Глава 28
Иллюзорный мир
Его ответ подобен удару в грудь. И внезапно ко мне возвращаются ощущения, пережитые посреди океана. Холодные безжалостные волны хлещут меня по лицу.
– Ч-ч-что? – с трудом выдавливаю я.
– Вообще говоря, «стирали» в данном контексте не совсем точное слово, – признает Дзен. – Лучше будет сказать «изымали». Потому что воспоминание продолжало существовать после того, как его у тебя отнимали.
Он похлопывает пальцем по серебристому кубику на столе перед собой.
– Его просто не оставалось больше в твоей памяти.
– Но зачем? – восклицаю я, почти теряя контроль над своими эмоциями. – С какой целью они это делали?
– Контроль, Сейра. Им необходим был полный контроль над тобой, – говорит Дзен так мрачно, что я не выдерживаю его взгляда и отвожу глаза. – Они старались полностью подчинить тебя. Манипулировали тем, что ты помнила и чего не помнила. Сами выбирали то, что тебе следовало знать. Какой опыт приобрести. Но в целом это была огромная ложь. Твое детство, твои подруги…
– Мои подруги? – удивленно перебиваю я. – Я меня были друзья?
Дзен закрывает глаза и нервно трет ладонями щеки. Когда его глаза снова открываются, я вижу, что они покраснели и в них читается душевная мука.
– Ты только воображала, что у тебя есть друзья, – объясняет он потом. – Ты считала, что живешь полноценной жизнью за пределами своей ограды. Что у тебя есть семья, которая празднует твои дни рождения и ходит за покупками в торговый центр вместе с тобой. Но ничто не было реальным. Все это они сфабриковали.
– Сфабриковали? – с сомнением повторяю за ним я. – Разве можно сфабриковать друзей? Каким образом?
– Внедряя в твой мозг ложные, искусственно созданные воспоминания.
Я мотаю головой, отказываясь в это поверить.
– Нет. Это невозможно. Я бы сумела почувствовать разницу.
– В том-то и дело, – говорит Дзен, – что ты ее не чувствовала. И никто бы не почувствовал. Они разработали компьютерную программу, которая генерирует настолько безупречные образы из прошлого, что человеческий мозг не способен отличить их от реальных. Они наполняют твою голову радостными и успокаивающими событиями, которые никогда не происходили, и те занимают в твоих воспоминаниях свою нишу совершенно естественным образом. Тебе не понять разницы. А потому, как только воспоминание внедрено в память, уже совершенно безразлично, реально оно или нет. Главное, что твой мозг воспринимает его как реальность.
Я чувствую, как горячие слезы наворачиваются мне на глаза.
– Никак не возьму в толк, зачем это кому-то могло понадобиться, – задыхаясь, говорю я. – Для чего им было внедрять радостные воспоминания в мой мозг?
– Чтобы заменить ими неприятные, – хмуро отвечает Дзен. – Это была часть одной огромной иллюзии. А цель состояла в том, чтобы ты даже не догадывалась, что на самом деле живешь у них в плену. Твою тюремную камеру они отделали так, что она выглядела как настоящий дом, а голову тебе забили фальшивыми воспоминаниями. И все для того, чтобы продолжать творить с тобой те ужасные вещи, о которых ты даже не догадывалась, потому что ничего о них не помнила.
У меня начинает пульсировать в висках. Я встаю и принимаюсь мерить комнату шагами, считая плитки в полу. Столы. Стулья. Но это бессмысленно. Ничто не может избавить меня от тошнотворного ощущения.
– Какого рода ужасные вещи они творили? – спрашиваю я, когда ко мне возвращается способность нормально говорить.
– Этого я в точности не знаю, – признает Дзен. – Но могу догадаться, что с тобой делали нечто плохое, иначе «Диотех» не приложила бы столько усилий, чтобы все скрыть. Мы с тобой пытались это выяснить, но напрасно, потому что каждый раз, когда они забирали тебя из дома, ты возвращалась, полная самых радужных и веселых воспоминаний. О поездке на пляж. О ночевке в гостях у подруги. О каких-то увлекательных поездках на экскурсии.
