Глава 12
– Полин, можно мне уйти?
Серафима состроила жалобную физиономию. Небось устала сидеть и слушать всякие гадости из прослушки. Да, с непривычки это действительно не очень-то приятно. А как же я терплю?
– У тебя дела?
– Да, я еще последний этаж не вымыла. Да и возле крыльца опять намусорили… Что за люди?! Только уберешь, через полчаса выходишь – опять все как было… Тебе ведь моя помощь больше не нужна?
– Нет. Поезжай, созвонимся.
Я осталась одна в машине. Продолжала слушать, что там делает Алена. Должна же она что-то предпринять, чтобы решить свалившуюся на нее проблему. Наконец из прослушки донесся ее голос:
– Толя, наконец-то! Еле дозвонилась тебе… Представь себе, случилось!.. «Что-что!»… Нельзя по телефону. Приезжай в магазин… Нет, мусор на крыльцо сегодня не накидали. Пока еще… Тут вообще не знаешь чего и ожидать!.. Тут дело похуже мусора, поверь… Жду…
После этого целый час мне пришлось просидеть в ожидании появления Анатолия Дьяченко. Голод потихоньку давал о себе знать. Я пожалела, что не прихватила с собой чего-нибудь съестного. Наконец к магазину подъехал черный «Аутлендер». Из него вылез хозяин. Ничего себе тачка! Такая больше «лимона» стóит, это вам не мой «Мини Купер».
Дьяченко не спеша, с достоинством направился к двери своего магазинчика, и вскоре в прослушке раздался его недовольный голос:
– Ну что опять у тебя случилось?
Алена аж взвизгнула:
– У меня?! Нет, дорогой, это не у меня, это у нас случилось! И случилось такое, что мало не покажется! Недавно Тамарка приходила…
– Какая еще Тамарка? Одна из твоих подруг?
– Из моих. Та самая Тамарка, ты что, не понимаешь?..
– А-а… Ну да, понял. И что?
– А то! Она денег требует!
– За что? Мы же ей заплатили сполна. Она шантажировать нас вздумала?!
– Это ее кто-то шантажирует. К ней приходила какая-то девица, сказала, что все знает и доказательства имеет. Эта девица требует с Тамарки «лимон» за молчание!
– Ни хрена себе заявки! Этого только нам не хватало!
– Давай думать, дорогой, как выпутываться будем. Тамарка эти деньги у нас требует, угрожает, что одна она в тюрьму не пойдет…
– У нее денег нет заплатить? Мы же ей прилично отвалили!
– У нее – миллион? Смеешься?! Она бедна как церковная мышь!
– А те сто тысяч?
– Она их давно промотала. Накупила шмоток и за границу съездила на неделю – вот и вся твоя сотка. Так что теперь она требует деньги у нас.
– Ну, мать твою!.. Что за дерьмо на нас валится, а?! Думаешь, вот оно – счастье, поживем как люди, а тут…
– Толя, я думаю, деньги ей нам все равно отдать придется…
– Ты что, сдурела?!
– Тише! Что вы все орете как ненормальные?! Там могут услышать…
– Я свои деньги больше никому не отдам! Имей в виду! И так «пол-лимона» отстегнули этой курице нетоптанной, чтоб ей сдохнуть!..
– А что же тогда нам делать? В тюрьму-то неохота…
– Никто в тюрьму не собирается! Мне есть что терять, и я за свое еще поборюсь. Это пусть те садятся, кому что дома, что там – все одно: баланду жрать! А я не такой… Я не из этих плебеев, я человек с состоянием. Меня посадить не так-то просто! Не дрейфь, в случае чего – откупимся.
– Точно? Толя, это точно? Мне как-то не по себе…
– Ладно, я подумаю над этим, кое-что разузнаю… Сколько у нас в кассе?
– Мало, тысяч десять всего. Что-то сегодня слабо торговля идет… Да еще этой новенькой пришлось аванс выдать.
– Зачем ты ей заплатила? Не могла еще немножко время потянуть? Любишь ты деньги разбазаривать!
