31
«Ясновидение»
Ана подхватила длинный и узкий шлейф своего платья и побежала по проходу. На улице обжигающе-белое небо ослепило ее. Она вскинула руку, чтобы затенить глаза, и начала поспешно оглядываться по сторонам. Община казалась опустевшей, улицы и дома — безжизненными. Пленка холодного пота начала покрывать ей шею, грудь, щеки. Она ощущала покалывание и зуд от распространяющейся по ее телу влаги.
— Коул! — крикнула она.
Она бросилась к улице, но тут же остановилась и обернулась к общинной ратуше. Может быть, он все еще в здании? Ему ведь понадобится спуститься с галереи по лестнице! Повернувшись назад, она метнулась обратно к дверям — и налетела прямо на своего отца.
— А вот и ты, милая моя, — сказал он.
Он схватил ее за предплечье с такой силой, что она невольно вскрикнула. Она попыталась высвободиться, но в следующую секунду заметила, как два золотых треугольника в ослепительно-белых кругах плывут в ее сторону из полумрака. Проекции увеличивались, пока их отблеск не упал на сборки и вытачки ее кораллово-кремового платья: казалось, символ Коллегии клеймом лег ей на грудь.
Ана застыла на месте. На нее обрушилось толстое одеяло бесчувственности. Она попыталась придумать хотя бы одно разумное объяснение своему поспешному бегству из зала. Ей надо провести всех, чтобы у нее появилась возможность сбежать.
В навалившейся на нее тишине она услышала шарканье по известняковым плитам. Тяжело дыша, Джаспер хромал к ней по проходу.
— Извините… извините, — говорил он, заставляя членов Коллегии и Эшби Барбера посторониться, пропуская его к ней. Подавшись вперед, он поцеловал Ану в губы. — Это было нечестно, — укоризненно сказал он. — Я же в невыгодном положении! Я не могу соревноваться с тобой.
Он говорил тихо, но благодаря хорошей акустике его слова были слышны всем. Два члена Коллегии, сохранившие озадаченный вид, чуть расслабились и отступили.
Ана покраснела. Оставалось только надеяться, что Коул все-таки не прячется где-то на галерее или на лестнице. Она заглянула Джасперу в глаза, пытаясь понять, было ли то двойное значение, которое ей послышалось в его словах, намеренным. Подсознательно он вспомнил достаточно, чтобы сделать ей цепочку со звездой — не может ли он догадываться, что сейчас происходит?
Родители и сестра Джаспера присоединились к группе, собравшейся в дверях. Люси Торелл, заливаясь слезами, притянула к себе Джаспера и Ану и осыпала их поцелуями. Дэвид пожал руку отцу Аны. Сестра Джаспера стояла в стороне, недовольно надувшись и скрестив руки на груди.
Когда мать Джаспера наконец отпустила Ану, та взяла Джаспера под руку и сказала:
— Давай я помогу тебе дойти до машины.
Они неуверенными шагами двинулись по усыпанной гравием дорожке. Взгляды членов Коллегии и родителей буравили им спины.
* * *
Прижав ладонь к стеклу, Ана всматривалась в улицы, по которым они ехали. Они уже почти добрались до КПП, последними следуя в недлинной веренице машин с шоферами за рулем: в них ехали ее отец, Тореллы, члены Коллегии и смотритель Домбрант, появившийся у ратуши как раз в тот момент, когда они с Джаспером садились в машину.
Мысли Аны разбегались. Она видела Коула — определенно видела, что он стоял на галерее общинной ратуши, — но теперь она уже готова была усомниться в здравости собственного рассудка. Коул ведь не мог потом исчезнуть! И потом — как он мог попасть в Общину? Откуда он смог узнать, где ее искать? И зачем ему понадобилось рисковать и появляться здесь только для того, чтобы сразу же улизнуть?
