Глава 21
У меня новое задание. То, которое было обещано после появления Зиппи.
Мне приказано освободить из заточения его друга. И сделать это надо как можно быстрее. Мы ведь не просто взяли Такварис, мы нанесли при этом сокрушительное поражение армии Директории. Противник потерял всю тяжелую артиллерию и большую часть полевой, под городом остались тысячи солдат, и тысячи попали в плен. Покалеченных и дезертировавших никто не считал.
Разгрома избежали несколько кавалерийских частей, они смогли уйти лишь благодаря скорости. Несколько обескровленных пехотных подразделений с кадровым составом, набранным в метрополии, пытались отходить организованно по дорогам, оставляя за собой обреченные на смерть заслоны. По пути бросали повозки и выведенные из строя орудия, им не хватало лошадей. Местные, до этих пор не проявлявшие бунтарских наклонностей, внезапно показали зубы и не помогали ничем, угоняя скот на дальние пастбища. При попытках реквизиций доходило до перестрелок. Пули в солдат летели и просто так, безо всякого повода. В колодцы, откуда черпала воду армия, сыпали крысиный яд; старухи плевали в посеревшие от усталости лица зеленых юнцов; раненым, которых оставляли в домах мирных жителей, резали глотки, едва отряды правительственных войск скрывались за углом.
Обыватели определились с тем, кто здесь теперь самый главный, и спешили выказать приближающемуся Грулу свою запоздалую преданность.
Также спаслись жалкие ошметки воздушного флота, но время дирижаблей прошло, последний бой со всей очевидностью продемонстрировал всю бесполезность этих исполинов в такой войне. Эффективные против повстанцев, не имеющих артиллерии, они ничего не могут сделать против полноценной армии.
К тому же в этой армии помимо железа воюет магия.
Команда одного дирижабля и вовсе взбунтовалась, отправив офицеров в свободный полет. Ухитрившись посадить воздушное судно в чистом поле, они направили делегатов к генералу, и тот, выслушав их заверения в полной преданности, мало того что устроил им амнистию за былые бомбежки, но еще и поблагодарил за хоть и запоздалый, но правильный выбор.
Так что теперь у нас есть своя дирижабельная авиация.
В провинции не осталось организованной силы, способной дать отпор Грулу. А тот усиливается с каждым днем. Нет недостатка в добровольцах, они спешно стягиваются со всей Реулы. Мелкие вожаки повстанцев, в последнее время опустившиеся чуть ли не до положения бандитов с большой дороги, становятся в очередь с заверениями в своей преданности и готовы выполнить любой приказ.
Кто опоздает, тот сильно рискует, ведь бандитов по приказу генерала развешивают вдоль дорог.
Это победа. Метрополия слишком далеко, подготовка нового экспедиционного корпуса — долгое дело. За это время генерал возьмет под контроль всю провинцию, и армия Директории будет вынуждена проводить десантную операцию за тысячи километров от родных берегов, не имея удобной базы поблизости. Операций такого масштаба в истории еще не было, и вряд ли они решатся действовать в одиночку. Будут сколачивать союзы, искать поддержку, все это займет годы, а Грул в это время вряд ли будет сидеть сложа руки.
Он еще не захватил всю провинцию, но уже думает о мире. Трайера, прежде бесполезная магичка, теперь у него в фаворе. Она без дела не сидела, изучала экономику как провинции, так и мировую. И пришла к выводу, что в ближайшие годы спрос на каучук будет расти бешеными темпами. Сейчас его потребности в основном удовлетворяются за счет дикорастущего сырья. Плантаций мало, как следует культивировать новые растения не научились.
Но Трайера отлично знает, что и как надо делать. Она готова залить всю планету жирным слоем каучука, только дайте ей людей и средства.
И Грул загорелся ее идеями. Спит и видит, как станет каучуковым королем.
И как построит на каучуковые деньги маленькую южную империю, с которой заставит считаться всех.
Скромный человек, о большой империи не думает. Не его уровень, он так и остался простым генералом.
