Мы проследим изложение текста декрета Второго Ватиканского Собора «Об экуменизме».

Как мы уже упомянули, одной из главных задач Собора являлось «способствовать восстановлению единства между всеми христианами» (1; это первые слова декрета). Поэтому декрет об экуменизме не входит в ряд тех текстов, которые касаются лишь второстепенных вопросов. Он действительно отражает дух Собора. Чтобы правильно понять «переориентацию» католической экклезиологии, полезно изучить, что соборные отцы определили относительно экуменизма. Естественно, что этот вопрос, будучи поднятым, сразу стал и до сих пор остается окруженным спорами.

Ситуация фактического разделения Церкви Христовой противоречит самой ее сути, ибо противоречит воле Самого Господа — «да будут все едино» — и наносит ущерб провозглашению Благой Вести всему миру. Необходимо преодоление этого положения, ставшего препятствием на пути спасения человечества.

В этом нет ничего особенно нового в католической перспективе. Церковь всегда стремилась к воссоединению всех христиан. Но раньше под этим воссоединением понимали возвращение заблудившихся еретиков или схизматиков в лоно единственной истинной церкви. Сейчас же, не теряя из виду, что в Католической Церкви имеются все средства спасения, все-таки признается важность стремления к единству со стороны других христиан. То, что они предпринимают, чтобы примирить разделенные конфессии, имеет свое значение и для католиков, потому что это движение является свидетельством того, что эти христиане верны Христовым заповедям и вдохновлены благодатью Божией. Скромно, но ясно упоминается в первом параграфе Всемирный Совет Церквей, когда речь идет об «экуменическом движении», собирающем тех, кто призывает Триединого Бога и исповедует Иисуса, как Господа и Спасителя (напомним, что это — доктринальная база ВСЦ).

Чтобы представить католические начала экуменизма (предмет первой главы декрета), Собор напоминает о главных экклезиологических моментах, которые более подробно изложены в конституции о Церкви («Свет Народам»). Заметно, что здесь единство Церкви представлено в тесной связи с таинством Евхаристии, «которое и знаменует и осуществляет единство Церкви» (2). Существует таинственная (сакраментальная) связь между Церковью, Евхаристией и епископским служением. Евхаристия строит Церковь, и, значит, единство Церкви не может сводиться лишь к внешнему (административному) единству.

Оно проистекает от действия Святого Духа (об отношении Св. Духа к Евхаристии излишне говорить). «Дух Святой ... осуществляет это дивное общение верующих и так тесно соединяет их всех во Христе, что Он и является Началом единства Церкви» (2). Единство — плод благодати, и человеческие усилия призваны тем к активному со-действию.

Вместе с тем Святой Дух «производит многообразие благодатных даров и служений» (там же). Единство Церкви не только не упраздняет многообразия, но даже требует его. Если Церковь — Тело, по традиционной метафоре, то она и развивается как живой организм: каждая функция содействует созиданию всего тела. Этот момент очень важен в экуменической перспективе, ведь стремление к единообразию может препятствовать подлинной кафоличности Церкви.

Но Церковь также видима. Говорить лишь о «духовном» единстве недостаточно. Многообразие служений осуществляется под руководством избранных Христом, т.е. апостолов и их преемников. Особое служение выполняют апостол Петр и его преемники, римские епископы: «утверждать всех овец в вере и пасти их в совершенном единстве» (2).

Видимое единство Церкви разрушено по вине людей (с той или с другой стороны). Но те, кто родился в отделенных от Католической Церкви общинах, не могут быть обвиненными в грехе разделения. Если они исповедуют Христа и приняли действительное крещение, они пользуются неким общением с Католической Церковью. Можно истинно их назвать христианами и братьями во Христе. Это — повторение положения конституции о Церкви: «С теми, кто, будучи крещенными, носят прекрасное имя христиан, не исповедуя, однако, веру в ее полноте или не поддерживая единства в общении под руководством преемника Петра, Церковь сознает себя связанной по множеству причин» (15).

