Глава 16
Мы с дедом читали эту статью дома, за утренним чаем. Ариша качал головой, рассматривая фотографии, и хмурил брови.
– Дедуль, тебе что-то не нравится?
– Нет, отчего же? Vindicta hominem sceleratum aliquando consequetur. Когда-нибудь месть настигнет преступника. Вот возмездие и настигло братоубийцу: он потерял все, включая и собственную жизнь. Amittit merito proprium, qui alienum appetite, как говорили древние. Заслуженно теряет собственное тот, кто желает чужого. Но тебе не кажется, Полетт, что убийство этого человека произошло как-то… уж очень жестоко?
– Не кажется. – Я налила себе еще одну чашку крепкого зеленого чая, положила в нее тонкий срез лимона, открыла пачку печенья. – Анатолий погиб почти так же, как Валентин. Ему должно быть далеко не так обидно, потому что в отличие от Виноградова он умер не от руки своего брата, а от действий посторонних людей, добросовестно исполнявших свой служебный долг. Справедливость, как я считаю, восторжествовала, а насчет жестокости… Ты, дедуль, любишь изречения древних, так вот они по этому поводу говорили: «Crudelitatis mater avaritia est». Жадность – мать жестокости!
– Полетт, ты почитываешь на латыни?!
– Так, заглядываю иногда, – скромно ответила я, потупив глазки. Разумеется, я не сказала деду, что для того, чтобы выглядеть в его глазах полиглотом, я почти целый вечер потратила на зубрежку нескольких изречений на этом «древнем римском языке».
После завтрака Ариша отправился в гости к одному из своих приятелей, а я поднялась в свою комнату и взялась за саксофон. Лирическая мелодия Фаусто Папетти на тему любви полилась по комнате нежными переливами. Если бы дед услышал ее сейчас, он наверняка догадался бы, что происходит в душе его внучки. Но, к счастью, музыка звучала для меня одной, и потому я могла в полной мере отдаться моей грусти.
Поиграв немного, я убрала саксофон в футляр и, удобно усевшись в кресле, предалась размышлениям. Итак, один из преступной парочки уже наказан. Он умер почти так же, как и его брат Валентин: несколькими пулями ему буквально изрешетило живот. В отличие от брата он скончался не по дороге в больницу, а сразу же, еще до приезда «Скорой».
Забегая вперед, скажу, что вначале завели уголовное дело по факту расстрела человека, но свидетель происшествия – журналист Ярцев – подтвердил, что потерпевший сам был виноват. Он явно вел себя неадекватно, матерился, орал, угрожал кого-то убить, так что следователь вынужден был признать законность действий телохранителей. К тому же сам факт, что под костюмом Деда Мороза на убитом не было никакой другой одежды, даже трусов, говорил о том, что потерпевший либо был совершенно ненормален, либо рвался «в гости» к госпоже Букашкиной далеко не с джентльменскими намерениями.
Как ни старалась супруга потерпевшего доказать, что ее мужа убили ни за что, что здесь была явная подстава, ее никто не стал слушать. Факты – вещь упрямая, и свидетельствовали они совсем о другом. Впрочем, на месте Виноградовой Надежды Алена оказалась вполне заслуженно и поэтому сочувствия не вызывала.
Но теперь, когда один убийца получил-таки по заслугам, мне предстояло решить, что делать с другим. Точнее, с другой. Она тоже являлась виновницей двух смертей (брата Валентина и лаборантки Тамары) и должна была ответить за это. Прощать ее никто не собирается! Пусть она пока что занимается похоронами любимого супруга, а я подумаю, как поступить с нею самой. Хорошо бы довести ее до самоубийства, как она довела Валерия! Может, помотать ей нервы? Кто этим займется? Допустим, та же Рашель. Объявлю Алене, что теперь я, и только я, – наследница дедушкиного богатства, а она потеряла все… Ведь жены наследников не указаны в завещании, только внуки! Если из наследников осталась только я, хоть и приемная, но, все-таки, законная внучка, значит, и деньги только мои, и ничьи больше. Пусть Аленушка поскрипит зубами от ярости. Она столько сделала, чтобы завладеть этими денежками! Теперь, если окажется, что все было напрасно, что она старалась фактически ради какой-то там Рашель, которая пришла на все готовенькое, забрала деньги и при этом осталась чистенькой… Интересно, это сработает?