Впрочем, тут я его поддерживаю. За большую империю придется много драться, а мне надоело воевать. Грязь, скверная пища, кровь, потеря тех, к кому привык. Хочется покоя, а не вечной жизни в обстановке непрекращающегося стресса.
Глядишь, и семейное положение изменится. Кайра хоть и та еще ледышка, но мне кажется, что ее лед начинает потихоньку таять. Нельзя ведь день за днем сталкиваться со знаками внимания от такого замечательного человека, как я, и оставаться при этом равнодушной.
Вариант «поматросить и бросить» здесь не пройдет. Целая куча магов опекает ее со всех сторон, у них к целительнице особое отношение, мне не улыбается стать их злейшим врагом. К тому же Кайра родом из краев с запущенными патриархальными нравами, добрачные отношения там приравниваются к государственной измене.
Ну и самое главное: я не просто запал, я, похоже, окончательно потерял голову. Никогда в жизни не испытывал ничего похожего на столь сильную привязанность.
Придется тебе, Леон, жениться.
Я правильно сделал, что поставил на Грула. Из него может получиться неплохой, по местным меркам, правитель. Он уже готовит что-то вроде билля о правах человека, так что людей перестанут вешать за безобидные стишки и прочие подозрения в неуважении власти.
Но и покушений на свою власть он не допустит. Даже мысленных. А для последнего ему нужен особый специалист. И он в провинции имеется. Томится в тайной тюрьме, заперт на семь стальных замков. Но у генерала есть особый демон — демон-вор. Кому, как не ему, дать поручение выкрасть ценного специалиста.
Один раз человека я уж воровал. Правда, тогда все было немного не так. Нет — совсем не так. Мы вообще не ожидали встретить противодействие, из-за чего не обошлось без неприятностей.
Сейчас все иначе. Агентура Грула честно доложила, что без очень серьезной помощи нечего и думать подбираться к такому объекту. И что самое скверное, они понятия не имели, чем именно в этой ситуации можно им помочь.
Но генерал уже вошел во вкус южных нововведений и начал привыкать к магии. Он был уверен, что должным образом подобранный отряд справится с любыми преградами.
Так что в Новый Нариаван я отправился не один.
* * *
С агентом Грула я должен был встретиться в одной из заштатных таверн, располагавшейся в районе городского рынка. Главная торговая площадка провинции, так что жизнь здесь бурлит с утра до вечера без оглядки на войну и прочее. Аристократы здесь редкость, а вот простого люда хватает, так что я в своей потасканной рабочей одежке из толпы не выделялся.
Часы здесь — предмет роскоши. Кто-то может удивиться, увидев такой предмет у человека в замасленной рубахе. Но мне не придется привлекать к себе внимание, почти со всей территории рынка можно разглядеть шпиль ратуши и огромный циферблат на ней же.
Знавал я одного человека, который предпочитал назначать встречи на виду у городских часов. Не удивлюсь, если и сейчас придется работать именно с ним.
Все так и оказалось. С нашей последней встречи Полковник, или как там его на самом деле, разительно переменился. Спесивое лицо стало вполне простонародным, идеально выглаженный мундир сменился косовороткой работника плантаций, и самое примечательное изменение — левый глаз закрывала черная повязка.
Ко мне он подсел, когда я, отгоняя мух, ковырялся в блюде из тушеной капусты, мелких кусочков мяса и стручков острого перца. Со стуком опустив на стол две увесистые кружки с темным пивом, он предложил:
— Запей, от этой дряни, что ты жуешь, в желудке разгорится пламя.
— Я не жую. Я ковыряюсь. По-моему, этот кошмар вообще невозможно есть.
— Ну, привет… не знаю, как там тебя сегодня…
— Привет-привет… я о тебе тоже без понятия… С глазом что случилось?
Полковник, воровато покрутив головой, снял повязку, переставил ее на правый глаз, кивнул благодарственно:
— Спасибо, что напомнил, вечно путаю. Лицо мое слишком многие знают, пытаюсь с этим что-то делать.
— Как по мне, с повязкой куда больше внимания.
— Все верно, вот только любопытные в основном смотрят на повязку, а не на само лицо. Как добрался?
