15
Ложь
Ана стремительно прошла по борту баржи на корму, но нерешительно остановилась у темного метрового провала в том месте, где Рэйчел спрыгнула на берег. У нее за спиной что-то стукнуло о рулевую рубку. Она развернулась и увидела Коула со сходнями. Он осторожно отодвинул ее в сторону и перекинул сходни с борта «Энкиду» на берег.
В полутьме он протянул ей ладонь. На мгновение ей показалось, что он предлагает ей возможность передумать, оставшись с ним, но, опустив взгляд, увидела поблескивающий в слабом свете, падавшем из рубки, стержень удостоверения личности. Ее удостоверения личности. Он забрал его у Нэта. Он отпускает ее.
Она схватила стержень и решительно протопала по сходням. Оказавшись на дорожке, она всмотрелась в темноту, пытаясь найти на берегу то место, по которому они сюда спускались. Не найдя его, она прошла к поросшему травой склону. У нее за спиной на дорожке послышались шаги. Она с трудом удерживалась на подъеме и вынуждена была помогать себе руками: ее туфли скользили и съезжали. Что-то острое оцарапало ей правую руку. Вскрикнув, она потеряла опору и скатилась обратно к тому месту, где ее ожидала высокая фигура Коула. Юбку и колготки моментально пропитала жидкая грязь.
Коул сделал шаг к ней.
— Не приближайся! — крикнула она.
Он остановился.
— Где Джаспер? Что ты с ним сделал? — У нее вырвалось рыдание. Стресс и смятение этого дня тяжело упали на нее. — Ты следил за мной, чтобы добраться до него?
— Я знал, что Джаспер влип в неприятности, — ответил Коул. — За ним пристально следили смотрители. Я незаметно передал ему листок бумаги с телефоном «горячей» линии. Я пытался ему помочь. Когда я увидел тебя рядом с ним, то узнал тебя по Академии. Ты встала, чтобы искать его, а я пошел следом, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Ана тряхнула головой. Нет, Коул же злодей! Он пытается сбить ее с толку, чтобы она ему доверяла.
— А почему ты не пошел за Джаспером, чтобы убедиться, что с ним все в порядке?
— Я для него больше ничего не мог сделать. Я гораздо больше тревожился за тебя.
Нежность, прозвучавшая в голосе Коула, окончательно запутала ее. Она с любопытством посмотрела на него и почувствовала, что он говорит правду.
Ана со стоном плюхнулась на край грязного склона и обхватила голову руками. Она чувствовала себя полной идиоткой. Неудивительно, что она кажется ему такой забавной!
Коул присел рядом с ней на корточки.
— Значит, — спросил он, — ты сегодня оказалась в суде потому, что решила, будто я участвовал в похищении Джаспера?
— Сначала — нет, — она хлюпнула носом. — Сначала я решила, что его захватила секта «Просвещение». И я подумала, что раз ты ее бывший член, то сможешь помочь мне выяснить, где его держат. Но когда я увидела, что ты оплачивал телефон Ричарда Кокса и шел за мной следом…
Она замолчала.
— Но если ты не знала про то, что Джаспер звонил по «горячей» линии, то почему же ты меня разыскивала?
— Я знала, что в день своего исчезновения Джаспер встречался с каким-то бывшим членом секты. Он упомянул об этом, когда сказал мне, что у него проблемы. А еще я знала, что смотрители ищут кого-то по имени Энкиду. И все это привело меня к тебе.
Коул досадливо хмыкнул.
— Джаспер вел себя неосторожно. Неудивительно, что они его опередили.
Ана вытерла лицо рукавом шерстяного свитера.
— «Они»? Они — это кто? — спросила она.
— Те, кто знали, что именно он заполучил.
— Но это же дурь! Как анализы на Чистоту могут оказаться подделкой?
— Ты слышала о проекте «Геном человека»?
Ана молча покачала головой.
