Книга: Демоны Юга
Назад: Глава 21
Дальше: ЭПИЛОГ

Глава 22

История этой земли коротка, но бедной на события ее не назовешь. Веками и тысячелетиями здесь жили не тужили безмятежные туземцы. Им в руки сами собой падали спелые фрукты, в лесах хватало разнообразной живности, в реках больше рыбы, чем воды. Не надо было прилагать чрезмерные усилия для добывания хлеба насущного, и в крепком жилье надобности тоже не было благодаря вечно теплой погоде. Потому особого смысла надрываться никто не видел, так что работали лишь по необходимости, сильно не утруждаясь.
Круглый год сплошная благодать.
И это продолжалось очень долго: размеренная жизнь, все одинаково, никакого прогресса. Каменные топоры, которыми до сих пор пользуются дикари Чафана, ничем не отличаются от тех, которые вытесали из кремня тысячи лет назад.
Затем появились белые. Высадившись на берег, они алчными взглядами начали изучать все, что можно, с ходу навешивая ценники на увиденное. У вечно веселых туземцев не оказалось золота или серебра, но это не беда, ведь сами они — неплохой товар. И поплыли по морям парусники работорговцев.
Самое интересное, что силой никого не забирали. Туземные вожди за связку грошовых стеклянных бус сами охотно отдавали соплеменников. А когда численность населения начала падать, попросили белых привозить не только бижутерию и зеркала. Нужно было оружие, и они его получили. Старое, но здешним каменным топорам и дубинам до него бесконечно далеко.
Черные начали грабить черных, продавая побежденных белым. Бизнес вышел на принципиально иной уровень, возникла необходимость в постоянных связях. Ведь если раньше товар можно было забирать прямо на берегу, теперь приходилось дожидаться его доставки, а это могло занять не одну неделю. К тому же военный поход мог вообще провалиться, а корабль не должен стоять подолгу, ему надо непрерывно работать, давать прибыль. Появились первые поселения пришельцев с севера. Теперь можно было скупать рабов, подолгу держа их в загонах в ожидании прибытия корабля.
Почему обустройство таких загонов не доверили самим туземцам? Подобные занятия не вписывались в их традиционный уклад. Сходить к соседу в набег, привести красивых женщин, после чего месяц плясать у костров, хвастаясь великими подвигами, — вот это прекрасно. Отвлекаться на каких-то там пленников при этом, ну, никак не получится: кормить их никто не нанимался, охранять тоже некому, ведь для всего этого кому-то надо отвлекаться от хвалебных рассказов и потребления пальмового вина.
Шло время, поселения выросли в поселки и города, союзные племена побережий сгинули, уйдя со своей земли, или оставив в ней свои кости. Белым нужно много места под ярким солнцем юга, делить его с черными им не хотелось.
Но времена менялись. Пришли другие белые, желающие потеснить первых. Завязалась первая колониальная война. Обе стороны активно использовали туземные отряды, и у некоторых черных появился шанс заработать себе положение в мире северян. И некоторые им воспользовались.
Одни белые сменяли других, и вот, по окончании последней войны между Гранией и Союзом Независимых Княжеств, Реула досталась последним. На почве дележки добычи они тут же перегрызлись, и восточную часть провинции под шумок прибрали другие.
А на остатках Княжеств возникло уникальное государственное образование, где власть делили верхушка былой аристократии и промышленники, оседлавшие разгоняющийся паровоз научно-технической революции.
Если присмотреться внимательно, можно заметить, что в архитектуре Нового Нариавана присутствует сразу несколько не связанных друг с другом стилей. Также хватает причудливых смесей. Вообразите себе гибрид русской избы с китайской пагодой. Трудно представить? А здесь подобное в порядке вещей.
Именно здесь, в месте, где северный рукав Тоты впадает в Западный океан, несколько веков назад возникло первое белое поселение на побережье. До этого северяне бывали здесь наездами, приплывая за очередной порцией рабов. Дикарям тоже нравился этот удобный берег, они здесь обосновались за века до прибытия северных пришельцев и уступать территорию не желали. Так и сгинули всем племенем, разве что единицы уцелели, смешав свою кровь с завоевателями или перебравшись на восток.
Хлопковый бум привел к резкому увеличению спроса на дешевую рабочую силу. А что может быть дешевле рабов? Не нужно никакой квалификации, даже знание языка не требуется, знай только наклоняйся да выпрямляйся от заката до рассвета.
Объемы работорговли росли, вместе с ними рос и город. Высосав все соки из близко обитавших племен, он метастазами раковой опухоли тянулся дальше, рассыпая по карте будущей Реулы сотни новых поселений.
Большие доходы — большая ноша. Частным лицам такую тянуть трудно, не выдерживая конкуренции с государственными образованиями, они неизбежно уходят на вторые роли. В сражениях целой череды колониальных войн из безымянных территорий родилась перспективная колония грандиозных размеров. Сравнима с нашей Индией, только плотность населения гораздо ниже.
Большая территория требует большой охраны. И случилось неизбежное: одна из войн, сопровождавшаяся небывалым геноцидом туземного населения и разгулом пиратства, завершилась разделом единой Реулы. Ее восточная часть, не так сильно зависящая от морского сообщения, страдающего от разбоя, отошла одной стороне, западная — другой.
Хоть в дальнейшем хозяева земель менялись, раздел закрепился. Однако до сих пор многие политики самого разного ранга бредят вовсю о воссоединении. Такая территория в целом виде введет хозяев единой Реулы в узкий круг тех, кто распоряжается судьбами мира. Небывалые перспективы. И ведь все реально: восток сильно зависит от континентальных путей, а они затруднены географическими препятствиями. Тот же Надар готов был вкладывать в войну целое состояние не только ради железа: он прямо говорил о железной дороге, что прочно свяжет Западную Реулу с Восточной. Люди, контролирующие такой путь, могут за короткий срок нагреть свои ручки докрасна.
