Глава 13

Я многих людей повидал, в том числе и самых гнусных, но Шфарич всем им огромную фору даст. У меня на него чуть ли не с первого взгляда аллергия, редкий случай абсолютного неприятия. Что бы он ни делал, мне одинаково омерзителен любой поступок, жест, слово. А он будто не понимает, так и норовит в приятели залезть. Может, по приказу генерала это делает, а может, просто из врожденной гнусности рад стараться сделать гадость.

Еще вчера он обзывал Литтейгису нехорошими словами, а мне набил синяк на спине дулом револьвера, а сегодня улыбается как внезапно объявившемуся давно пропавшему лучшему другу. Всем видом радость изображает, почти все время обращается на «вы», подчеркивая уважение.

— Тут, Леон, только о вас и разговоров было. Канонерку, что за вами выслали, утопили чуть ли не на другой день после вашего полета, мало кто спасся. Но все же спаслись и до нас добрались, ну, и начали наперебой рассказывать, как вы на огнедышащем драконе по небу летали. Врали, конечно, много, куда же без этого, но и правды хватало. Интересно послушать было. Но потом всякий интерес пропал, потому как свежий корпус, только высадившись в Новом Нариаване, с ходу пошел в наступление. Помните ту задумку генерала с блиндированными поездами?

— Бронепоездами…

— Ну да. Так вот, мы свои мешками с песком прикрывали, щитами из шпал и рельс, а у них прямо с пароходов выкатили готовые вагоны из котловой стали. Такую никакой пулей не взять, да и снаряд требуется тяжелый, особый. Мы дороги не трогали, под себя берегли, так вот, по ним эти поезда к нам и заехали. Впереди бронированный, за ним обычные идут, солдатами набитые. Оглянуться не успели, а и по бокам, и позади захвачена куча городков. И склады потеряли чуть ли не все. Разведка у них поработала, или предал кто, мы так и не поняли, но они четко знали где и что у нас хранится. В один миг потеряли все накопленные запасы. Часть таких десантов выбили, часть укрепилась, никак не выковырять. Да и трудности начались, особенно с артиллерией. Пушки были, а вот снаряды вышли, и подвоза никакого. Реку перекрыли наглухо, канонерки наши разогнали или потопили, а нам ведь по воде все таскали. Но и это еще не все. Самый цирк начался, когда дирижабли начали работать в наших тылах. Били по обозам, складам, постам. Могли и похоронную процессию разбомбить, сослепу не разобравшись. И так с подвозом плохи дела, а тут еще такое. Пробовали мы пушки ставить на переделанные лафеты, чтобы вверх могли бить, потому как от пуль толку вообще нет. Но снарядов к тому моменту тоже не осталось, так что ту артиллерию затопили при отходе. Переругались все со всеми, деля крохи былой роскоши, до крови между некоторыми дошло. Оглянуться не успели, как остались одни. Ну, и чужих часть примкнула, у генерала порядка больше, многим такое по душе. С тех пор идем-бредем куда-то, вот как сейчас, и конца этому не видно. Давили нас и продолжают давить. Думали, что генерал планирует в Восточную Реулу перебраться, но тут вы объявились, и мы зачем-то пошли на юг. Случайно, не знаете зачем?

— Понятия не имею…

— Врешь, конечно. — Шфарич, не удовлетворив свое любопытство, от досады опустился до фамильярного «ты». — Но я не в обиде, военная тайна ведь, простому солдату ее знать незачем, да и вредно. Только ходят слухи, что мы не просто так драпаем, как делали все последнее время, а с умыслом. Там, на юге, Директория еще не прошлась частым гребнем: городки без власти стоят, ранчо не разоренные, на плантациях как работали, так и работают. Мы тут на ремнях каждый день по новой дырке сверлим, а там хоть пожрем как люди. Только не в одной жратве дело, помощь нас ждет, да непростая, а… Ну, вроде этой милой барышни, что с вами пришла. Целая куча таких, как она, смогут запросто целую армию магнетизировать.

