8

— Я погладила твои бежевые шорты, милая, — сказала мать. — Или ты думаешь, что в них будет холодно?

— Нет, все отлично, — ответила Дженни.

Я устроилась на заднем сиденье, чувствуя во рту металлический привкус страха. В какую авантюру меня втягивал Джеймс? Я присоединялась к хозяйке, которая мне абсолютно не нравилась. Я никогда не выбрала бы ее для себя. А вдруг мы снова ошибались? Что, если и в этом теле обитало нечто темное и злое?

— Твой синий свитер вернули из чистки?

— Кажется, да.

Дженни смотрела в окно, но ее взгляд был сфокусирован на стекле, а не на том, что находилось за пределами машины.

— Тери и Джефф собираются спеть дуэтом.

На левой руке женщины сверкало массивное кольцо с крупным бриллиантом. Мать Дженни беспокойно постукивала им по рулевому колесу. В большой машине, похожей на катафалк, почти не было слышно уличного шума. Особая обивка заглушала посторонние звуки.

— У них милые голоса, — монотонно ответила Дженни.

— Я возьму видеокамеру, — сказала мать. — Напомни мне.

— Возьми видеокамеру, — прошептала Дженни.

— Не сейчас, глупышка, — со смехом воскликнула мать. — Напомни о ней перед тем, как мы поедем на встречу.

Гараж, в который мы въехали, выглядел очень солидно — гораздо лучше, чем в доме Билли. Он был рассчитан на две машины и катер, хотя к моменту нашего возвращения большое помещение оставалось пустым. Я быстро осмотрела чистый верстак и блестящую раковину, белый холодильник без единого пятнышка и доску с инструментами. Чья-то заботливая рука расположила молотки и пилы в идеальном порядке на белой стене. Рядом размещался плакат с красивым голубем, спускавшимся на дверь. С потолка свисала ветка плюща, украшенная херувимом и маленькими колокольчиками, которые при подъеме ворот встречали хозяев радостным звоном.

Мать Дженни нажала на кнопку под рулевым колесом. Она вышла из машины только после того, как металлические челюсти гаражных ворот закрылись за нами. Пока они еще были полуоткрыты, я оглянулась, надеясь увидеть Джеймса. Если бы он догнал нас, я, наверное, передумала бы и вернулась к нему. Но он не мог поспеть за нами.

— Живо-живо! — прикрикнула мать.

Дженни, прижимая к телу маленькую сумочку, последовала за женщиной в жилые помещения. Они вошли в огромную кухню, сиявшую невероятной чистотой. Мать направилась к столу, чтобы прочитать заголовки аккуратно сложенной газеты, а дочь, проскользнув в коридор, торопливо скрылась в своей спальне.

Дженни начала раздеваться. Я не могла войти в ее тело, пока она находилась в движении. Девушка напоминала лунатика. Она медленно и аккуратно сложила платье, прежде чем опустить его в бельевую корзину. Сняла чулки и сунула их в сетчатую сумку с «молнией», затем положила туфли в коробку, стоящую на полке шкафа. Оставшись в белых трусиках и бра, она замерла на месте, словно пребывая в трансе. «Пора, — подумала я. — Она остановилась».

Из коридора послышался голос ее матери:

— Дорогая, ты готова?

Дженни моргнула и снова начала двигаться, словно машина в ответ на поворот рычага. Отыскав на вешалках шорты и свитер, она надела их. Подумав немного, девушка достала из шкафа белые парусиновые туфли. Через несколько секунд она открыла ящик комода, наполненный носками, аккуратно свернутыми в маленькие шарики. Она выбрала белую пару.

— Мисс Копуша? — окликнула ее мать. — Ты уже одета?

— Да, почти, — ответила девушка.