Она думала о его Взгляде. О том поцелуе. Они все еще ни разу не целовались. Она поймала себя на том, что отчаянно молится о том будущем, которое он видел. Они еще могут быть вместе! Раз он не оказался на полдороге к Америке, они могут быть вместе.
— Кого ты ищешь? — спросил Джаспер, прервав ее размышления.
Ник, везущий отца Аны, уже проезжал через КПП. Шофер Джаспера остановился позади него — последний в кортеже. Если бы они сейчас повернули обратно, Эшби, смотрителю и членам Коллегии не удалось бы последовать за ними сразу же — пришлось бы снова проезжать через КПП на противоположной стороне дороги.
Ана повернулась к Джасперу, ощущая, как в ее сердце пробивается тонкая струйка стыда.
— Королевская академия музыки всего в двух минутах отсюда, — сказала она, складывая губы в неловкую улыбку. — Нам нельзя туда заехать? Я кое-что забыла. Там остались мои ноты.
— Твои ноты?
— Ну да, конечно: ты ведь не помнишь. Каждое воскресенье у меня урок игры на фортепьяно с профессором Айделманом.
Джаспер подался вперед и опустил стеклянный барьер, отделявший их от шофера.
— Мы заедем в Королевскую академию, — сказал он.
— На Марилебон-роуд, — шепотом подсказала Ана.
— На Марилебон-роуд, — повторил Джаспер шоферу.
Ану подташнивало от волнения. Она понятия не имела, что станет делать, попав в Академию. Может, напишет Коулу записку и оставит ее у преподавателя игры на фортепьяно. Может, профессор Айделман знает, как ей связаться с Коулом, ведь Коул преподавал там.
Ана попыталась вспомнить номер горячей линии «просветителей», по которому Джаспер звонил в тот вечер, когда его похитили. Она видела эти цифры в зале суда на экране, когда на него вывели телефонный счет Джаспера. Однако она только смутно помнила, как выглядела проекция на экране. В суде ее слишком смутило присутствие Коула, то, как его аура действовала на нее.
Шофер Джаспера развернул машину и поехал в южном направлении по Парк-роуд в сторону Бейкер-стрит. Напряжение нарастало — крещендо. Она посмотрела в заднее стекло. Ник пока еще не изменил направления движения отцовской машины, чтобы ехать следом, но он обязательно это сделает.
Сдвинувшись на край сиденья, она снова опустила барьер между ними и водителем.
— Извините, — сказала она шоферу, — нам нельзя ехать чуть быстрее? Мой преподаватель музыки вот-вот уйдет из Академии, а мне важно его застать.
Шофер перешел с неспешных тридцати километров в час на пятьдесят пять. Ана снова посмотрела в заднее стекло. Там уже не видно было ни КПП, ни отцовской машины.
— Я прочел про смерть брата, — сказал Джаспер, — до того, как у меня забрали интерфейс.
Ана вздрогнула: она словно то и дело забывала о присутствии Джаспера. Однако он был рядом, и каждый раз, когда он напоминал ей об этом, она чувствовала, как порыв стыда притягивает ее к нему и отдаляет от Коула.
— Зачем Тому понадобилось бродить по вершине скалы в совершенно безлюдном месте? — спросил он.
Ана посмотрела на него. Их последняя встреча оказалась неудачной, но, похоже, Джаспер с тех пор немного очнулся, хоть и по-прежнему не помнит немалого куска своего прошлого.
— Хороший вопрос.
— А ты знаешь ответ?
— А ты по-прежнему считаешь, будто я сочинила сказку про мое похищение?
Джаспер забарабанил пальцами по ручке двери.
— Все не сходится, — проговорил он.
— Все, что тебе наговорили.
Он нахмурился, а потом медленно приподнял прядь ее коротко стриженных светлых волос.
— Они всегда были такие короткие? У меня такое чувство, будто они должны быть длиннее.
— Я… со мной там кое-что случилось, Джаспер. Я не могу вернуться назад. Я не могу быть такой, какой была.