Все в прошлом. Новые времена требуют новых хозяев. А что же старые? На одного из них я как раз сейчас смотрю. Главный человек в западной половинке этой перспективнейшей территории превратился в живую куклу. Он умеет ходить, говорить, крутить глазами и сморкаться из-за вечного насморка, странного в таком климате. Но разум его крепко спит или грубо задавлен силой, природу которой я объяснить не могу. Литтейгиса просто посмотрела на него так, как смотрела на тех, кто охранял путь к этому ценному телу, и тот только и успел, что удивленно моргнуть.
Он теперь наша собачонка на привязи. На кого укажем, на того и гавкнет.
Ключ от тайной темницы действительно был у него, и он ничуть не возражал против того, чтобы показать, где он хранится. Мы даже не стали его трогать: сам взял, после чего послушно отправился туда, куда приказали. Если кто-то из прохожих и удивился тому, что столь высокое лицо в вечерний час следует куда-то на своих двоих, виду не подал. Неудивительно, ведь та же Литтейгиса издали контролировала всех приближающихся, заставляя обращать внимание на что угодно, лишь бы не на нас. Если мы и попадали в поле зрения, увиденное сознанием не фиксировалось. Эдакая группа невидимок, неспешно шествующая по не слишком оживленной улице. Подобное вмешательство в чужой разум слишком незначительно и не отнимает много сил.
Канцелярия уже не работала. Или вообще не работала, как и многое в почти осажденном городе. Кто-то уже сбежал, кто-то собирался это сделать в ближайшее время. Судя по запаху жженой бумаги, здесь уже ни на что не надеялись, и дело дошло до сжигания архивов.
С востока донеслись частые раскаты артиллерийских выстрелов. Армия Грула еще далеко, орудиям не достать. Или кому-то что-то померещилось, или пьяный офицер приказал устроить пиротехническое шоу. В условиях всеобщего драпа в первую очередь пострадала дисциплина. На территории, все еще контролируемой Директорией, обстановка быстро скатывалась к состоянию абсолютного хаоса.
Но так, наверное, было не везде. Оставались еще островки былой стабильности. Если их и лихорадило, то со стороны заметить это трудно.
Канцелярия — один из таких островков. Дверь открыли почти мгновенно после того, как я дернул за веревку звонка. Два охранника вытянулись по струнке, поедая глазами наместника. В таких позах они и остались, не успев вымолвить ни слова. Если Литтейгиса не снимет контроль, они могут простоять так несколько часов, а потом или забудут обо всем, удивляясь прыжку во времени, или начнут чесать в затылках, пытаясь найти объяснение случившемуся. Все зависит от сопротивляемости магии, подчиняющей разум, — у каждого она своя.
Эх, мне бы эту вечно молодую дылду затянуть на родную Землю. Я бы легко обчистил что угодно, хоть тот же Форт-Нокс. При таких талантах будет лишь одна проблема: каким образом вывезти столь грандиозную груду золота.
Наместник, ни разу не ошибившись, прошел по весьма запутанному маршруту, который закончился в подвале перед неприметной дощатой дверью, обивка на которой истрепалась до дыр. Трижды в нее постучав, он деревянным голосом произнес:
— Восход над океаном.
Послышался механический скрежет, в котором мои тренированные уши различили нечто хорошо знакомое. Работает замок и, судя по звуку, далеко не ширпотреб. Серьезная вещь, такие на обшарпанные двери ставить не принято.
Обшарпанной она была лишь с виду. Когда раскрылась, я смог как следует ее оценить. Массивная железная рама, стальной лист миллиметров в десять толщиной — для местных пуль это непреодолимое препятствие, да и взорвать будет непросто. Кирпичные стены сдадутся куда раньше.
И это ведь еще не та, самая главная дверь. Это, если можно так выразиться, — предбанник.
В помещении находились два агента. Их задача была простой: первыми вступить в бой при попытке проникновения. Они же поддерживают связь темницы с внешним миром.
Полковник подошел к оружейному шкафу, взял две винтовки, одну передал своему неразлучному помощнику Бугасу, прокомментировав:
— Агенты неплохо живут. Это штучные изделия: отборная древесина на ложе и прикладе, лучшая лакировка, очень точный бой. В армию такие красотки не попадают.
Агенты Директории на его слова никак не отреагировали. Оба стояли, будто громом пораженные, в тех позах, в которых их застал ментальный удар Литтейгисы.
А вот и та дверь, ради которой нам пришлось вломиться в резиденцию наместника. Там, скорее всего, уже подняли тревогу. Слишком уж бойкое место, то и дело кто-то новый появляется, а Литтейгиса беспомощна на такой дистанции, да и набор средств контроля у нее невелик, как и запас сил. Так что там она, по своему обыкновению, превратила всех в камень, что сразу бросится в глаза, едва только кто-то зайдет. Понять, что превращение людей в статуи — событие не рядовое, будет несложно.
Но нам нет дела до того, что происходит в резиденции. Пока поднимут тревогу, пока попытаются в столь непростой обстановке организовать поиски, нас уже здесь не будет. Пришли невидимками и уйдем невидимками, чтобы вернуться максимум через два-три дня, но уже открыто, в статусе победителей.
Эта дверь не выглядела обшарпанной. Посторонние ее увидеть не могли, так что в маскировке нет нужды. Стальной прямоугольник в оштукатуренной стене. Ни глазка, ни ручки дверной, лишь замочная скважина посредине. Наместник, подойдя, вставил огромный ключ, с натугой провернул два раза, отошел на шаг, замер.
Как гром среди ясного неба, послышался настороженный голос:
— Кто?
Вроде бы с потолка донесся. Видимо, там не просто вентиляционная решетка, а еще и вывод переговорной трубы.
— Восход над океаном, — все тем же деревянным голосом произнес наместник.
— Повторите.
— Восход над океаном.
— Что с голосом?
Наместник ничего не ответил, ведь такую ситуацию его «программа» не предусматривала. Литтейгиса, вытянувшись в струну, задрожала, почти сразу расслабилась, устало прислонилась к стене, кивнула, произнесла:
— Этого я достала.