— Нормально.
— На въезде в город ничего не спрашивали?
— Общие вопросы, даже документы не глянули.
— Бардак у них.
— Не совсем. Там троих расстреляли, не знаю за что. Так и лежат.
— Может, и не за что. Бардак. И пиво здесь дрянь, кислое.
— Но пить можно.
— Однажды мне пришлось пить мочу. Тоже можно. Знаешь, что генерал Дербоний Старр назначил награду за твою голову?
— Впервые слышу. Впрочем, он не первый, кто предлагает за нее деньги.
— Да, не первый. Но до этого и десятой части от такой суммы никто не давал.
— Ого!
— Да, растешь. Так что морду кому зря не показывай, очень она у тебя дорогая. Сколько ты его дирижаблей сжег?
— Трудно сказать. В последнем бою не все мои. Там наши с земли работали, два аппарата вроде сами упали, после боя один бросили, его ветром к лесу прибило, баллон порвало, но не сгорел. Свалка была, никто уже правды не узнает. А до этого я три штуки достал.
— Да, в Такварисе твое имя вечно гремит.
— Ну… моя заслуга там невелика.
— Не скромничай. Где твои люди?
— На постоялом дворе, который Шфарич подсказал.
— Шфарича я уже видел.
— Мне не по душе, что его навязали. Его многие знают, да и не нравится он мне.
— Шфаричу даже шлюхи не дают, он никому не нравится. Та еще собака, но, должен признать, — собака преданная. Преданность, Леон, это то, что будет цениться всегда. Ее не купишь ни за какие деньги. Так что смирись с его недостатками. Эти маги… расскажи о них. Как они воюют.
— По-разному. Они сперва сами не знали, какой тактики придерживаться. Но постепенно втянулись. Один у них специализируется по молниям. Очень хорошо работает против артиллерийских позиций, сложенные снаряды подрывает на ура. Но обычно ему требуется усиление от других магов и разные хитрости вроде искусственной грозовой тучи. Против пехоты от него толку немного, разве что бить по скоплениям, но солдаты тесными кучами не держатся. Лошадей может распугивать молниями еще. Но их также пугают ходячие мертвецы, если не лучше.
— От них толк есть?
— Медлительные, случаев, чтобы вступили в бой, толком не было. Просто идут куда прикажут, но страху при этом нагоняют много. Не только на лошадей. От них все живое разбегается. Стрельнут в живот, а он все равно идет. От такого даже у храбрецов сердца в пятки прячутся.
— Да уж…
— Магичка одна выбирает среди солдат и офицеров тех, кто подвержен контролю. Превращает их на время во что-то вроде ходячих трупов, только чуть поумнее. Они начинают стрелять по своим, колоть штыками, поджигать артиллерийские заряды. В общем, пакостят кто как может. Остальных это сильно сбивает с толку. И когда снаряды отскакивают от невидимой стены, это тоже впечатляет.
— Правда, что они прилетают назад к тем орудиям, из которых их выпустили?
— Преувеличение. Сомневаюсь, что такое случалось хотя бы однажды. Но ты же знаешь людскую молву с ее вечными преувеличениями.
— Да, знаю. Маги хотя бы вполовину так страшны, как о них говорят?
— С этими магами в море или на реке я бы ни за что не связывался. С водой они непобедимы, как по мне. Насмотрелся на их тренировки, да и в бою видел. В чистом поле им приходится сложнее. Но тут не только магию надо в расчет брать. Страх — вот оружие так оружие. Бывали стычки, когда магами и не пахло, но противник был уверен, что они есть, и отступал в панике.
— Какие такие стычки?
— Да так… совсем мелкие. Фуражиры на засаду нарвались, или два конных дозора столкнулись: наш и вражеский.
— Ясно. Я так и думал, что без страха не обходится.
— Страх иной раз куда лучше магии работает. Целая рота кавалерии сдалась при виде обычной грозы. Решили, что мы их вот-вот изведем молниями.
— Забавно… Маги справятся с нашим делом?
— Нет.
— Тогда почему они здесь?
— Потому что мы без них не справимся.
— Поясни.
