Глава 15
В приглашении Дарси, которое она разослала по поводу новоселья, говорилось, что вечеринка начнется в семь, однако в полвосьмого еще никого не было.
– Эх, – Дарси пнула одиноко торчащее в углу ведерко, где во льду дожидалось пиво. На полу уже блестела лужица конденсата, словно от противного питомца, которого нерадивые владельцы могли бы бросить на проселочной дороге.
В большой комнате было чудовищно жарко, а если бы объявились гости, стало бы еще хуже. Дарси открыла второе окно, впуская гул транспорта и усталый ветерок, который тут же раздул ее платье. Она приобрела наряд утром в магазине винтажных вещей лишь для того, чтобы, едва выйдя за порог лавки, понять насколько оно напоминает платье, в котором щеголяла Имоджен в тот день, когда они отыскали квартиру 4Е.
По крайней мере, оно не отливало ржавыми оттенками, а было серо-голубым, как пасмурное небо.
Дарси не сводила глаз с телефона. Имоджен намеревалась прийти в шесть для моральной поддержки, но час назад прислала эсэмэс, что задерживается. Вдобавок Саган и Карла опоздали на поезд из Филли и сообщили, что появятся после девяти. Тетя Лалана уехала из Нью-Йорка по делам.
В голове Дарси крутилась неизбежная мысль: «Что, если никто не придет?» Было чистейшей самонадеянностью отмечать новоселье в городе, где она почти никого не знает. Разумеется, пара-тройка приятелей обязательно появится на горизонте – как раз столько, чтобы засвидетельствовать и увековечить ее унижение.
В руке у Дарси пискнул телефон, и она бросилась читать.
«По-прежнему никого? #ПраздникНеудачницы»
«До публикации всего 438 дней!»
– Спасибо, Ниша, – пробурчала Дарси, решив никогда не делиться сомнениями с сестрой.
Едва она придумала подходящий грубый ответ, раздался звонок домофона.
Дарси засуетилась и бросилась открывать дверь, даже не поинтересовавшись, кто это может быть. Лучше уж незваные гости, чем вообще никого. Она поправила волосы перед зеркальной стеной, щелкнула дверным замком и высунула голову. Напротив нее стояли Мокси Андербридж, ее помощник Макс и молодая женщина, которую Дарси видела на «Пьянке подростковых авторов», – Джохари Валентайн, писательница с Сент-Киттса.
Все трое зашли в квартиру, и сразу после приветствий Дарси переместилась к окнам большой комнаты. Когда они принялись восторгаться, Дарси ощутила прилив гордости. Время для наслаждения видами было самое подходящее: предзакатный час, когда небо розовое, а тени длинные и четкие.
Наконец-то Дарси покинуло чувство, что и вечеринка, и квартира – ужасная ошибка.
– Зимой здесь будет великолепно, – прощебетала Джохари. – Квартал утопает во мраке, а ты наверху любуешься солнышком!
– Право же, Джохари, – заявила Мокси, – сейчас июль. Ты что, до сих пор не отошла?
Джохари с притворным содроганием повернулась к Дарси.
– Действие моей следующей книги происходит на покрытой льдом планете. Мрачной и морозной, как нью-йоркская зима.
– Роман называется «Ледяное сердце», – сказал Макс. – Кто знает тайну огня, тот правит миром!
Джохари покачала головой.
– Слышал бы ты себя, Макс. Навязываешь слоганы для книги, которая не написана и наполовину. А вдруг в итоге я сочиню историю о пингвинах?
– Кто знает тайну пингвинов, тот правит миром? – предложил Макс. – Гениально!
– Действительно, потрясающе, – одобрила Дарси, однако из-за болтовни об огне она снова вспомнила об Имоджен и задумалась, где она. Бросила взгляд на телефон – ничего.
– Извини, милая, что мы так рано, – произнесла Мокси, – но у нас обед в девять.