Даже их Общины как таковые не лишены благодати. Они «способны открыть доступ к общению во спасении» (3). Поэтому их можно назвать Церквами, особенно если у них сохраняются сакраментальная жизнь и преемственность служений.

В письме Конгрегации о вероучении кард. Ратцингер уточняет этот момент, признавая, что особенно православные Церкви «заслуживают названия поместных церквей» (№17). У них есть действительные евхаристия и апостольская преемственность (епископат). Тем не менее отсутствие общения с римским престолом препятствует осуществлению такого признания в его полноте, т.к. служение преемника Петра принадлежит «в сущности всякой поместной церкви изнутри» и «вытекает из фундаментального взаимопроникновения между Церковью вселенской и церковью поместной» (№13).

Утвердив общие экклезиологические принципы, Собор подходит к более практическим моментам. Все должны принимать участие в начинаниях, направленных к воссоединению христиан. Ниже представлены некоторые примеры возможных начинаний, которые будут излагаться более подробно в следующих параграфах.

Вот некоторые предложения Собора:

— предпринимать «все, что служит к устранению слов, суждений и дел, по справедливости и истине не соответствующих положению разъединенных с нами братьев и таким образом усложняющих взаимные сношения»;

— «в организованных по религиозным побуждениям собраниях христиан различных Церквей или Общин — „диалог“, проводимый между сведущими и опытными лицами, в котором каждый может глубже объяснить учение своего вероисповедания и ясно изложить его характерные черты»;

— осуществлять широкое сотрудничество «в многочисленных отраслях деятельности, способствующих общему благу, согласно требованиям всякой христианской совести»;

— объединяться, «поскольку возможно, в единодушной молитве»;

— предпринимать «решительно — как должно — дело обновления и исправления».

Последний момент весьма важен. Отсутствие единства в Церкви связано с недостатками ее членов, которые «не все пользуются (средствами благодати) с одинаковым рвением» (4).

В пунктах 6 и 7 соборные отцы вновь возвращаются к этой теме: «Церковь в своем странствовании призывается Христом к беспрестанному исправлению, в котором она постоянно нуждается» (6). (По-видимому, «исправление» переводит латинское слово reforma, которого тщательно избегала предсоборная теология). «Подлинный экуменизм немыслим без внутреннего обращения... Итак, в смиренной молитве, мы просим прощения у Бога и у разъединенных с нами братьев, как и мы прощаем должникам нашим» (7).

В этой перспективе немалую роль играет молитва: «это обращение сердца и святость жизни, соединенные с частными общими молениями о единстве христиан, должны почитаться душою всего экуменического движения» (8). Речь идет не только о молитве католиков за единство, но также и об общих молитвах с некатоликами: «такие совместные моления являются несомненно вернейшим средством испросить благодать единения» (там же).

Общение в таинствах занимает более сложное положение. Надо избежать таких ситуаций, как будто единство уже существует. Хотя в некоторых обстоятельствах такое общение считается желательным для получения благодати единения. Определение конкретных образов поведения зависит от местного епископа (в следующей главе мы вернемся к этому вопросу).

На этом фоне «духовного экуменизма» можно предпринимать более конкретные начинания. «Необходимо изучение, которое следует вести соответственно с истиной и доброжелательно» (9). Поэтому надо вести богословские беседы с хорошо подготовленными людьми. Надо тоже, чтобы богословские науки преподавались в экуменическом духе, избегая всякого рода полемики. Это особенно важно для тех, кто «подвизаются на миссионерском поприще в одних и тех же странах с другими христианами» (10).

Но избегать полемики не означает скрывать истину. «Совершенно необходимо ясно излагать полноту учения» (11). При этом следует помнить, что существует «иерархичность истин» (там же): отношение разных доктрин к основе христианской веры неодинаково.

Все это приводит к желаемому сотрудничеству. «Сотрудничество всех христиан живо выражает уже существующий между ними союз и проливает более полный свет на лик Христа Служащего» (12). Это относится ко всем областям деятельности, в том числе миссионерской: «такое свидетельство жизнью (первый долг христианина по распространению веры) легче достигнет своего действия, если оно будет даваться совместно с другими христианскими группами» (AG 12).