Глава 15
– Не хило у тебя получилось! – Серафима восторженно посмотрела на меня.
– Полина, мы все записали, – доложила Надежда.
– Хорошо. Что они там говорят? – Я склонилась к прослушке.
Голоса из нее доносились сначала невнятно, похоже, супруги разговаривали в торговом зале, потом они зашли в подсобку, и слышимость стала более четкой.
– Анатолий, пора остановиться, – чуть ли не со слезами в голосе проговорила Алена, – мы уже стольких людей… Я боюсь!
– Да ведь этим нахлебникам конца и краю нет! Их мочишь, а они все не кончаются! Лезут и лезут! Появляются все новые… Как все на чужие денежки-то падки, а?!
– Толечка, давай не будем ее трогать!
– Что?! Ты дура, что ли? Хочешь разделить с ней наследство? Это она сейчас думает, что ее доля – всего пять «лимонов». Теперь ее доля – половина! Она еще не знает, что двух наследников уже нет в живых! Ты слышишь, Алена, – половина моего наследства!!! Десять «лимонов»! Да я за такие деньги готов не то что эту еврейскую суку грохнуть – еще несколько таких же тварей, как она! Понаехали! Я едва удержался, чтобы прямо здесь же ее не придушить!
– Что-то у меня недоброе предчувствие…
– Хватить ныть! Надо что-то решать. Делиться я с ней не собираюсь – это однозначно! Думаю, сделаем так: я прикинусь, что втюрился в эту Рахель…
– Рашель, – поправила Алена.
– Какая разница! Рахель, Рашель… Вермишель, мать ее!.. Еще Энштейна какого-то с собой привезла!
– Ты хочешь пойти к ней в гостиницу?
– Ну, не здесь же ее душить, в самом деле! Куда мы труп денем? А в гостинице я ее уложу в постель и придушу подушкой. Потом уйду. Путь тогда разбираются, кто да что…
– А я скажу, что ты все время был здесь, в магазине. В подсобке сидел.
– Правильно! Эх, рано ты продавщицу уволила, Алину эту. Можно было ее подкупить, она тоже подтвердила бы мое алиби. Вернее было бы.
– Толя, она же денег требовала! И потом, она начала дерзить…
– Ну и черт с ней! Пусть бы себе дерзила. А то я характера твоего не знаю! Ты небось первой начала с ней ругаться. Что, скажешь, не так?
– Я только сказала… Ну да, я сорвалась! Меня вывела из себя эта чертова вымогательница! Откуда она только взялась?! Та, о которой я тебе говорила…
– Которая требует два «лимона»? Черт! Что-то здесь не то… Эти вымогатели и родственнички лезут отовсюду прямо как тараканы из щелей… Лезут и лезут! И денег требуют. Давить их не успеваем… А тут еще ты со своими истериками!
– Ах, значит, я виновата, да?! Я виновата, что у тебя оказалось два братца-наследничка? Между прочим, я помогла тебе избавиться от них!
– Да твоих заслуг никто не умаляет, тебе только говорят, что ты не вовремя уволила продавщицу! Ты что дурочкой-то прикидываешься? Не уволила бы ее – у нас оказался бы еще один свидетель.
– А если бы она не согласилась подтвердить, что ты весь день был в магазине?
– Да ладно! За деньги любой человек пойдет на все! А уж языком трепануть – так это вообще плевое дело. Дала бы ей тысяч пять – тут тебе и ее зарплата, и взятка, – и она бы от радости что угодно подтвердила.
– А то, что она мне дерзила и все время перечила, – это как, по-твоему, это нормально? Я все-таки хозяйка здесь, а не…
– Ой, ну хватит! Эти ваши бабские разборки! Надоело. Завтра же повесь новое объявление о приеме на работу продавщицы.
– Хорошо.
– Так, деньги забираем?