Странно. Я ведь не так давно уверял Полковника, что даже лист бумаги — для нее непреодолимая преграда. А она только что подчинила человека за кирпичной стеной, даже его не видя. Лишь голос слышала.
Скрывала свои возможности? Или для такого трудного дела ей пришлось ударить со всей силы, почти исчерпав свои резервы? Выглядит измочаленной, будто на ней лошадей катали, так что, наверное, так и есть.
В двери дважды щелкнул механизм внутреннего запора, створка начала медленно двигаться. Быстрее никак, уж очень тяжелая, добротной стали здесь не пожалели.
Внутри не было ничего интересного. Предбанник с окаменевшим агентом, две жилые комнаты для охраны по обе стороны короткого коридора, далее по одну сторону пищеблок с кладовой, по другую — уборная, а в конце еще одна дверь, за которой последнее помещение. Именно в нем содержится тот, ради кого мы пришли.
Агент, послушный как дрессированная собачонка, отдал единственный хранящийся здесь ключ. Все — мы на месте. Сейчас Литтейгиса легко успокоит оставшихся охранников, заберем кого надо и отправимся назад.
— Можно я, — взволнованно, некрасиво причмокнув, попросил Зиппи.
Полковник вопросительно уставился на меня, я в ответ пожал плечами. Да какая нам разница, кто откроет последнюю дверь? Мне главное — побыстрее отсюда уйти, ведь даже под защитой группы магов чувствую себя здесь неуютно. Интуиция намекает, что мы или вот-вот столкнемся с нешуточными неприятностями, или…
Или ничего не произойдет, она у меня та еще перестраховщица.
Зиппи, получив ключ, метнулся к заветной двери с невиданной доселе резвостью. Руки его так дрожали, что попал лишь с третьей попытки, а потом еще не сразу смог провернуть. Но, наконец, справился и, все так же неприятно причмокнув, рванул створку на себя. Она легко поддалась, так как сталь здесь уже не использовали, простые доски и обивка.
Помещение, что открылось за нею, менее всего напоминало тюремную камеру. Просто большущая комната, обставленная добротной мебелью. Есть даже претензии на шик: кое-где виднеется позолота, дорогие абажуры на светильниках, огромный кожаный диван, на котором может разместиться футбольная команда. Сырость, правда, вносила свои коррективы в обстановку. Запашок заплесневелый, обои отслаиваются, подозрительные темные пятна по углам. В здешнем климате подземные помещения от такого уберечь сложно.
Футбольной команды здесь не было — на диване сидел один-единственный человек. Он не выглядел молодящимся старцем: черные прямые волосы, аккуратная острая бородка того же цвета, лицо почти без морщин. В меру ухоженный интеллигентный мужчина лет пятидесяти, может, чуть больше. Но все же чувствовалось нечто неуловимое, делающее его похожим на Зиппи. Даже не внешность, не знаю… Аура какая-то, точнее не сформулирую. Хоть и сидит не шевелясь, а понятно, что движения его такие же резкие, порывистые, мальчишеские. Или скажем проще — суетливые. И каждому понятно, что лет ему куда больше, чем можно дать по внешнему виду.
Зиппи, просеменив несколько шагов, замер, расставил руки в стороны, выдохнул:
— Аллиз!
Узник вытаращился на него с удивлением и почти с ужасом произнес:
— Зипперус?!
Поднявшись с дивана, шагнул навстречу, но тут же отшатнулся от попытавшегося обнять его Зиппи. Тот отреагировал с обидой:
— Ты чего, Аллиз?! Это же я, твой любимый Зиппи!
— Что с тобой такое? Голос твой, тело твое, а лицо уродливого старика.
— Я целых семнадцать лет провел среди этих тупых дикарей. Их медицина ужасна, моих слабых возможностей не хватало на все. Но лицо можно легко поправить, не обращай на него внимания. Мой Аллиз!
Тот покачал головой:
— Не могу не обращать. Ты выглядишь уродом. Ты жуткий.
— Это поправят, говорю же. А вот ты почти не изменился. Даже стал красивее. Ну, обними же меня, я ждал этого целых семнадцать лет. Я так страдал, ты себе представить не можешь. Сильно скучал по мне?
— Я много по чему тут скучал…
— Ну скажи: именно по мне сильно скучал? Скажи, не дуйся, я ведь страдал не меньше тебя.
— Я сюда угодил из-за твоей легкомысленности.
— Ну Аллизик, ты же всегда любил эту черту моего характера, не будь уже такой кислой букой.
Бугас, не выдержав, скорчил презрительную гримасу и сочно сплюнул на пол. Полковник никак не отреагировал на неуважительное поведение подчиненного, если не считать того, что поднял глаза к потолку и многозначительно вздохнул. Местное общество ни капли не толерантно к любым проявлениям отклонений от того, что считается нормальным сексуальным поведением. Тут все очень строго, и шансы стать свидетелем выяснения отношений гомосексуальной пары здесь мизерные. Плюс эта тема традиционно высмеивается в анекдотах и прочих областях, связанных с юмором. Впрочем, как и у нас. Так что реакция пары агентов Грула неудивительна.
Но на юге, похоже, народ куда раскованнее. Никто ни жестом, ни словом не выдал своего отношения к сентиментальной встрече двух разлученных злодейкой-судьбой геев. Кайра, бросившись к узнику, на ходу затараторила:
— У вас есть жалобы? С вами все в порядке? Скажите, я помогу, я целительница.
Зиппи, покосившись на нее как-то нехорошо, взглядом снайпера, припадающего к прицелу, подвинулся к Аллизу и что-то ему шепнул. Тот, мгновенно подобравшись, провел взглядом по Кайре, затем уставился на Айша, каким-то образом определив старшего.
Мне эти переглядывания не понравились. Интуиция уже не нашептывала, она кричала во всю глотку. Да и Полковник как-то резко насторожился, подобрался, будто тигр перед прыжком. Люди наших профессий обязаны начинать реагировать на угрозу еще до того, как она проявит себя в полной красе. Другие до старости не доживают.
