Глава 16
Дело принципа
Лео ждал их у выхода на посадку. Он прилетел из Портленда чуть раньше – чтобы они могли сесть на один самолет. Но с Мэй он все равно держался настороженно и отчужденно. После взлета Джастин спросил его:
– Как запись? Что-нибудь понятно?
Лео откинулся в кресле и нахмурился.
– Нет. Я провел стандартную экспертизу – все возможные тесты. Потом нестандартную – ту, что обычно провожу.
Говоря о работе, он преображался. Куда девалась его холодность!
– Но я еще пару людей знаю, спрошу у них. Ты, главное, не волнуйся. Я им, конечно, собственно запись не покажу. Мне нужна информация по камере, которая снимала. Мы с этим разберемся, не бери в голову. Вопрос – когда.
– Может, на месте получится разобраться, – уточнил Джастин. – Хотя бы сможем понять, как убийца проник в закрытую изнутри комнату.
Тут он усмехнулся:
– А потом взял и превратился в дымную тень…
Лео кивнул в ответ:
– Ну, это-то вообще не вопрос. Если они, конечно, не убрали все и ничего не переделали. Потому как в усадьбе, где мы были в прошлый раз, с записями с камер был полный бардак.
– Я не виноват, не смотри на меня так, – ответил Джастин. – Это все полиция! Они же раньше нас туда добрались…
Потом они надолго замолчали. Джастин уткнулся в ридер – читал досье жертвы. Мэй могла бы просто помолчать, но она вдруг почувствовала, что ей непременно нужно наладить отношения с Лео. Если им дальше вместе работать, то Лео не стоит обмирать от одного ее присутствия.
– Извини, я так и не поняла – ты давно женат? – спросила она.
Понятное дело, подробные комментарии Джастина насчет того, как «удачно» Лео выбрал место жительства и супруга, она опустила.
Лео осторожно покосился:
– Два года уже.
Она улыбнулась. Может, и не так обаятельно, как Джастин, однако ее все-таки неплохо учили очаровывать людей приятными манерами. Благородных девиц из каст учили быть радушными хозяйками и дрессировали на славу.
– Наверное, виноделие – это очень интересно.
– Времени очень много отнимает, – коротко ответил Лео.
Вообще-то так светскую беседу не поддерживают. Нужно же давать собеседнику, от чего оттолкнуться в следующей реплике!
– Однажды я там отдыхала. Правда, мы останавливались на ферме поближе к морю. И ездили оттуда по разным местам, пробовали вино. Красота…
Она сама не знала, зачем начала говорить о той поездке. Возможно, просто хотела разговорить Лео. Она не часто вспоминала о том путешествии, а сейчас рассказала – и ее затопили воспоминания. Запах океана. Кричащие над берегом чайки. Вкус «Пино гри» – они купили его у виноторговца, который продавал его прямо из гаража. Солнечный свет на лице. Прикосновение простынь к голой коже – они долгие часы проводили в постели…
Лео снова что-то неохотно пробормотал в ответ, и Мэй решила попытать судьбу в последний раз:
– А как вы встретились?
И тут Лео, к ее удивлению, вдруг встрепенулся – и принялся рассказывать все в мельчайших подробностях!
– Я увидел его в первый раз в «Лай-Вейл». Это такой бар, в Ванкувере. Туда только по спискам пускают, и знаменитости туда часто ходят. А я должен был там с девушкой встречаться, а она опаздывала. Поэтому я просто подошел к стойке и заказал себе выпить. Один раз выпил, второй, третий. Потом вдруг понял, что эго-то я дома забыл! Представляете, какой позор? Да еще в таком пафосном месте… Хорошо бы подружка пришла поскорее и заплатила… Но тут рядом со мной за стойку сел Доминик и сказал: не волнуйтесь, я за этого человека заплачу. Я пытался что-то там возразить, мол, скоро подруга придет, а он ни в какую. А что делать? Оставалось только благодарить его раз за разом. Я пообещал, что мы с ним созвонимся, и тогда уж я за него заплачу. А он сказал: а давайте лучше поужинаем вместе. Я согласился… ну и вот. С тех пор мы неразлучны.