– Забираем… Все, сейф я закрыла, вот ключ. Свет выключаем… На сигнализацию сам поставишь?
Через минуту супруги вышли из магазина, сели в машину и отправились домой.
– Полина, и что ты теперь собираешься делать? – спросила Серафима.
– Сниму номер в гостинице «Московская».
– Это же так дорого! Ты знаешь, сколько стоят тамошние апартаменты?
– Догадываюсь. Но что же делать? – Я повернула ключ в замке зажигания. – Сейчас я вас развезу по домам… Спасибо, девочки, за подстраховку, мне было не так страшно.
Мы выехали на дорогу и влились в поток машин.
– Слушай, Полина, – Серафима полезла в кошелек, – у меня остались деньги, которые ты мне дала на адвоката. Это же все равно не мои. На, возьми на оплату номера.
– А ты как?
– У меня еще деньги есть. К тому же я с завтрашнего дня переезжаю в коттедж к Андрею. Он мне выделил комнату на первом этаже, буду жить у него. И он мне обещал завтра же дать аванс. Так что я теперь буду при деньгах. Благодаря тебе, Полина!
Я развезла девчонок по домам и вернулась к гостинице. Там я сняла номер с завтрашнего числа, на сутки. Я даже не сомневалась, что Анатолий Дьяченко позвонит мне и назначит встречу. Насколько я успела узнать его характер, он не позволит новой наследнице посягнуть на «его» деньги, добытые таким кровавым путем. Слишком дорого они ему обошлись, чтобы теперь делить их еще с кем-то! Такие люди, ступив на скользкую дорожку, идут по ней до конца. И если Анатолий назначит мне встречу, то состояться она должна на моей территории. А моя задача – быть готовой к тому, чтобы встретить врага, так сказать, во всеоружии, чтобы его план убить меня не только провалился с треском, но и обернулся против него самого. А вот что мне для этого потребуется, я должна просчитать с точностью до пуговицы на платье.
Как бы между делом я разговорилась с девушкой на ресепшн, и она поведала мне много интересного. Она рассказала, что заезжую московскую бизнесвумен зовут госпожа Букашкина, что в наш город она приехала на несколько дней по своим коммерческим делам, что охрана у нее очень серьезная, а номер она сняла на третьем этаже. Трое ее охранников и водитель расположились в двух соседних номерах, бок о бок со своей хозяйкой. Просто удивительно, что способна сделать небольшая коробочка шоколадных конфет, подсунутая администратору в качестве презента!
Анатолий позвонил мне на следующее утро. Его манера общения разительно отличалась от вчерашней.
– Это Рашель?
– Да, я Рашель, – защебетала я, «включив» акцент.
– Доброе утро. Это Анатолий Дьяченко. Вы вчера были у нас…
– Да, я понимать… Ой, нет, пом-нить! Я путаю слова… Я плохо говорить…
– Нет, нет, вы прекрасно говорите по-русски! Я восхищен.
Ну, еще бы! Будешь тут восхищаться, когда на кону стоят такие деньги!
– Рашель, я хочу встретиться с вами.
– Зачем, господин Дьяченко?
– Пожалуйста, не называете меня так – «господин Дьяченко». Меня зовут Анатолий. Можно просто – Толя. Запомнили?
– То-ля… Да, запомнили. Зачем, То-ля, вы хотите встречать меня?
– Нам надо поговорить о наследстве дедушки. Я думаю, мы можем разделить его без всяких адвокатов и судов.
– Вы хотите давать мне деньги… как это? Доброжелательно?
– Добровольно. Да, я отдам вам пять миллионов без всяких судов. Зачем вам тратить деньги на суды? Вы согласны?
– Мне надо думать. Я считаю, это хороший вариант!
– Я тоже так считаю. Рашель, а давайте подумаем вместе? Я приду к вам в гостиницу… Кстати, ваш адвокат находится недалеко от вас?
– Нет, он пошел… как это? Собирать справки, документы… Он занимается мои дела.