После вчерашнего знакомства с некоторыми необычными талантами Литтейгисы Шфарич о магичке высказывается исключительно в уважительном тоне, иногда трогая при этом свой язык и корча гримасы отвращения. Постоянно подкатывает то ко мне, то к Дору или ребятам из его команды. Вынюхивает и выспрашивает. Капитан, которому пришлось оставить в тростнике любимый корабль, не в духе и отвечает ему исключительно матерно, остальные моряки высказываются немногим лучше, и тоже не выдают никаких тайн. Тем более что они их не знают.

Впрочем, вру: одну как раз выдали. Поведали о той заварушке в портовой таверне. Генерал, узнав от провокатора Шфарича подробности усыпления десятков людей, высказал мне некие претензии. По его мнению, такая демонстрация была явно излишней. Теперь агенты Директории раньше времени узнают, что у нас есть как минимум один маг со специфическими возможностями и успеет к этому подготовить армию. На это я ответил, что они ни малейшего понятия не имеют о возможностях магов. Даже у меня весьма смутные познания в этой теме, и это при том что общался с многими из них на протяжении нескольких недель. А врагам что известно? Скудная информация, полученная при скоротечных допросах, после которых гостей с юга тихо убивали.

Уходили мы быстро. И не только потому, что недостатка в лошадях не ощущалось — как раз наоборот: их было мало, былое конное изобилие осталось в прошлом. Многих теряли при пулеметных обстрелах с воздуха и бомбежках, не меньше пало от болезней, скотина не любит здешние леса. Хорошо, что Грул не забрался в самые дебри, где встречаются лишь дикие людоеды и одиночки-авантюристы, выискивающие золото, массивы каучуконосных деревьев и прочее-прочее. Эта окраина джунглей была относительно освоенной, и хватало проходимых троп, где не надо на каждом шагу работать топором или мачете.

Так что мы продвигались пусть и медленно, но куда быстрее, чем это можно делать на своих двоих. Местами можно было чуть ли не галопом лошадей гнать, но обычно все ограничивалось спокойным шагом. Скорость достигалась главным образом из-за отсутствия всякого намека на обоз. Генерал приказал бросить все повозки без исключения. Тяжелораненых оставили туземцам, неплохо им заплатив и пообещав дать еще больше за каждого вылеченного. Верхом бы они все равно передвигаться не смогли. Снарядов и патронов не осталось вообще, лишь скромные индивидуальные запасы, а остальным барахлом Грул мог легко пожертвовать.

Как еще до этого без раздумий пожертвовал всей артиллерией. Она стала бесполезной, без единого снаряда — обуза.

Впереди впервые за все время посветлело, мы добрались до опушки. Дальше расстилалась ровная открытая местность, на которой были заметны следы старых вырубок и такого же старого пожара. Человек продолжает наступление на джунгли, и лишь усилившееся сопротивление прячущихся в них туземцев сдерживает его аппетиты. Но дикари слабы и малочисленны, каток прогресса им надолго не затормозить. Даже здесь вреда они приносят на порядок меньше, чем малярия и ядовитые насекомые. Закончится война, и люди устроят здесь пастбище или плантацию. Судя по тому, что не видно красноватых залысин, почва здесь подходящая.

Шфарич будто мои мысли прочитал:

— Тут переселенцы собирались сахарный тростник растить. Воды много, хоть залейся, земля неплохая. Несколько семей поселилось, сам не знаю, откуда перебрались, но глупы были, что бараны. Лес кое-как свели, а у людоедов как раз здесь какой-то идол важный стоял, ему вроде полагалось жертвы приносить, или, может, зад целовать, точно не знаю. В общем, леса не осталось, идол тоже сгинул. Обиделись черные на это смертельно, дождались темной ночи и пришли с претензиями. Сперва всем мужикам посносили бошки, они любят черепа на шестах таскать. Прическу даже сохраняют, интересно получается. Ну, а баб по кругу пустили, и не по одному разу. Им все равно каких, они в белых не разбираются: и старух, и совсем мелких, из колыбели недавно. Пацанов сразу на жаркое отправили, чтобы те, которые в очереди на женскую ласку стоят, могли чем-нибудь зубы занять. Ну и баб потом тоже запекли в ямах. Брюхо распарывают, кишки достают, а вместо них насыпают корни рубленые. Фаршируют так. Служил у нас один следопыт, родился в диком племени. Рассказывал мне по секрету, что ничего вкуснее в жизни не ел. В общем, с тех пор стоит земля брошенная. А она хорошая. Осесть тут, что ли, после войны? Хозяйство здесь справное можно устроить. Ребят порядочных пяток взять, черных нагнать, пусть пашут, знай только присматривай за ними. Но это ведь все равно работать надо, земля руки любит, а я человек войны, так что ну его на хрен.

