Рассказ о том, что происходило со мной с того дня, как я вступил в «Retrum», дался мне нелегко и занял довольно много времени. Альба слушала меня как завороженная. Такие ужасы ей и в кошмарном сне не могли привидеться. В общем, если она до этого момента еще не решила, расставаться со мной или нет, то я непроизвольно делал ее выбор все более легким и очевидным. Аргументы в пользу того, что от меня нужно бежать как от огня, сыпались один за другим.

Когда я наконец-то договорил и замолчал, Альба надолго задумалась. Через окно мы увидели, как к нам в сад от соседей пробралась серая кошка, которая, в свою очередь, тоже стала внимательно следить за нами через стекло. В этот момент Альба тепло, по-доброму улыбнулась, а затем…

Ее лицо вновь приобрело мрачное выражение, и она осторожно спросила:

— Так, значит, ты и Алексия?..

— Да, мы были вместе, — честно ответил я.

Альба положила голову мне на плечо. Цветочный аромат ее духов заполнял тишину в гостиной, заменяя собой слова.

— А я ведь и не знала, что тебе так тяжело, — произнесла Альба чуть позже. — Намучился ты за это время — больше некуда. Не знаю, смогла бы я такое выдержать или нет. Знаешь, я хотела бы задать тебе один вопрос, но не знаю, можно ли.

— Конечно можно, задавай.

— Я хочу знать… Понимаешь, мне очень нужно понять, ты до сих пор…

Она так и не договорила эту фразу. По всей видимости, какая-то мысль, промелькнувшая в голове, заставила ее отказаться от вопроса, уже готового слететь с языка.

— Ты хочешь знать, люблю ли я ее по-прежнему? — договорил я за Альбу.

Она лишь молча кивнула.

Я с самого начала разговора решил, что не буду ничего от нее скрывать, и ответил так, как думал:

— Знаешь, сказать, что я забыл Алексию, перестал ее любить, было бы неправдой. Она единственная девушка, в которую я смог влюбиться с тех пор, как погиб мой брат. Кто знает, может быть, именно потому, что мы с нею так похожи, причем в худших, самых темных сторонах наших характеров, ей удалось заполнить ту пустоту, которая сжирала меня изнутри с четырнадцати лет. Вот почему, когда ее убили, я даже подумывал о том, чтобы свести счеты с этой жизнью. Но потом как-то так получилось… В общем, я понял, что мне нужно продолжать жить, чтобы найти преступника и отомстить за Алексию. Как я об этом узнал — лучше не рассказывать. И вот в самый разгар этих мрачных событий появляешься ты.

Альба убрала голову с моего плеча и заглянула мне в глаза. Я с удивлением увидел, что от ее зрачков по-прежнему исходит какое-то теплое умиротворяющее сияние.

Немного помолчав, она сказала:

— Но ведь мы уже были знакомы. Я стала твоим единственным другом во всей Тейе, правда?

— Да, но тогда между нами еще ничего не было.

— А сейчас? Кто я для тебя?

— Ты тот человек, ради которого и благодаря которому я еще живу, — ничуть не кривя душой, признался я.

— Звучит, конечно, красиво, но я хочу знать, как ты ко мне относишься, какие чувства испытываешь.

— Я все сказал тебе еще вчера, когда выходил из твоего дома.

— Тогда повтори эти слова еще раз. Я хочу снова это услышать! — потребовала Альба.

Обычно мне нравилось, когда она начинала упрямиться и настаивать на своем, но в этот момент я не хотел ни обнадеживать, ни ранить ее сердце произнесением пустых, ничего не значащих словесных формул.

— Если говорить начистоту, то вся моя душа скрыта под густой пеленой тумана. Разобраться в том, что чувствую и как к кому отношусь, я в этой мгле просто не в силах. Должен признаться, что в каком-то виде Алексия по-прежнему жива в моем сердце. Именно она удерживает меня там, в потемках моей собственной души. Зато когда я с тобой, мне открываются все новые уголки моего внутреннего мира, в котором почему-то тепло. Там сияет солнце. Этот другой человек со светлой душой тоже я.

Серая кошка протяжно мяукнула и исчезла в дальнем конце сада.

— Давай лучше я задам тебе один вопрос, — сказал я, обращаясь к Альбе. — Ты готова принять меня таким, каков я сейчас: со всем грузом, навалившимся на меня, со шлейфом темноты, тянущимся за мной из прошлого?

Альба как-то ловко повернулась, чуть привстала, и я сам не понял, как она в мгновение ока оказалась у меня на коленях и стала гладить по голове. Почувствовав эту восхитительно приятную тяжесть, я прижал ее к себе, и на мгновение наши губы встретились.

Затем она сказала:

— Давай разберемся, правильно ли я все поняла. Итак, ты хочешь знать, готова ли я делить тебя с той девушкой, которая погибла, но продолжает жить в твоем сердце и за смерть которой ты считаешь своим долгом отомстить. Все так?

— Типа того.

— Знаешь… боюсь, это будет нелегко, — произнесла она, глядя на меня обезоруживающими влюбленными глазами.

Эта фраза, как я понял, была безоговорочным, лишь по-женски слегка замаскированным «да». Впервые за все время нашего знакомства я захотел поцеловать Альбу за то, что она такая, какая есть, а не только мое алиби, пропуск на свободу или просто симпатичная девушка, за которой можно слегка поухаживать, провести с ней какое-то время. Я понимал, что начинаю любить ее, и это чувство крепло во мне с каждой секундой. Я обожал ее за то, что она сумела проникнуть в самые светлые уголки моей души.

На этот раз самые важные слова пришли сами собой:

— Альба, я люблю тебя.

Я почувствовал, как по ее щеке стекает слеза, и осушил губами эту горячую каплю.

Затем я глубоко вздохнул и в какой-то момент непроизвольно посмотрел в окно. Серой кошки в саду уже не было, но мы с Альбой оказались не одни.

Там, за окном, стояла она.