– Не надо ему заниматься вашим делом, потому что я сам все отдам вам. Давайте я подъеду, и мы все обговорим.
– Хорошо. Я живу в номере четыреста двадцать три. Это – четвертый этаж. Я предупрежу внизу администрейшн, чтобы вас пропускать. Во сколько вы приедете?
– Часов в двенадцать вас устроит?
– Устроит. Я буду дожидать.
– Я тоже буду ожидать этого часа, Рашель!
Надо же, имя мое выучил! Ну, в двенадцать так в двенадцать. Я взяла лист бумаги и написала на нем печатными буквами: «Сегодня вечером на госпожу Букашкину будет совершено террористическое покушение, прямо в ее гостиничном номере. Его осуществит местный террорист-маньяк, психически ненормальный человек, он придет в костюме Деда Мороза. Доброжелатель». Я положила записку в сумочку и занялась подготовкой к своему вселению в гостиницу.
* * *
Сначала мне пришлось отправиться в наш горовский театр и найти там режиссера, добрейшего Коноплева Викентия Самуиловича. Он очень обрадовался моему появлению, спросил, как чувствует себя мой дедушка, Аристарх Владиленович.
– Спасибо, дедушка в порядке, – ответила я.
– Вы пришли по поводу нового спектакля? – спросил режиссер и, не дожидаясь моего ответа, принялся уверять меня, что нам с дедушкой надо обязательно побывать на премьере, которая состоится на днях, что постановка – просто супер, актеры – подарок судьбы, и если мы пропустим такое чудо, то не простим себе этого уже никогда.
Пришлось дать ему слово, что мы непременно придем посмотреть обещанное нам чудо. Викентий Самуилович опять начал расхваливать труппу, но я вынуждена была перебить его, сославшись на свою занятость.
– Я заехала к вам по делу. Понимаете, мне очень нужен костюм Деда Мороза… Не могли бы вы одолжить его мне на день-другой?
– Как?! Сейчас, в марте, новогодний костюм? – Викентий Самуилович крайне удивился.
– Видите ли, дедушке вдруг захотелось в следующем году, в праздник, в домашнем кругу предстать перед гостями в костюме Деда Мороза. Он попросил меня сшить ему этот наряд. Я хочу снять мерку… Шью я медленно, как раз к следующему Новому году и управлюсь.
Конечно, мое объяснение вышло не слишком-то убедительным, ведь такой костюм можно было купить в магазине и не мучиться самой со швейной машинкой, но Викентий Самуилович больше не расспрашивал меня. Мы отправились в гардеробную, нашли там костюм Деда Мороза, причем довольно-таки старый и потрепанный, с заплаткой на боку. Я сказала, что это не играет роли, так как мерку снять можно и с такого наряда. Мы с режиссером сложили реквизит в большую сумку, прихваченную мною из дома, и я отправилась в гостиницу.
Ровно в одиннадцать я вошла в свой номер.
Время тянулось неимоверно медленно. Часы на стене показывали уже без четверти двенадцать. Я ходила взад-вперед по номеру и машинально перекладывала вещи с места на место, в очередной, сто десятый, раз спрашивая себя – все ли я приготовила? Растолченное в порошок быстродействующее снотворное – в пакетике, в бюстгальтере. Две таблетки, не раз проверенная мною доза, способная в считаные минуты убаюкать любого взрослого человека. Далее: в шкафу висит костюм Деда Мороза – красная, расшитая узорами и отороченная мехом шуба и такая же шапка. Поднимаясь в свой номер, я заглянула по дороге на третий этаж и подложила записку под дверь номера, где остановилась московская бизнесвумен, госпожа Букашкина. Администратора я предупредила, что ко мне в двенадцать часов придет один человек. Кажется, все готово к встрече «дорогого» гостя: на столе – два тонких стакана и поднос, в шкафу – большая пустая сумка. Я снова посмотрела на часы: без пяти двенадцать… Я не волновалась, я просто не люблю ждать!..