Мэй улыбнулась, причем искренне:
– Потрясающе!
Лео кивнул и тут же одеревенел снова. А потом встал:
– Сейчас приду.
Пропустил в узком проходе стюардессу и пошел в туалет.
Джастин, не отрывая взгляда от ридера, поинтересовался:
– Кто это был?
– Кто именно?
Мэй не поняла, кого он имеет в виду – Лео или Доминика.
– Любовь твоя, с кем вы на море ездили. Какой-нибудь викинг с девяткой в индексе?
– Почему ты решил, что это была моя любовь?
– Друзья не снимают домик на берегу моря. Им такая романтика не нужна.
– А я ничего про романтику не говорила.
– Да по голосу все было понятно.
Наконец он посмотрел на нее.
– Ты потеплела – вся, целиком. Голос, улыбка, лицо.
И он еще некоторое время смотрел на нее, а потом снова уткнулся в ридер.
– Да ладно, не волнуйся. Можешь не распространяться о своих делишках и бывших любовниках. В смысле, можешь молчать и думать, что я ничего не узнаю. А я узнаю. Потому что ты сама не замечаешь, как выдаешь всю подноготную.
Умом Мэй понимала: ввязываться в спор бесполезно. Джастину просто не хватало внимания, и он таким образом его выпрашивал. Надо было просто отвернуться и промолчать – самое ужасное наказание для ее спутника. Ему удалось задеть нечто сокровенное – какую-то струну, что ли. Она зазвучала, и Мэй не сумела промолчать:
– С чего ты решил, что он мой бывший? Откуда ты знаешь, может, мы еще встречаемся? – требовательно вопросила она.
– В таком случае ты бы сказала «мы с бойфрендом». А ты сказала просто – «мы». И вот еще что. Я знавал женщин, которым изменить мужу или любовнику легко. Но ты не такая. И если бы у тебя был кто-то, ты бы не искала приключений на одну ночь в Панаме.
– А ты действительно отлично анализируешь вводные, – пробормотала она.
Если бы Джастин с таким же энтузиазмом делом занимался, то давно бы уже все убийства раскрыл.
– Однако ты весьма скептически отнесся к рассказу Лео.
Джастин презрительно фыркнул:
– Еще бы. Это же глупость полная. Он все выдумал.
Этот ответ сразил Мэй наповал.
– Как? Почему ты так решил?
– Потому что видно – отрепетированный рассказ. Ты что, не заметила? Во-первых, очевидно, что это все домашняя заготовка. Никаких чувств, никаких эмоций. Он эту историю уже сто раз рассказывал, она для него как текст на открытке. И потом, сама-то подумай. Вот Доминик, он же «мистер Я-Терпеть-не-могу-большие-города». И как ты себе представляешь, чтобы Доминик поехал в Ванкувер, а там пошел в «Лай-Вейл»? Смешно. Лео ходил, да. Доминика он туда просто вписал, как персонажа в сказку.
Мэй даже не знала, что ответить на такое. История Лео казалась ей весьма правдоподобной – но ей бы ни за что не пришло в голову, почему это так. Выходит, все так складно, потому что выдумано от первого до последнего слова? К тому же он описывал вполне вероятные обстоятельства. Люди и не в таких ситуациях знакомились. Она это знала по собственному опыту.
– А зачем ему выдумывать? – тихо спросила она.
С Джастином было трудно и подчас очень неприятно, но как он решал логические задачи – на это стоило посмотреть.
– Это самый главный вопрос! – Джастин понизил голос до заговорщицкого шепота. – Может, это их тайна. А может, настоящая история просто очень скучная. А может, они просто через службу знакомств в стриме познакомились. Кто знает?
– А ты спросишь его как-нибудь?
– Нет. Зачем? Я и так пойму – через некоторое время.