Рука инстинктивно потянулась к револьверу, я даже успел обхватить рукоятку, но на этом все закончилось. Вообще все. Всякое движение. Зиппи крепко обнял Аллиза одной рукой, а другой взмахнул, будто птица крылом. При этом от него разошлось стремительно расширяющееся кольцо, состоящее из несметного количества крошечных светящихся росчерков. Будто из одной точки разом заработали трассерами тысячи малокалиберных пулеметов, с помощью которых безумный садовник решил подровнять траву на газоне.
Травы в комнате не было. Зато были мы. Я мгновенно перестал чувствовать свое тело, но зрение работало, так что сумел в мельчайших деталях разглядеть собственное падение на пол. Картинка с видом от первого лица, и стук вышел знатный, будто статуя брякнулась.
Да я и правда будто окаменел.
И не только я, ведь падали все, кто находились в моем поле зрения. Похоже на кегли: не меняя поз, с характерным каменным стуком, ничего не говоря. За двумя исключениями: Зиппи и его освобожденный дружок остались на ногах. Стояли, поглядывая сверху взглядами, полными превосходства. Таким зазнавшийся первоклассник может одарить копошащихся в песочнице совсем уж мелких карапузов, проходя мимо детсада.
Блин, надо было прислушаться к подсказкам интуиции и вышибить этой парочке мозги прямо с порога.
Хотя не факт, что это бы получилось. Магия — непредсказуемая штука.
— И зачем ты перевел редкий амулет? — довольным тоном поинтересовался Аллиз.
— А разве тебе не понравилось? — вкрадчиво уточнил Зиппи.
— Еще и как понравилось. Давно мечтал что-то подобное устроить. Но амулет все же жаль, он ведь одноразовый, и достать такой очень непросто.
— Ерунда, забудь о нем. Ты свободен, и это главное. Хотя за семнадцать лет мог бы сам подсуетиться, ты не такой уж слабый маг.
— Однажды я здесь попробовал применить все, на что способен.
— Но вырваться не сумел?
— Ты же знаешь, что у меня не так много сил. К тому же они отобрали у меня все до последней нитки, без амулетов остался. Своего запаса не хватает, здешняя темница сделана надежно, пусть и безо всякой магии. А ты почему только сейчас заявился?! Семнадцать лет, Зиппи! Семнадцать бесконечных лет в этой дыре! И все по твоей вине!
— Не злись. И вспомни, из-за кого все началось. Кто убил тех недоумков? Я, что ли?!
— Они это заслужили.
— Ну да. А нам пришлось бежать, и бежать сюда, на север. Спасибо, что в том свитке мы нашли описание дороги и догадались никому об этом не рассказать. Надо же, как кстати пришлось.
— Ага. А здесь ты ухитрился отдать меня этим потным тварям в тот момент, когда силы не осталось вообще. Я был беспомощнее младенца, это невыносимый позор! И все из-за тебя!
— Да не злись ты так! Чего раскипятился?! Столько лет прошло, а бурлишь, как чайник! Давай лучше скажу, зачем я перевел ценный амулет.
— Давай, говори. А то мне действительно не помешает целительница, очень удивлен тому, что ты зачем-то решил ее прикончить.
Прикончить?! Эта тварь своими искрами убила Кайру?! Я на несколько мгновений из реальности выпал, погрузившись во тьму беспросветной ярости. Рвать! Зубами рвать буду! И кости ломать! Хана вам, уроды!
Увы, но несмотря на все усилия, тело не сдвинулось даже на миллиметр.
Прости, милая малышка, но я сейчас беспомощен, как самый немощный паралитик.
Ярость под натиском беспомощности быстро отступила, но я успел пропустить часть действия. Когда способность анализировать увиденное и услышанное вернулась, Аллиз стоял на прежнем месте, в паре шагов от дивана, а Зиппи склонился над Файяри.
Что этот извращенец задумал сделать с телом нашей благословляющей толстушки?! Похоже, ничего страшного. Просто один за другим разжал окаменевшие пальцы, вытащил из ладони магический жезл, показал дружку:
— Видишь, что у нас теперь есть?
— Что это такое?
— Ха! Ты всегда слабо разбирался в артефактах! Неуч!
— Не зли меня, Зиппи!
— Да ладно тебе. Ну хоть о жезле Некратора слышал?
— Тот, которым он поразил Ярриса в битве богов? Про него все слышали, вот только не рассказывай, будто это и есть тот самый божественный жезл. Предмет такой силы я бы ощутил, окажись он на расстоянии трех полетов стрелы от меня.
— А миф о безумном артефакторе слышал? О том, который умел копировать любые амулеты. Если верить мифу, до того как сбрендить окончательно, он успел сделать три копии жезла Некратора. Два забраковал, третий тоже хотел уничтожить, но стал жертвой предательства ученика. Тот попросту сбежал, прихватив ценную вещицу.
— Миф так себе. Даже бледную копию такого жезла сделать немыслимо. Старые знания безвозвратно утеряны.
— Одна, как ты говоришь, бледная копия все же была. Я слышал, что пару веков назад Дом Реликвий предлагал некромантам за нее баснословную цену. Но те отказались.
— Дом Реликвий любит распространять такие слухи. Их куда правильнее называть Домом Врунов.
— Ага. А ты знаешь, кто все эти люди? — Зиппи указал на валяющиеся тела.
— Понятия не имею. В них есть магия, но они слабаки, все упали легко.
— Ага. Вот только они не совсем слабаки. Перед нами, скорее всего, последние остатки Ордена Стражи Рассвета.
— Стражи Рассвета? Тупоголовые охотники на нечисть и некромантов?
— Они самые. Не все, тут пара местных и один непонятно откуда приблудившийся.
— А почему последние?
— Их и раньше жменя была, уж очень сильно пострадали век назад, когда темные попали под раздачу. Чернодень пережили немногие стражи. А сейчас их, похоже, решили упразднить окончательно и повсюду. Да и правильно, зачем они вообще нужны? Бесполезный пережиток прошлого. Давно надо было выслать их всех на крайний юг, и пусть там вволю гоняются за своими любимыми чудищами и прочими кровососами.