В самом начале первого раздался стук в дверь.
– Да, входить!
В приоткрывшуюся дверь заглянул Анатолий. Увидев, что я одна и все в порядке, он протиснулся целиком. За спиной он прятал букет цветов, а в другой руке держал целлофановый пакет.
– Рахель, это я! – торжественно объявил он.
– Меня зовут Рашель, – с улыбкой поправила я его, незаметно для себя начиная кокетничать.
– О, пардон! – Анатолий смутился, но ненадолго. Быстро взяв себя в руки, он выдал мне комплимент: – Вы сегодня очаровательно выглядите! Вы так молоды! Сколько вам лет?
– Тридцать.
– О нет, не может быть! Паспорт обманывает вас! Двадцать пять – вот ваш возраст. Может быть, даже двадцать четыре…
– Вы мне делать… как это? Compliment? Как по-русски, я не узнавать.
– О, вы знаете французский? Рашель, вы полиглот!
– Что такое – по-ли… Как дальше?
– Да неважно, – отмахнулся Анатолий и вдруг спохватился, – а что это мы стоим? В ногах правды нет. Сядем?
– Как вы говорить? В ногах правды нет? Как это понимать? А где есть правда? – сказала я, опускаясь в низкое кресло и указывая Анатолию на другое такое же, стоявшее напротив моего.
Он плюхнулся в него и потянулся к своему пакету:
– А вот где есть правда – в вине! – С этими словами он извлек из пакета бутылку «Алиготе» и торжественно водрузил ее на стол. – Я куртку сниму, с вашего позволения?
– А, да, куртка – снимать, кепка – снимать. Снималка – при входе.
Анатолий рассмеялся и снисходительно объяснил:
– Это у нас называется ве-шал-ка!
– Как?! – изумилась я. – Ве-шал-ка – это страшно! Это вешать людей! Взять веревка и…
Я изобразила руками, как петля обвивается вокруг шеи. Дьяченко с плохо скрываемым желанием проделать это со мною, и немедленно, выразительно посмотрел на мою шею, но вновь взял себя в руки и с улыбкой разъяснил:
– Нет, это устройство называется ви-се-ли-ца. Виселица – для людей, а для одежды – вешалка.
– Я понимать, – закивала я головой, – но ваш язык такой трудный!
– Иврит легче?
– Да, иврит говорить легко, а писать справа налево еще больше легко.
– Вы пишете справа налево? – удивился Анатолий. – Никогда не пробовал. Это же руку можно вывернуть!.. Рахель, что это мы все о таких прозаичных вещах?
– Меня называть Рашель! – И я приняла гордую позу в своем кресле.
– Ах да, извините… Давайте выпьем по рюмочке, как у нас принято… О! У вас, я вижу, и стаканы имеются! Как это вы предусмотрительно все устроими…
Дьяченко откупорил бутылку, налил нам обоим по полстакана вина, потом достал из пакета коробку конфет и положил ее на стол.
– Это вам, Рахе… Рашель. Угощайтесь. Давайте выпьем за вас, за красивую женщину, за наше знакомство…
Он поднял свой бокал, я тоже.
– То-ля, вы будете кушать, не помыв руки? Это не очень хорошо, это не очень правильно… – заметила я.
– Да, да, верно… А где у вас ванная-то?
Дьяченко встал и пошел в сторону двери.
– Вы угадать, ванная там!
Лишь только щелкнул запор на двери, как я вскочила и, достав из бюстгальтера пакетик с порошком, высыпала его в стакан Анатолия. Не найдя чем размешать снотворное, я взяла ложку для обуви, висевшую на вешалке, и поболтала ею в стакане, повесила ложку на место и уселась обратно в кресло. В это мгновение снова щелкнул запор на двери ванной.