Мои ноги внезапно застывают на месте. Его слова, вероятно, вызвали во мне какую-то ответную реакцию, потому что я чувствую, как начинает формироваться еще одно воспоминание.
Я с тревогой смотрю на кубик в ожидании, какие еще страшные для меня вещи таятся внутри его. И смогу ли я справиться с тем, что сейчас увижу, если мне так трудно свыкнуться с той правдой, которую я уже узнала с его помощью?
Я поднимаю руки, готовая сорвать с головы резиновые диски, но слишком поздно. Образы уже заполняют мой мозг. Они начали свой первоначально хаотичный повторяющийся танец.
Мои руки бессильно опускаются вдоль тела, и я сдаюсь.
Закрываю глаза и позволяю видению продолжаться. Потому что выбора у меня не остается.
– Ты действительно должен уйти так скоро?
Это мой собственный голос. Я разговариваю с кем-то.
Поднимаю взгляд, чтобы увидеть, с кем именно. Это Рио. Он стоит у входной двери.
У моей входной двери.
А я нахожусь в той же комнате.
В том же доме.
Он кивает с важным видом.
– Да. Мне очень жаль, Сейра, но пора отправляться на работу.
Он поднимает палец к белой панели на стене. Электронный замок издает короткий сигнал.
– Когда ты вернешься домой? – спрашиваю я.
Домой…
Это слово выводит меня из транса.
Неужели он жил вместе со мной?
В том амбаре он назвал меня величайшим творением всей своей жизни. Означает ли это, что он мой…
Я не в силах больше даже думать об этом.
Мне вовремя вспоминается все, что рассказал Дзен. Это всего лишь манипуляции с моим сознанием. Ложь. Ничего подобного не происходило в реальности.
– Я вернусь через несколько часов, – отвечает Рио.
Но уходит не сразу. Он задерживается у дверей, что-то обдумывая в нерешительности, а потом медленно поворачивается и спрашивает:
– Как у тебя прошел день? Надеюсь, весело?
У него спокойный и бодрый тон, но в глазах застыло нечто выдающее совершенно другое чувство.
Сожаление?
Печаль?
Угрызения совести?
Вину.
Это чувство вины.
Вопрос задала девушка из воспоминания, а ответ на него теперь даю я нынешняя. Тогда, стоя в комнате, я не разглядела выражения его глаз. Потому что даже не представляла, что оно может означать. Но сейчас я знаю, так как сама познала это эмоциональное состояние. А это не проходит бесследно.
Оно запечатлевается в памяти.
– Да! – отвечаю я не задумываясь. – День прошел превосходно.
Он улыбается. Грустно и устало, что кажется странным.
– Отлично! Я очень рад за тебя.
И комната растворяется в белом сиянии.
Я не открываю глаз, хотя знаю, что на этом все обрывается. Мне трудно сразу посмотреть в лицо реальности. Я даже не уверена сейчас, что знаю, что такое реальность.
День прошел превосходно.
Мои собственные слова.
Они в точности подходят под описание, которое дал Дзен.
Ведь на самом деле Рио интересовался не тем, как я провела время. Своим вопросом он проверял, поверила ли я в ложь. Ему хотелось убедиться, что имплантация воспоминаний прошла успешно.
Я открываю глаза, и мой взгляд упирается прямо в дверь. В мышцах моих ног вспыхивает огонь. Я отзываюсь на их призыв и бросаюсь к выходу, пересекая комнату в одно мгновение.
Мне нельзя ни минуты больше оставаться здесь.
Дзен вскакивает со стула, но не пытается броситься вслед. Думаю, он знает, что ни за что меня не догонит, а потому приводит меня в чувство словесно:
– Сейра, пожалуйста! Не делай этого!
И достигает желаемого эффекта. Его умоляющая интонация заставляет меня остановиться у самого порога.
– Ты не можешь обращаться в бегство каждый раз, когда тебя что-то пугает, – втолковывает он. – В какой-то момент тебе придется остаться на месте и вступить в схватку за то, что ты считаешь справедливым.
Я все еще с вожделением смотрю на дверную ручку, мои пальцы машинально тянутся к ней, все тело словно издает протяжный крик.