– Я так вам рада! – Дарси отложила телефон, молясь о том, чтобы до их ухода пришли еще люди. Со стороны вселенной было бы бесчеловечно заставлять ее мучиться и психовать перед первой «взрослой» вечеринкой. – Ребята, не хотите выпить?
Они согласились, Дарси продолжила роль гостеприимной хозяйки, а Джохари с Максом заглянули в другие комнаты.
– Отличная мысль, – окликнула ее Джохари, – устроить новоселье до того, как перевезешь мебель. Ничему ломаться, если мы будем бушевать!
Дарси решила не объяснять, что, по сути дела, вся ее мебель уже приехала. В углу комнаты притулился новый стол с безалкогольными напитками, пластиковыми стаканами и двумя мисками гуакамоле. Вообще-то это был не настоящий стол, а дверь, положенная поперек двух козел для пилки дров. Пробным оттискам страниц и редактуре требовался простор, а двери стоили недорого.
Дарси спала на матрасе, который отец доставил из дома в Филли вместе со стулом, постельным бельем и несколькими десятками необходимых книг, занявших полки из шлакобетонных блоков во второй спальне. Дарси предупредила Карлу и Сагана, чтобы они взяли с собой спальные мешки, но забыла купить им подушки.
– Да еще и без телевизора? – засмеялся Макс. – Вот она, истинная писательница.
– Мне интересны только слова, – объявила Дарси, хоть пока и не написала в квартире 4Е ни единого предложения.
На фоне обуревавших ее эмоций Дарси вряд ли бы заметила отсутствие телевизора. Тетя Лалана оказалась права. У нее не было ни удлинителей, ни пылесоса, ни зонта, не было даже вазы на тот случай, если кто-то принесет ей цветы. В ванной отсутствовали занавески для душа, а комплект посуды состоял лишь из двух мисок, кружки, а также кастрюли. Последняя предназначалась для чая с масалой и молоком и, конечно, для лапшы быстрого приготовления – единственного блюда, которое Дарси доводилось готовить. Хотя у нее имелся набор специй с кардамоном, тамариндом и шафраном, но это был подарок от тети Лаланы.
Раздавая красные пластиковые стаканчики, Дарси задумалась, что еще она упустила. О покупке штопора она вспомнила только сегодня вечером, а подсоединенные к компьютеру крошечные колонки вряд ли могли вызвать желание танцевать.
– Спасибо, дорогая, – Мокси взяла напиток и задумчиво им поболтала. – Ты знаешь, что Стэнли Дэвид Андерсон в городе?
– Ради выступления?
– По делам. И мы с ним обедаем. Ты наверняка следишь за ним в «Твиттере»?
– Кто же не следит за Стэндерсоном? – спросила Дарси. Таким было одно из его сетевых прозвищ. Второе звучало как «Султан социальных сетей». У Стэндерсона имелись миллионы подписчиков и десятки каналов в «YouTube». – Но ведь ты не представляешь его интересы.
– Пока нет, – Мокси приложила к губам указательный палец, – но он не совсем доволен агентством «Сэдлер» и, похоже, разведывает обстановку.
– Здорово! – воскликнула Дарси, ощутив на миг укол мелочной зависти. Ее не пригласили на обед с Мокси, Максом, Джохари и Стэндерсоном, и сегодняшнему новоселью не быть самым гламурным событием в мире нью-йоркской подростковой литературы.
Но когда раздался звонок, неразумные мысли покинули Дарси и она метнулась к двери.
Теперь вечеринку буквально прорвало, гости начали прибывать один за другим, и вскоре, к ее удовольствию, комната наполнилась под завязку. Дарси узнала десяток писателей с «Пьянки подростковых авторов» (спасибо списку имейлов от Оскара Ласситера) и обрадовалась Нэн Элиот из «Парадокса», которая пришла вместе с молодой помощницей по имени Рея. Карла прислала сообщение, что они с Саганом сейчас подъезжают к Пенсильванскому вокзалу. Имоджен пока отсутствовала.
Дарси обнаружила, что разрывается между беспокойством за Имоджен и чувством, будто та ее предала, поскольку до сих пор не появилась.