– Вот что значит хорошая гостиница: полотенце – белоснежное! В ванной – аромат лугов… Так что, Рашель, заждались? Выпьем?
Мы снова подняли свои стаканы. Вино было явно «левое», но выбирать, как говорится, не приходилось. Я отпила немного и поставила стакан на место.
– М-м-м… Какое замечательное вино! А почему вы не пьете, Рашель?
– Девушка не надо много пить, когда она одна около мужчина, – сказала я кокетливо.
– Вы меня боитесь? – спросил Анатолий тоном ловеласа.
– Нет! – ответила я с вызовом.
– Напрасно… Я – обольститель женских сердец! Я завлекаю в сети молоденьких красивых израильтянок и…
– Давайте выпьем еще, – предложила я, беря из коробки конфетку.
– Да кто же против? Я – только за!
Дьяченко налил себе еще полстакана, а в мой подлил совсем немного.
– Какой будем делать тост? – спросила я.
– Эх ты, нерусская, – усмехнулся мой кавалер.
– Я что-то говорить не так?
– Все так… Скоро сама узнаешь… – пробормотал он. – За вас, Рахель!
Он выпил вино залпом и поставил стакан на стол. Я пригубила из своего стакана.
– А вы почему не пьете? Стакан полон… Нет, так не пойдет!
– Я хочу кушать фрукты. Толя, у меня в холодильнике есть фрукты. Вы их доставать и положить на стол.
Дьяченко встал и подошел к холодильнику. Я вылила содержимое моего стакана обратно в бутылку. Пусть ему достанется больше. Чем больше он выпьет, тем быстрее уснет. Мой «кавалер» положил на стол заранее нарезанные мною апельсины и пару яблок. Я взяла яблоко и принялась грызть его.
– О, Рашель, вы выпили все вино! Тогда еще по одной…
Я думала, эта пытка никогда не кончится. Но вот бутылка опустела, и мой ухажер принялся клевать носом.
– Рашель… Я думаю, мы сможем подружиться…
– Обязательно!
– Рахель, вы такая красивая женщина!..
Дьяченко уже забыл, зачем он пришел сюда. Его взгляд потускнел, глаза замутились..
– Мы с вами должны… м-м… что-то я хотел?.. А, да… Мы должны лечь в постель! Мы поделим все пополам… Я должен выполнить это, я помню… Все – пополам! Потом – в постель!..
Его речь становилась все более бессвязной, он путал слова, клевал носом, уже не стесняясь этого. Я не поддержала разговор с Анатолием, да и поддерживать-то было практически нечего. Вот он закрыл глаза, откинулся в кресле и захрапел так, что на окне заколыхались занавески.
Спит! Я облегченно вздохнула. Наконец-то! Я подошла к нему, тронула за плечо:
– Анатолий, вставайте!
Громкий храп был мне ответом. Я быстро раздела его. Пиджак, галстук, рубашка, брюки… Даже трусы пришлось снять. А что делать?! Я оставила на нем только ботинки. Всю одежду, включая куртку и кепку, я сложила в большую сумку, в которой привезла сюда костюм Деда Мороза. Туда же я положила пустую бутылку, потом прошлась по комнате с полотенцем, смоченным водой, и протерла все, к чему я прикасалась: ручки дверей, холодильник, подлокотники кресла… Полотенце я бросила в ванну и обильно намочила его. Вымыла оба стакана, вытерла их платком. Достала из сумки лист бумаги, на котором еще дома написала записку печатными буквами: «Я на третьем этаже, в номере люкс. Твоя одежда у меня. Поиграем?»
Одевшись, я огляделась еще раз. Кажется, ничего не забыла. Отпечатков моих здесь нет, номер снят на имя госпожи Дубининой. Я вышла с баулом в коридор. Номер закрывать не стала, направилась вниз.
– Вы уже уезжаете? – поинтересовалась девушка на ресепшн.