— Они сильны, но они здесь новички. Поначалу никак не могли поверить, что у нас вообще нет магии, ни в каком виде. Понемногу втягиваются, но процесс этот небыстрый. Им надо все разжевывать до азов. И если есть выбор, они предпочитают обходиться без убийств.
— Но убили уже многих.
— По указке генерала. Их мировоззрение подразумевает, что моральная ответственность за смерть лежит на том, кто отдал приказ. Служа Грулу, они вынуждены ему подчиняться, но, если нет прямого указания, они предпочитают напугать, усыпить, сбить с толку. В общем, что угодно, лишь бы не смерть. Там, у себя, на юге, они служили организации, которая защищала людей, а не убивала.
Полковник сделал большой глоток, лицо его стало отрешенным, очень тихо, ровным голосом он произнес:
— У нас даже те, кто знают, что за горами вовсе не ад, должны были об этом помалкивать.
— Слышал.
— Я по рангу это знать не имел права, но приходилось выведывать много лишнего и не спрашивать при этом разрешения. Не так далеко отсюда был случай. Давно. В селение туземцев пришел южанин и убил всех. Спаслись только две девочки, спрятавшись в колодце. Они так замерзли, что одна потом умерла от простуды, но вторая выжила. Черные плохо переносят холод. Мы не знаем, как сюда пришел южанин и каким образом ушел, но после себя он оставил выжженную поляну с рисунком, выложенным из черепов жителей. Он просто отделил головы от тел и ловко очистил от мяса. Они были будто отполированные. Будто лаком покрытые. Мы не знаем, зачем он это сделал. Но выжившая девочка говорила, что он не был злым и не был добрым. Он относился к этому так, как плотник относится к дубовым доскам. Просто делал свое непонятное дело.
— Наши маги не такие.
— Но они поднимают мертвецов.
— Это может делать лишь один из них. И эта магия запретная. Айш выполняет приказ Грула, ему это не нравится.
— Мы все выполняем приказы генерала, но оживляет мертвецов лишь один.
— Ты докладывал Грулу, что тюрьма твоим ребятам не по зубам.
— Я такое не говорил. Взять мы ее можем, но это потребует времени. При тревоге они, скорее всего, убьют заключенного, я правильно понимаю?
— Правильно.
— А он нужен живым. Это все усложняет.
— У тебя здесь хватит сил взять тюрьму штурмом?
— Ты видел, что творится в городе?
— Я особо не шастал, чтобы не мелькать. Рожа у меня известная.
— Это верно. При таком росте тебя давно уже должны были раза три повесить. Сильно в глаза бросаешься, шляпа, на лицо надвинутая, здесь не спасет. Город, Леон, готовится к приходу Грула.
— К этому все готовятся.
— Но здесь это чувствуется сильнее. Все, что может держаться на воде, уже зафрахтовано или реквизировано. Спешат вывезти все, и под шумок возникает много интересных вариантов. Тут готовят к эвакуации оставшиеся дирижабли, а на мне висит давнее задание устраивать диверсии с ними при любой возможности. Наводил справки по одному аппарату, так мне его купить предложили. Недорого. И даже с частью команды. То же самое с архивами, в том числе и финансовыми. А там ведь золотое дно для понимающего человека. Здесь сейчас такие дела крутятся, что за день из одной монеты можно сделать десять.
— Или попасть на виселицу.
— Это само собой.
— Тут и до этого дирижабли угоняли. Может, тоже не просто так, а нашли кому дать на лапу.
— Всего один случай.
— Да, личный аппарат генерала Дербония.
— Точно. И там все неправильно было. Нечисто. Чужие сработали. Будь там кто-то из местных, я бы узнал. Хотя один вроде как и был замешан, но он пропал вместе с дирижаблем. Пробовали копать, но ребята наместника наступали на пятки. Те самые, которые гостями с юга занимаются. Без магии там точно не обошлось, или я что-то в этой жизни не понимаю.
— К нам тут пришел еще один маг, провел здесь семнадцать лет.
— Знаю, мы его проверяли.