В отношении такой прожженной особы, как Алена, может, и сработает. Для подобных людей деньги – главное в жизни. Если ради них она лгала, лжесвидетельствовала насчет обстоятельств смерти Валентина, потом подстроила самоубийство Валерия, а затем вообще лично, своими руками, убила свою подругу, помогавшую ей в ее грязном деле… Значит, надо попробовать!
Я позвонила Надежде на мобильник. Опять она долго не включала телефон; наконец мне ответили каким-то недовольным голосом:
– Слушаю…
– Надежда, это Полина. У тебя все в порядке?
– Да. А что?
– Ничего, просто твой телефон долго не отвечал, я подумала, уж не случилось ли чего?
– Нет, ничего не случилось… я была в кухне… я не слышала.
– Ладно. Как у тебя со временем? Ты нашла работу?
– Пока нет.
– Значит, ты готова помочь мне разобраться с Аленой?
– Да, но…
Последовала пауза. Что значит – «но»? Я занимаюсь ее делом, а она – «но»? Что-то не то происходит с нашей Надеждой.
– Так ты не можешь?
– Полина, подожди… Я должна прикинуть, как у меня со временем.
– Хорошо, прикинь. И знай: если ты не сможешь вырваться, я справлюсь одна. Конечно, мне будет трудно, но все равно, я сумею.
– Нет, подожди, я смогу… Только договорюсь с мамой…
Опять Надежда темнит!
– Хорошо. Договаривайся на завтра, на вечер, что он у тебя будет свободен. Кстати, как чувствует себя твой отец? Он еще в больнице?
– Да, но ему уже значительно лучше! Такое классное лечение!
– Рада слышать. Завтра я перезвоню.
Что же с Надей происходит?
Я набрала номер Нечаевой:
– Алина, привет! Что поделываешь?
– Пребываю в трансе.
По голосу Нечаевой я поняла, что подруга явно пребывает не в лучшем расположении духа. И у этой какие-то проблемы?
– Что случилось?
– У меня вчера вечером в гостях был Игорь…
– Игорь – это кто? – уточнила я, так как поклонников у Алины было более чем достаточно и запомнить их всех по именам я была просто не в состоянии.
– Ну, помнишь, я тебе говорила… Мы познакомились в магазине «Каменный цветок», я еще там в то время работала. Как раз перед моим уходом мы и познакомились. Он хотел купить своей маме подарок ко дню рождения, а я ему помогла выбрать серьги…
– Да, припоминаю. И что?
– Мы до этого уже встречались, в кафе. Посидели, правда, классно, потом он проводил меня до подъезда, но я его домой к себе не пригласила: сама понимаешь, в первый же вечер… неудобно. Я же не какая-то там легкомысленная особа! Ну, вот… А вчера я пригласила его к себе на ужин. Хотела похвастаться своими кулинарными способностями. Он, как истинный кавалер, пришел с бутылкой вина и коробкой конфет. Садимся за стол, свечи, фужеры, все такое… Я ему говорю: «Игорек, забыла тебя предупредить: я умею готовить только манную кашу и яичницу»… А он мне: «Да? И какое же из этих двух блюд ты положила в мою тарелку?» Представляешь?! Ну, разве он не нахал?!
Если верить Алине, все мужчины вообще были слишком требовательными. Поэтому ни с одним из них долго она не встречалась.
– Нахал, – согласилась я с подругой, и как мне было не согласиться? Солидарность – основа женской дружбы!
Пришлось мне еще несколько минут выслушивать жалобы Нечаевой на несправедливость судьбы и общую невыносимость мужской половины рода человеческого. Наконец я умудрилась вставить и свое словечко:
– Алина, мне очень нужен ключ от магазина Дьяченко.
– Зачем он тебе?
– Скорее всего, мне придется проникнуть туда без ведома Алены.
– Там, между прочим, сигнализация стоит! Как ты собираешься ее отключить?
– Я в курсе насчет сигнализации. Но проникнуть туда я хочу в тот отрезок времени, когда Алена еще не ушла, а магазин уже закрыла. Мне надо застать ее врасплох. И желательно, чтобы нас там было несколько человек, чтобы она оценила наше численное превосходство и даже не вздумала сопротивляться.
– А ее муж?
– Алина, ты что, газеты не читаешь?!
– Честно говоря, нет.