— Я понятия не имею, какой ты была, — сказал он с улыбкой, в которой проявились доброжелательность и чувство юмора того юноши, которым она когда-то грезила. — Так что, по-моему, это проблемой не будет.
— Для меня это проблема, — возразила она.
Шофер остановил машину на КПП на Бейкер-стрит. Они подали в окно свои удостоверения личности, не глядя друг на друга.
— Мне не хочется тебя ранить, Джаспер, — тихо сказала она.
Шлагбаум подняли, и машина выехала на Марилебон-роуд, попав в густую толпу неопрятных мужчин, женщин и детей, двигающуюся в противоположном направлении.
— Если ты не хотела заключать союз, то почему пришла на церемонию?
— Я думала, что у меня нет выбора.
Джаспер сутулился у противоположного окна, обдумывая ее слова. Спустя несколько мгновений он спросил:
— Что они тут делают?
Ана посмотрела на толпу.
— Дальше по улице есть ресторанчик. Все дожидаются объедков, которые выбрасывают в конце дня.
— Но сейчас всего четыре!
— И в очереди за несколькими бургерами и черствыми батонами стоит больше ста человек.
Джаспер снова сдвинул брови, из-за чего стал казаться измученным. Ана крутила в руках деревянную звезду. В подвеске оказалась крошечная защелка, позволявшая что-то прятать внутри, но потайное отделение пустовало.
— Почему ты ее для меня сделал?
— Она напомнила мне другую, которая у меня была.
— Ты ее помнишь?
Джаспер стиснул зубы и сощурился, словно его череп разрывался от вспышек боли.
— Да. Кажется, она была для меня важной. Но я не могу ее найти. И я знаю, что это прозвучит странно, но у меня такое чувство, будто я отдал ее твоему папе.
Ана похолодела. Значит, доказательства действительно попали к ее отцу!
— Давай выйдем, — предложила она, открывая дверь со своей стороны. — Пешком получится быстрее.
На лице Джаспера отразился ужас. Шофер повернулся в их сторону, воззрившись на нее так, словно она потеряла рассудок. Ана выпрыгнула из машины, подобрала платье до колен и начала пробираться сквозь толпу. Всего метров сто — и она окажется под относительной защитой Академии.
Истощенные мужчины и женщины, между которыми она ныряла и проталкивалась, изумленно смотрели на нее. Некоторые тянули руки, чтобы прикоснуться к шелковой материи ее платья. Другие ругались и плевали в ее сторону. Добравшись до арочных двустворчатых дверей Академии, она приложила свое удостоверение личности к сенсорной пластине. Как только двери со щелчком открылись, она скользнула внутрь и плотно закрыла их за собой.
Уличный шум стал приглушенным. Далекие звуки скрипки нарушали неподвижность воздуха. Тяжело дыша, Ана привалилась спиной к двери. Знакомый вестибюль с его первоначальным впечатлением величественности и обычными признаками обветшания и неухоженности, которые не сразу можно заметить, успокоил ее. Она обвела взглядом осыпающееся стенное панно с изображением херувимчика, не беленный уже тридцать лет потолок, потрескавшиеся или вообще исчезнувшие стеклянные плафоны у ламп на пустующих конторках портье.
Профессор Айделман обычно проводил занятия в аудитории Барбиролли. Ана прошла под высокой аркой и поднялась по парадной лестнице. На четвертом этаже она услышала мечтательный, лирический рефрен фортепьянного концерта ля минор Шумана. Она постучала в дверь аудитории, а потом, представив себе, как ее отец, Джаспер и члены Коллегии собираются у входа тремя этажами ниже, решила, что не может тратить время на правила поведения, и ворвалась в класс.
Фортепиано мгновенно замолчало. Хорошенькая девушка с внешностью китаянки, с распущенными волосами до талии, испуганно смотрела на нее из-за рояля.