– Я похитил диск с твоими воспоминаниями у «Диотеха», чтобы иметь возможность показать их тебе. Чтобы ты все увидела своими глазами. Потому что мне необходимо твое полное доверие, а я знал, что мне никаким другим способом убедить тебя не удастся.
У Дзена срывается голос, но настойчивость в нем не ослабевает.
– Сейра, прошу тебя. Тебе нужно остаться со мной, быть на моей стороне.
И несмотря на мощные физические импульсы, которые манят меня прочь из этой комнаты, я поворачиваюсь и смотрю на него. Хотя взгляд тут же застилает навернувшиеся на глаза слезы.
– Я понимаю, как тяжело для тебя все это, – продолжает Дзен, – потому что мне уже доводилось видеть, какой ценой дается тебе осознание правды. Мы ведь открыли ее вместе. Только тогда у нас было больше времени, чтобы привыкнуть к ней. Но сейчас мы не можем позволить себе такую роскошь. Они преследуют тебя по пятам. И не остановятся, пока не найдут. А тогда ты снова окажешься в том плену, откуда совсем недавно вырвалась.
Первая слеза срывается по моей щеке, оставляя на ней чуть искривленный след.
– Так что же, в моей жизни вообще ничего не было реальным? – шепотом спрашиваю я.
– Реальным был я, – отвечает Дзен, понурившись, с глубоким вздохом.
Он делает шаг в мою сторону, потом другой. Двигается медленно, словно приближается в лесу к напуганному и подраненному зверьку. И, как нетрудно догадаться, именно так я сейчас и выгляжу. По крайней мере, так я себя чувствую.
Дзен останавливается всего в нескольких дюймах от меня. Потом протягивает руку и опускает в мою ладонь медальон.
– Именно поэтому я положил внутрь тот камушек, – говорит он. – Чтобы, как только тобой овладеют сомнения, ты могла прикоснуться к нему, ощутить его и убедиться, что все связывающее нас с тобой никогда не было фальшиво. Что это не продукт компьютерной программы, искусственно внедренный в твой мозг. Что это всегда было реальностью.
Я начинаю дрожать. Сначала мелко и едва заметно. Но потом дрожь нарастает, становится сильнее, пока окончательно не выходит из-под контроля. И вот я уже содрогаюсь всем телом. У меня клацают зубы. А дрожь переходит почти в конвульсии.
Дзен бросается к стенному шкафу в классе и возвращается с одеялом. И как только он меня укутывает, я начинаю валиться на пол. В организме происходит нечто подобное цепной реакции, и у меня отказывает одна мышца за другой.
Дзен вовремя подхватывает меня, не давая упасть. Потом одним плавным движением кладет мою руку себе на шею, наклоняется и, подхватив меня под коленки, легко поднимает.
Я роняю голову ему на грудь, пока он несет меня к расстеленному в углу матрасу и укладывает на него. Мое тело охватывает облегчение, когда голова касается подушки, и я могу свободно вытянуть ноги. Только сейчас становится понятно, как сильно я устала.
На стене висят часы. Почти четыре утра.
У меня голова идет кругом, но я упрямо продолжаю задавать вопросы сдавленным голосом:
– Что ты знаешь о моей матери? Я когда-нибудь встречалась с ней?
Дзен прежде всего идет к столу и отключает жесткий диск. Даже из моей импровизированной постели на полу я вижу, как зеленое свечение тускнеет и гаснет.
– Ты только думала, что встречалась с ней.
– А у меня вообще была мама?
– Только не та, которую ты, возможно, помнишь. Она была созданием компьютера, как и многое другое. Что же касается твоей настоящей матери… – Он горестно качает головой. – Прости, но я о ней ничего не знаю.
– А Рио? Он мой… он был моим отцом?
Не сразу, но я выговариваю это слово, чем привожу Дзена в неподдельную ярость. У него сжимаются кулаки, и я замечаю, как он исподволь бросает взгляд на пистолет.
– Этот человек вовсе тебе не отец, – почти рычит он в ответ.
– Но ведь он жил вместе со мной?
– Да, жил, – вынужден признать Дзен. – Но именно он держал твой мозг под постоянным контролем. Ему нельзя доверять ни в чем и ни при каких обстоятельствах.