— Могут быть и другие. Может, им надоело в гостях и решили вернуться. Вот и прихватили дирижабль.
— Магам он ни к чему.
— Ну, не скажи. Полеты у них — непростое дело. Звери летающие нужны, или особая магия, мало кому доступная.
— Дирижабль не сможет перелететь через Срединный хребет. Его потолок ниже, чем высота хребтов.
— Может, он к проходу пошел, через океан.
— Он направлялся к горам напрямую. Да и в проходе такие ветра, что никто туда в здравом уме не сунется. Скверное место, хуже не придумаешь. Ты этих магов в деле видел, а я нет. Как тюрьму брать будем?
— Не знаю, но это надо сделать быстро.
— Такой ответ меня не устраивает.
— С нами Литтейгиса, она может взять под контроль кого-нибудь из агентов. Он будет делать то, что ему скажут.
— Это ты про ходячую водокачку?
— Да, она высокая.
— Ее мордашка на каждом столбе. Дошла до меня история, как вся таверна ей навоз с туфель слизывала.
— Небольшое преувеличение, но суть передана верно.
— А правда, что ты с ней кувыркался?
— Да тут не провинция, а деревня…
— Ага, это ты верно подметил.
— Ни с кем я не кувыркался. Поклеп.
— Да неужели?
— Честное слово.
— Ладно, мне нет дела до тех юбок, которые ты задираешь, если это не вредит делу. Она сможет сделать с тюрьмой то же, что и с таверной?
— Вряд ли. Тогда был прямой контакт, она работала на минимальной дистанции, видела все цели. Если между объектом и Литтейгисой стена, все усложняется. Идеально — если можно рукой дотронуться. Но она доставала солдат в окопах за пару миль, если они находились на открытой позиции. Но тут другой вопрос: ее поддерживали другие маги, и она выбирала не первых попавшихся, а тех, у кого нет сопротивления.
— Что за сопротивление?
— У каждого живого существа есть защита от разных видов магического воздействия. У кого-то ниже, у кого-то выше, а у некоторых почти нулевая. Вот таких уязвимых она и выбирала.
— Дирижабль таким способом можно захватить?
— Тут свои сложности. Стены гондолы, нет видимости.
— Там же стекла.
— Блики дают, и это тоже преграда. От Литтейгисы можно заслониться даже бумажной стеной.
— Агенты, которые охраняют тюрьму, там же и живут. Так что по пути на работу перехватить их не получится.
— Но к ним ведь должны приходить снаружи.
— Да, но нас вряд ли пустят. Не приглашены.
— Не верю, что у тебя нет на примете ни одной кандидатуры, которой разрешен вход.
— Одна точно есть.
— И?
— Наместник.
— Высоко берешь.
— Выше его здесь никого нет. У него полный допуск куда угодно. И, судя по моим данным, завтра он сядет на пароход, который идет далеко на север.
— Драпает.
— Ага, как и все. Дюкус уже свалил, позабыв половину своих смазливых мальчиков, вот и этот заторопился. Почему-то никто не любит в петле болтаться.
— Надо провернуть все раньше.
— Ты прям мысли мои читаешь…
— Ага. Особенно в таких очевидных случаях, как сейчас. Записать Литтейгису на прием к наместнику?
— Да он сейчас плевать хотел на записи и очереди. Человек уже одной ногой на пароходе, очень торопится. И боится, что я или кто-то другой его слямзим, чтобы привезти Грулу в мешке. За такое генерал может простить много былых грешков.
— То есть, я так понимаю, пробраться к нему трудно.
— Нет ничего невозможного. Особенно если эта твоя Литтейгиса так хороша.
— Говорил уже: она не моя.
— Точно? Это хорошо, ведь мне всегда нравились высокие, но не хотел с тобой ссориться из-за юбки. Шучу. Допивай и уходим. Чем быстрее мы заглянем в резиденцию, тем быстрее попадем в тюрьму. Надо все делать очень быстро, нет времени на сложные планы.
Не знаю почему, но этому человеку я доверял полностью, так что возражать не стал.
Но спиной к нему поворачиваться не стану ни при каких обстоятельствах.