Опять перед ней высокомерный и самоуверенный наглец. Такое впечатление, что редкие моменты искренности – как в больнице, к примеру, – ей просто приснились. По крайней мере, копаясь в прошлом Лео, Джастин отвлекся от истории ее сентиментальных отношений. Мэй держала эти воспоминания в самом дальнем уголке сердца и под хорошим замком. Она не позволит Джастину упражняться в прикладном анализе. Пусть ее взлеты и падения останутся ее тайной. Потому что история Лео – придуманная или подлинная – выглядела крайне бледной по сравнению с драматичным эпосом, на который походила подлинная история их с Порфирио знакомства.
* * *
Воспоминания о той ночи слились в длинный фильм с мелькающими мутными картинками, в котором порой попадались кадры потрясающей, кристальной четкости. Впрочем, иначе и быть не могло – так действовал «Рии». Этот сироп от кашля имплант перерабатывал медленнее, чем другие, и организм реагировал странно – выборочно и время от времени.
Когорты, откомандированные для службы в городе, часто скидывались – так проще закатывать частные вечеринки впечатляющих масштабов. Частные – потому что, когда пьяные преторианцы начинали куролесить на публике, ни к чему хорошему их фокусы не приводили. Военная администрация знала о «Рии» и его чудесных возможностях, но не прилагала особых усилий, чтобы ликвидировать промашку с преторианским метаболизмом. Однако каждый понимал, что, если злоупотреблять разнообразными субстанциями, Департамент научных исследований непременно задумается над проблемой – и в конце концов решит поставленную перед ним задачу. В тот день вечеринку устраивали Желтые, и надо сказать, когорта постаралась на славу: ребята закатили что-то совершенно потрясающее – сняли целый банкетный зал с живой музыкой, барной стойкой и официантами в придачу. Туда явилось более сотни преторианцев – практически все, кто находился в сутках езды от Ванкувера.
Мэй большую часть вечера провела за уютным угловым столиком в компании Вал и сослуживцев. Вал и Олбрайт, парень из Индиго, как раз вернулись из Южной Америки и привезли оттуда новую карточную игру. Они клялись, что круче игры в мире нет. При попытке играть возникла пара небольших проблем. Игра сама была сложной – не сразу поймешь, как ходить. Плюс все сидели пьяные-препьяные, правил никто не помнил или тут же забывал. Хотя на самом-то деле Мэй не видела в этом проблемы. Она наслаждалась легким кайфом от «Рии» и ни на что не реагировала. Так она отдыхала до поры до времени.
– Это точно козырь, – наставительно заявил Олбрайт, когда она попыталась пойти не с той карты. Он как-то особенно ее опекал тем вечером. – В следующий раз с нее пойдешь, сейчас не надо.
Вал задумчиво нахмурилась:
– Нет. Козырь – это черви.
Напротив сидел кто-то из Алых:
– А разве не пики?
– Нет, черви, – повторила Вал.
Олбрайт оказался парнем покладистым и согласился, что черви так черви. Какая разница. Наклонился к Мэй, положил руку на спинку стула и посмотрел ее карты.
– Тогда с этой ходи.
Мэй вообще-то полагала, что все не так и козырь – бубны, но все равно пошла с указанной карты. В обычной обстановке она бы разозлилась на парня, который взялся давать ей непрошеные советы. Но Олбрайт делал все так по-дружески, так спокойно, что это не выглядело вызывающе и назойливо. А еще он ей нравился все больше и больше. Умеющие себя прилично вести преторианцы встречались редко. Обычно они вели себя нагло и не слишком церемонились. Мэй подумала: а не свести ли знакомство с кем-нибудь вот таким милым и добродушным…
– Да ерунда это все! Я лично знаю ребят, которые тебя отлупят за так!
Мэй с Вал синхронно подняли головы и посмотрели в сторону, откуда до них донесся громкий знакомый голос. Они всегда реагировали и слышали Дага – даже в шумной компании, если Даг стоял и орал через несколько столиков от них. Находился он, кстати, спиной к ним, у столика, за которым сидели Фиолетовые и Индиго. Все же были в штатском. Даг явно нервничал: размахивал руками, плескал коктейлем с «Рии» и орал на собеседника, которого Мэй никак не могла разглядеть.