– Да всего-то тысячу… Она требовала. И потом, если она сейчас уйдет – когда мы еще другую найдем? А эта все-таки в камнях разбирается да и с покупателями нормально разговаривает. Пусть работает. А вот с ее зарплатой я точно потяну… Кстати, ты в новый магазин не заезжал?
– Как же, с утра там был. Запах еще не выветрился… Черт! Узнаю, кто это сделал, – убью! Я еще одну тетку нанял, она сейчас там все моет какой-то ароматной дрянью. Уверяет, что после этого пахнуть дерьмом больше не будет.
– Сколько ты ей заплатил? Небось много?
– Тыщу я ей заплатил! А куда деваться? Не каждый согласился бы в такой обстановке работать. Ты вот не пошла…
– Ты хотел, чтобы я, твоя жена, отмывала чужое дерьмо своими руками?!
– Зато тыщу сэкономили бы… Ладно, я ушел.
Хлопнула дверь.
– Скотина! – прошипела сквозь зубы Алена. – Жадная сволочь! Удавиться готов за тысячу… Ну, я тебе это еще припомню, мразь!
Вот это открытие! Оказывается, между супругами не такие уж нежные взаимоотношения. А о пламенной любви, похоже, и речи нет. Во всяком случае, со стороны Алены. Что ж, нам это только на руку! Надо это как-то использовать.
* * *
– Вася! Люся!
Кажется, я уже стала своей среди бомжей. Они радостно встретили меня, как лучшую подругу, побежали мне навстречу, оставив свои баки. Я вышла из машины, заметив их на одной из улиц. Раз уж увиделись, надо поговорить.
Люся подскочила ко мне первой и завертелась, чтобы дать себя рассмотреть со всех сторон.
– А я имидж сменила! Смотри, какую себе обнову справила! – радостно воскликнула она.
На женщине была дубленка. Вернее, то, что когда-то считалось дубленкой. За многолетнюю службу этот предмет одежды порядком поистерся, превратился в хлам. Но для Люси это было настоящее сокровище. И хотя в марте, когда термометр за окном показывал ноль, дубленка была ни к селу ни к городу, Люся выглядела в ней вполне эпатажно. Тем более что та была ей на пару размеров велика.
– Какую вещь выкинули, а? – возмущалась она. – А я нашла!
– Да, повезло так повезло, – согласилась я.
– Это тебе спасибо, – встрял Вася, – ты нас к тем бакам направила. Мы там много чего полезного собрали, одних бутылок штук двадцать, да еще и деньжат заработали – будь здоров!
– По «пятихатке» на рыло! – радостно уточнила Люся.
– Неужели хозяин магазина так расщедрился? – фыркнула я.
– Ага. Мы, как ты и велела, почти всю ночь ему на крыльцо всякий хлам наваливали. Два бака, считай, целиком туда перетаскали. Под утро ушли, поспали малость, а потом вернулись к магазину. Мужик с бабой на работу пришли – и давай вопить: кто, мол, такое сделал?! Сволочи! Гады! Так вас, разэдак… Особенно мужик старался, прямо из штанов выпрыгивал! Ругался так, что народ начал собираться. Мы тоже бочком туда пристроились, стоим – как будто мы тут не при делах. Он нас заметил, подскочил, ребята, говорит, выручайте! Уберите быстренько тут все, а я вам по соточке дам…
– А мы что, дурни, за сотку мусор два раза туда и обратно тягать?! – встряла, в свою очередь, Люся. – Мы, само собой, начали с ним торговаться…
Тут Вася опять перебил подругу:
– Торговались, торговались, а он жмется, больше двух сотен на каждого не дает. А тут дамочки начали к магазину подходить. Подойдут, увидят такое безобразие, нос зажмут: «Фу, воняет!» – и ходу. Хозяин-то и смекнул, что клиентки мимо магазина шмыгают, а кто-то еще и посмеяться над ним норовит, и тут он нам по полтыщи пообещал. Только, говорит, быстрее убирайте…
– Так что мы теперь – богатые! – Люся от радости едва не приплясывала.
– Ну что ж, я рада за вас, – сказала я бомжам. – Счастливо, ребята, я поехала.