— Много лишних слов.
— Ну прости, милый. Слушай, ты хотя бы помнишь, что стало с некромантами век назад?
— Это все знают. Они были в минуте от господства над всем миром, но объединившиеся Дома и церковники все-таки их разбили.
— Ага. Только ты не всех перечислил.
— Ну да, забыл про армии из простонародья. Но какой от них может быть толк? Больше вреда. Тупое мясо.
— Согласен. Но стражей тоже забыл упомянуть.
— Горстку неудачников? Они там ничего не решали. Они вообще не воины.
— Ты прав в том, что против нормальных магов им ловить нечего. Вот только они заточены не на борьбу с ними. У них другой противник. Те же чудовища разные, и те же некроманты. Вот против них стражи показывали неплохие результаты. Как-никак они с темнотой воевали с таких времен, что и сами не помнят. Много опыта накопили, хитрее их в этом деле никого не найти.
— К чему ты ведешь?
— Пока наши простофили топтались на трупах поверженной армии мертвецов, наши хитрые стражи умыкнули тот самый жезл и, что интересно, никому в этом не признались. Целый век скрывали, что такая замечательная штука теперь у них. А когда их попытались раздавить, как давят пойманную блоху меж ногтей, они подались сюда, на север, прихватив артефакт с собой. Уж не знаю, как сумели просто так, без тайного прохода, но дошли. Не все, путь был трудный. Им даже пришлось отбиваться от камнекрылов — представляешь, какая умора? Но дошли и сокровище свое донесли.
— Уверен?
— Взгляни сам. Тут не надо быть гением, чтобы понять — вещица очень необычная.
— Согласен.
— Эти хитрецы даже название изменили и чуть поработали над формой. Теперь это Жезл Белого Лотоса. Вот ведь умора.
— Говоришь, Дом Реликвий двести лет назад предлагал за него целое состояние?
— Мягко сказано. Теперь мы можем возвращаться, и плевать на все, что произошло семнадцать лет назад. С этим, — Зиппи взмахнул жезлом, — нам простят что угодно. Главное, обратиться к кому надо. Ну ты ведь сам понимаешь…
— Я не чувствую тьму.
— Я тоже. У стражей нашлись специалисты, переключили потоки так, что они теперь подпитывают светлый камень.
— Да это какой-то бред.
— Не бред, камень чуть ли не уникальный, но даже при этом надолго его не хватит. Артефакт сильный, несовместимость не терпит. Слышал, как шептались, что ему еще лет десять осталось, и это в лучшем случае. В таком виде посох — всего лишь сильный артефакт для некоторых видов светлой магии. Главным образом помогает в поддержке.
— То есть он теперь не оружие?
— В таком виде — нет. Я не артефактор, но, думаю, нормальные мастера без проблем переключат его в прежнее состояние. Надо убрать камень и лишние структуры — задача не из сложных.
— Ладно, Зиппи, это мы обсудить еще успеем. Пора уходить, заболтались мы с тобой.
— Как уходить? А эти? — мерзавец вновь указал на наши тела.
— Что эти? Ты хоть знаешь, что именно сделал амулет?
— Превратил их в статуи. То есть парализовал на время.
— Зиппи, ты глуп.
— Но так было сказано в описании.
— Там было сказано и другое. Их тела сейчас в стадии минерализации, к утру здесь будет целая куча черных статуй. Графит ведь состоит из того же элементарного вещества, что и кирпичики, которые служат основой жизни.
— Аллиз, но эти шутники не мертвые.
— Не шути так.
— Не спорь, я лучше знаю. Может, даже слушают, о чем говорим. А может, и видят, вон как глазки у некоторых блестят.
Аллиз присел над Айшем, потрогал шею, покачал головой:
— А ведь ты прав, сердце все еще бьется. Как такое может быть?
— Кто-то их спас. Успел среагировать. Чувствуется активированная поддержка.
— Кто?
— Толстуха или целительница, другие вроде бы на такое не способны.
— Ну так доделай начатое.
— А почему я?
— Ну, я начал, ты завершишь. Это справедливо.
— Не люблю кровь. Некрасиво это.
— Не надо быть таким эстетом.
Зиппи, сволочь, склонился надо мной, а когда выпрямился, в руке у него был нож, над которым не так давно поработал Дамус. Противно ухмыляясь, он провел пальцем по кромке и, разумеется, порезался. Острота там такая, что лучшая бритва позавидует.
— Твою мать! — взвизгнул он и начал облизывать поврежденный пальчик.
Но тут же замер, насторожился, будто услышал что-то, доступное лишь ему. Аллиз это заметил, тревожно спросил:
— Что-то случилось?
— Не знаю. Что-то не так. Совсем не так.
— Но что?
— Я не вижу время. Не могу заглянуть дальше. Почему-то тут нет будущего. Совсем нет. Так не бывает.
— Кто-то из стражей работает, других здесь нет. Давай уже, не тяни с ними! Режь! Давай, пока они в себя не пришли!
Зиппи, вновь сунув палец в рот, начал склоняться надо мной, изготавливая нож для удара в грудь. А я мог лишь бессильно за этим наблюдать, причем только периферийным зрением.
А в основном поле видел нечто другое. То, что парочка злодеев видеть не могла. За спиной Аллиза будто воздух начал закручиваться, образовывая полупрозрачный смерч. И все это совершенно бесшумно, так что вряд ли дело в ветре.
Да и откуда тут взяться такому изуверскому сквозняку? Комната тупиковая, вообще-то.
Вихрь раздался вширь, резко потемнел, во мраке смутно проступили неясные очертания чего-то, похожего на человеческую фигуру, а затем оттуда шагнул некто, с кем я до сих пор не сталкивался.
Лежа на полу, трудно оценивать размеры окружающих тебя людей, особенно если один из них как раз собирается тебя прирезать. Но готов поставить что угодно: в том, что вышло из вихря, роста не меньше два с четвертью метра.
Уж такого феноменального баскетболиста я бы точно запомнил.
