Глава 27
Вдали от всех
Я предельно утомлена и умственно, и физически. Меня клонит в сон, но я не хочу останавливаться. Я вошла во вкус собственных воспоминаний и, как наркоман, хочу получить еще дозу. Их аромат одурманивает. Мысль о том, что я наконец получу ответы на все вопросы, придает мне сил. И их у меня еще вполне достаточно, чтобы отогнать сонливость.
– Но ведь когда мы впервые встретились, ты сказал, что в момент нашего знакомства я жила в какой-то лаборатории, – замечаю я.
– Так и обстояло в действительности, – говорит он. – Твой дом был частью огромного исследовательского комплекса, расположенного вдали от цивилизации. На краю света. Поначалу я думал, что «Диотех» нашла столь уединенный уголок, потому что только там у них нашлось достаточно пространства, чтобы построить здания для научных разработок и дома для сотрудников. Но позже до меня дошла истинная причина. Они не хотят, чтобы кто-либо посторонний мог узнать, чем они занимаются на самом деле.
Дзен делает легкое движение рукой в мою сторону, смысл которого остается для меня загадкой.
Вероятно, заметив мое недоумение, он спешит добавить:
– Извини. Я должен был сразу признаться, что с корпорацией «Диотех» меня связывают сложные отношения. Ведь, как известно, от любви до ненависти всего лишь шаг.
– Не пойму, что ты имеешь в виду.
Дзен издает тяжелый вздох.
– Я ненавижу их за то, что они с тобой сделали. Но в то же время, если бы не они, то тебя бы… Тебя бы вообще на свете не было. И за это, – его лицо вновь озаряется обаятельной улыбкой, – я, наверное, должен испытывать к ним глубочайшую благодарность.
От его слов у меня начинают гореть щеки. Неужели это то, что происходит с Коуди, когда у него краснеет лицо? На всякий случай я быстро отворачиваюсь.
Дзен тем временем ожесточенно трет себе лоб.
– Все настолько запуталось и усложнилось… Понимаешь, я ведь практически вырос на территории, принадлежащей «Диотеху». Для меня он тоже стал чем-то вроде родного дома. Моя мама считалась у них одним из ведущих ученых. И мы переехали туда, когда мне едва исполнилось восемь. В том комплексе у них есть все, – продолжает он. – Там сосредоточены исследовательские центры, лаборатории, администрация. Сотрудники и члены их семей живут рядом. Корпорация целиком находится в одном месте. Это позволяет им держать все под полным контролем – и всех, если уж на то пошло. Непрерывное наблюдение.
Теперь голос Дзена полон озлобленности и ледяного холода. С ним происходит заметная метаморфоза. Он становится непохожим на себя. Это больше не тот беззаботный юнец, который однажды перелез через высокую стену. Причем я подозреваю, что он уже давно не тот легкомысленный мальчик.
– Люди редко уезжают оттуда, – объясняет он. – К чему, если все, что необходимо, у тебя под рукой? Школы, магазины, рестораны, всевозможные развлечения. – Его лицо искажает совсем другая улыбка. – В какой-то степени это похоже на культ.
– Культ?
– Ну да. На религиозную общину, где всем так основательно промывают мозги, что они начинают верить в полнейшую ложь. Людей откровенно надувают, лишь бы удержать от желания сбежать. – Дзен горько усмехается. – Но, как видишь, им не удалось скрыть правду достаточно надежно. Потому что мы с тобой до нее докопались. И сумели совершить побег.
Однако, спохватившись, он добавляет уже совсем тихо:
– По крайней мере, мы попытались.
– И поэтому они отправили людей, чтобы разыскать меня, – говорю я, стараясь соединить новую информацию с тем, что мне уже было известно. – Это те мужчины в амбаре. Они гнались за мной, чтобы вернуть обратно, так?
Дзен с серьезным видом кивает:
– Да, они работают на «Диотех». Состоят в элитной службе безопасности, которую содержит Аликстер.
– Аликстер? – повторяю я. В этом имени мне чудится что-то до боли знакомое. По крайней мере, по телу у меня бегут мурашки.
Дзен с интересом наблюдает за моей реакцией.