Сев на край кровати, она натянула носки — сначала правый, затем левый. Ее тонкие пальцы завязали симметричные бантики на белых туфлях. Внезапно она снова замерла, как будто свет жизни в ней угас. Она неподвижно сидела на кровати, но мне было страшно прикасаться к ней. Я осмотрела ее комнату, декорированную белыми кружевами и желтыми розами. Спальня маленькой девочки. Туалетный столик, мохнатый коврик, стол — все без единого пятнышка. Совершенно голые стены, если не считать рисунка со сложенными в мольбе руками и плаката с детьми, собравшимися у коленей Иисуса.

Девушка сидела как загипнотизированная. Я стояла перед ней. Она была такой милой и юной. Наверное, нам стоило бы выбрать женщину моего возраста. К сожалению, мы отчаянно нуждались в брошенной оболочке. К тому же Джеймс тоже находился в теле юноши. Я нервничала. Что, если мне не удастся закрепиться внутри этой девушки? Не попаду ли я в ад? Она могла стать последним человеком, которого я видела перед целой вечностью боли.

Сев рядом с ней, я дотронулась до ее руки. Тонкие пальцы безвольно лежали на белом кружевном покрывале. «Похоже, она действительно пустая», — подумала я. При контакте с нею я не ощущала чувства падения или жара опасности — только абсолютную неподвижность мраморной статуи. Я хотела отступить, но она вдруг безропотно легла на спину, словно отдавала мне свое тело. Это подтолкнуло меня к действиям. Я опустилась в холодное пространство ее плоти. Она казалась пустой, однако где-то здесь могла таиться чернота. Внезапно на меня нахлынула волна ужасного содрогания. Я взлетела к потолку и посмотрела вниз на девушку. Она со вздохом села на край кровати.

— Через пять минут выезжаем, — напомнила ей мать.

Дженни встала и подошла к туалетному столику. Там не было ни духов, ни косметики. Только щетка для волос, гребень и белая Библия. Она взяла щетку и начала медленно расчесывать волосы, разглаживая локоны свободной рукой. Затем она вытащила из щетки несколько золотистых волос, скатала их и бросила в плетеную корзину для мусора. После этого Дженни направилась в ванную. Я с нетерпением наблюдала за тем, как она чистит зубы розовой щеткой.

«Она пустая, — говорила я себе. — Войди в ее тело». Но страх не позволял мне этого.

— Не забудь видеокамеру, — крикнула Дженни, ополаскивая щетку.

Она не замечала меня в зеркале.

— Спасибо! — донесся голос ее матери. — Нам уже пора выезжать.

Дженни улыбнулась, но только губами. В ее глазах не было признаков жизни.

— Ты выглядишь прелестно, дорогая, — сказала мать, когда они спустились с крыльца.

— Спасибо, — ответила девушка. — Ты тоже выглядишь очень хорошо.

Женщина переоделась в хлопчатобумажное платье и модный кардиган, но мне показалось, что Дженни даже не взглянула на ее одежду. Обругав себя за трусость, я села на заднее сиденье.

— Брэд Смит пригласил тебя на бал? — спросила мать.

— Нет, — ответила Дженни.

— Он робкий мальчик. Я уверена, он сделает это. Мы с его мамой обо всем договорились.

Она свернула на автостоянку у большого парка, где уже собралось около пятидесяти машин. Под крышей просторной беседки располагались три ряда составленных столов, накрытых тонкой пластиковой пленкой. Один из них был уставлен различными блюдами, завернутыми в серебристую фольгу. Прямо какое-то кладбище съестного.

Увидев мать Дженни, незнакомая женщина замахала рукой.

— Кэти, где Дэн? — поинтересовалась она. — Мы просили его купить торт. Он должен был уже вернуться. Ты уверена, что он не поехал играть в софтбол?

Дженни подошла к ближайшему столу, где другая женщина кормила младенца из бутылочки с детской смесью.

— Привет, Дженни, — сказала она.

— Здравствуйте, мэм.

Девушка склонилась к ребенку и подмигнула ему:

— Привет, Рэнди.