— Ана? — изумленно произнес профессор Айделман, поворачиваясь к дверям.
— Извините!
Она бросилась к нему. Его привычное дружелюбие вызвало у нее желание сесть и зарыдать.
— С тобой все хорошо? Я очень за тебя волновался!
— Я не могу ничего объяснять. Мне нужна помощь! — сказала она. Ее спотыкающиеся слова налетали друг на друга. — Вы знаете Коула Уинтера? Он — приглашенный специалист, преподает на полставки композицию. Мне отчаянно нужно найти его, пока за мной не явились. Я в безвыходной ситуации. Мне нужно с ним поговорить.
— Сара, продолжай, пожалуйста, — попросил профессор.
Мелодия Шумана снова поплыла от рояля.
Профессор Айделман взмахнул рукой перед своим интерфейсом, включая его. Сняв с шеи прозрачную пластиковую бирку, он поднес ее к своей груди. Интерфейс начал проецировать на карточку электронные данные: список преподавателей по кафедрам.
— Ты сказала — композицию?
Ана кивнула. Профессор прокрутил список до фамилии Коула и выделил контактную информацию. У Аны ныла грудь. Каждый удар сердца усиливал ее нетерпение. Профессор Айделман выбрал номер телефона и движением руки задал его набор. Ана услышала гудки, а затем — голос Коула.
— Алло!
— Это Скотт Айделман из Академии. Здесь у меня студентка, которой надо с вами поговорить.
— Коул? — пискнула она. Ее голос получился таким слабым и жалким, что даже девушка за роялем прекратила игру. — Коул?
Наступило молчание. Ранящее, бесконечное, удушающее молчание, которое оборвалось короткими гудками отключенной связи.
Ана была ошеломлена. Коул отказался с ней разговаривать! Он решил, что она выбрала Общину, Чистых, Джаспера…
— Извини, Ана, — сказал профессор, провожая ее к двери. — Я через пятнадцать минут закончу. Может, ты подождешь меня здесь и мы поговорим?
Ана вышла за дверь и побрела по коридору, почти не видя лестницы, арочных окон, стен в грязных потеках. Дверь со стуком закрылась. Как мог Коул подумать, что она предпочла Джаспера?
Она бездумно спускалась по лестнице. Ее сознание механически регистрировало сзади какие-то голоса. Она спустилась до второго этажа, почти не сознавая, что делает. Однако теперь голоса стали громкими и настойчивыми. Она резко опомнилась и перегнулась через перила. Внизу, в вестибюле, царила суматоха. Цепочка смотрителей перекрывала большую центральную арку, ведущую к лестнице. Джаспер стоял позади смотрителей вместе со своими родителями и отцом Аны. Двадцать или тридцать человек собрались в главном вестибюле — многие со съемочными интерфейсами. Слева прорывалась профессиональная съемочная команда с женщиной-репортером и оператором с выносным микрофоном. Репортер что-то проговорила в камеру, а потом повернулась и громко крикнула через головы всей толпы, пытаясь привлечь внимание Джаспера.
Ана отпрянула в коридор. Ее мысли метались и разбегались. Она попыталась собраться. Она заключила союз с Джаспером ради того, чтобы подставить Коллегию. Добилась ли она своей цели? Можно ли ей теперь исчезнуть? Или же она пошла на этот союз ради того, чтобы защититься от психпатруля? И что станет с Джаспером, если она сейчас от него сбежит — в самый день заключения их союза?
Вот только ей необходимо найти Коула. Ей надо объяснить ему, почему она так поступила, пусть даже он ее не поймет: теперь, увидев его, она и сама едва себя понимала. Она не знала, что заставило ее решить, будто союз с Джаспером — это хорошая мысль.
