Прощание
Зло знает добро.
Проблема заключается в том, что добро не знает зла.
— Франц Кафка —
У меня было такое ощущение, что я попал на показательное разрушение карточного домика, построенною над бездонным колодцем. Может быть, в тот момент, когда, не устояв перед натиском разума, рухнет последняя карта-загадка, смотреть больше будет не на что? Глазам зрителей предстанет лишь черная глубокая дыра в земле, в которой, быть может, суждено пропасть навсегда кому-то из разрушителей этого красивого, но непрочного сооружения.
Бестактное и вместе с тем абсолютно глупое вмешательство Хавьера в нашу беседу просто взбесило Лорену, которая по совершенно непонятным для меня причинам продолжала с пеной у рта отстаивать ценность нашей с Алексией посмертной любви.
— Я даже представить себе не могла, насколько ты можешь оказаться бездушным, — заявила она мне, когда мы выходили из кафе. — После смерти Алексии прошло всего три месяца, а ты уже нашел себе какую-то дуру из вашей деревни, чтобы развлекаться в свое удовольствие.
Я сжал зубы и остановился как вкопанный. Мне было понятно, что, если я скажу то, что вертится у меня на языке, обратной дороги мне уже не будет.
Тем не менее я все-таки решился произнести эти слова:
— Да что ты знаешь о том, что творится у меня в душе? Как ты можешь понять чувства и мысли другого человека? Да ты куда глупее и примитивнее, чем любая девчонка, живущая в этой деревне! Как ты вообще смеешь судить о тех людях, которых в глаза никогда не видела?
Роберт взял нас обоих за руки в безнадежной попытке вернуть ситуацию под контроль.
Лорена пронзила меня таким страшным, полным ненависти взглядом, какого я не видел со дня нашего с нею знакомства. Ощущение было такое, словно пламя, плясавшее в рыжих волосах, на мгновение вспыхнуло у нее в зрачках, как две жуткие огненные точки.
Восходящая спираль напряжения, возникшего между мной и Лореной, начала закручивать очередной виток, когда на перекрестке, где я обычно прощался с ребятами из «Retrum», показалась та, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Появление Альбы с рюкзачком в цветочек за спиной и с улыбкой на лице стало той искрой, которой нам с Лореной только и не хватало, чтобы развязать полномасштабную войну.
Завидев меня с друзьями, Альба в силу свойственной ей скромности остановилась в нерешительности на расстоянии нескольких шагов, словно раздумывая, стоит ли здороваться со мной или же, быть может, лучше пройти мимо как ни в чем не бывало.
Поняв, что происходит, Лорена нарочито громко, так, чтобы услышала Альба, сказала:
— А это что за новогодняя елка?
Роберт схватил Лорену за рукав и изо всех сил потащил в сторону, явно опасаясь еще больших неприятностей.
Альба растерянно и удивленно смотрела на меня. Для нее эта ситуация, конечно же, оказалась неприятным сюрпризом. Она явно не ожидала, что люди, с которыми я общаюсь, могут начать ни с того ни с сего оскорблять незнакомого им человека.
Роберт совершенно неожиданно для меня поспешил перехватить инициативу и постарался хоть как-то разрядить эту ситуацию. Отпустив свою подругу, он медленно, но решительно направился к Альбе, которую, похоже, в эти мгновения просто парализовало от ужаса. Роберт, впрочем, не изменил себе и постарался по возможности загладить неприятное впечатление, которое произвела на скромную девушку из Сант-Бержера эта рыжая ведьма.
— Я прошу прощения за эти слова, — сказал Роберт. — У нас просто был очень трудный день, да и нервы у всех троих давно на пределе.
Договорив, он развернулся, взял Лорену под руку и потащил за собой по дороге, уходившей вниз по склону. Сама Лорена была просто в ярости.
Прежде чем они с Робертом скрылись за поворотом, она оглянулась, посмотрела на меня и прокричала:
— Может быть, ты еще этого не понял, но у нас в «Retrum» для предателей есть только одно наказание — смерть.
* * *
По выражению лица Альбы было понятно, что она потрясена тем, что ей довелось увидеть и услышать. Всю дорогу до моего дома она молчала.
В гостиной мы обнаружили записку от отца, в которой он предупреждал, что вернется поздно. Это было своего рода приглашение чувствовать себя свободно и «готовиться к экзаменам» так, как нам заблагорассудится. Впрочем, судя по все еще испуганным глазам Альбы, особых развлечений я мог сегодня не ждать.
Мне было страшно стыдно за ту сцену, свидетелем которой стала Альба. Смущаясь и стыдясь себя и своих друзей, я предложил ей снять пальто, повесил его на вешалку в прихожей и поставил на комод рюкзак. Затем я провел Альбу в гостиную и предложил сесть на диван. Эта комната в нашем доме была раза в три меньше, чем в особняке у Альбы, ее окна выходили не на бескрайнее море, а на крохотный садик.
Я зажег теплый, уютный свет и стал рыться в отцовской коллекции дисков. Поиски затянулись. Ничего, что подходило бы к атмосфере этого вечера или же, наоборот, могло бы ее улучшить, мне не попадалось.
— Ты лучше просто посиди со мной рядом, — сказала Альба, — Музыку, наверное, ставить не надо, давай просто поговорим.
«Да неужели! — подумал я. — Прямо вот сейчас она возьмет да и решит за меня половину моих проблем. Впрочем, почему бы и нет? После того, что она увидела, ей в самый раз будет счесть, что нам лучше расстаться. Пообщавшись с моими друзьями, она вполне могла сделать кое-какие выводы, и я в ее глазах уже не тот тонкий и ранимый юноша, каким она считала меня раньше. В конце концов, после этой сцены Альба имеет полное право решить, что мы друг другу не подходим или — так будет честнее — что я ее не достоин».
Вероятность того, что эта встреча будет для нас последней, несколько успокаивала меня. Как-никак, а при таком раскладе Альба будет в большей безопасности. В то же время в глубине души я не мог не признаться себе в том, что оказался не готов к расставанию с этой замечательной девушкой. По крайней мере, прямо сейчас — окончательно и бесповоротно. Ведь Альба действительно была единственным лучом света в моем сумеречном мире.
Мысленно пообещав себе с пониманием и уважением отнестись к любому решению, принятому Альбой, я подсел к ней на диван, как преступник, ожидающий приговора на скамье подсудимых.
Альба тяжело вздохнула, взяла меня за руку, слегка сжала ладонь и сказала:
— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, расскажи, что у тебя стряслось. Пойми, мне обязательно нужно знать, что с тобой происходит.