Вал покачала головой, но особо не обеспокоилась. Вспыльчивые солдаты плюс наркотики – смесь взрывная. Ссоры тут неизбежны.
– Ладно, пять минут не вмешиваемся, потом действуем по ситуации. Ты что делаешь? – Это она спросила у Олбрайта.
– Козыри у нас – черви, – терпеливо напомнил тот.
Он был самый трезвый – и наименее назойливый и крикливый из всех мужчин в зале. Между этими двумя обстоятельствами просматривалась четкая связь.
Мэй отпила от своего коктейля – и ее тут же накрыло приятной волной. Она сама недавно вернулась из командировки – азиатские провинции ВС, вспомогательные войска. Там насмотрелась всякого и была благодарна за передышку.
– Он прав, Вал.
Вал скептически усмехнулась и понимающе прищурилась:
– Ну да, еще бы ты с ним не согласилась.
До них снова донесся голос Дага:
– Ставлю пятьдесят баксов! Она напинает тебе под зад только так!
За столом все радостно заорали и загалтели, и вдруг половина компании поднялась и куда-то пошла вслед за Дагом. И Мэй с удивлением поняла, что идут они прямо к их столику. Добравшись до него, Даг, пошатываясь, остановился и упер в нее палец:
– Вот. Она. Напинает. Только так.
Мэй хотела было оглянуться – кто это «она»? Но вовремя вспомнила, что сидит спиной к стене. За их столиком все затаили дыхание.
– Даг, ты о чем?
Тут кто-то раздвинул толпу и встал рядом с Дагом. Мэй ахнула и задохнулась от восхищения. Красавец! Красивее мужчины она еще не видела! А уж она-то была не из тех, кто падок на внешность… Какой торс! Даже для преторианца – что-то фантастическое! К тому же выпуклые мускулы обтягивала простая синяя футболка – потрясающее зрелище. А лицо! Безупречной лепки, с волевым подбородком и высокими скулами – и глазами, такими темными и пронзительными, что казались черными. И волосы – тоже черные, вьющиеся, собранные в хвост, – до самых лопаток. В такие волосы непроизвольно хотелось запустить руки – Мэй почувствовала, как задрожали ее пальцы.
Смуглый, темноволосый – плебей? Но потом она пригляделась, и поняла, что его черты европейские. Видимо, он принадлежит к средиземноморской касте. Как странно… Она могла по пальцам пересчитать преторианцев из каст. И к тому же – никаких следов Каина! Впрочем, неудивительно – люди из каст, поступающие в армию, должны отличаться отменным здоровьем.
Темные глаза уперлись в нее – и Мэй почувствовала себя… голой. И столько в этом взгляде было высокомерия и самодовольства, что уже одно это свидетельствовало: да, этот парень – из касты. Она очень хорошо знала этот взгляд и стоявшее за ним отношение – ее саму так воспитывали. Парень скривил губы в самоуверенной улыбке:
– Она-то? Да, пожалуйста. Без проблем. Даже с удовольствием.
Наглость отрезвила Мэй, и она укрыла свое непрошеное восхищение привычной маской равнодушия. И посмотрела на Дага – все, хватит глазеть на дерзящего красавчика.
– Что ты натворил? – спросила она таким тоном, что сразу становилось понятно – ей заранее скучно.
– Да вот этот парень, – и Даг уперся пальцем в своего спутника, чтобы не возникло непонимания. – Он говорит, что французской тростью фехтует, как не знаю кто. У себя в касте. А я так ему строго сказал: «Неправда, французской тростью только один человек из касты фехтует, как не знаю кто, и это, парень, не ты».
Маска деланого равнодушия слетела с лица Мэй – она резко повернулась к черноволосому парню:
– Ты фехтуешь тростью?
– Дорогуша, это другие фехтуют, – сообщил он ей все с такой же выводящей из себя нагловато-самоуверенной улыбкой. – А я – живу этим искусством.