Она забежала в темный зал на втором этаже, миновала ряд обитых синим бархатом кресел и покинула его через пожарный выход. Оттуда ступеньки вели вниз по боковой стороне величественного входа в Академию. Она быстро спустилась по ним и вышла в главный вестибюль всего в двух шагах от ближайшего смотрителя. Однако все усилия смотрителей были направлены на то, чтобы не дать посторонним пройти под арку. В сторону Аны никто даже не взглянул. Подъехала еще одна команда репортеров. Отец Джаспера безуспешно пытался умерить обстрел вопросами и сделать заявление. Анин отец разговаривал с теми двумя членами Коллегии, которые присутствовали на заключении союза в ратуше. Она не представляла себе, что он скажет, оправдывая ее поведение. Если ее сейчас поймают, то, скорее всего, немедленно уволокут на определение психического статуса.
Ана открыла двери, ведущие в коридор студии ударных инструментов. Как только они за ней закрылись, зазвучали вступительные аккорды «Ясновидения». Она споткнулась и уперлась ладонями в стену, чтобы не упасть. «Сочинение Коула!» Мелодия начала возноситься к небесам и одновременно вгрызаться в землю, словно обладала способностью соединить их, превратить в одно целое. Звуки доносились из репетиционного зала. Как знак. Как чудо.
Мерцающие светом воздушные ноты наполняли ее, сшивая прореху одиночества, помогая ей собраться точно так же, как они сделали в тот первый раз, когда их сыграл Коул. Изумленная, согретая, она сбросила с ног туфли на шпильках и понеслась по коридору к черной лестнице.
Эта лестница вела в полуподвал и в студенческую рекреацию. Профессор Айделман показал Ане расположение различных помещений, когда она только поступила в Академию музыки. Хотя у нее никогда не было ни времени, ни желания пользоваться рекреацией, теперь она вспомнила, что оттуда можно было попасть в концертный зал Дэвида Джозефовича — сводчатое полуподвальное помещение, находившееся между главным зданием Академии и пристройкой Йорк-гейт. Ей достаточно будет попасть в полуподвал пристройки — и она сможет уйти через музей.
В концертном зале репетировал струнный квартет. Ана вошла в помещение со стороны, противоположной сцене. Нужный ей выход находился в передней части, рядом со сценой. Она закрутила шлейф на руке и тихо двинулась по дубовым половицам, надеясь, что исполнители будут так поглощены музыкой, что не заметят ее. Она прошла половину пути, когда дверь около сцены открылась. У нее к горлу подступила тошнота. В открытом зале спрятаться было негде. Если это кто-то из смотрителей — она пропала.
Высокий атлетически сложенный человек прошел в дверь. Грудь его бурно вздымалась. Ана встретилась взглядом с Коулом. Поток энергии залил ее тело. Квартет смолк.
— Все не так, как ты подумал! — выпалила она.
— Ты не пыталась меня найти? — спросил Коул, сгибаясь пополам, чтобы легче было отдышаться.
— Нет-нет, пыталась! Это не так, как ты подумал!
Тело Аны действовало само по себе: ноги бежали безо всякого приказа, пока она не оказалась достаточно близко, чтобы обвить руками его шею. Шмыгая носом и смеясь, она вскрикнула от боли, когда он стиснул ей ребра, но продолжала крепко его обнимать.
— Что случилось?
— Сломала ребро. Но все уже в порядке, правда, в порядке.
Пальцы Коула зарылись в ее волосы.
— Я думал, что потерял тебя, — прошептал он.
Его дыхание все еще оставалось хриплым и неровным.
— Я не люблю Джаспера, — сказала она.
Она рыдала и выглядела полной дурой, но ее это нисколько не смущало.
— Но почему ты со мной не встретилась? Почему ты вернулась домой?
— Извините, — недовольно сказала девушка с виолончелью, — мы тут пытаемся репетировать.
Коул переплел свои пальцы с пальцами Аны.
— Нам надо отсюда уйти.
Она кивнула. Они вышли в ту дверь, в которую он зашел. Держась за руки, они прошли по полуподвальному помещению Йорк-гейт, поднялись по лестнице и вышли в боковой переулок.