— Проект «Геном человека», — объяснил он, — был международным исследованием, направленным на составление полной генетической карты человека. Оно было завершено в 2003 году. После этого ученые по всему миру стали соревноваться в том, чтобы первыми использовать эти сведения для выделения набора генов, ответственного за различные болезни. Персонализированная профилактика болезней стала заветной мечтой всех фармацевтов. Представь себе возможность прописывать лекарство до того, как с человеком что-то случилось! А потом наступил Развал и Глобальная депрессия. Сотни тысяч людей стали бездомными и безработными, начались Бензиновые войны — и во всем мире наступила разруха. Ты говоришь, твой отец помог разработать анализ на Чистоту?
Она кивнула:
— Мой отец — Эшби Барбер.
Брови Коула взлетели к самым волосам, но его изумление быстро сменилось пониманием.
— Ну да, пару лет назад были разговоры об обручении Джаспера с дочерью Эшби Барбера, Арианой! — сказал он. — Я и не понял. До меня не дошло.
Ана пожала плечами. Если Коул только в последнюю минуту попытался прийти Джасперу на помощь, то мог и не знать, кто отец невесты Джаспера.
— Ну вот, — продолжил он, — работу твоего отца и все, связанное с исследованиями относительно анализа на Чистоту, финансировала одна из крупнейших фармацевтических компаний Европы. И это было сделано в то время, когда обычные люди потеряли всякое чувство уверенности и надежду на будущее.
— «Новастра»! — пробормотала Ана.
— Совершенно верно. В «Новастре» увидели свой шанс. И извлекли из него немалую выгоду. Но продолжали ходить слухи о том, что так и не удалось найти никаких наборов генов, которые можно было бы считать ответственными за Большую Тройку, не говоря уже о других болезнях. Это не остановило «Новастру». В компании появилась идея, участники проекта не собирались отступать.
— Но неужели можно подделать нечто столь значимое?
— «Чем крупнее ложь, тем охотнее в нее верят». Это слова правой руки Гитлера. Так случалось на протяжении всей истории. Человеческие жертвоприношения, охота на ведьм, нацизм.
Ана легла на спину и скрестила руки на груди. Жидкая грязь затекла ей на шею и под волосы.
Может ли все это оказаться ложью? Не поэтому ли ее отец так решительно требовал, чтобы она обманывала систему? Не поэтому ли он запретил ей пить какое бы то ни было профилактическое лекарственное средство?
Из-за анализа на Чистоту она почти три года старательно избавлялась от любых иррациональных мыслей, загоняла свои эмоции в хорошо скрытую нишу, где должны были бы находиться ее душа и сердце.
И все это время Джаспер считал, что с ней все в порядке, — и не говорил ни слова! Может быть, он использовал ее для того, чтобы подобраться к ее отцу?
— Ариана! — Зов Коула пробился в ее сознание, но она словно оказалась на дне пещеры, заполненной водой. А он с тем же успехом мог окликать ее из расщелины в скале, расположенной где-то очень и очень высоко. — Что с тобой?
Она не потрудилась ответить. Если она останется здесь лежать, то со временем ее тело продавит в земле впадину, сгниет, распадется, сольется с почвой.
— Ариана!
У нее кружилась голова. В звездной тьме ее разума заговорил кто-то другой — так ясно, словно они стояли рядом в одной комнате.
— Не доверяй ему.
Тэмсин!
Они сидели в школьном театре, закинув ноги на спинки кресел. Шла последняя неделя весеннего полугодия последнего, одиннадцатого класса. А через четырнадцать недель Тэмсин исчезла. Школьный концерт закончился полчаса назад. Чистые парнишки и молодые люди из всех одиннадцати Общин Лондона пили соки в гимнастическом зале с соученицами Арианы. За исключением Джаспера. Джаспер ушел почти сразу же после финальной песни.