– А если что, ты на нас всегда можешь рассчитывать! – крикнул мне вслед Вася.
– Учту непременно!
– Полетт, а зачем ты натравила бомжей на магазинчик Дьяченко?
– Дедуль, этим я убила сразу двух зайцев. Во-первых, господин Дьяченко очень не любит расставаться со своими деньгами, я это давно уже поняла. Вот я и подумала: заставим его платить. Пусть отрывает их от себя с кровью…
– А во-вторых?
– Я помогла Васе с Люсей заработать. Им заплатили, конечно, не ахти сколько, но для таких людей и пятьсот рублей – деньги.
– Так, ну с бомжами все ясно. А как поживают эти Дьяченко?
– Их шантажируют.
– Да ты что? И кто же этот злодей?
– Лаборантка Тамара. Она по просьбе Алены сделала липовый анализ крови Валерию.
– Я, конечно, догадываюсь, кто этому посодействовал…
– Дедуль, мне надо поссорить между собою этих подружек. Сегодня Тамара прибежала в магазинчик к Алене и потребовала у нее миллион. А потом я послушала, как она рассказала об этом мужу и как отреагировал Анатолий. Я больше чем уверена, что миллион лаборантке они ни за что не отдадут! Они оба страшно жадные, готовы ради денег пойти на самые тяжкие преступления.
– Ambo meliores, – кивнул Ариша.
– А что это значит, дедуль?
– И где только вас, Митрофанушек, учат? Я сказал, что один стóит другого. По-нашему, два сапога – пара. Полетт, а ты не думаешь, что эти Дьяченко попытаются убрать Тамару?
– Вполне вероятно. Если уж они ради денег пошли на двойное убийство братьев Виноградовых, то ожидать от них можно чего угодно. Одним убийством больше, одним меньше… Я попробую, конечно, подстраховать Тамару, последить за ней. Хотя, если честно, она мне тоже малосимпатична. Всучить человеку липовую справку! Лаборантка ведь тоже, выходит, причастна к смерти Валерия.
– Согласен. Но если ее примутся убивать на твоих глазах, ты ведь вмешаешься?
– Дедуль, разве я похожа на монстра? Разумеется! Убить ее я не позволю, она помогает мне разобраться с этой парочкой… как ты сказал? Ambo meliores?
– Смотри-ка, запомнила! А французский тебе давался легче.
– Сказывается аристократическое происхождение по линии твоей maman.
– Да, она была настоящей аристократкой! Говорила и писала по-французски лучше, чем по-русски. Парадокс, но это так… Однако мы отвлеклись. Итак, чего ты хочешь добиться, поссорив двух подруг?
– Хочу, чтобы между ними начались дрязги и разборки. А Анатолия мне вообще предстоит предельно вывести из себя. Взбесившийся скупердяй обязательно решится на какой-нибудь опрометчивый шаг. А я за ним прослежу и постараюсь направить его действия в нужном для меня направлении.
Я поднялась в свою комнату и взяла в руки саксофон. Мой любимый, как я давно не играла на нем! Я, как обычно, начала импровизировать, в данном случае я выбрала мелодию Жана Бетью «Элегия», и мои мысли улетели куда-то далеко, а в памяти возникло лицо Сергея Шигонцева. Он смотрел на меня – нежно, трепетно, и я чувствовала, как сердце мое начинает биться чаще, а голову заволакивает какой-то розовый туман… Неужели ко мне наконец пришло это чувство?..
Вечером я позвонила Алине:
– Ты уже закончила работу?
– Да, а что?
– Как сегодня дела в магазине?
– С выручкой плохо. Покупателей было немного, товар брали как-то вяло…
– А хозяева как себя чувствуют?
– Ругались сегодня в подсобке. О чем – не знаю, слышно было плохо. Но временами они так орали! А перед этим прискакала какая-то девица и тоже беседовала с Аленой на повышенных тонах. Про какие-то деньги твердила, про анализы и самоубийство. Я толком не поняла, но Алена после ее ухода начала мужу названивать. А когда Анатолий прибежал…
– Их разговор я слышала, можешь не пересказывать.