Мы с Дженни направились к травяному полю, на краю которого пара дюжин зрителей сидели на пляжных стульях и расстеленных одеялах. Они свистели и поддерживали криками игроков, бросавших мяч на самодельном ромбе. Когда биту взял дородный мужчина в вечернем костюме, кто-то весело крикнул:

— Сделай их, пастор Боб!

Дженни тоже поаплодировала, но, поскольку ее взгляд был направлен в небо, она не увидела, как пастор Боб «пустил муху», и мяч поймал другой игрок. Я хотела войти в ее тело, но рядом крутилось много людей. Женщины вытаскивали из коробок бумажные тарелки и пластиковые вилки. Когда седовласая дама в красной бейсболке позвонила в колокольчик, все подошли к столам. Никто не садился. Потный и улыбающийся пастор поднял руку, и все закрыли глаза. Все, кроме меня. Пастор Боб тоже опустил тяжелые веки. Наступила тишина, которую прерывал плач ребенка.

— Великий Владыка, — басом произнес проповедник. — Спасибо за такое обилие даров. Благослови эту пищу на пользу нам и во исполнение Твоей воли. Защити тех агнцев Твоего стада, которые не смогли примкнуть к нам сегодня. Во имя Иисуса Христа, аминь.

Ответное «аминь» эхом разнеслось вдоль столов и даже прозвучало из уст Дженни. Проповедник опустил руку и со смехом сказал:

— Леди, подскажите, как нам действовать дальше.

Когда седовласая женщина с колокольчиком начала объяснять, как будет работать их пищевая линия, к нам торопливо подошел мужчина в зеленой рубашке. Он держал в руках большую розовую коробку. Мать Дженни нахмурилась.

— Где ты был? — спросила она. — Я беспокоилась.

— Прости, любимая. Я виноват. Я забыл заправить машину. Мне пришлось пройти милю, чтобы купить галлон бензина.

Мать Дженни нервно рассмеялась, но подставила щеку для поцелуя.

— Привет, пупсик, — сказал мужчина, обращаясь к Дженни.

Затем он понес торт к дальнему столу, на котором была сложена еда.

— Привет, папочка, — прошептала Дженни, не заметив, что чересчур опоздала с ответом.

Я наблюдала, как она, встав в очередь, клала на тарелку по маленькому кусочку от каждого блюда. Заняв указанное место, она с улыбкой кивала, пока мальчик, сидевший рядом с ней, все говорил и говорил о чем-то. Дженни ела очень мало. Положив в рот какой-нибудь кусочек пищи, она долго вытирала губы бумажной салфеткой — с упорством и тщательностью практиковавшейся у станка балерины.

После пиршества, когда со столов убрали грязную посуду, пастор попросил мужчин принести на лужайку скамейки, складные стулья и одеяла. Все это расположили кругом на траве. Некоторым пришлось встать за скамейками, но всех женщин рассадили на стульях и одеялах. Тени от деревьев становились длиннее. Пастор начал рассказывать историю о пророке Данииле, который провел ночь в черной мгле в окружении голодных львов.

Я стояла позади Дженни. Она сидела на краю скамьи рядом с матерью, смиренно склонив голову, словно молилась. Ее отец полулежал на одеяле у ног супруги. Рядом спал маленький мальчик. Мать поместила голову сына к себе на колени и время от времени поглаживала его по волосам.

— Мы тоже несем в своих сердцах неугасимую веру Даниила, — сказал пастор Боб. — И знаете почему? Потому что мы видели, как Бог заткнул рты нашим врагам. Подчинившись Его воле, мы можем доверить Ему и нашу защиту. Разве не так?

Несколько голосов тихо произнесли: «Аминь».

— Давайте помолимся.