– Я восхищена твоей монашеской непритязательностью, – тараторила Джохари, – одна комната для сна, вторая – для книг и одежды и гостиная, чтобы писать.
– Ты не собираешься ничего менять? – поинтересовался Оскар. – А ля натюрель?
– В смысле, пустой? – Дарси пожала плечами. – Да, но это не дизайнерское решение. Скорее, вопрос денег.
– Понятно, – заявил Оскар. – Мне довелось побывать рабом квартирной платы до того, как я переехал в Хобокен. У меня был превосходнейший вид на Крайслер-билдинг, но вместо еды приходилось сосать лапу.
– Оскар, хватит рассказывать о своей личной жизни! – Джохари похлопала его по плечу и обратилась к Дарси: – Как тебе пишется на новом месте?
– Я пока не попыталась по-настоящему, – призналась Дарси. Редакторское письмо Нэн еще не пришло, из-за чего невозможно было начать правку, а идея о том, чтобы без подсказок начать «Безымянный Патель», казалась чересчур рискованной. – А что, могут быть проблемы?
– Муза может закапризничать в новом доме, – произнесла Джохари. – Как кошка. После того, как я переехала в Нью-Йорк, моя в течение недели каждую ночь мочилась на подушки.
Оскар выгнул бровь.
– Твоя писательская муза мочилась на подушки?
Джохари пропустила его слова мимо ушей.
– Мне было бы не по себе от этих зеркал. Если бы пришлось таращиться на свое отражение, я бы не смогла из себя ничего выдавить. Вдохновение бы покинуло меня!
Дарси повернулась к зеркальной стене и оглядела всю троицу. Над ней возвышались и Оскар и Джохари, из-за чего Дарси в своем голубом летнем платьице выглядела подростком.
– Они достались от школы танца, но если я их сниму, получится голая белая стена.
– Как и в любой другой нью-йоркской квартире, – грустно резюмировала Джохари.
– Знаю! – воскликнула Дарси. Там, в Филли, каждая комната в родительском доме имела свой характерный цвет: бледно-желтый на кухне, травянисто-зеленый в столовой и темно-фиолетовый в спальне Ниши: пережиток ее увлечения готами в двенадцатилетнем возрасте. – И чего здесь все так носятся с белым?
– Это выставочное помещение, – важно пояснил Оскар. – Нейтральный фон для всех людей искусства.
– Тьфу! – фыркнула Джохари. – Скукотища.
– Я вчера ходила в хозяйственный магазин, – усмехнулась Дарси. – У них есть целый отдел с белой краской, но там называется «лен», «мел» и «шлифованный рис».
Оскар рассмеялся.
– На моих стенах вроде бы «Дувр».
– «Частокол», – призналась Джохари.
– Пожалуй, я оставлю зеркала, – произнесла Дарси.
– Боже мой! Неужели мы пялимся на самих себя? – Это появилась Кирали Тейлор, чей приход Дарси не заметила. Теперь другие люди занимались домофоном и даже устраивали новоприбывшим экскурсии по квартире. Мокси готовила напитки, а Рея собирала деньги на дополнительное пиво и лед. Вечеринка вошла в колею, зажив сама по себе.
– Спасибо, что навестила, Кирали, – проговорила Дарси, и они расцеловались, как давние подруги.
– Восхитительная квартира! И очень удобная стена из зеркал!
– Их оставили здесь танцоры, – сказала Дарси. – Джохари думает, что мое отражение помешает мне писать.
– Собственное лицо отвлекает гораздо меньше Интернета, – возразила Кирали. – Кроме того, ты из трудоголиков.
Дарси улыбнулась в ответ на похвалу, но внутренне содрогнулась. Две недели назад Имоджен переслала Кирали первый черновик ее романа: достаточно времени, чтобы писательница уже прочитала книгу.
Дарси пыталась понять по лицу Кирали, понравился ли той роман или нет, да и вообще, бралась ли она за него? «Трудоголик»… что за дела?