– А что ж ты тогда звонишь, что-нибудь случилось?
– Алина, предлагаю нам сегодня же сходить к Андрею Птицыну и постричься.
– Что?! Что я слышу?! В тебе проснулась женщина?
– Наверное, проснулась.
– И денег не жалко?
– Нет.
– Хм, это даже как-то подозрительно – услышать от тебя такое… Точно: у тебя что-то случилось! Ты, часом, не влюбилась? Полина! Сознавайся!
– Нет, что ты! Просто решила сменить имидж. Надоело ходить как не знаю кто…
– Точно! Тебе давно пора сменить имидж. Знаешь, тебе пойдет такая стрижка… Волосы до плеч, челку взбить, на макушке…
– Нет уж, пусть мастер решает, что именно мне пойдет. Сейчас я созвонюсь с ним и договорюсь, во сколько можно к нему приехать.
– Главное, насчет меня не забудь!
– Как можно?!
Я положила трубку, достала из сумочки визитку Птицына и набрала его номер.
– Андрей? Это говорит ваша соседка по поселку, Полина.
– Здравствуйте, Полина! Наконец-то вы объявились, а то я думал, что вы пропали навсегда. Уже хотел объявлять вас в розыск!
– Никуда я не пропала, просто была очень занята. Неотложные дела, знаете ли… Андрей, я вам звоню, чтобы узнать: как насчет постричься?
– Легко! Приходите хоть сегодня. Могли бы и раньше позвонить, я сегодня с пяти часов дома.
– А вдвоем с подругой прийти можно? Помните, я вам о ней говорила?
– Это та, кто может умереть, если не сделает у меня прическу? Конечно, помню. Приводите вашу подругу. Нельзя дать погибнуть девушке во цвете лет! Точное время оговаривать не будем, жду вас до двенадцати.
– До двенадцати? Ночи?
– Ну, не утра же!
– Нет, нет, что вы, мы придем раньше.
Я перезвонила Алине и велела ей немедленно мчаться ко мне на всех парусах. Положив трубку, я отправилась в ванную, мыть голову.
Дом Андрея Птицына был трехэтажным, с колоннами, балюстрадой, обширным крыльцом и гаражом на две машины. Впрочем, во дворе возле ворот стояла еще чья-то машина, «Уздеу Матиз». Мы с Алиной пришли пешком. Калитка была открыта, очевидно, нас ждали, так что во двор мы попали беспрепятственно. Позвонили в дверь. Нам открыл сам Андрей. Он был в удобных домашних брюках и майке, в оригинальных тапочках на босу ногу.
– Привет, девчонки! – несколько фамильярно воскликнул он.
– Здравствуйте! – в один голос ответили мы с Алиной.
– Проходите, раздевайтесь, вот сюда можно повесить одежду, – хозяин показал на встроенный шкаф в просторной прихожей.
Мы с Алиной быстро скинули куртки, обувь и пошли вслед за Птицыным в его апартаменты.
Его салон, как он называл свою домашнюю парикмахерскую, находился на втором этаже. Мы поднялись по широкой деревянной лестнице и вошли сначала в небольшой тамбур, откуда четыре двери вели в разные комнаты. Все они были открыты. Андрей заглянул в одну из них и крикнул кому-то:
– Манюня, я скоро приду, и мы договорим! – Он повернулся к нам: – Девочки, сюда, пройдете по коридору, повернете налево. Я сейчас…
Мы с Алиной оказались в салоне мастера. Убранство его было очень необычным: повсюду – большие зеркала, от пола до потолка, темно-красное вращающееся кожаное кресло, деревянная полированная подставка для парикмахерских причиндалов, раковина с придвинутым вплотную к ней креслом – это для мытья головы, как мы поняли. Огромный напольный фен, пальма в кадке в углу… Все было очень красивым, стильным и явно стоило баснословных денег.
– Девчонки, что же вы стоите? – Мы не услышали, как вошел Андрей. – Кого начнем делать красавицей?
– Меня! Кстати, я – Алина.