И человеком назвать его не могу. Не уверен. Уж очень странное телосложение, да и деталей не разглядеть. Тело будто соткано из тьмы. Эдакое антрацитовое изваяние. Скорее всего, я вижу один из тех щитов, которыми пользуются маги. В свое время Дамус с помощью похожего отбивался от атак кровососов. Но у него было цветное сияние, а не эта аура непроглядного мрака.
Пришелец протянул черную руку к Аллизу.
Зиппи как раз примерился к груди, начал неуверенно замахиваться, выдавая в себе человека, не слишком опытного в деле убиения людей холодным оружием. И в этот миг его приятель заорал так, что даже у меня кровь в жилах застыла. Правда, не только от крика. Я ведь, помимо прочего, видел, что происходит.
Уж лучше бы не смотрел.
Прикосновение было из тех, которые врагу не пожелаешь. Аллиз, не переставая орать, покрывался синюшными пятнами и язвами, одежда на нем мгновенно посерела и начала рассыпаться дряхлыми лоскутами, за ними на пол полетели отваливающиеся куски гниющей плоти. Крик захлебнулся, когда мясо с шеи облезло, обнажив голый хребет, колени мага подломились, с костяным стуком соприкоснулись с полом. Затем Аллиз рухнул, рассыпавшись при этом, будто сброшенный с большой высоты скелет из анатомического театра. При этом череп с прилипшими кусками омерзительной тухлятины прокатился через всю комнату и исчез в коридоре.
На все это ушло секунд десять, вряд ли больше. Хотя, честно признаюсь, более длинных секунд я не припомню. За это время Зиппи успел развернуться, оценить масштабы неприятности, случившейся с его дружком, и прикинуть свои дальнейшие перспективы.
Впрочем, там особо нечего прикидывать. Он не боевой маг, и даже с ножом обращаться не умеет, а тут такая шагающая башня, что Литтейгиса на ее фоне покажется маленькой девочкой.
Впрочем, Зиппи оказался не так прост, как прикидывался. Это, в принципе, и так уже было понятно, но вот дальнейшее стало неожиданностью. Вытащив, наконец, пораненный палец изо рта, он выхватил из-за пазухи какой-то черный кубик на короткой цепочке, в комнате сверкнуло, в грудь надвигающейся темной фигуре ударил сгусток яркого пламени.
И, отразившись мячиком, вернулся назад.
Зиппи вспыхнул от пояса до головы, жутко завыл, начал метаться по комнате из стороны в сторону, пока не оказался в опасной близости от пришельца. Тот прикоснулся к нему ладонью, крик мага захлебнулся, перестав бегать, он неуверенно шагнул вперед, затем еще раз, уже наклоняясь, и, упав, рассыпался костями и кусками дымящейся плоти.
Удар огнем с виду вообще не навредил великану, но сбросил его черный покров. Как будто это не защитный щит был, а одноразовое зеркало, чья задача отразить единичную атаку назад на противника, после чего исчезнуть.
Покров исчез, но сказать о деталях внешности я все равно ничего не мог. От пяток до макушки убийца парочки магов был затянут в материал, похожий на черную кожу, симметрично покрытую ромбическими бляшками. Что-то смутно похожее на рисунок, который можно увидеть на боках осетровых рыб. Никаких металлических деталей, намеков на застежки, карманы, пояса с оружием. Вообще ничего. Ну, разве что две узкие аккуратные прорези для глаз.
И оттуда сверкает красным.
Не думаю, что я стал свидетелем появления Терминатора с его камерами в металлических глазницах. Тут не роботом пахнет, а магией. Нехорошей магией.
Почему-то вспомнились кровососы. Их глаза тоже давали красные отблески.
Черная фигура нагнулась над останками Зиппи. А в голове моей послышался неожиданный голос. Самый милый голосок. Такой, от которого крылья могут вырасти:
— Леон, это Кайра. Не знаю, слышишь ли ты меня. Я очень слаба в передаче мыслей. Но ты ближе всех ко мне, у тебя самые большие шансы услышать. Я сейчас держу всех, держу ниточки их жизней. Всех, кроме тебя. Ты не нуждаешься в помощи. Наверное, работает твой амулет. Спасибо ему. Леон, сейчас я выжму из себя все. Все силы. Все брошу на тебя. Этого может хватить, чтобы сбить заклинание. Наши сердца при этом остановятся, поддержки не будет, но ты, надеюсь, сможешь двигаться. Не дай ему унести жезл. Помешай. И учти, что эта тварь неуязвима для твоего оружия. Ты должен что-то придумать. Не знаю что, но ты умный, ты должен как-то выкрутиться. Когда жезл окажется у тебя, быстро вложи его в руку Файяри. Пусть и плохо, но себя она поддерживать умеет. Если сумеет продержаться до этого момента, у нее будет шанс встать. Зиппи мертв, заклинание его амулета теряет силу. У нее может получиться. И тогда она поднимет остальных. Но жезл важнее, чем мы. Пусть все умрем, но не дай его унести. Он отдаст жезл хозяевам, этого нельзя допустить. Мы в ответе за сохранность жезла. Все, Леон, прощай, я ухожу. И я верю, ты сможешь.
Темный великан тем временем поднял жезл, покрутил его в руках, развернулся, неспешно отправился назад, к дожидавшемуся его вихрю. Не вызывало сомнений то, что, зайдя в него, он исчезнет из комнаты так же, как и появился в ней.
Моя рука вдруг обрела чувствительность, под пальцами оказалось шершавое дерево револьверной рукояти. А толку с этого? Пули здесь бесполезны.
Что делать?! Что же делать?! Мне плевать на магическое сокровище, но не на Кайру. Ее сердце больше не бьется, это клиническая смерть. Смогу я вытащить ее своими силами? Не уверен, ведь я не врач-реаниматолог. Значит, нужна Файяри, а толстухе потребуется жезл.
Жезл в лапе у этой ходячей водокачки, и вряд ли мне его отдадут после вежливой просьбы.