Со мной поравнялся генерал, чуть осадил лошадь, не оборачиваясь, прошипел:

— Вон!

Шфарич мгновенно дематериализовался, а Грул спросил:

— Вижу, вы уже помирились?

— Я с ним, вообще-то, не ссорился.

— Да ты ему тогда чуть башку не проломил.

— Как можно проломить монолитную кость?

— Это верно, мозгов у него отродясь не водилось. Ты небо видишь?

— Конечно, вижу.

— Вот и плохо. Я теперь на небо смотреть не могу.

— Из-за дирижаблей?

— Они самые. Кузнечик застрекочет, а я сразу голову задираю, в любом звуке мотор мерещится.

— Меня они тоже достать успели. Когда через море летели, нарвались на один.

— И?

— Талашая ранило. Зверя летающего.

— Тяжело? Выжил?

— Да нет, его парой пуль разве что огорчить можно.

— Скольких этот зверь поднять может?

— Взрослых крупных мужчин поднимет троих. Можно и пятерых набить, но места на спине немного, да и не улетит он далеко с таким грузом. Оптимально два, он тогда даже через Срединный хребет перелететь может, если с остановками. Если мелкие женщины, спокойно перетащит через горы троих. Но все это, если с полными силами. Он очень зависим от режима питания: если держать впроголодь, и одного с трудом поднимет.

— Такой зверь у них один?

— Да.

— Плохо. Мне надо что-то вроде дирижаблей. Очень удобно, если у тебя есть что-то, что может бить сверху, или хотя бы разведку вести.

— И так справимся, магия поможет.

— Не очень-то я на нее надеюсь, никак ты меня не можешь убедить…

— Но вы все же вышли из джунглей.

— А какой у меня выбор?

— Никакого. У вас осталось шесть сотен солдат, из которых почти четверть больные и раненые. Вы просто обязаны надеяться на магов, потому что, кроме них, полагаться не на кого. Как там, кстати, Надар? Он ведь обещал помочь именно вам.

— Ага. А еще он обещал построить порт на юге и железную дорогу в глубину Чафана…

— Соврал?

— Такие люди не врут на ровном месте. Просто какой ему смысл теперь этим заниматься? Я сейчас никто, а такие, как Надар, не работают с проигравшими. Небось уже ищет подходы к тем, кто сменил Дюкуса. И найдет ведь.

— У них нет главного военачальника?

— Директория не стала повторять давнюю ошибку с Дюкусом. Ну и верно, в такой дали от метрополии единоначалие не всегда на пользу, контролировать на расстоянии трудно. Прислали троицу генералов: Саддона Крага, Нормада Шрума и Дербония Старра. Всех, кроме последнего, я знаю прекрасно, не раз по службе пересекались. Хорошие вояки. А Дербоний шадарец, как раз он и отвечает за дирижабли. Вроде как один из тех, кто их построил. Но и вояка вроде не последний, ловко их к делу приспособил. Вот эти три генерала нас и гоняют, а еще друг за дружкой присматривают, чтобы никто не забаловал. Я пытался найти подход ко всем по очереди, но только людей потерял. Я много кого потерял… Саддон — садист. Для него удовольствие пытать самолично. Реку он перекрыл, и побережье тоже. Там теперь даже воздух толком не успеешь испортить, а сзади уже принюхивается кто-то из его любопытных шавок. Помнишь Новый Дорвтнан? Ты же там работал.

— Там работал некий безымянный полковник, я у него на подхвате был.