– Да. Янс Аликстер – президент «Диотеха» и самый отвратительный человек из всех, кто топчет эту планету. Он и создал корпорацию – совместно с Рио. Они стали партнерами-основателями. Аликстер отвечает за финансы и деловые операции, а Рио возглавляет весь научный сектор.
Рио.
Рыжеволосый мужчина.
Упоминание о нем тоже высекает какую-то искру в моем подсознании.
Я бросаю беглый взгляд на серебристый кубик, лежащий на столе. Он все еще включен, и я по-прежнему подключена к нему. Интересно, хранится ли там нечто, что помогло бы вспомнить о нем больше? О человеке, который заплатил за мою еду в кафе, а потом снял с меня наручники в амбаре? О том, кого Дзен готов был убить всего несколько часов назад.
Но никаких воспоминаний ко мне не приходит.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает Дзен, всматриваясь в мое лицо. – Может, стоит сделать перерыв?
– Нет, – поспешно отвечаю я. – Осталось еще так много, что мне хотелось бы выяснить.
– Хорошо, – улыбается Дзен. – Что, например?
– Например… – Я делаю паузу, чтобы в уме расставить свои вопросы по степени значимости. – Что произошло в тот день, когда мы впервые встретились? После того как ты заметил меня за колонной. Я все-таки подняла тогда тревогу?
– Слава богу, нет. – Его улыбка становится все шире. – Мы сидели на лужайке и разговаривали. Поначалу ты опасалась. Расположилась от меня футах в десяти. – Воспоминание вызывает у него добрую усмешку. – Ты мне откровенно не доверяла. Но постепенно, мало-помалу стала более открытой. И едва заметно подползала все ближе. Это выглядело очаровательно.
– О чем же мы говорили?
Дзен пожимает плечами.
– О многом. Хотя, если честно, говорить в основном приходилось мне. Я нервничал. Меня смущала твоя необычайная красота. Но ты отвечала. И тогда именно это казалось мне самым невероятным.
Я вспомнила то, о чем Коуди рассказывал мне в автобусе. О девушках, которые не желали с ним общаться.
– Ты злишься на красивых девушек? – уточняю я.
Дзен в ответ начинает смеяться.
– Что? Нет, просто я… Мне никогда прежде не встречалась такая красавица, как ты. Ты была настолько… – Его голос внезапно понижается до шепота. – …настолько непохожей на других.
Я замечаю, как меняется выражение его лица. Перемена разительная. И я сразу понимаю, что мрачные мысли к нему вернулись.
– Что-то не так?
Дзен мотает головой, словно хочет избавиться от какой-то навязчивой идеи.
– В тебе было что-то необычное. Мне это сразу бросилось в глаза.
– В каком смысле необычное?
– Главным образом это проявлялось в твоей манере говорить. Она была несколько монотонной. Словно никто не показал тебе все богатство речевых интонаций. Не приходилось сомневаться, что ты очень умна, но в то же время многого не знала. Самых обыденных слов, расхожих фраз и сленга из поп-культуры.
Значит, я была такой всегда.
Эта мысль успокаивает и тревожит меня одновременно.
– А потом я заметил эту странную черную метку на твоем запястье. Ты считала ее просто шрамом, оставшимся у тебя с раннего детства. Я сразу понял, что это неправда. Таких шрамов не бывает. Но я не стал донимать тебя расспросами. Решил, что ты просто не хочешь говорить на эту тему. Только потом до меня дошло, что ты всего лишь повторяла ложь, которую тебе внушили они. На самом деле ты и сама не знала реального происхождения метки.
Я прикасаюсь к черной полосе на своем запястье, вздрагивая при воспоминании о том, как она начала нагреваться и вибрировать, выдавая мое местоположение.
– Но если называть самую большую странность, о которой я тогда подумал, – продолжает Дзен, – то она заключалась в том факте, что я никогда прежде тебя не видел. Понимаешь, все дети сотрудников, которые жили на территории комплекса, посещали одну и ту же школу. Нас и было всего около сотни. Все хорошо знали друг друга, как жители маленького городка. А потому найти тебя прячущейся в запретной зоне было весьма странно.