Глаза Дженни были закрыты, руки сложены вместе. Я решила, что не могу больше ждать. Переступив через спавшего ребенка, я села на то место, где находилась Дженни. Хрустальный звон вибрировал вокруг меня. Мне казалось, что я прижалась к холодному мрамору. Я оставалась в теле несколько секунд. Внезапно меня начало трясти. Это было пугающее ощущение, но я запретила себе убегать. Перед моим мысленным взором промелькнул образ Джеймса с улыбкой на лице. Хрустальный звон оборвался с громким хлопком. Мне почудилось, что ледяная скульптура вокруг меня вдруг стала трескаться. И это случилось! Я почувствовала ее тело, как свою плоть — пальцы, плечи, колени. Я ощутила мягкую подкладку туфель и разницу между теплыми ладонями в карманах свитера и холодными ногами, обдуваемыми ветром. Волосы Дженни касались моей щеки и приятно щекотали. Услышав свой крик изумления, я вскинула руку ко рту. Мои глаза открылись, и я увидела, что все обернулись ко мне. А затем земля взлетела вверх, и я погрузилась во тьму…

— …Дай мне одеяло.

Я услышала возбужденные голоса. Перед глазами вспыхнули пятна розового цвета. Над моим лицом проносились тени. Через веки пробивался солнечный свет. Мои веки? Я открыла глаза и увидела несколько озабоченных лиц, склонившихся надо мной.

— Это случилось во время молитвы, — прошептала какая-то женщина.

— Возможно, с ней общался Святой дух, — отозвался другой голос.

— Она просто мало ест, — сказал отец Дженни.

Он подхватил меня на руки:

— Не волнуйся, милая.

Мне было непривычно, что так много людей обращали на меня внимание. Я не могла говорить. Чувство сильных рук отца и фактура его рубашки, прикасавшейся к моей коже, стали первыми ощущениями в моем новом теле. Я все еще дрожала.

— О, милая! — раздался голос матери.

Отец усадил меня на скамейку около одного из столов. Я ничего не могла с собой поделать. Слезы текли по моим щекам на мокрые ладони, и я, к своему удивлению, почувствовала их вкус — морскую соль.

— Может, ей было видение, — предположила пожилая женщина.

— Не смущайте ее, — попросила мать Дженни, встревоженно поглаживая мои локоны. — Возвращайтесь к молитвенной встрече. Я отвезу ее домой.

Мне удалось остановить поток слез. Я глубоко вздохнула. Кэти, мать Дженни, накинула одеяло на мои колени и дала мне бумажную салфетку. Я вытерла мокрое лицо и посмотрела на нее.

— Что случилось, детка? — спросила она.

— Я чувствую себя так странно…

Слова, произнесенные голосом Дженни, напугали меня. Мои зубы выбивали звонкую дробь.

— У тебя начались месячные? — прошептала Кэти.

— Я не знаю.

— Все нормально, — утешила меня она. — Когда мы приедем домой, я проверю твой календарь.

— Мама?

Мне просто хотелось произнести какое-нибудь слово и услышать ее ответ.

— Что, милая?

Я засмеялась, и, кажется, мой смех показался ей странным.

— Может, что-нибудь съешь или выпьешь? — спросила она, озабоченно разглядывая мое лицо.

— Ты не могла бы дать мне яблоко?

— Я не думаю, что тут остались фрукты.

Кэти осмотрела стол, с которого раздавали напитки и еду.

— Как насчет фруктового желе? Или, если хочешь, я принесу тебе виноградный пунш?

— Да, пожалуйста.

Я сидела спиной к лужайке и кругу людей. Оттуда доносились два звонких голоса, певших колыбельный гимн. Я повернулась и увидела пастора и Дэна, отца Дженни. Они стояли неподалеку от беседки и слушали песню. Вместе с ними был еще один мужчина в полицейской форме. На его плече спал маленький ребенок.

Кэти принесла мне ярко-желтый пластмассовый стаканчик, наполовину полный темной жидкости. Я приняла его обеими руками. Прежде мне часто доводилось видеть вещи из пластика, но я никогда не ощущала их текстуру. Бока стаканчика были очень гладкими и имели слабый специфический запах. Я обнаружила, что если стаканчик сначала сжать, а затем дать ему распрямится, он издавал забавный хлюпающий звук. Заметив странный взгляд Кэти, я начала пить пунш.