– Нет, нет, я только отвезу вещи моим знакомым и вернусь. В номере сидит мой родственник, он ждет меня.
Администратор посмотрела на меня многозначительно: знаем, мол, какие такие родственники к вам ходят! И зачем – тоже знаем… Я не стала ничего ей объяснять, подхватила свой баул и направилась к выходу.
Сев в машину, я позвонила Антону Ярцеву.
– Антон, хочешь услышать свежие сенсационные новости?
– Ты еще спрашиваешь! Этого я хочу всегда и в любом количестве.
– Тогда через пару часов приезжай в гостиницу «Московская». Там на третьем этаже снимает несколько номеров одна богатая столичная дамочка. Сегодня вечером на нее будет совершено покушение.
– Откуда ты знаешь?!
– Антон, не спрашивай! Если ты хочешь стать единственным журналистом, который окажется вблизи от места такого события, поезжай туда и прогуливайся на третьем этаже до тех пор, пока в коридоре не появится Дед Мороз. Когда он…
– Полина, а это не розыгрыш? Дед Мороз – в марте?! В гостинице?! Это что, шутка такая? Признайся, ты меня разыгрываешь!
– Ничуть. Итак, когда появится Дед Мороз во всей своей дедморозовской красе, быстро ложись на пол! Наблюдать за тем, что произойдет дальше, советую из положения лежа.
– В каком смысле – лежа?
– В самом прямом. Если ты не сделаешь этого, можешь сильно об этом пожалеть. Возможно, возникнет перестрелка.
– Между кем? Между Дедом Морозом и Снегурочкой? Что за бред?!
– Ярцев, мое дело – слить тебе информацию. Как тебе с ней поступить – решай сам. Не забудь прихватить фотоаппарат!
Я отключила телефон, выжала сцепление и отправилась домой.
– Полетт, тебе не стоит больше ехать в гостиницу!
Ариша свернул газету в трубочку и бросил ее на диван. Встал и прошелся по комнате, нервно потирая руки. Дед волновался за меня, впрочем, как и всегда. Я уже привыкла к своему рискованному занятию, а вот он – нет.
– Полетт, ты сделала все, что могла. Пусть теперь все идет как идет… но без тебя. Ярцев потом тебе все расскажет. Или из газет узнаешь…
– Дедуль, я должна все увидеть своими глазами. Я столько времени готовила это событие, и если теперь оно пройдет без меня – я не знаю, как я это перенесу! И потом, что ты так переживаешь, я поеду в гостиницу совершенно в другом виде. Меня никто не узнает, даже Ярцев, уверяю тебя! Я только посмотрю, как там все идет, и сразу уеду. Я тебе обещаю!
– Драйва захотелось, да? Так это вы теперь называете? Раньше говорили: пощекотать себе нервы. Полетт, честное слово, не стóит так рисковать из-за чужого человека…
– А вдруг там что-то пойдет не так?
– И что ты сможешь сделать? Вмешаешься?
– Дед, я должна быть такой же, как вездесущий лейтенант Коломбо: все видеть, все знать и поэтому находиться в нужное время в нужном месте. Пожалуйста, не задерживай меня, мне пора собираться.
Я подошла к деду и чмокнула его в щеку. Ариша вздохнул и посмотрел на меня с укоризной.
В своей комнате я села к зеркалу. Пожалуй, теперь я стану блондинкой, яркой, с длинными прямыми волосами. Голубые линзы – в глаза, никакой бижутерии, затемненные очки и весьма скромная одежда – одним словом, полная противоположность кудрявой брюнетке-еврейке.
Через два часа я входила в гостиницу «Московская».