Киоски фастфуда и лотки со всякой мелочовкой перетекали с тротуара на проезжую часть. Шесть потоков рикш, велосипедистов и электроциклов двигались в обе стороны. Многие направлялись в огромный лагерь в Риджентс-парке или возвращались оттуда.
Ана с Коулом присоединились к толпе, пригибая головы и крепко сжимая друг другу руки. Ана все еще продолжала смеяться и плакать.
— Мое платье! — воскликнула она.
Коул кивнул и потянул ее через улицу к одному из рикш. Затем помог ей сесть и залез следом за ней. Они устроились под выгнутой крышей, прижимаясь друг к другу плечами, ногами и руками.
— Куда вам? — спросил парнишка-рикша.
— В старый теннисный центр, — ответил Коул. — В ста метрах за мостом.
— Минимальная плата — три фунта.
Коул кивнул, соглашаясь. Паренек улыбнулся, довольный столь удачной сделкой, и начал крутить педали. Цветные пятна калейдоскопом замелькали сквозь пластиковую крышу. Они пронеслись мимо нескольких женщин, тащившихся с тяжелыми корзинами грязного белья на спинах, мимо мужчины, беседующего с собственной тенью, мимо девочки, сидящей на обочине и напевающей что-то заунывное.
— Почему ты повесил трубку? — спросила Ана.
— Я боялся, что смотрители слушают мои разговоры, — сказал Коул. — Я не хотел, чтобы они узнали, что ты мне звонишь.
— Я подумала, что после того, как ты увидел меня с Джаспером… Я решила, что ты меня возненавидел.
— Вот еще! Я чуть удар не получил, стараясь побыстрее попасть в Академию с Сент-Джонс-Вуд. — Он поморщился и опустил глаза, внезапно растеряв всю уверенность. — Когда ты не вернулась в ту квартиру… — Он судорожно сглотнул. — Тебе надо тщательно взвесить твое решение, Ана. Ты должна понять, что если отправишься со мной, то, возможно, у тебя не будет пути обратно, если ты передумаешь. Со мной тебе постоянно придется от чего-то убегать. Даже если твой отец прекратит тебя разыскивать, я не смогу гарантировать тебе защиту. Я не могу обещать, что ты будешь в безопасности.
Ана вспомнила, как отец пытался обеспечить ей безопасность и насколько она была при этом несчастна. Она поднесла кончики пальцев Коула к губам и поцеловала их. Он до сих пор не знает, почему она не попала в ту квартиру! Он решил, что «Три мельницы» ее испугали и она решила вернуться домой.
— Мне не провели тестирование, — сказала она. Он снова поднял глаза и странно посмотрел на нее. — Я не вернулась в квартиру в Форест-хилл в тот вечер, когда должна была, потому что не вышла из «Трех мельниц», — пояснила она.
— Но в новостях…
Она покачала головой:
— Это была не я.
— И сколько ты там пробыла? — спросил он.
Счастливое выражение ушло из его взгляда.
— Четыре дня.
У Коула напряглись плечи. Его рука стала ледяной. Но нет — конечно же, ей это только показалось! Оба, замерев, молчали. Рикша с грохотом проехал по мосту. Густые деревья, росшие по обе стороны дороги, смыкались над ними, листья заслоняли солнечный свет.
— Я не могу допустить, чтобы ты ушла со мной, — проговорил он наконец.
Ее сердце затопило смятение. Она высвободила пальцы из его ледяной руки. Борясь с желанием расплакаться, она призвала на помощь все свое самообладание. А потом она завела руку за спину и расстегнула молнию на платье.
— Что ты делаешь? — спросил он.
Она передернула плечами, освобождая руки из рукавов.
Он натянул рукава обратно ей на плечи.
— Что ты собираешься делать — убежать в одном нижнем белье?
— Если надо будет.