— О боже!

Вкус шокировал меня. Он был потрясающим!

— Сегодня ты пойдешь спать пораньше, — сказала Кэти.

Этот мир очаровал меня. Я даже перестала бояться. Все казалось новым и удивительным. Когда люди обнимали меня и прощались, я чувствовала их прикосновения, запахи — пота, духов, даже химических средств, которыми они стирали свою одежду. Сила их взглядов буквально пронзала меня. Я воспринимала вес предметов: например, стаканчика с пуншем или собственного тела, когда оно стояло или двигалось. Любопытство и изумление сделали меня легкомысленной. Мне хотелось петь и бродить по улицам, проходя мимо людей, которые поворачивали бы плечи, чтобы не столкнуться со мной.

Дженни отличалась от темной женщины у зеркала. Я не улавливала ее воспоминаний. Ни одного намека на душевную травму, заставившую девушку покинуть свое тело. Джеймс тоже ничего не знал о прошлом Билли. А еще Джеймс говорил, что призрак, обретя плоть, начинал припоминать фрагменты предыдущей жизни. Я почувствовала, как сердце Дженни возбужденно забилось от этой мысли. Я немного боялась того, что могло вернуться ко мне из прошлого. Впрочем, у меня пока не было никаких воспоминаний.

— Дэн, — громко прошептала Кэти. — Поехали домой.

Отец Дженни обменялся несколькими фразами с пастором Бобом и присоединился к нам.

— С кем ты поедешь? — спросил он, взяв меня под руку. — Со мной или с мамой?

— Мне все равно, — ответила я.

Кэти забрала одеяло с моих колен и передала его Дэну:

— Она поедет со мной.

— Увидимся дома.

Отец Дженни направился к белому фургону. Кэти поддерживала меня за талию.

— Я могу идти сама.

Тепло ее руки было очень приятным, но мне хотелось большей свободы. Я потянулась всем телом и даже пару раз подпрыгнула за ее спиной. Какое изумительное чувство! Мне нравились сильные ноги. Меня восхищало, как при каждом шаге мои локоны покачивались около лица. Я громко засмеялась.

— Похоже, ты уже пришла в себя, — неуверенным тоном сказала Кэти.

Когда мы сели в машину, она, запинаясь, спросила:

— Дженни, у тебя не было… видений или чего-нибудь подобного?

Я смотрела на нее какое-то время:

— Не помню.

Вернувшись домой, я поспешила в комнату Дженни, закрыла дверь и осмотрела свое отражение в зеркале. Мне все еще не верилось, что это правда — что я действительно стала девушкой с глазами газели, с белокурыми волосами и тонкими загорелыми руками. Я села на кровать и сняла туфли. Моему восторгу не было предела. Покачивая пальцами ног, я разглядывала их, словно только что отросшие крылья. Мне не сиделось на месте. Я вскочила и сделала несколько прыжков с поворотами, грациозно приземляясь на носочки. Затем я быстро сняла с себя всю одежду — даже нижнее белье — и замерла перед зеркалом, ошеломленная красивым обнаженным телом. Мои пальцы ощупали мягкие гладкие груди и крохотную впадину на пупке. Я склонилась к зеркалу и приподняла волосы, разглядывая форму своих ушей. Как же прекрасно было снова стать молодой!

На миг, пока я рассматривала шею Дженни, передо мной промелькнул призрачный образ, похожий на картину, наложенную поверх другого изображения. Там шея выглядела не такой загорелой, и ухо было более округлым, и волосы тоже имели другой вид. Я начинала вспоминать. Тихий стук в дверь вспугнул мое видение.

— Ты уже переоделась? — спросила Кэти из коридора.

— Еще одну минуту.

Я осмотрела полки шкафа и открыла ящики комода. Мой выбор пал на аккуратно сложенную пижаму и широкие штаны.