— Он сказал тебе, — продолжила Тэмсин, — что собирается перевестись из Оксфорда в Дарем и получать диплом юриста там. А из Дарема ему будет слишком дорого приезжать сюда, так что он не появится здесь до следующего лета. Он тебя избегает.
— Нельзя ожидать, что он моментально оправится после смерти брата.
— Ана, прошло уже больше года! Извини, но либо он морочит тебе голову, либо у него серьезная проблема.
— У Чистых не бывает серьезных проблем.
— Еще как бывает! — заявила Тэмсин.
— Но настоящих болезней у них не бывает.
— Во времена Шекспира люди сходили с ума из-за разбитого сердца или смерти любимых. Почему сейчас все должно быть иначе?
— Потому что мы знаем, что эти события — всего лишь пусковой механизм. Разбитое сердце может привести к самоубийству только в том случае, если у тебя Большая Тройка, маниакально-депрессивный психоз или…
Тэмсин покачала головой:
— Уж ты-то должна знать правду лучше других! Сколько девиц из нашего класса смогли бы пройти одну из тех проверок, которые тебе приходится проходить каждый месяц?
— А им и не надо ее проходить.
— Почему?
— Потому что, даже если у них есть симптомы, у них нет генетических структур, которые приводят к болезни, а значит, она не разовьется.
Тэмсин вздохнула.
— В любом случае, — заявила она, — тебе было бы лучше обойтись без Джаспера.
— Мне будет лучше в Городе со всеми теми Психами, которые пыряют друг друга ножами и умирают от голода?
— Ты преувеличиваешь.
— Откуда ты знаешь?
Тэмсин промолчала. Ана задумалась о своей лучшей подруге. Она знала, что Тэмсин иногда сопровождает своего отца в Город, где они закупают товары для своего магазина, и пару раз Тэмсин намекала на то, что ей позволяли бродить там в одиночку. Ана совершенно не понимала, почему кому-то может захотеться это делать.
Как теперь стало ясно, Тэмсин оказалась права насчет Джаспера. Не следовало ему доверять. Она была наивна, и ей хватило тщеславия решить, что красивый, богатый, выгодный жених Джаспер Торелл ради нее откажется от своей безупречной жизни. Вот только, похоже, он не считал свою жизнь безупречной…
Ана пришла в себя, почувствовав, что Коул взял ее на руки и куда-то несет. Она стала его отталкивать, уверяя, что может идти самостоятельно. Они вернулись на борт «Энкиду». С облегчением увидев, что в кубрике никого нет, она легла на диван. Коул укрыл ее несколькими одеялами.
Все факты подтверждали объяснения Коула, как бы самой Ане ни хотелось обратного. Кто бы ни захватил Джаспера — психпатруль или смотрители, — они, видимо, выполняют указания Коллегии, защищая анализ на Чистоту, так что вряд ли вернут ему свободу. Ана представила себя пожилой женщиной, ведущей призрачную жизнь в Городе. Одинокой. В окружении людей, которые ведут себя как безумцы, независимо от того, так ли это на самом деле. И ей придется жить в страхе, ожидая, что в один прекрасный день психпатруль явится за ней, потому что ей известно, что они сделали с Джаспером.
Она продолжала лежать, погруженная в горькие мысли, но какой-то уголок ее сознания отреагировал на музыку. Нечеткие, глухие ноты. Они прикасались к ней, словно трепещущие крылья ангелов. Они вливались в нее, теплые, как солнечный свет.
Влажный сук в пылающей топке затрещал, загораясь. Она вдохнула дым от поленьев и позволила музыке постепенно вернуть ей целостность: каждая нота скрепляла ее, словно крошечный колючий стежок. Когда мелодия стала печальнее и таинственнее, она перевернулась на живот и подтянулась на диване, чтобы посмотреть через подлокотник.
Коул сидел у пианино спиной к ней. На книжной полке горела лампа, мягко очерчивая его лицо и бросая тени на пальцы, снующие по клавишам.