Подруга шустро запрыгнула в большое кресло, стоявшее перед зеркалом, положила руки на подлокотники и с вызовом посмотрела на свое отражение. Андрей набросил ей на плечи накидку, завязал сзади на ее шее бантик и тоже посмотрел на ее отражение в зеркале:
– Значит, так, Алина. Тут – убираем все…
– Что – все? – испугалась моя подруга. – Все волосы? Полностью?!
– Зачем? Длину. Так сейчас не носят. А вообще, не бойтесь, доверьтесь вкусу мастера. Я вас уверяю – через час вы себя не узнаете…
Ножницы в руках Андрея порхали, как большая серебряная бабочка. На пол падали пряди русых волос. Я сидела на стуле возле фена и наблюдала за работой мастера.
В комнату заглянула женщина лет тридцати пяти. Она была в экстравагантных джинсах, черной водолазке с цепочкой на шее, на которой болтался кулон с розовым камнем.
– Андрюш, я не буду ждать, это надолго. Поехала я!
– Нет, Манюня, нам надо договорить, – через плечо, почти не поворачивая головы, крикнул ей Птицын.
– Да не о чем тут говорить, все ясно! Это не мой прокол, и я платить не буду.
– Будешь.
– Нет!!!
Женщина гаркнула так, что я вздрогнула.
– Я могу взыскать с тебя другим методом, – Андрей перестал стричь Алину и повернулся к своей собеседнице, держа ножницы и расческу в поднятых руках.
– Что? Птицын, ты мне угрожаешь?!
– Предупреждаю. Или оплати добровольно, или…
– Да ни за что! И вообще, я не хочу говорить на эту тему. Я тебе свое мнение высказала – а ты поступай как знаешь!
Манюня вышла из комнаты, нарочито громко топая, и хлопнула дверью.
– Ну, вот, девчонки, поздравьте меня, – вздохнул Андрей, – я только что лишился экономки.
Он продолжил стричь Алину.
– Помиритесь завтра, – попыталась я успокоить мастера.
Андрей брезгливо сморщил нос:
– Вряд ли. За последний месяц это уже третья ссора. Сколько можно?! И потом, Маня – не такая уж хорошая экономка, раньше у меня была другая, лучше… Голову нагните, пожалуйста… Да, вот так… Нет, это уже все! Наши конфликты зашли слишком далеко! А то, что она выкинула в последний раз, – это вообще ни в какие рамки не лезет! Что она воображает?! Что я домработницу себе не найду? Причем, заметьте… голову поднимите… заметьте: я ее называю даже не домработницей, а экономкой! Она должна следить за моим домом как настоящая хозяйка. Я плачу ей большие деньги! Во дворе вы видели новенькую «Уздеу Матиз»? Ее тачка. Недавно купила. И все недовольна! А сегодня по ее вине сломалась моя стиральная машина. Вы знаете, сколько она стоит? Бешеные бабки! Мне ее специально из Германии привезли, по заказу, у нас в продаже таких нет. Я ей сказал, чтобы она сама оплатила ремонт. Так она на дыбы встала! Ну что за баба, извиняюсь, конечно, за выражение! Нет, нет, все, решено! Манюня уволена!.. Голову опустите…
– Андрей, так вы теперь новую экономку ищете?
– Эх, Полина! Искать-то я буду, только, если честно, мне совсем некогда этим заниматься. Завтра к десяти утра мне надо в салон – весь день до восьми у меня расписан по минутам. Хорошо, если я выкрою время кофейку попить… Послезавтра у нас что? Суббота. У меня – тусовка с артистами, отказаться нельзя. Перед этим четверым из них я должен укладку сделать… Нет, нет, мне совсем некогда заниматься личными и домашними делами!
– Андрей, а если я вам порекомендую одну хорошую, хозяйственную женщину?
– Эти хорошие женщины меня, Полина, если честно, уже достали! – Андрей приблизился к зеркалу и внимательно посмотрел на свое отражение, поворачиваясь то правым, то левым профилем к стеклу. – Вы думаете, я не пытался кем-то заменить Маню? Несколько раз!
– Не получалось?