– Тогда возьми сегодняшний «Горовск сегодня». Там в статье Антона Ярцева «Невероятный случай в гостинице» подробно излагается, как вчера убили Анатолия Дьяченко, и даже фото его есть…
– Да ты что?! Так ты его…
– Тсс! Прочитаешь все сама. Меня там, между прочим, не было! Мы с Аришей весь вечер дома просидели, в подкидного дурака играли, – выразительно сказала я, но Алина-то особа догадливая.
– Конечно, вы дома сидели! Я что, не знаю о вашем пристрастии к картам? Дома, разумеется!
– Так вот, насчет ключа, – напомнила я подруге.
– Полин, знаешь, а тебе крупно повезло! Уходя из магазина, я забрала свои вещи и случайно прихватила дьяченковский ключ. Вернее, он так и остался у меня в кармане пальто. Но я была в таком состоянии! Эта идиотка Алена мне такого наговорила, что я была просто в шоке! Представляешь, она мне тогда заявила, что…
Да, это надолго! Выслушивать в очередной раз, что сказала Алена Алине и что ответила Алина Алене, мне вовсе не улыбалось. Эту историю я однажды уже прослушала до самого конца, с меня этого достаточно.
– Алина! Извини, что перебиваю, просто у меня очень туго со временем. Давай уточним насчет ключа. Так ты говоришь, что он у тебя есть? Это точно?
– Ну да, я что, похожа на идиотку?! Я же говорю: я была в таком состоянии, что совсем забыла выложить дьяченковский ключ из кармана пальто!
– И он у тебя…
– Так там и лежит. Ну, если, конечно, я не положила его в какое-нибудь другое место…
– Алина! Срочно посмотри, на месте ли он! – взмолилась я.
– Да что ты так волнуешься? Сейчас посмотрю…
Нет, временами Нечаева просто невыносима! Хотя, в общем и целом, она – надежная, преданная подруга, за что все остальные ее слабости можно ей и простить. Тишина в трубке воцарилась на несколько минут. Можно подумать, что карман пальто у Нечаевой – размером с ванную комнату! Наконец раздался ее счастливый голос:
– Есть! Здесь, миленький, куда ему было деваться!
– Алина! Ты – просто прелесть! Вот за что я тебя люблю, так это за твою рассеянность! Что бы я делала, не будь ты такой забывчивой! – воскликнула я.
– Да-а?.. А некоторые вот думают иначе…
* * *
На другой день после похорон Анатолия Дьяченко мы с Надеждой и Алиной сидели в кафе и пили капучино с пирожными «Фруктовый рай» – Надежда угощала нас в честь такого радостного для нее события. Я рассказывала подругам, как подстроила все так, чтобы Анатолий сам пошел на разборку в номер московской бизнесвумен, да еще в таком странном для весны наряде.
– Полина, ты даже трусы с него стянула?! – ужаснулась Надежда.
– А что было делать? Вдруг он решился бы уйти из номера в одних трусах? Нет, моей задачей было – заставить-таки его надеть шубу Деда Мороза. Он должен был выглядеть точно так, как его брат в день своей смерти. Я очень надеюсь, что, перед тем, как покинуть этот бренный мир, он вспомнил Валентина.
– Полин, но ты же подвергалась такой опасности! А если бы ты сама попала под пули? – Алина помешивала ложечкой чай в своей чашке и внимательно смотрела на меня.
– О какой опасности ты говоришь? Я стояла на лестнице между вторым и третьим этажом. Анатолия застрелили на третьем, в коридоре, я там даже близко не была! Так что никакой опасности. Я только слышала пальбу…
– Тогда откуда такие подробности? – Нечаева хитро прищурила глаза, что, мол, поймала?
– Подробности рассказал мне журналист Ярцев. Он там лежал, на ковровой дорожке, можно сказать, под пулями, и все снимал. Героическая личность!
– Я за тебя так переживала! А еще я сомневалась, сможешь ли ты расправиться с этим уродом. А ты такая… – Надежда смотрела на меня с восхищением.
– Рано радоваться, девочки. У нас есть еще Алена Дьяченко – существо не менее подлое и опасное, чем ее муженек. Надо что-то делать с ней. Благодаря Алининой смекалке, – я подмигнула подруге, – у нас теперь имеется ключ от магазина. Можем застать там Алену врасплох. Я объявлю ей, что она остается без средств к существованию. Мол, теперь я – единственная наследница большого состояния, а она – опять бедная и ничтожная. Примемся изводить ее, доведем до безумия… Пусть побудет в шкуре Валерия!