— Ты не только замерзнешь — на тебя будут нападать все местные маньяки.
— Так отдай мне свою куртку.
— Ана, не надо!
Коул протянул руку, чтобы прижать ладонь к ее щеке. Она оттолкнула его руку. Он повторил попытку, и, когда кончики его пальцев прикоснулись к ее коже, он словно замкнул электрическую цепь: любовь, боль и смятение снова потекли по ней. Она воззрилась на него, не в силах спрятать бурю чувств.
— Мне казалось, тебе хочется, чтобы мы были вместе, — сказала она.
— Это так. Но при мысли о том, что с тобой снова что-то случится — из-за меня…
— Ты ведь пытался убедить меня не ходить в «Три мельницы», помнишь? И потом — я не хотела бы изменить хоть что-то, что со мной случилось из-за тебя.
Рука, продолжавшая удерживать сзади ее платье, сжалась. Он неуверенно подался вперед и поцеловал уголок ее рта. Ана чуть повернула голову, чтобы их губы встретились. Она нежно поцеловала его, чувствуя, как в ней загорается желание.
«Так вот как это бывает», — подумала она.
За стенкой коляски рикши раздалось покашливание.
Ана быстро повернулась, только теперь заметив, что их транспортное средство остановилось.
— Старые теннисные корты, — объявил паренек.
Под выгнутый навес нырнула чья-то голова.
— Значит, времени зря не тратили, — проговорила Лайла.
У Аны загорелись кончики ушей. Коул улыбнулся, застегнул молнию на ее платье и помог ей слезть. Он отдал пареньку три фунта, и они следом за Лайлой пролезли через небольшую дырку в живой изгороди, отодвигая ветки. Ход вывел их к полуразвалившейся хижине.
— Держи.
Лайла бросила Ане мешок, затянутый шнурком. Растерянная, все еще под впечатлением прикосновения губ Коула и его пальцев у себя в волосах, она поймала мешок. Там оказался ворох одежды. Серый свитер с капюшоном, пара джинсов, носки и кроссовки.
— Но откуда вы узнали?
— Это все — часть плана, — ответила Лайла. — В соответствии с ним я просидела здесь весь день, так что у меня все мышцы свело. Хотя даже я немного встревожилась, когда узнала, что ты заключила союз с Джаспером.
Ана бросила виноватый взгляд в сторону Коула. Она натянула джинсы под платье, а потом сняла его и надела серый свитер Лайлы поверх короткой шелковой комбинации. Ее пальцы коснулись гладкого дерева звезды-подвески, подаренной Джаспером. Она вытащила наружу ржавую цепочку и провела пальцами по надписи. Ей вспомнилось, с каким взглядом Джаспер вручил ей звезду. Как он пытался понять правду, которая теперь была похоронена под всем тем, что с ним сделали. Она вспомнила свою лучшую подругу Тэмсин и девочку Хелен, которая была с ней в аквариумах. Она вспомнила Кашер, Дэннарда и санитарку Макэверн. Она вспомнила всех парней и девушек, пропадающих в том аду, который царил в «Трех мельницах».
— Ана, — окликнул ее Коул, — что случилось?
Ей казалось, что ком воздуха застрял у нее в горле.
«Я не обязана кого-то спасать», — подумала она. Джаспер даже не помнит про диск, так что она совершенно не обязана пытаться его добыть. Никто не ждет от нее, чтобы она рисковала и возвращалась домой. И в то же время она понимала, что если существует какой-то шанс на успех, а она им не воспользуется, — то она никогда не будет достойна Коула. Или Тэмсин. Или Джаспера. Каждый из ее друзей рискнул своей свободой, чтобы выступить против несправедливости анализов на Чистоту.
У нее защипало глаза. Она начала растирать шею, пытаясь избавиться от боли в горле.
