда он скроется из вида, и пошла прогуляться по проспекту, вдоль бутиков и супермаркетов. Начался дождь, но я была ему даже рада. Хотелось танцевать, но я не настолько потеряла голову, чтобы позволить себе такую глупость. Зато я могла позволить себе самый сумасшедший шопинг, что я и сделала.

Если в Москву я приехала налегке, то уезжала из столицы нагруженная кучей пакетов. А вот с попутчиками мне на обратном пути не слишком повезло. Одна пожилая семейная пара все время что-то жевала, а толстый мужик храпел на верхней полке. А я смотрела в окно и думала над извечным женским вопросом – почему все стоящие мужчины обязательно женаты?