– А если она нас попытается грохнуть в порыве своего безумия? – с опаской спросила Надежда.
– Это вряд ли. Не грохнет, если нас будет трое. Для этого я вас и позвала. Итак, вот мой план. Сегодня я позвоню Алене под видом Рашель и напомню, что собираюсь делить наследство. Очень хочется помотать нервишки этой особе! Пусть помучается, как мучился Валерий перед тем, как накинуть петлю себе не шею. А вот завтра вечером мы все вместе отправимся в магазин. Я изображу Рашель. Пойдем туда сразу после закрытия.
– И что мы ей скажем?
– Говорить буду я. Ваша задача – всем своим видом показать, что мы настроены очень серьезно. Надо запугать ее так, чтобы она была в шоковом состоянии, чтобы тряслась как осиновый лист. Она теперь осталась одна, так что сделать это не так уж трудно. Доведем ее до белого каления, а там посмотрим.
– Я могу пригрозить ей физической расправой, – сказала Надежда, – а для достоверности могу прихватить с собой петарду. Пообещаю засунуть ее Алене… за пояс джинсов…
– Можно, – согласилась я, – ты – вдова, у тебя руки так и чешутся.
– А мне она заплатила всего тысячу! – пожаловалась Алина. – Это за три недели работы, почти без выходных! Свинья!
– Можешь потребовать у нее свою зарплату. Кстати, я сама слышала, как она говорила своему благоверному, что тебе и этого было много, что работала ты плохо и только и занималась тем, что перечила ей…
– Я?!. Да я… я ей…
Алина аж захлебнулась от негодования.
– Ну, вот завтра ты все это ей и выскажешь прямо в лицо.
Итак, договорившись встретиться завтра поблизости от магазина Дьяченко без пяти минут семь, мы разошлись по домам.
Вечером из дома я позвонила Алене с мобильника, но, едва она взяла трубку и сказала: «Алло?» – я отключилась. Через некоторое время я сделала еще один звонок и снова отключилась. И уже глубокой ночью я позвонила ей в третий раз. Она взяла трубку и злобно выкрикнула: «Ну, какого черта тебе надо?!» Я молчала и ждала. Она, обозвав меня придурком, отключилась. Алена была на взводе. Прекрасно! Пусть теперь всю ночь мучается вопросом, кто ей звонил. А пообщаемся мы завтра, при личной встрече.
Я выехала из дома заранее, в самом начале седьмого. Погода стояла просто изумительная. Солнышко еще не зашло, температура была плюсовая. Снег таял уже вовсю, по дорогам бежали ручьи. Сугробы осели, почернели и выглядели уродливыми наростами на тротуарах. Зато птицы заливались так, словно устроили соревнование – кто кого перещебечет.
Я ехала по улицам и радовалась наступлению весны. Весна – это всегда праздник, ожидание чего-то нового, чистого и светлого. Перед моими глазами почему-то опять встало лицо Шигонцева Сергея. Меня вдруг посетило жгучее желание послать все к черту – Алену, ее магазин… Свернуть бы сейчас на соседнюю улицу и отправиться в частную клинику, где работает этот симпатичный врач-андролог с умным и открытым лицом! И такими прекрасными серо-голубыми глазами, взглянувшими на меня спокойно и с достоинством. Неужели мне – наконец-то! – кто-то действительно понравился? Неужели этот высокий стройный молодой человек вошел в мое сердце? Честно говоря, я поражалась самой себе.
Не думать, не думать о нем! Я приказывала себе забыть его хотя бы на время, но у меня это плохо получалось. Мысли против моего желания снова и снова возвращались к высокому открытому лбу и зачесанным назад светлым, чуть вьющимся волосам. Так и хотелось запустить в них руку и перебирать их пальцами, и гладить, и смотреть в эти бездонные серо-голубые глаза…
Противный визг вывел меня из сладкого забытья. Я автоматически надавила на педаль тормоза. Мой «Мини Купер» резко остановился, меня по инерции дернуло вперед, и я едва не стукнулась лбом о стекло. Черт! Оказывается, я выехала на перекресток на желтый свет светофора и едва не столкнулась с ехавшей влево машиной. Да… Любовь любовью, но авария – дело серьезное. Водитель высунулся в окно и успел крикнуть мне пару нелестных эпитетов. Что ж, обижаться на него нельзя. Ему вообще спасибо надо сказать за то, что он успел увернуться и все закончилось для нас обоих благополучно…
На двери висела табличка «Открыто». Странно, уже без одной минуты семь. Или мадам Дьяченко такая пунктуальная?