— Я… — Ей хотелось только одного: чтобы Коул ее спас и чтобы они снова были вместе. Ей надо бежать с ним прямо сейчас, пока у нее еще есть такая возможность. — Я… я не могу уйти с вами, — с трудом выговорила она.
Сияющие глаза Коула погасли, плечи ссутулились. Он отрывисто кивнул, отводя взгляд от подвески, словно знал, чей это подарок. Он решил, что она передумала!
— Я просил слишком многого, — сказал он.
Она снова обняла его за шею и приподнялась на цыпочки. Теперь, когда она говорила, ее кожа терлась о его щетинистую щеку.
— Диск с результатами расследования у моего отца. Джаспер не помнит, что там было, но помнит, что отдавал его ему.
Коул попытался отстраниться, но Ана его не отпустила, прижимаясь щекой к его щеке. Она не способна была смотреть ему в лицо: тогда отразившаяся на нем боль заставила бы ее потерять всю решимость. Ей и без того тяжело было думать о том, чтобы снова с ним расстаться, рисковать тем единственным, что ей по-настоящему нужно.
— Наверное; отец забрал его перед тем, как сдать Джаспера в «Три мельницы». Значит, диск все еще должен быть у него.
Она не стала говорить о том, что диск может оказаться бесполезным или пустым, даже если ей удастся его найти.
Коул высвободился. Он отрицательно мотнул головой, выражая несогласие.
У Лайлы горели глаза.
— Ты должен к ней прислушаться, Коул.
— Домашний кабинет отец держит на замке, — сказала Ана. — Я собираюсь его взломать.
— Уже сейчас тебя разыскивает половина лондонских смотрителей, — процедил Коул сквозь стиснутые зубы. — Знаешь, сколько их было в Академии? Не прошло и пяти минут, как здание буквально ими кишело. А смотрители четко следует приказам. Если твой отец догадается, что ты задумала, и прикажет им тебя остановить, они именно так и сделают. Я видел, как государственного министра переехали на улице рядом с КПП — и это было сделано без малейших колебаний.
Ана встретила его яростный взгляд. Гнев ее не пугал.
— Коул! — сказала Лайла. — Вот оно! Ты видел именно это.
— Нет.
У Аны запело сердце. Значит, для Коула дело не в каком-то Взгляде. Он здесь не ради информации и не потому, что ему нужно, чтобы она что-то сделала. Она снова придвинулась к нему и прижала ладонь к его щеке, повторяя тот жест, который совсем недавно успокоил ее. Она выросла в мире, где люди не выказывали своих чувств. Она не знала, как убрать выставленные вокруг себя барьеры, как добиться его понимания.
— Неделю назад, — начала она, — Нэт пришел в дом моего отца в Общине.
Лицо Коула потемнело.
— Он сказал мне, что ты уехал из страны. И Лайла тоже. Что вы на корабле, плывущем в Америку. Он сказал, что у меня не получится с тобой связаться. Когда я решила, что больше никогда тебя не увижу, меня больше ничего в жизни не интересовало. Я захотела, чтобы меня объявили Активной. Но потом я поняла, что существует всего один способ отомстить Коллегии — ослабить ее, оправдать все жертвы, на которые пошли ты, Джаспер и другие. И я согласилась на заключение союза. Чтобы поставить Коллегию в глупое положение. И потому, что раз я не могу быть с тобой, все остальное не имеет значения. Но когда я увидела тебя на церемонии…
У нее в горле встал ком. Она попыталась его проглотить, но не смогла продолжать.
Коул смотрел на нее так долго, что она с испугом подумала: он не понял того, что ей не удалось сказать.
Через несколько показавшихся ей бесконечными секунд, он поправил ее сбившийся свитер. Его рука нежно скользнула по ее плечу и шее к подбородку. Его прикосновение заставило ее затрепетать.
— С одним условием, — сказал он. — Тебя отвезу я.
Он приподнял ее подбородок, наклоняясь к ней. Она закрыла глаза и ответила на его поцелуй.