Даг протиснулся между Вал и другим Алым и перевесился через весь стол к Мэй:
– Финн! Ты это! Я на тебя денег поставил! Надери этого хвастунишку!
– Мы тоже, мы тоже поставили денег! – счастливо заорали другие.
Мэй, не веря своим ушам, покачала головой:
– Даг, ты что, подписал меня на какую-то гадость? А моего согласия ты спросить забыл, да?
– А надо было? – искренне удивился Даг. – Я решил, что ты, наоборот, обрадуешься! Это ж дело принципа!
Знакомый парень из когорты Серебряных подошел и пихнул черноволосого локтем в бок:
– Порфирио, ты чего к женщине пристал? Ты из касты, она из касты – вы дружить должны! А что это за трость такая? Ну-ка объясни!
– Это возвышенный спорт для тех, кто ценит силу и красоту, – торжественно провозгласил Порфирио.
И снова посмотрел на Мэй.
– А для прекрасных дам – просто чудное хобби.
Видимо, она все-таки перебрала с «Рии», потому что такого за ней не водилось. Обычно она не вскакивала на ноги с обиженным криком. Но тут вскочила:
– Хобби? Да я почти профессионал, чтоб ты знал!
Порфирио состроил презрительную гримасу:
– Почти, – передразнил он. – Но не профессионал же, да? А что так? Способностей не хватило? Или прибалтийский бойфренд запретил?
Мэй задохнулась от гнева и не успела ответить. Успел Даг:
– Она не стала профессионалом, потому что в преторианцы пошла, придурок.
– Хорошо-хорошо, – улыбаясь с хищной ленцой, протянул Порфирио. – Есть только один способ разрешить этот спор. Поединок. Ты против меня. Вот тогда все и увидят разницу между профессионалом и почти профессионалом.
Внутри все вспыхнуло от восторга – ура, драка! – и имплант тут же пришел в действие. Бедняга отчаянно пытался справиться с наркотиком в крови: эндорфины и гормоны подсказывали, что близится схватка.
– Назови время и место. Там и встретимся.
Порфирио сделал шаг вперед:
– А смысл ждать? Здесь и сейчас – вот мои условия.
– Сейчас?.. – переспросила она, но голос потонул в радостных кликах – столпившиеся вокруг преторианцы пришли в восторг. Она оглянулась – так и есть. Все всё бросили и подошли поближе, окружили плотным кольцом – ну как же, поединок! Кто-то уже делал ставки – на Мэй и на ее противника.
– Но… тут не развернешься.
– Отговорки придумываем? – Порфирио понизил голос – так, чтобы слышала она одна. – Боишься драться со мной один на один?
Она не отвела глаз, и сердце забилось чаще. Имплант все еще боролся с «Рии», похоже, так и не решив, настоящая это угроза или нет. «Я вот тоже не могу понять…» – подумала про себя Мэй.
– Еще чего, – прошипела она в ответ. – Ты, главное, честно дерись, не жульничай.
– Мы за аренду страховой депозит вносили, между прочим, – пробурчал кто-то из Желтых. – Не хотелось бы тут все разнести…
– И где мы трости возьмем? – строго спросила Мэй.
Порфирио обернулся к женщине из Индиго:
– Конни, быстро сбегай, посмотри, что у нас есть. Ты же у нас умница.
Та кивнула и отошла – и Мэй разозлилась еще сильнее. Он так со всеми женщинами обращается, интересно? Господин отдает приказ, и они бегут исполнять? Поэтому он так уверен в том, что победит в схватке? Потому что никогда не встречал реального сопротивления?
Вокруг яростно орали, заключая пари. Порфирио прислушивался с интересом – и спокойно, тщательно перевязывал хвостик пониже. Заправил пару выбившихся прядок и посмотрел на Мэй:
– Ну что? Можешь тоже побиться об заклад, почему бы и нет. Только много не ставь. А то ведь придется домашних просить о ссуде…
– Не нужны мне твои деньги, – отрезала она. И выдержала театральную паузу. – Мне нужны твои волосы.