– Кстати, я провела весь день в заботах о своем личике, – Кирали повернулась к зеркалам и поправила галстук, завязанный двойным виндзорским узлом. – Сегодня вечером фотосъемка, вот так.
– Ненавижу фото на обложках, – выпалила Джохари. – Не понимаю, какое отношение к истории имеет моя внешность!
– Более того, – Кирали в профиль смотрелась в зеркало, – мне нравилась моя старая фотография, но она понемногу отживает свое. Или, скорее, я.
– А еще ты на ней прикасаешься к лицу, – сказал Оскар.
Кирали его ущипнула, и Дарси недоуменно посмотрела на них.
– Осторожно, дорогая, – Джохари обвила Дарси рукой за талию, – когда тебя станут снимать для обложки книги, смотри, не прикасайся к лицу.
– Зачем мне прикасаться?
– Многие так делают, правда, неизвестно почему. Да ты сама, должно быть, видела такое, – Оскар принял позу мыслителя, упершись подбородком в кулак, – автор, отягощенный глубокими раздумьями.
– Один мой знакомый пробыл в подобной позе всю трилогию, – сказала Джохари, задумчиво погладив подбородок. – Как будто ему прямо перед фотографом пришла потрясающая идея!
– Ой! – Дарси повернулась к Кирали. – Вы приняли такую позу?
– Нет, я занялась внушающим благоговейный трепет массажем висков. Это произошло очень давно, у меня не было мудрых старших товарищей, которые бы меня спасли.
Дарси постаралась вспомнить обложку «Буньипа».
– А я всем сердцем влюбилась в то фото. Вы выглядите на нем такой умной.
– Я похожа на тех медиумов, что показывают по телевидению.
Дарси посмотрела в другой конец комнаты на Нэн и Рею.
– Издательство ведь не заставит меня делать фото на обложку? На множестве книг их нет.
– Хорошенькую молоденькую милашку вроде тебя? – покачала головой Джохари. – Склоняюсь к мысли, что это неизбежно.
Испытывая знакомое чувство уязвимости, Дарси уставилась на себя в зеркало. Не только ее слова будут размножены тысячи раз, чтобы все их взвешивали, обсуждали и поносили, но и ее лицо.
Как тут не понять, почему рука так и лезет в кадр, просто чтобы чуточку защититься.
Затрезвонил телефон, и Дарси взглянула на него – Имоджен.
– Извините. – Она отвернулась и, приложив телефон к уху, прошла в пустой угол. – Джен, где тебя носит?
– Я на твоей крыше.
– Что? Почему?
– Кто-то впустил меня внутрь, а мне нужно быстро переговорить с тобой наедине.
– Вечеринка… – начала было Дарси, но, пробежавшись глазами по комнате, заметила, что Джохари потянула к окну Кирали и показывает той что-то внизу, Рея помогает Мокси смешивать напитки, а Оскар кривляется перед зеркалом, передразнивая Макса.
Можно отлучиться с вечеринки, предоставить ей идти своим чередом, и все-таки надо рассказать Имоджен о своем возрасте до приезда школьных друзей.
– Ладно, – согласилась она, – увидимся через минуту.
Дарси еще не поднималась на крышу. На площадке шестого этажа она обнаружила небольшую отдельную лестницу, ведущую вверх к металлической двери, которой не давал закрыться подпирающий ее кусок бетона.
Как только она шагнула на крытую рубероидом крышу, та слегка прогнулась под ногами, будто пружинистая поверхность спортивной площадки. День стоял жаркий, и пахло битумом.
– Джен?
– Сюда.
Имоджен, свесив ноги, сидела на краю крыши. Дарси устроилась рядом и наклонилась вперед, чтобы приглядеться к улице. На нее накатила волна дурноты.
– Не упади, – сказала Имоджен, – мне нравится это платье.
– Если решу спрыгнуть, переоденусь, – ответ получился грубоватым.
– Послушай, мне жаль, что я опоздала.