Конечно, я могла только представлять себе пробуждение Анатолия. Один в номере. Голова гудит после выпивки и снотворного. А самый главный сюрприз – это абсолютная нагота! Впрочем, нет, ботинки-то остались при нем, вместе с носками, а это уже кое-что. Но выйти из номера в таком виде вряд ли приемлемо для человека, привыкшего всегда появляться в обществе в костюме с галстуком. Я вообразила, как Дьяченко бросается искать свою одежду – в шкафу, в ванной, на вешалке у двери… Увы, везде его ждет разочарование! Тогда он наверняка попробует найти какую-нибудь альтернативу своему дорогому костюму, но полотенца я намочила, так что он не сможет ими обмотаться. К тому же вряд ли ему улыбалось бы идти с мокрым полотенцем на бедрах по гостиничному коридору, даже если бы при этом на ногах у него и оставались дорогие ботинки.
Но вдруг – о радость! В шкафу Анатолий находит костюм Деда Мороза. Какая-никакая, а одежда! Все лучше, чем разгуливать в неглиже. Матерясь и проклиная еврейку Рашель, а с нею – и весь женский род, Дьяченко напяливает прямо на голое тело красную расшитую шубу, доходящую ему, скорее всего, до щиколотки. Вот он смотрит на себя в зеркало, скрипит зубами… Главное, чтобы костюмчик сидел!.. Берет в руки шапку, намереваясь надеть ее на улице, и в таком – более чем странном – виде выходит в коридор. Оглядывается и, не увидев никого, быстро идет по коридору к лестнице… Что за картинка – прелесть!
…На третьем этаже Анатолий заметил Ярцева, которого он принял, очевидно, за постояльца гостиницы. Он подошел к нему, страшно смущаясь и испуганно озираясь по сторонам, и спросил:
– Извините, вы не знаете, какой из этих номеров – люкс?
Антон никак не ожидал такой выходки от сказочного персонажа и, растерявшись, ответил, что не имеет понятия. Тогда Дед Мороз страшно разозлился и принялся стучать в первую же попавшуюся дверь. Ему никто не открыл. Он постучал в соседнюю. Там, к несчастью, тоже никого не оказалось. В третью дверь он уже просто забарабанил, закричав на весь коридор:
– Рашель! Рашель! Верни шмотки!.. Верни, чертова сука!.. Убью!..
В этот момент дверь одного из номеров открылась, из нее выскочили крутые парни в хороших костюмах и, увидев «обещанного» им террориста-маньяка, потянулись к кобурам. Телохранителей не стоит винить ни в чем. Их предупредили о покушении на их хозяйку, они подготовились к нему, они выполняли свой служебный долг.
– Стоять! Стрелять будем! На пол! Быстро на пол! Руки за голову!..
Парни так орали, что перепуганный Ярцев, хотя обращались и не к нему, не раздумывая, брякнулся всем телом на ковровую дорожку гостиницы и тихо пополз куда-то в сторону. В этом положении он умудрился вытащить фотоаппарат, заблаговременно приведенный им в состояние боевой готовности.
А вот господин Дьяченко, все еще находясь под действием алкоголя и снотворного, не сообразил, что это не розыгрыш, не театральная постановка и что парни вовсе не расположены шутить. Он послал их – очень неделикатно, продолжая вопить во все горло, обещая убить эту сучку Рашель и всех ее соплеменников. Охрана, не заморачиваясь вопросом, кто такая эта Рашель, очевидно, приняла его слова на счет госпожи Букашкиной. Парни вытащили пистолеты и дружно принялись палить в тупого придурка-маньяка…
Трудно сказать, как из положения лежа Антон умудрился щелкнуть несколько кадров и запечатлеть этот трагический момент, но уже на другой день в газете «Горовск сегодня» появились уникальные снимки и статья, рассказывающая о чрезвычайно странном происшествии, случившемся в самой дорогой и престижной гостинице города. Другие печатные издания узнали о расстреле «террориста» из статьи Ярцева и долго потом удивлялись и гадали – каким образом их собрат-журналист исхитрился оказаться так удачно в нужном месте и в нужное время?