Она стала его рассматривать, невольно пытаясь понять, каким образом человек, который рос у опекунов, в приюте и замкнутой секте, может вот так играть.
Музыка затрепетала, словно пламя свечи на ветру: ноты неуверенно мерцали. Прозвучал финальный аккорд, чуть продлился и погас. Коул опустил руки и мгновение сидел неподвижно.
— Ты еще здесь? — спросил он, нарушая странную и значительную тишину.
— Да.
Она села, плотно завернув одеяла вокруг плеч. Ей было трудно заставить себя посмотреть на него. Она была слишком потрясена музыкой и стеснялась своего недавнего срыва.
— Я никогда раньше эту пьесу не слышала, — сказала она. — Как она называется?
— «Ясновидение».
— «Ясновидение», — повторила она, стараясь запомнить.
Встав на диване на колени, она посмотрела через плечо Коула на ноты. Нотную бумагу покрывали какие-то странные знаки. Он опустил крышку пианино и повернулся на табуретке, так что они оказались лицом к лицу. Их разделяло всего сантиметров тридцать. С такого близкого расстояния Ана рассмотрела шрам, рассекавший его левую бровь, ямочку на подбородке, квадрат татуировки на шее. Ее взгляд невольно задержался на изгибе его нижней губы. Губа растянулась в улыбку. Внезапно поняв, что уже долго разглядывает его, она отстранилась.
— Ну, — спросил он, — как тебе вещь?
Ана повернулась к огню и стала смотреть на язычки пламени за почерневшей дверцей печки.
— Когда я слышу такую музыку, — ответила она, — мне бывает трудно поверить, что мир материален, что есть только вот это, — взмахом руки она указала на кубрик и все те материальные объекты, которые их окружали. — Потому что есть что-то, чего мы не знаем, но что запечатлевается в музыке. Это все-таки есть. Это можно почувствовать.
— Да, — согласился он, — совершенно верно. — У нее за спиной заскрипела табуретка, потом что-то стукнуло. Он начал рыться в вещах, сложенных на деревянной полке, прибитой к стене, и наконец достал футлярчик с дискетой, она была размером с ноготь большого пальца. — Это запись «Ясновидения», — сказал он, передавая ей футлярчик. — Оставь себе.
Его темные зрачки казались провалами, в которые ее затягивало. Она встала и протянула руку за записью.
— Это… это ты написал! — сказала она с внезапным озарением.
Их пальцы соприкоснулись. Он улыбнулся. Секунду она смотрела в эти темные провалы — и сила тяжести вдруг исчезла. Она падала. Она падала — и более пугающего и волнующего чувства никогда раньше она не испытывала!
— Тебе надо бы отдать запись кому-то, кто сможет с ней что-то сделать, — промямлила она.
— Поэтому я и даю ее тебе.
— Мне? — Почему вдруг ей? Коул наверняка знает массу профессиональных пианистов, которые могли бы исполнить для него эту вещь. — Я… — Она обхватила футлярчик пальцами, скользнув по его коже. — Боюсь, что я не понимаю. Но — спасибо.
Коул сложил ноты и спрятал их в табуретку, где оказалась целая кипа похожих листков.
Она шагнула ближе и положила ладонь на закрытую крышку пианино. Она уже три дня не садилась за рояль, и после такого множества острых эмоций и с кипящим в ее голове «Ясновидением» потребность играть стала непреодолимой.
— Можно? — спросила она.
Коул кивнул. Она открыла клавиатуру. Он подвинулся, освобождая ей место на табуретке. Она тихо нажала одну из клавиш и начала осторожно подбирать его мелодию.
— Ты по-прежнему собираешься найти Джаспера? — спросил он.
Ана негромко наигрывала, обдумывая его вопрос. В Большом Лондоне было не меньше шестидесяти сумасшедших домов. Психпатруль и смотрители могли засунуть его в любой из них. Или же они могли сделать с ним нечто совершенно иное.