— Никакой он не полковник, а впрочем, какая теперь разница. Саддон его едва не схватил, а это, я тебе говорю, не так просто. В общем, перекрыли нам там все каналы, ни снаряда не протащить, ни патрона. Армейскими операциями занимается Нормад. Поначалу давил блиндированными поездами, артиллерией и дирижаблями Дербония, потом, как мы рассыпались, начал обустраивать опорные пункты, к которым не подобраться, и работает уже от них. Подминает один городок за другим, обустраивается там четко — в общем, движется медленно, но верно. Связь у него на уровне — если где-то что-то не так, быстро подходит подкрепление. Действует неспешно, но зато надежно. Там, где он укрепился, нам делать вообще нечего. Давит глухо, ни одного перекрестка нет без виселицы, с веревкой там знакомят за малейшее подозрение, что ты связан с восстанием. Под Новым Нариаваном огородили старый карьер со всех сторон и поставили по периметру вышки с часовыми, держат там тех, на кого веревки не хватило. Обычно близких родственников тех вакейро, которые участвовали в восстании. Есть и пить почти не дают, бьют регулярно, расстреливают сотнями. Причем сами руки не марают, там за всем присматривают пленные блезы. Им дают сабли и приказывают поддерживать порядок любым путем, а те и рады сорвать злость на чужих. Там такой мрак, что люди боятся пискнуть лишний раз, чтобы туда не попасть. Сильна Директория, очень сильна. Наведи она сразу такой порядок, давно бы все стало тихо и мирно. Я бы на их месте казнил Дюкуса самой страшной казнью, из-за него тут такой бардак получился, он — первопричина.

— Вообще-то, вы сами часть этого бардака.

— Ага. Но я-то вынужден был переметнуться. Выбора не оставалось.

— Выбор всегда есть. Вы амбициозны, а какие могут быть амбиции у опального заключенного? Так что смысла не было искать в той ситуации что-то другое. Мне кажется, вы даже рады были в глубине души, что разошлись с Директорией.

— Ты языком лишнее не молоти, а то ведь и укоротить недолго.

— Ну хоть с глазу на глаз мы ведь можем быть откровенными?

— Я — да, а вот ты — вряд ли.

— О несравненный властитель обеих Реул! Встречайте его величество луноликого генерала Грула! Звучит?

— Ага. Вот только «мошенник Леон за многочисленные прегрешения и преступления приговаривается к смерти методом повешения за шею» звучит куда лучше.

— Ну хоть не на кол, спасибо и на этом.

— Всегда рад сделать тебе приятно.

— ВОЗДУХ!

Истошный крик, вырвавшийся сразу из нескольких глоток меня не столько напугал, сколько удивил. Такой мне доводилось слышать в военных фильмах, когда солдаты надрывали глотки при появлении вражеской авиации. Вот уж не думал, что хрен знает где, вообще в другом мире, безо всякого участия моих соплеменников прогресс приведет к появлению аналогичного сигнала.

Должно быть, дирижабли и правда достали вояк Грула настолько, что каждый прекрасно знал, что необходимо делать в случае их появления. Ни один не стал паниковать, пытаясь уйти в сторону горизонта, нахлестывая лошадку. Растянувшаяся колонна начала сжиматься, расширяться, превращаться хоть и в толпу, но толпу организованную. И вся эта масса стремилась как можно быстрее скрыться под сенью тропического леса. Очень повезло, что мы как раз пересекли заброшенные поля и до полоски несведенных джунглей было рукой подать.

Я хотел остановиться на опушке, но один из оставшихся здесь солдат без оглядки на чины шипел на всех подряд:

— Дальше! Еще дальше! Бегом отсюда! Не останавливаться!

В принципе, все правильно. С краю лес не такой уж густой, с воздуха есть шанс разглядеть всадников через просветы, так что нечего здесь толпиться. А несколько оставшихся одиночек из надежных укрытий смогут наблюдать за летающей машиной без опаски.

Если честно, я так и не увидел противника. Дирижабль прошел далеко, и если заметить его на фоне синевы чистых небес — просто, то мы куда в более лучшем положении. Не такой уж громадный отряд, к тому же не близко, сливаемся с землей.

Часа через два еще один дирижабль прошел прямо над нами. Но в тот момент мы продирались по лесной тропе, заметить нас с воздуха было очень непросто. К тому же экипаж спешил — вдали громыхал гром, а в грозу они летать опасались.

Местную погоду можно проклинать бесконечно, но нельзя не отдать ей должное: временами она бывает очень полезной.