– Нет. Опять звал ее обратно. Она, хоть и дрянь порядочная, но знает мое хозяйство. Умная женщина, с образованием.
– Я вам тоже найду женщину с образованием. И с большим опытом административно-хозяйственной работы. Несколько лет она директором Дома быта была.
– Да? И почему же она ушла?
– Подставили ее. Она в тюрьме сидела. Но вы не должны, Андрей, бояться этого! Она сидела за экономические правонарушения, которых никакой хозяйственник, увы, избежать не может. Так что подумайте.
– Ну, если вы ее рекомендуете… И ручаетесь за нее…
– Ручаюсь. Не пожалеете! Она очень ответственная и исполнительная. Сейчас она в одном общежитии уборщицей работает – полы моет, территорию вокруг здания убирает. Ей копейки платят, а она все равно добросовестно выполняет свою работу. Привычка!
– Ну, хорошо, – несколько капризно согласился Андрей, – она сможет прийти ко мне завтра, часов в девять вечера?
– Если надо, она подойдет в любое время.
– Как ее зовут?
– Серафима. Серафима Витальевна. Ей тридцать четыре года.
– Ну, что ж, посмотрим на вашу Серафиму Витальевну. Если она окажется хорошей домработницей, я ваш должник, Полина. А то я уже так устал возиться со всеми этими вульгарными тетками!..
От Птицына мы с Алиной вышли в половине одиннадцатого ночи. Нашим прическам позавидовала бы любая светская львица. Для нас было неважно, что мы оставили в салоне Андрея по нескольку тысяч. Мы были счастливы! Алина вертелась передо мной, демонстрируя произведение парикмахерского искусства, украшавшее ее голову:
– Как тебе?
– Супер! А я?
– А ты еще суперее! Всем теперь расскажу, что я стриглась у самого Птицына! Как жаль, что больше трех дней укладка все рано не продержится! Голову-то придется мыть, а так, как сделал это он, я волосы все равно не уложу, – сокрушалась подруга.
– Ничего, зато теперь мы с тобой – просто модели!
Мы шагали к моему дому, где подруга оставила свою машину. Шапки мы держали в руках, чтобы не испортить свои новые прически. Впрочем, на улице было совсем не холодно, или нам так казалось от радости.
– А знаешь, я эту тетку, экономку Птицына, уже бывшую, похоже, знаю. Она у меня покупала этот кулон с розовой яшмой. Она меня, наверное, не помнит, а вот я ее хорошо запомнила. Эта Манюня так долго перебирала украшения, ничего ей не подходило, то одно не нравилось, то другое. Я с ней так намучилась! Она меня просто достала! Мымра.
– Зато теперь, надеюсь, с ней никто не будет мучиться. Хорошо бы Птицын взял нашу Серафиму к себе.
– Полина, скажи, ведь правда: он – прелесть!
– Знаешь, наверное, он действительно прелесть, но такие мужчины не в моем вкусе. Слишком капризный и жеманный, как девчонка. Мне нравятся более солидные, мужественные, те кто умеет держаться с достоинством. И не болтают как сороки.
– Это кто же такой? Что-то я не помню никаких таких мужественных типов среди твоего окружения? Ты с кем-то познакомилась? Колись, подруга!
Перед моими глазами опять встало лицо Сергея Шигонцева. Но рассказывать о нем подруге мне сейчас хотелось меньше всего. Пусть это будет моей тайной.
– Слушай, Алина, твоя хозяйка оставляет где-нибудь свой сотовый, хотя бы на самое непродолжительное время? – спросила я, решив сменить тему.
– Вообще-то, оставляет. Когда, например, в туалет выходит. А что?
– Тогда у меня просьба: если ты увидишь, что она свой сотовый без присмотра бросила, загляни в ее телефонную книгу. Там должен быть номер некоей Тамары. Если найдешь, сбрось мне его эсэмэской.
Алина только плечами пожала:
– Да не вопрос! За то, что ты меня с самим Птицыным познакомила, я готова хоть сам аппарат Алены для тебя украсть.
«Ну, это уже лишнее, – подумала я. – Зачем мне ее телефон, у меня своих – две штуки».