— Сейчас открою, — крикнула я, застегивая пуговицы.

Войдя в комнату, Кэти тут же подошла к столу. Она выдвинула верхний ящик и достала небольшой блокнот с календарем.

— Давай посмотрим, — сказала она. — Нет, месячные начнутся у тебя через полторы недели.

Мать Дженни вернула блокнот на место:

— Когда почистишь зубы, позови меня. Я почитаю тебе перед сном.

Осмотрев спальню, она нахмурилась:

— Тут словно торнадо прошел.

— Извини, — сказала я. — Сейчас уберу.

Она пожала плечами и вышла в коридор. Я собрала разбросанную одежду, сунула ее в корзину для белья и спрятала туфли в коробку, из которой их достала Дженни. Ванная комната подарила мне дюжину удовольствий. Впервые после долгих лет скитаний я чистила зубы и справляла малую нужду. Такие яркие и странные ощущения! Все казалось удивительно новым, словно я никогда не обладала собственным телом. Я вернулась в спальню и села у туалетного столика, расчесывая длинные волосы. Меня переполняли эмоции. Я снова стала юной и живой. Это было чудо.

— Ты готова? — спросила Кэти, входя в комнату с журналом в руке.

— Да.

Она села на краю кровати и открыла журнал. Я забралась под одеяло, восхищаясь прохладой накрахмаленной простыни. Кэти опустила журнал и подоткнула одеяло с каждой стороны моих ног. Получилось нечто похожее на кокон.

— Теперь ты в маленьком уютном домике, — сказала она. — Я начну читать первой, ладно?

— Хорошо.

Она бросила на меня странный взгляд. Я попыталась представить, как на такой вопрос ответили бы ученики мистера Брауна.

— О'кей, — добавила я.

Кэти открыла пролистала пару страниц:

— Вот что-то интересное. Называется «Чудо потерянного ключа». Рассказ написала Эми Кристофер.

Она прочистила горло и начала читать:

— «Мой отец говорил, что своей жизнью я была обязана эльфу, который когда-то украл у него магический ключ».

Голос Кэти напоминал тон нянечки, читавшей сказку маленькой девочке.

— «Я не верила в эльфов. И я интуитивно понимала, что папа тоже знает истину. Когда мне было десять месяцев, меня спас божий ангел».

История оказалась очень скучной, но я простила автора. Ведь ее читали для меня. Закончив рассказ, Кэти улыбнулась:

— Теперь твоя очередь.

Она передала мне журнал, называвшийся «В Его времена». Я с удовольствием полистала страницы и остановилась на коротком стихотворении, написанном без рифмы.

— «Узкий путь», — прочитала я вслух. — Автор Прентис Дори.

Мне захотелось заплакать, но вместо этого я рассмеялась. Кэти хмуро посмотрела на меня и забрала журнал:

— Не забудь произнести молитву.

Она поцеловала меня в щеку, и я почувствовала запах розовой воды и аромат духов, идущий от ее волос. Что-то лимонное.

— Я скажу папочке, что он может пожелать тебе сладких снов.

Чтение этого стихотворения — пусть даже нерифмованного и банального — так сильно заинтриговало меня, что, когда Кэти вышла, я тут же спрыгнула с постели и начала осматривать книги Дженни. К моему изумлению, в комнате не обнаружилось ни одной книжной полки. На крышке комода между двух металлических подставок стояло несколько книг: школьные учебники (по физике, истории, государственному управлению и алгебре), брошюра «Стань лучшей сиделкой» и библейский словарь. Меня охватило негодование. Вселенная снова сыграла со мной злую шутку.

Услышав шаги в коридоре, я запрыгнула обратно под одеяло. Дэн вошел в комнату и улыбнулся мне:

— Как ты себя чувствуешь? Тебе уже лучше?

Я кивнула. Он подошел к постели и поцеловал меня в лоб. Его кожа пахла мылом, но от рубашки — я поняла это безошибочно — исходил запах гардений.