Со стороны Джаспера чистым безумием было даже думать о противостоянии Коллегии. Но, возможно, именно поэтому он и решил обручиться с ней, чтобы напомнить людям, что Коллегия способна ошибаться, а если она способна ошибаться, значит, ее нельзя считать непогрешимой.
Откровенно говоря, Джаспер обманул ее, не рассказав о данных, собранных его братом. А еще он рискнул собственной жизнью в попытке передать другим сведения, которые, как он считал, доказывают, что анализ на Чистоту — это мошенничество. А эти факты затрагивают жизни пятидесяти пяти миллионов человек.
— Я не могу оставить его гнить в какой-нибудь психушке, — сказала она. — Те данные, которые у него якобы есть. Откуда они у него?
— От его брата, — ответил Коул. — Том Торелл был дипломированным биохимиком.
Ана вспомнила несчастный случай, произошедший с Томом. Том только начал работать в исследовательском отделе «Новастры», когда сорвался со скалы в каком-то пустынном месте в Дорсете и утонул. Мог ли он найти что-то неправильное в анализе на Чистоту? Не убили ли его за то, что он попытался обнародовать свои выводы?
На мгновение Ана отбросила свою злость на Джаспера и попыталась поставить себя на его место. Он захотел отомстить за брата, подорвав престиж Коллегии. Конечно, его отношения с Аной способствовали этому — он обручился с девушкой, чей первоначальный анализ на Чистоту почему-то оказался неправильным, но в глубине души она была уверена, что это не единственная причина, по которой он пошел на их обручение. В те считаные разы, когда они виделись после ее пятнадцатилетия, он ни разу не расспрашивал ее об отце. И, видимо, считал, что сможет передать данные какому-то бывшему или настоящему члену секты «Просвещение» так, чтобы его не поймали. Если бы все пошло по плану, то в какой-то момент после их обручения «истина» стала бы всеобщим достоянием и на Коллегию начались бы нападки. Джаспер не намеревался заключить с ней союз, основанный на заведомом обмане. Она узнала бы правду об анализах на Чистоту. Возможно, он даже признался бы ей в том, что сделал.
— Ты и тот тип, с которым встречался Джаспер, по-прежнему входите в секту «Просвещение»?
— Да.
— А я думала, что вам не позволяется выходить с территории поселения.
Коул выгнул брови:
— Но тем не менее я здесь.
Ана поспешно отвела взгляд. Ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее и разговаривал с ней вот так: из-за этого плечи и затылок у нее покрывались гусиной кожей. Рядом с ним невозможно было оставаться нормальной.
— Значит, психпатруль, который замел знакомого Джаспера, должен был забрать и доказательства, — проговорила она, глядя на пианино.
— Насколько я знаю, копий было две. У Джаспера оставалась вторая.
Ану словно молнией ударило. Еще одна копия! Возможно, доказательства все еще существуют! Джаспер знал, что его собираются захватить: у него наверняка должно было хватить времени на то, чтобы спрятать диск. Если ей удастся найти Джаспера, то она сможет не только сказать его матери, где он, но и помочь ему получить обратно диск, доказывающий, что анализы на Чистоту — это подделка. Тогда она будет точно уверена в том, что никогда не заболеет.
— Нам надо его найти, — сказала она. — Нам надо выяснить, что с ним сделали, чтобы его отец смог надавить на Коллегию и освободить его.
Ее охватило радостное возбуждение, и она начала играть ту часть «Ясновидения», которую успела разобрать. Без дамоклова меча Большой Тройки она станет другим человеком. У нее будет будущее, ей можно будет не ждать со страхом того дня, когда ее разум восстанет против нее. Горьковато-сладкая мелодия лилась из-под ее пальцев. Поглощенная контактом с клавишами, она продолжала играть, пока заново не сплела воедино все элементы пьесы, пока угли не потухли и в кубрике не стало холодно. Когда она остановилась, было далеко за полночь, а Коул исчез.