– В запретной зоне? – переспрашиваю я.
Дзен кивает.
– Она расположена в самом дальнем конце комплекса. Туда никого не пускают без специального пропуска.
– Тогда как же ты ухитрился пробраться туда? – Мне трудно сдержаться, чтобы не поддразнить его.
Дзен усмехается, снова немного повеселев, и отмахивается от моего вопроса с легкостью, как от чего-то банального.
– О, я сумел изготовить дубликат отпечатка большого пальца своего отца задолго до тех событий. Когда проводишь все детство на территории комплекса, где создаются новейшие технологии, то получаешь возможность пользоваться множеством действительно крутых приспособлений. Тамошняя жизнь скучна. И порой уже не знаешь, чем еще себя развлечь.
– И тогда лезешь на бетонные стенки? – спрашиваю я с ухмылкой.
– Вот именно.
Я не свожу глаз с маленького кубика, который непостижимым образом стал хранилищем моей прежней жизни. Или по крайней мере какой-то ее части. Во мне вспыхивает надежда, что где-то в недрах этого кубика можно найти объяснение, почему я так странно себя чувствую, когда Дзен рядом со мной. Почему мои губы тянет к его губам словно магнитом. И что такое «родственные души».
– Итак, мы поговорили. Что случилось потом? – спрашиваю я.
И опять я вижу резкую перемену в его настроении. Блеск в глазах меркнет.
– Ты спросила, приду ли я снова навестить тебя, и я ответил: конечно.
Дзен отводит взгляд и снова берет кубик с жестким диском, лелея его между ладонями.
– А затем я ушел, и ты напрочь обо мне забыла.
Я вздрагиваю от неожиданности.
– Но это невозможно. Я бы никогда…
Однако я еще не успеваю закончить фразу, как перед глазами возникают многочисленные образы. Тысячи картин моментально и хаотично сменяют друг друга, перемежаясь вспышками яркого молочно-белого света.
Я понимаю, что это могут быть только фрагменты какого-то другого воспоминания.
Закрыв глаза, я наблюдаю развивающееся передо мной действие. Так, как все происходило изначально.
Тук, тук, тук.
От страха я чувствую резь в груди. У меня холодеют ладони.
В мою дверь никогда никто не стучит. Отец всегда пользуется отпечатком пальца, чтобы открыть замок и войти.
Снова стук. А потом…
Голос.
– Сейра?
Я не узнаю голос этого человека.
Но ему известно мое имя.
Откуда он может знать, как меня зовут?
Затаив дыхание, я дрожащей рукой нажимаю пальцем на кнопку считывающего устройства. Оно издает короткий писк, и я чуть приоткрываю дверь, выглядывая в щелку. На пороге стоит какой-то парень.
Прежде я никогда его не видела.
Я овладеваю собой, важно надуваю щеки и спрашиваю:
– Кто вы такой?
– Сейрафина? – Он произносит мое полное имя с такой нежностью, что я начинаю ощущать чуть заметный трепет. – Это же я, Лидзендер. Я был здесь вчера.
Открыв дверь чуть шире, я оглядываю его с ног до головы и напрягаю память. Но ничего не вспоминается. Я не узнаю его.
– Нет, вас здесь не было. – Я делаю шаг назад и захлопываю дверь. Мое дыхание еще не пришло в норму.
«Уходи! – отдаю я мысленный приказ. – Прошу, оставь меня».
Но он не уходит.
Он снова стучит в дверь.
– Сейра, открой мне, пожалуйста.
Его мольба немедленно возвращает меня назад. В настоящее.
Я узнаю эти слова. Мне знакома эта интонация отчаяния. Я слышала это на автостоянке перед супермаркетом.
Пожалуйста, Сейра! Постарайся вспомнить.
Сколько же раз я совершенно забывала этого юношу?
Сколько раз он умолял меня попытаться вспомнить его?
– Не понимаю, – говорю я медленно, из последних сил сохраняя спокойствие. – Почему я не узнавала тебя? Почему вела себя так, словно мы никогда прежде не встречались?
– Потому, – отвечает Дзен с грустью, – что они стирали меня из твоей памяти.