Стоявшие рядом Индиго замолкли – причем с выражением крайнего ужаса на лицах. Она все правильно поняла. Порфирио обожал свою шевелюру. Иначе бы не отрастил такую гриву. И не проводил по волосам руками с такой нежностью. Да, парень явно помешан на них. И они чем-то походили друг на друга – его, как и ее, явно воспитывали в гордости за свою внешность!
Он улыбнулся – непонимающе. Словно не понял, где смеяться в анекдоте.
– Мои волосы?
– Да. Если я выиграю, ты их обрежешь.
И Мэй показала пальчиками ножнички – вот так, вот так, чик-чик!
– Я их в комод положу. И буду время от времени ими любоваться.
Голоса вокруг постепенно затихали – люди, знавшие Порфирио, прислушивались к разговору. Порфирио перестал улыбаться:
– Я не обрежу волосы.
– Конечно, нет. Ты же непременно выиграешь, правда?
Мэй почувствовала, что теперь она контролирует ситуацию – и довольно удачно играет на чувствах противника. И она заговорила громче – чтобы было лучше слышно.
– Так что ты ничем не рискуешь! Другое дело, если ты… боишься…
Все засвистели и заулюлюкали, а потом жадно уставились на парня: чем ответишь на такое? Тот напрягся, но потом расслабился и принял прежний высокомерный вид.
– Отлично. Раз ты так хочешь – пожалуйста. Мне все равно. А что я получу, когда выиграю?
Надо же, так и сказал: не «если», а «когда». Ну-ну.
– Выбирай, – улыбнулась она в ответ. – Хочешь, я свои волосы остригу.
Он посмотрел на нее так же, как в первый раз, – взгляд обжигал кожу под одеждой. Только в этот раз она стояла, а не сидела – и он сумел оглядеть ее всю, с головы до ног. Полузадавленный голос разума пискнул насчет того, что драться в платье и на каблуках – не сильно умный и удачный выбор.
– Зачем же? – ласково протянул Порфирио. – Твои волосы будут прекрасно смотреться на моем постельном белье. Так что… Когда я выиграю, я хочу – тебя. Вот моя ставка. После поединка ты поедешь ко мне.
Все дружно выдохнули. Вот это да! Какие страсти! Преторианцы такое обожали!
– Принято, – без колебаний ответила Мэй.
И пожала ему руку под общие радостные вопли. Только не надо воображать, как эти сильные руки… Так, все.
Конни обернулась довольно быстро – и с двумя тростями в руках. Немного не той длины и веса, но – похожими на то, какими дрались в официальных поединках. В дальнем конце комнаты им освободили пространство, хотя тот же Желтый пытался всех образумить: все в щепки разнесем, как расплачиваться? И тут Мэй поняла: они понятия не имеют, что сейчас на самом деле должно случиться. Порфирио с гордо поднятой головой вышел на середину «арены». Мэй двинулась следом, Вал подошла и прошептала:
– Ты еще можешь все отменить.
Мэй лишь фыркнула:
– Ничего подобного! Ты представляешь, какой крик начнется, если я откажусь? Кроме того, Даг прав. Это дело принципа.
– Да-да…
Вал окинула взглядом великолепную фигуру Порфирио:
– Я бы на твоем месте особо выиграть не стремилась…
– Ни за что! – вспыхнула Мэй. – Он у меня на четвереньках отсюда уползет!
Вэл оглянулась и смерила ее задумчивым взглядом:
– Ах, да ты… всерьез завелась! Финн! Я прямо не знаю, что с тобой делать временами!
– Зато я знаю, – вдруг встрял в разговор Порфирио – он услышал последнюю реплику. – Пора!
Мэй сбросила туфли и встала в позицию напротив него. Вэл взяла на себя роль рефери – и объявила:
– Начали!
И тут же выскочила из круга.