Я вспоминаю мужчину, которого видела в последний раз в заброшенном амбаре. Когда я заглянула в его ясные серо-зеленые глаза, я что-то в них успела разглядеть. Нечто такое, чему не могу подобрать определения. Но у меня сразу возникло желание защитить его, не допустить, чтобы ему причинили боль.
Неужели это было всего лишь отголоском серии сфабрикованных воспоминаний?
Или же чувство имело под собой реальные основания?
Удастся ли мне когда-нибудь в этом разобраться?
Несмотря на то что я вся укутана в теплое одеяло, мое тело немеет. Но по крайней мере меня перестало трясти.
– Дзен? – окликаю я негромко.
– Что такое?
Он сидит на полу рядом с моей головой.
– Если столь многие из моих воспоминаний не были настоящими, откуда мне знать, что я могу доверять тем, что ты показал мне?
Дзен подтягивает колени к груди и сцепляет руки вокруг лодыжек.
– Ты и не можешь, – честно отвечает он. – Ты не должна полностью доверять ни одному из своих воспоминаний. Ими так легко было жонглировать. Тебе нужно довериться только тому, что ты чувствуешь. Тому, что, как ты видишь, действительно реально.
– Но что, если… – Я борюсь с приступом отчаяния. – Что, если я не смогу…
– Тсс, – пытается успокоить меня он. – Какая-то часть твоего существа всегда будет чувствовать правду. Тебе останется только определить, какой из них довериться, к какой прислушаться.
Дзен склоняется ближе и начинает перебирать пальцами мои волосы.
Само его присутствие действует на меня успокаивающе. И я благодарна, что он здесь, со мной. Что именно он рассказал мне все. Хотя, как я догадываюсь, он тоже делал это, превозмогая душевную боль. Дзен подобен щиту, который я могу использовать, чтобы заслониться от злой реальности и до известной степени смягчить удар. Он поглощает часть его сокрушительной силы, делает его чуть менее ужасным.
Теперь мне понятно, почему я стала звать его Дзеном.
У меня тяжелеют веки. Все труднее и труднее держать глаза открытыми.
– Не пересиливай себя, Сейра, – говорит он. – Поспи. Я присмотрю за тобой.
Но я боюсь тишины. Страшусь мыслей, которые она принесет. И воспоминаний. По иронии судьбы, тех самых воспоминаний, что я так страстно желала обрести еще совсем недавно.
– Продолжай говорить, – прошу я едва шевелящимися губами.
Дзен улыбается.
– О чем еще мне тебе рассказать?
– Расскажи подробнее о медальоне.
– Я заказал его специально для тебя. – В его голосе отчетливо слышится ностальгия. – Тебе всегда нравился этот символ. Бесконечный узел. Он напоминал тебе два переплетенных сердца, связанных между собой навсегда, неразлучных друг с другом.
– Сколько же раз я тебя забывала? – Мой голос едва слышен.
– Так много, что теперь и не сосчитать, – отвечает он со вздохом.
– Прости меня, – шепчу я.
Но Дзен только снова смеется.
– В этом не было твоей вины. – Я чувствую шорох, когда его пальцы пробегают по моим волосам. – Кроме того, у них все равно ничего не получилось. Потому что им так и не удалось избавиться от меня окончательно.
Я чуть заметно киваю.
Мне хочется сказать ему, что я поняла. Или, по крайней мере, начала понимать. Что, как мне кажется, он всегда был со мной, притаившись где-то внутри моей памяти, которая вопреки всему продолжала отчаянно цепляться за его образ.
Дзен обнаруживал свое присутствие так незаметно, что я даже не понимала этого.
И хотя я все еще не помню тех деталей, о которых он рассказывает, меня уже осеняют приметы нашего с ним совместного прошлого. Оно в крови. Оно эхом отдается в его смехе. Оно отражается в его глазах, напоминая мне, что с ним я в полной безопасности.
Его образ стал для меня путеводной нитью. Чертой, проведенной вечными чернилами.
Вероятно, есть в мире вещи, которые невозможно полностью стереть из памяти.
Дзен снова склоняется ко мне и шепотом спрашивает:
– Ты спишь?
– Нет еще, – бормочу я.
– Тогда мне хотелось бы кое-что попробовать.
Он осторожно прикладывает кончики двух пальцев к моему лбу прямо над переносицей.