– Может, она хочет восполнить недобор денег? Позавчера-то магазин не работал, Алена на похоронах была, – Алина внимательно смотрела из открытого окна машины на дверь.
– Может, магазин теперь до восьми работает? А что, сейчас уже светло, да и народу на улицах больше в связи с хорошей погодой, – предположила Надежда, – в нашем доме салон дорогого белья с первого марта начал так работать.
В это время мы увидели, как из магазина вышла пожилая женщина в зеленом драповом пальто, и Алена, появившаяся на крыльце следом за ней, перевернула табличку. Теперь она извещала всех о том, что магазин закрыт.
– Ну, что, девочки, пора, – я поправила свой кудрявый черный парик и добавила уже с акцентом: – Будем немножко доставать госпожа Дьяченко! Рашель – очень коварный жинщин!
Мы вышли из машины.
На крыльце Алина вынула из кармана ключ и, оглядевшись по сторонам и убедившись, что на нас никто не обращает внимания, вставила его в замочную скважину. Она пыталась повернуть его, но замок не желал поддаваться.
– Неужели она его сменила? Черт!.. Не получается…
– Придется постучать, – подытожила Надежда.
– Не откроет! – уверенно сказала я. – Она же не дура.
– Тогда ломаем дверь? – Алина вынула ключ из замка.
– Чем? Своими хрупкими женскими плечами? – Надежда усмехнулась, пристально осмотрев металлическую дверь со вставленным в нее зарешеченным стеклом. Дверь выглядела весьма внушительно.
– Попробуй еще раз, – попросила я Алину.
Она опять вставила ключ в скважину, снова пыталась повернуть его, но все ее попытки не увенчались успехом.
– Ну-ка, дай сюда, – я забрала у Алины ключ и повертела его в руке, рассматривая со всех сторон, – а это что?
На ушке было нацарапано гвоздиком имя – «Паша».
– Что это еще за Паша? – спросила я.
– Ой! Это же Пашкин, я ему забыла отдать, когда выгоняла его из дома! – спохватилась Алина.
Она выхватила из моих рук ключ и бросила его в свою сумочку, потом долго шарила в ней, чертыхаясь, пока не извлекла на свет другой – почти такой же. Немудрено, что она их перепутала.
– Вот, этот – точно магазинный, – заверила нас Алина.
Она торжественно вставила ключ в замок и повернула его – один раз, потом другой…
Дверь скрипнула и приоткрылась.
– А! Что я говорила?! – Нечаева победно оглядела нас. – А вы во мне сомневались!
– Тише, – шепнула я, – заходим…
В торговом зале было пусто и сумрачно. В дальнем углу виднелась дверь, ведущая в подсобку, она тоже была закрыта. Мы вошли на цыпочках, стараясь не шуметь. Запираться изнутри не стали: кому придет в голову дергать за ручку дверь магазина с табличкой «Закрыто»?
Я осторожно заглянула в комнатку. Там горел свет. Алина сидела за столом своего мужа. Перед ней лежали деньги. Она считала их, раскладывала кучками и тихо бормотала:
– Еще тысяча… Пятьсот, шестьсот, восемьсот, девятьсот – еще тысяча… Итого… девятнадцать тысяч шестьсот восемьдесят пять рублей.
Алена быстро записала что-то в блокнот, лежавший рядом с пачками денег. Взяла из коробочки с цветными резинками одну и начала перетягивать резинкой первую пачку денег.
– Даже до двадцати не дотянули… Это что, блин, выручка называется?!
Она потянулась за другой резинкой и тут заметила меня. У нее от удивления отвисла челюсть. Она бледнела прямо на глазах, застыв как статуя. Так прошло несколько мгновений, пока я не поняла, что надо что-то срочно предпринять, иначе немая сцена затянется до утра.
– Здравствуйте, госпожа Дьяченко, – сказала я с акцентом, – я вас немножко отвлекать от ваш очень полезный занятий. Как ваши дела? Надеюсь, у вас все в порядке?