Последние шаги. А я с трудом начинаю шевелиться. Да и толку от моего шевеления? Несколько секунд, и жезл сгинет в портале. И на этом все, мне останется только рвать на себе волосы, осознавая, что потерял не только товарищей, а девушку, к которой готов был относиться иначе, чем к многим другим до нее.
А она ведь на меня надеялась, отдавая остатки сил…
Все, сейчас будет последний шаг. И это конец.
Говорят, случаются в жизни моменты, когда человек за секунду вспоминает всю свою жизнь до мельчайших эпизодов. Что-то подобное произошло сейчас, вот только речь шла не о всей жизни. А об одном случае, произошедшем не так давно. Было это во время нападения кровососов на затерянный в заснеженных горах форпост.
Вытянув руку, я, радуясь, что до цели нет и десятка шагов, потянул за спуск в тот момент, когда темная фигура делала шаг в портал.
Вот теперь точно все.
Подняться сумел с трудом и не с первой попытки — тело будто одеревенело. Пошатываясь, прошел к тому месту, где несколько секунд назад исчез вихрь портала, нагнулся, поборол приступ дурноты, с трудом разжал длинные твердые пальцы, затянутые в черное, освободил рукоять жезла. Стражи не раз говорили, что к артефакту не должны прикасаться посторонние, но в сложившейся ситуации я решил проигнорировать все запреты.
Ничего не случилось. Вообще ничего. Меня не поразило громом, не сожгло магическим огнем. Ладонь чуть кольнуло, будто прошел слабый электрический разряд, и все.
Куда больше беспокойства доставлял амулет на шее. Он, должно быть, добела раскалился, пытаясь вытащить меня из очередной передряги, грудь пекло неимоверно. Хорошо, что бесчувственное тело не ощущало вообще ничего, иначе бы я натерпелся мук, валяясь статуей. Но, похоже, камень потихоньку остывает. Или опасность осталась позади, или растерял свою оберегающую силу и уходит на подзарядку.
А может, махнул рукой на безнадежного безумца, раз за разом влипающего в смертельные неприятности.
Файяри закашлялась, жадно обхватила рукоять жезла обеими ладонями, прерывисто дыша, кивнула:
— Спасибо, Леон.
— Ты как? Готова поработать? Надо быстро помочь остальным, только ты это можешь сделать. Да быстрее же, хватит валяться!
— Спокойно, Леон, времени прошло немного, а Кайра работала с затуханием. Их сердца еще работают, просто не так быстро. Я подниму, я успею, дай мне хотя бы минутку.
Оставалось верить на слово и, сжав кулаки, ждать, когда же она очухается как следует.
К моей радости, ждать пришлось недолго, и совсем уж прекрасно, что первой в очереди оказалась Кайра. Неудивительно, ведь целительница в такой ситуации — самый нужный человек.
Я испытал невыразимое облегчение, когда восковое лицо куклы начало наливаться румянцем, веки дрогнули, поднялись, на меня взглянули самые прекрасные глаза на свете. Ни у кого другого фиолетовых я не встречал. Хотя дело тут, разумеется, вовсе не в цвете.
Тело целительницы слушалось плохо, так что я с радостью помог ей приподняться. Первое, что она сделала, — повернула голову, уставившись на то место, где был портал. Не шевелилась несколько секунд, потом еле слышно произнесла:
— Я знала, что ты сможешь.
— Ага, на меня можно рассчитывать во всем. Нужно будет еще что-то отобрать у таких ребят, только свистни. Кто он, кстати, такой? Только не говори, что это обычный человек.
— Кукла без души. Продукт запрещенной некромеханики. Творение некромантов. Создано лишь для одной цели.
— Для какой?
Ответил Айш, как раз пытавшийся встать:
— На жезле охранное заклятие. Стоит его коснуться, и оно активируется. А этот, — некромант кивнул в сторону закрывшегося портала, — целый век сидел и ждал этого момента. Его для этого и создали. В этом единственный смысл его существования.
— Но Файяри могла трогать.
— Наши мастера век назад поработали над жезлом. Снять заклятие не смогли, не хватило знаний, но кое-что в его структуре изменили. Одного человека можно назначить владельцем, но другим доступ к жезлу закрыт. Мы не знали, в чем суть заклятия, но подозревали разное. То, что было на самом деле, еще не самый худший вариант. Но и хорошим его не назвать. Такое создание прекрасно защищено от магии и физического воздействия, само при этом являясь рукой смерти. Ты сам видел, на что оно способно.
— Да уж…
— Но век — слишком долго. Очевидно, оно оказалось не столь сильно, как планировалось, или в чем-то ошиблось, — Айш выразительно покосился в ту же сторону.
Взглянув туда же, я покачал головой, крутанул револьвер в ладони, произнес:
— Случилось это, а не какая-то там ошибка.
— Леон, твое оружие тут бессильно.
— Может, и так, но это если мыслить однобоко, как все вы любите.
— Не понимаю, о чем ты.
— То, что эту тварь местным оружием не взять, еще не означает, что его нельзя применять. Можно, если с умом. Ведь это не какое-то там оружие, а револьвер большого калибра с тяжелыми свинцовыми пулями. Отдача от него такая, что вывих руки можно заработать. Удар при попадании сбивает оленя с копыт. Я просто очень вовремя об этом подумал. А еще хорошо помню того кровососа. Помнишь? Которому не повезло при перемещении.
— Ты хочешь сказать?..
— Я выпустил этому громиле пулю на последнем шаге. Он уже ногу заносил, когда она ударила под опорное колено. Вот и повело его вбок. Очень удачно получилось, жезл он держал в правой руке, а она осталась здесь. Как и правая нога. И туловище… правая часть. Как там кто-то говорил? От магии портала нет никакой защиты? Если кто-то коснется его кромки, случится беда. Нет ножа ее острее. Удобная штука, если надо кого-то расчленить.
— Леон… ты даже не представляешь… Ты… Да мы теперь тебе обязаны всем… Да весь мир тебе обязан, что там мы!
— Отлично. Может, тогда Кайра перестанет на меня смотреть как на врага народа.
Файяри, колдуя над Бугасом, пробурчала:
— Если ты перестанешь волочиться за всеми подвернувшимися юбками, при этом подбивая к ней клинья, может, и перестанет.