Мэй практически протрезвела, и имплант работал в полную силу. Он хорошо чувствовал химические реакции в ее теле и создавал все больше нейромедиаторов. По правде говоря, Мэй думала, что для победы имплант не нужен. Она ведь честно предупредила: почти профессионал. А значит – весьма умелый фехтовальщик. Через несколько минут после начала поединка стало ясно: Порфирио такого не ожидал.
Преторианцы изрядно удивились происходящему. Большинство и не представляли себе, что это за французская трость. Они думали, что увидят заурядное соревнование – вот и пустой пятачок для участников, вероятно, чтобы не повредить мебель, когда кто-то будет падать. На самом деле ничего подобного не планировалось. Зрелище всех заворожило. Речь шла о поединке, похожем на фехтовальный. Французская трость требовала сосредоточенности и точности движений. Мэй целиком отдалась бою, предугадывая каждое движение Порфирио – и мгновенно планируя собственные выпады. Она попала в такт его дыханию, в такт движений великолепного тела Порфирио. Они согласились драться в любимом стиле Мэй – тот позволял чуть ли не акробатические трюки. Порфирио одобрительно рыкнул, когда она увернулась от выпада, сделав элегантное сальто назад.
– А ты гибкая! – фыркнул он, внимательно следя за каждым ее движением. – Потом мне это пригодится…
– Неужели? – Она пыталась пробить его защиту, но он оказался быстрее. – Почему же я пока не получила ни одного удара?
– А я никуда не тороплюсь. И потом не буду торопиться – ты все оценишь, я уверен…
Мэй не ответила – мир сузился до размеров арены, на которой шел бой. Ее переполняло радостное возбуждение. Ей нравился необычный, странный и старинный вид спорта. Она прекрасно понимала, что, поступив на военную службу, связала свою жизнь с почетной и благородной профессией, но иногда думала, что если бы не упорное сопротивление матери, Мэй смогла бы полностью посвятить себя фехтованию. Порфирио правильно сказал: это самое настоящее искусство. Мэй просто растворилась в схватке и, несмотря на наглые реплики, ликовала: ведь она наконец-то встретила себе ровню. Кроме того, с темпом у нее было явно лучше. Скорость и ловкость она тренировала годами. А что еще делать женщине, чтобы выстоять против противников-мужчин, превосходящих ее в весе? Порфирио, впрочем, двигался изящно и быстро, и когда их трости сталкивались, она чувствовала его незаурядную силу – и накапливающуюся усталость. И все равно – что за прекрасный поединок!
Наблюдавшие за ним преторианцы придерживались другого мнения. Сначала их подбадривали криками и хлопками, а затем энтузиазм зрителей поубавился – ничего же не происходило. Ни драки, ни нормальных ударов. Мэй пару раз услышала: «Заканчивайте, надоело!», но потом недовольные возгласы стихли.
Порфирио понял, что внимание зрителей они потеряли.
– Зря мы не договорились о сроках, – выдохнул он.
Лоб Порфирио блестел от испарины.
Надо же, спохватился! В принципе, стандартный поединок длился несколько минут. А они сразу упустили это из виду. Им не терпелось начать схватку. А Мэй вообще не засекла время – впрочем, не очень-то оно ее интересовало…
– А зачем? – издевательски протянула она. – Или у тебя есть проблемы с тем, чтобы долго продержаться? Скорострел, да?
– Дорогуша, да я могу… Ну ладно!
Она умудрилась до него дотянуться и ткнула тростью в живот. Один крохотный намек на сексуальную несостоятельность – и Порфирио взбесился, ослабив защиту. Мужчина… Она ждала, что кто-то из зрителей одобрительно завопит – но ничего не услышала. Мэй оглянулась вокруг – и замерла на месте.
– Что стряслось? – поинтересовался он и тоже застыл, приняв позицию для атаки.
– Они разошлись! – воскликнула Мэй.
Судя по выражению лица Порфирио, он очень удивился. Заскучавшие преторианцы разбрелись по углам пить и болтать. А если Порфирио и вправду тренировался с детства, значит, он привык к притихшему от восхищения залу, где зрители способны оценить тонкости искусства фехтования. Его губы искривились в презрительной усмешке.