Алена наконец вышла из ступора, глаза ее гневно засверкали, брови сошлись над переносицей. Она злобно закричала:
– Ты как сюда попала, блин? Кто тебя впустил?!
– О, госпожа Дьяченко, вы изволять напрасно так кричать. Дверь была открыта, можете убеждаться в этом. – Я сделала широкий жест в сторону двери. – Я проходить мимо, я видеть, что магазин открыт, и я заходить сюда делать вам привет.
– Шла бы ты со своим приветом знаешь куда?! Выметайся отсюда, сестренка, мать твою…
– Я не хочу выметайся, я хочу говорить с вами.
– Что?! Говорить со мной?! Да ты знаешь, израильская твоя морда, что мой муж погиб из-за тебя?!
– Почему из-за меня? – крайне удивилась я.
– Потому! Он поехал к тебе в гостиницу, поговорить хотел, а его там убили!
– О! Я ничего этого не знать! Я уехать по делам в другой город, я не слышать такой беда! Как это случаться, госпожа Дьяченко?
– Его расстреляли телохранители какой-то крутой тетки из Москвы. Весь живот ему изрешетили… Девять пуль… Кишки наружу!.. Бедный мой Толик!..
Алена вдруг разрыдалась. Впрочем, это не помешало ей продолжать собирать деньги со стола, перетягивать пачки резинками и складывать их аккуратными стопочками в сейф.
– Ай-яй-яй! – покачала я головой. – Девять пуль!.. Живот изрешетили… Какой ужас! Какой несчастий!.. Мне говорить, что еще один ваш родственник умирать такой же страшной смертью. Под Новый год.
Алена резко перестала плакать и повернулась ко мне. Она быстро закрыла сейф на ключ и положила его в карман.
– Кто говорит? – насторожилась она. – Ты о чем?
– Как?! – изумилась я. – Вы не знать? Вы не слышать такой страшный событий? Это быть с вашим родственником.
– Нет, я ничего не слышала, – отрезала Алена, вытирая следы слез с лица, – нет у нас никаких родственников, и вообще, мне некогда с тобой… Давай выметайся, мне магазин закрывать надо. Ну, чего уставилась? Пошла вон, тебе говорят!
Разыгрывать спектакль дальше не было смысла. Да и коверкать слова мне порядком надоело, и я сказала уже без всякого акцента:
– В таком случае поговорим серьезно, мадам. Финита ля комедия!
У Алены вторично отвисла челюсть. Снова она застыла как изваяние, глядя на меня широко раскрытыми глазами, а ее рука «зависла» над столом. Должно быть, до нее просто долго доходит, решила я.
– Итак, Алена Дмитриевна, я знаю все. О том, как вы с мужем убили Валентина Виноградова, двоюродного брата вашего мужа. Конечно, Анатолию очень пригодились знания из области химии, которые он приобрел, работая в фотолаборатории, да и химические препараты тоже. Вам даже не пришлось поджигать ту петарду, которую вы дали подержать Валентину, ведь так? Она рванула сама, как только специальный состав, приготовленный вашим мужем, которым он смочил петарду, высох. Вам, конечно, пришлось отойти подальше, а гостей вообще выставить на балкон, чтобы, кроме вас, свидетелей не было…
– Откуда ты все знаешь?! Ты кто такая?! – завизжала Алена.
Она вдруг из белой мгновенно стала красной, мало того, ее лицо пошло пятнами. Она часто задышала.
– Что, мадам, не ожидали? Вы думали, все так и останется в тайне и умрет вместе с Валентином? Но это еще не все. Второго двоюродного брата вашего мужа, Валерия, вы с ним тоже убили. И здесь уже постарались лично вы! Ваша подруга, Ольшанская Тамара, лаборантка городской больницы…
– Пошла вон! – завопила Алена и гневно сжала кулаки.
– Не надо так нервничать, мадам, – спокойно сказала я, – конечно, я уйду… чуть позже. Сначала я доскажу вам все до конца, а в конце, как известно, и бывает все самое интересное…
Но тут Алена вскочила, как дикая кошка, и кинулась на меня. Я только и успела крикнуть:
– Надя!