— Всеми юбками?! Хоть одну приведи в пример?
— Ты знаешь, о ком я.
— С нашей уважаемой Литтейгисой у меня ничего не было, забудьте уже ваши домыслы! Будь у нее хоть капля совести, она бы сама это давно сказала, а не намекала на каждом углу о порочащих меня обстоятельствах.
— Ну да, наша Литти такая, любит тумана нагнать, и красавчиков вроде тебя тоже любит. Но все равно вы, мужики, одинаковые. Мимо смазливой мордашки пройти не можете.
Ну вот, начинается вечная песня на тему «все мужики — козлы». Классический случай разрядки после стресса, когда тянет переключиться на что-то принципиально иное. Так почему бы не на обсуждение вопросов взаимоотношения полов?
Полковник, пошатываясь, будто пьяный, добрел до останков черного посетителя, присел над его половиной тела, вытащил из разверзнутого туловища поблескивающую красным штучку, похожую на рыбью кость. С нее закапала маслянистая жидкость коричневого цвета, ничего общего не имевшая с кровью.
Покрутив «трофей» перед глазами, Полковник произнес:
— Айш, вы вроде как умеете поднимать мертвых, но люди жалуются, что они не очень эффективны и быстро выходят из строя.
— Я никчемный некромант.
— А такого вот голубчика создать можете? Нам бы не помешало подразделение подобных ребятишек. Да и с долговечностью у них все в порядке, если целый век дожидался вашего промаха.
Айш покачал головой:
— Нет. Такие тайны известны единицам, и еще меньше тех, кто умеет подобное воплощать. Высшая темная магия, тут я бессилен. К тому же требуются дорогостоящие ингредиенты, здесь их не найти ни за какие деньги.
— Жаль… очень жаль… Ну что же, надеюсь, такой слуга у ваших оппонентов был один и более сюда никто не заявится.
— Да, вполне достаточно одного. Но не обольщайтесь, будут и другие. И не только они.
— Что вы имеете в виду?
— Жезл трогали посторонние, структура нарушена. Теперь его будет куда труднее скрывать. Они смогут нас находить снова и снова, они никогда не оставят в покое такую реликвию.
— Плохо… Генерал Грул будет недоволен, если ему придется воевать еще и с магами.
— Пусть не беспокоится, это не маги. Это некроманты и прочие твари.
— Не вижу разницы.
— Но она есть. Их мало, их Дома разгромлены век назад. Они такие же изгои, как и мы. А наше призвание — вколотить последний гвоздь в их гроб. И нам не придется их искать, они теперь сами будут приходить. Жезл — слишком большая ценность, у них нет ему замены. Невозможно удержаться от соблазна. Так что у нас теперь появится работа. Настоящая работа, а не это…
Дамус крутанул в руке серебряный топор, зловеще осклабился:
— Я готов. Только давайте с другими магами поосторожнее теперь. Здесь никому верить нельзя. Не хочу опять валяться статуей, когда черные заявятся за своей любимой игрушкой.
— Господа, — произнес Полковник. — Простите, что отвлекаю, но напоминаю: мы с вами находимся на охраняемом объекте, куда проникли незаконно. При всех ваших талантах, я убедился, что слабости у вас тоже имеются. Так что настаиваю на том, чтобы как можно скорее покинуть это место. И город. Нас ждут, не будем задерживаться.
* * *
Мы уходили. Таким же отрядом невидимок, который не так давно прошествовал по этой дороге. Стемнело, людей на улицах стало меньше, и вымотанная последними приключениями Литтейгиса не слишком напрягалась, обеспечивая нашу незаметность.
Бугас, тихо ругаясь под нос, волочил неприглядные останки разрезанного порталом убийцы Зиппи и Аллиза. Хоть и половина тела, а при таких габаритах весит очень и очень немало, так что я и Дамус по очереди ему помогали.
Зачем Полковнику понадобилась эта мерзость — без понятия. Скорее всего, просто хочет показать генералу, а тот будет думать дальше. Может, ученым передаст, может, на свалку выбросит. Или, что скорее всего, будет требовать от Айша невозможного: создание уже не армии ходячих мертвецов, а отряда таких вот магических Терминаторов.
Надо же кем-то заменить потерянную парочку магов, на одного из которых у Грула были далеко идущие планы.
Мы уходим, чтобы вскоре вернуться. Этот город вот-вот станет нашим. Кто-то будет в нем жить долго и счастливо, не сталкиваясь с опасностями, а вот кому-то о последнем условии можно только мечтать.
Ведь когда наступает очередь Дамуса помогать нести неподъемное тело, я отступаю назад и шагаю бок о бок с Кайрой, целомудренно сжимая ее ладошку и мечтая о куда большем. И уверен на все сто, что при должном старании с моей стороны забудутся некоторые разногласия и прегрешения. А также и то, что я не идеал ее мужчины. Здесь ведь выбирать особо не из кого, одни грубые коротышки. А я красив, молод, удачлив, обаятелен. Да идеальнее меня попробуй еще найди.
Но Кайра не из тех, кто будет день за днем варить борщи, нянча троих детишек. Она целительница, причем не из простых. Она из тех, кто поддерживает жизнь вековечных борцов с тьмой. А тьма теперь нашла лазейку на север, ее первый лазутчик показался нам сегодня во всей красе.
Будут и другие. Они от нас никогда не отстанут. Некромантам нужен черный жезл, но им его ни за какие коврижки не отдадут. Нет в мире места, где он может обрести покой. Разве что утопить его в самом глубоком желобе здешних океанов. Но не уверен, что там он будет в полной безопасности.
Магия может очень многое.
Если мы и будем жить долго и счастливо, без опасностей все равно не обойдется. Мы теперь магнит для темных. Но об этом я сейчас не думаю. Я просто сжимаю ладошку Кайры и шагаю вслед за всеми. Прочь из города. Вперед, навстречу победоносной армии генерала Грула.
Назад: Глава 21
Дальше: ЭПИЛОГ