– Как дети малые!..
Внезапно он кинулся вперед и дважды стукнул ее по бедру.
– Я победил!
И кинул трость на пол.
– Эй! – вскрикнула она. – Это нечестно! Что ты… ох!
А он взял и поднял ее и перекинул через плечо – в буквальном смысле слова.
– Я выиграл по очкам. Поэтому мы едем ко мне домой.
Он нес ее, как перышко – точнее, как пойманную дичь, – через весь зал, а она только и могла, что колотить его по спине кулаками. Конечно, оба прекрасно понимали, что стоит Мэй захотеть, и она высвободится, а возможно, и крепко побьет его. А подобный расклад, разумеется, вернул бы им внимание зрителей. Но она не стала вырываться и лишь свирепо ругалась, в том числе и по-фински. А когда они оказались в туманной темноте на тротуаре, она все-таки вырвалась, соскользнув наземь.
– Ты не выиграл, – свирепо сообщила она, сжав кулаки. – Мы не договаривались о том, сколько длится поединок, и…
Порфирио молча прижал ее к себе, запустив пыльцы в волосы. Его губы вжались в ее в триумфальном поцелуе, жадном и повелительном. По ее телу побежал жидкий огонь – оно напряглось, оно желало прикоснуться к нему, слиться с его мускулами, почувствовать его руки на коже. А когда он все-таки оторвался от нее, оба тяжело дышали. И он спросил:
– Ну что? Уладим дело по-хорошему или по-плохому?
Мэй с трудом сглотнула – щеки горели, в голове шумело после поцелуя. В крови рекой тек адреналин пополам с эндорфинами.
– Зависит от того, что ты понимаешь под «плохим».
Так она и оказалась в его постели – причем ее туда никто силком не тащил. Они занимались любовью с сокрушающей кости яростью, как умели только преторианцы. И когда в конце концов она растянулась на смятых простынях, то почувствовала себя опустошенной – редкое ощущение в ее жизни. Редкое – и краткое. Если в дверь спальни вдруг ворвется взвод убийц, имплант немедленно выдаст ее мускулам и сердцу необходимую дозу энергии, чтобы справиться с опасностью. Но даже преторианцам иногда необходим отдых, и было приятно лежать и просто наслаждаться тяжестью в усталых мускулах. Жаль все-таки, что они не могут спать. В такие минуты, после секса, Мэй скучала по нормальному сну. Расслабиться после всего – и уснуть, что может быть естественнее… Да еще и объятиях любимого…
Однако ни он, ни она спать не могли. Мэй осталась лежать в кровати, пока он принимал душ. Когда он вернулся, то бросил на кровать что-то. Она подскочила, встревожившись. На долю секунды ей показалось, что он бросил в нее какое-то животное. А потом она поняла, что это – его хвостик.
– Твои волосы, – проговорила она, не веря своим глазам.
Присмотрелась к нему. Похоже, он просто полоснул по волосам ножом. И отрезал хвост напрочь – неровно, косо, криво. Но все равно – какой же красавец…
– Зачем? Не надо было… или уж тогда нормально, как отстричь…
Он отмахнулся:
– Уговор есть уговор. Я проиграл. В смысле, в схватке. Отдаю тебе как трофей.
Она наморщила нос:
– Слушай, а он страшный такой, хвост твой. Я на самом деле пошутила – не хочу я его в комоде держать.
– Ну и отлично.
К ее безграничному удивлению, он бесцеремонно скинул волосы с кровати и уселся с ней рядом.
– Но теперь… у тебя не останется ничего на память от меня?
– А мне что-то понадобится? – И она привлекла его к себе – пульс снова участился… – Ты не будешь отвечать на мои звонки?
Он улыбнулся и провел губами по ее шее:
– А ты собиралась мне звонить?
– Ну… – Она позволила уложить ее обратно на кровать. – Может, мне захочется снова размяться с тростью. Поупражняться с дилетантом перед настоящим поединком.
– В таком случае я всегда в твоем распоряжении…