Тут же кожа между глазами начинает пылать умиротворяющим белым огнем. Как тогда, когда Дзен навестил меня в больнице. А потом на стоянке перед супермаркетом. Только сейчас мне делается еще жарче. И ощущение проникает глубже. Оно сильнее, чем когда-либо прежде.
Словно озаренная вспышкой, я знаю, почему так происходит.
Воспоминание захлестывает мою память.
Я на секунду открываю глаза и вижу серебристый кубик на столе. Он больше не светится. Не передает сигналов. Он отключен.
А это означает, что воспоминание пришло не с похищенного жесткого диска. Оно родилось во мне и жило в моей душе, но притаилось на время, дожидаясь своего часа.
Полуденное солнце стоит высоко в ясном небе. Оно жарко сияет, освещая мой маленький мирок.
Но его границы раздвинулись до бесконечности с тех пор, как в мою жизнь вошел Дзен.
Мы с ним лежим рядом на траве лужайки перед моим домом. Я опрокинулась на спину, а он прижался ко мне, перебросив руку через мой живот. Солнечный свет ласкает наши лица.
Воздух неподвижен. Мы совершенно одни.
Здесь теперь мое излюбленное место.
В одиночестве. Но с ним вместе.
Хотя я знаю, что времени у нас не много. Это никогда не длится долго.
– Что, если они снова сотрут тебя? – спрашиваю я, и мой голос выдает страх.
Мне теперь известна правда. Как те люди способны решать, что мне помнить, а что забыть.
Это приводит меня в ужас.
И я не знаю, как жить дальше.
Дзен меняет позу, приподнимаясь на локте. В его глазах я вижу отражение своих. Мы как два зеркала, всегда отражающие свет друг друга.
– Им ведь так и не удалось стереть меня полностью.
– Но они пытались, – напоминаю я. – И сделают это снова. А если их новая попытка окажется успешной?
– Просто нужно придумать наш условный сигнал, – предлагает он, улыбаясь той лукавой, чуть кривоватой улыбкой, которую я успела так полюбить.
– Какой сигнал?
– Такой, чтобы они не смогли его у нас отнять.
Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Знать правду необходимо, но если честно, она доставляет мне все больше страданий.
– Но они способны отнять у нас все, – говорю я сквозь слезы. – Все, что им будет угодно. И в любое время.
Дзен в ответ лишь снова улыбается, качает головой и нежно проводит ладонью по моей щеке.
– Всего даже они отнять не могут. – Одна из моих слезинок срывается из уголка глаза и падает на кончик его пальца. – Они не в состоянии уничтожить наши чувства. Этого им не добиться никогда.
Потом он прижимает два пальца к моему лбу. Я закрываю глаза и впитываю жар его кожи, давая ему укорениться в глубинах моего существа. Куда нет доступа даже моему сверхактивному, все подсчитывающему мозгу. Глубже подсознания. В то место, где живут подобные моменты.
И живут вечно.
Дзен склоняется надо мной совсем низко и заменяет пальцы губами. Причем делает это так аккуратно, что я не замечаю подмены. Жар ничуть не ослабевает.
А потом его губы встречаются с моими. Я жду этого. Предвкушаю. Наши губы сливаются в одно целое. Наше дыхание превращается в один общий вдох и выдох.
Я теряю голову. Утрачиваю счет времени.
Отстранившись, Дзен снова смотрит мне в глаза.
– Вот теперь, – говорит он, легкими движениями поглаживая мои волосы, – когда бы я ни прикоснулся к твоему лбу, ты вспомнишь этот момент. Или, по крайней мере, тебе припомнится, что в твоей жизни было подобное мгновение. Прекрасное мгновение.
Меня охватывает умиротворение. Оно отсекает все звуки, блокирует все чувства, кроме ощущения от прикосновения ко мне Дзена. Я еще плотнее укутываюсь одеялом, высовывая из-под него лишь руку, чтобы ухватиться за его ладонь. Потом притягиваю ее и зажимаю обеими руками у себя на сердце, чуть прижимая к груди.
– Так ты вспомнила? – спрашивает он, целуя меня в щеку.
– Конечно, – шепчу я. – И помнила всегда.