Алена подлетела ко мне и вцепилась мне в волосы. Парик остался в ее руках. От неожиданности она взвизгнула и отбросила его на пол. В этот момент в комнату вбежали Надежда и Алина, и мы втроем набросились на опешившую Алену, скрутили ее и связали ей руки и ноги. Мы посадили ее на стул. Ее растрепанные волосы торчали в разные стороны, в пылу борьбы мы порвали ее кофту, размазали помаду на губах, так что выглядела мадам Дьяченко далеко не так элегантно, как всегда. Вдобавок ко всему она материлась, пыталась угрожать нам, обещала жестоко разделаться с нами…
– Мадам, – не выдержала я, – используйте парламентарные выражения!
– Я тебя…
– Заткнись, тварь, не то прибью! – Надежда продемонстрировала Алене ржавую гантель, которой Анатолий когда-то грозился прибить ее саму.
Алене такой аргумент, видимо, показался убедительным, и она затихла.
– Так вот, с вашего позволения, я продолжу свою обвинительную речь, – я посмотрела на связанную женщину, сейчас даже казавшуюся жалкой, – итак, когда вам с мужем понадобилось убрать второго наследника, Валентина, вы не стали убивать его лично. Не знаю, как именно, возможно, с помощью той же Тамары Ольшанской – по ее каналам – вы узнали, что у парня имеются проблемы с психикой. Вы подтолкнули молодого человека к сдаче анализа крови и договорились с Ольшанской, что анализы она фальсифицирует. Узнав о своем страшном диагнозе (которого у него не было и в помине!), он покончил с собой.
– Я возражаю! – закричала Алена. – Никакую Ольшанскую я не знаю. Первый раз слышу и вообще, ты мне навешиваешь…
Я достала свой мобильник и включила запись, продемонстрировав ей кадры, запечатлевшие момент посещения двумя подругами кафе «Надежда».
– Узнаете себя?
Алена отвернулась. Она молчала, но глаза ее горели ненавистью. Растрепанные темные волосы придавали ее лицу какой-то дьявольский вид. Разорванная кофта живописно завершала ее портрет.
– У меня есть и другие доказательства того факта, что вы были знакомы с Тамарой. В тот день когда у вас заболел живот и вы приехали в городскую больницу, Тамара отвела вас по знакомству к врачу. Скажете, не было такого?
Я внимательно смотрела ей в глаза. Она скрипнула зубами и злобно уставилась мне в лицо. Казалось, она готова была растерзать меня.
– Продолжим…
– Какого хрена ты собираешься продолжать, мать твою?! Ты что, прокурор?
– Вообще-то, да. Если вы еще до сих пор этого не поняли! А вот это – судьи и свидетели одновременно. Мы судим вас сразу по нескольким статьям…
– А Алина мне просто мстит! За то, что я не заплатила ей!
– Да уж, – усмехнулась Нечаева, – лучше бы ты поступила с продавцами честно. Платить надо людям, если они на тебя работают. Но что теперь об этом!
– Продолжим, – повторила я. – Итак, Валерий повесился. Ваш муж остался единственным наследником богатства израильского дедушки. Бедный дедушка! Мог ли он, составляя завещание, предположить, что в судьбе двух его внуков оно сыграет такую трагическую роль? А Тамара, не имеющая к наследству вообще никакого отношения! Впрочем, она поплатилась за свою жадность. Да, да, Алена: вы убили Тамару, когда она прибежала к вам за деньгами, принялась вам угрожать… Думаю, для вас не будет таким уж большим ударом узнать, что это именно я шантажировала ее! С одной лишь целью – чтобы она начала угрожать вам! Мне требовалось, чтобы вы начали как-то действовать. Конечно, я прокололась, пропустив вас к ней в больницу. Я караулила вас недалеко от крыльца, но никак не ожидала, что вы догадаетесь прийти переодетой. А навыки, полученные в медицинском колледже, вам пригодились-таки. Правда, для черного дела, но все же! Это надо же придумать: укол в шею с применением яда! Разве заслужила такое ваша подруга, помогавшая вам получить миллионы?!
– Кто ты? Чего ты хочешь, черт бы тебя побрал?! – взревела Алена. – Ты все знаешь, везде была, все записала… Я думаю, ты не просто развлекалась?.. Говори, чего тебе надо?!
– Справедливого возмездия!
– Возмездия?! Какого, на хрен, возмездия?! Даже следователь не завел на нас дело. Не нашел состава преступления!
– Лучше бы он его нашел. Тогда все обошлось бы только одной жертвой – Валентином, а вы с мужем сидели бы в тюрьме, но хотя бы остались в живых. А теперь…
Я многозначительно замолчала.