– Мне тоже, Джен, – повернулась к ней Дарси, – я весь день страшно боялась, что никто не придет; друзья из Филли опаздывают, а тут еще ты кинула!
– Нехорошо получилось, – Имоджен поболтала ногами, разглядывая линию горизонта, – но я хотела дочитать твою книгу.
Дарси вздрогнула.
– Что?
– Я откладывала чтение, потому что ты мне очень понравилась, но затем поняла, что Оскар сегодня придет и станет спрашивать мое мнение о книге. Возможно, в этот миг ты будешь стоять рядом. В общем, я решилась и три часа назад начала читать. Плоховато выбрала время. Я бы приступила к ней раньше, если бы не боялась.
– Подожди. Почему ты боялась?
Имоджен развела руками.
– А если книга средненькая? Если бы ты оказалась никудышной писательницей, это было бы ужасно, ведь ты мне очень нравишься. Если бы я посчитала твой роман скучным и ниже всяких похвал, тебе бы хотелось узнать мое мнение? Или мне лучше из вежливости просто никогда не упоминать о твоем дебюте? Дарси, выбирать тебе. Я не смогу врать.
Дарси глубоко вздохнула. Внезапно перед ней как будто разверзлась бездна, а крыша вдруг стала крутой и отвесной.
– Ты думала, я не способна писать?
– Откуда мне было знать. Ты потрясающая, но многие исключительно милые люди – никудышные авторы. Они и двух фраз сочинить не в состоянии.
– И?..
– Поэтому мне безумно неловко! На вечеринках Оскара вечно твердят о писательском труде, и я там – сама вежливость и тактичность, но внутри меня не умолкает тоненький голосок… Ладно, попытаюсь тебе объяснить. Представь, что тебя пригласили на свадьбу, но ты понимаешь, что вся эта затея обречена на провал, и постоянно боишься, что, когда священник спросит, знает ли кто-нибудь причину, препятствующую венчанию, ты закричишь: «Неудачный брак!»
– Давай-ка я попытаюсь снова, – произнесла Дарси. – Ты читала мою книгу?
– О, – улыбнулась Имоджен, беря Дарси за руку. – Я же опоздала, верно?
– Но почему?
– Я не смогла оторваться от твоей книги – она по-настоящему хороша. Дарси, ты талант.
Дарси до сих пор не избавилась от головокружения.
– И ты бы сейчас так не говорила, если бы она тебе не понравилась?
– Ты права, – голос Имоджен звучал спокойно и искренне, – если бы книга была паршивой, я бы ее отложила, явилась сюда вовремя и никогда бы не упомянула о ней.
– А я бы никогда ничего не узнала, – Дарси пробила дрожь, смешанная с последними предсмертными хрипами страха. Но она уже чувствовала облегчение, словно над ней пролетела тень чудовищной хищной птицы. – Джен, ты могла бы начать с того, что книга тебе понравилась.
– Не понравилась, а полюбилась, – заметила Имоджен, сжав руку Дарси. – Я влюбилась в твой роман.
Дарси не смогла сдержать улыбку.
– Зачем тебе понадобилось рассказывать обо всем на крыше?
– Не хотела откладывать.
– Но ты могла поговорить со мной внизу. В смысле, не стесняйся, обнародуй свои мысли!
– Даже о том, что ты мне нравишься?
Дарси моргнула и выпалила:
– Подожди. Что?
– Конечно, я выбрала глупый способ признаться, – пробормотала Имоджен. – Дарси, сегодня у меня в голове царит ужасный хаос, любовь к тебе и любовь к твоей книге прямо-таки перемешались… Поэтому я решила быстренько выложить тебе все, что у меня на душе.
Крыша снова накренилась.
– В смысле… я тебе нравлюсь?
– Да, очень. Возможно, ты – совсем обычная, как и я, и если окажется, что так оно и есть, я не умчусь в бешенстве и не перестану быть твоей подругой. Но Дарси, послушай, я запала на тебя и на твой роман тоже, – запинаясь, произнесла Имоджен и слабо рассмеялась. – Я просто без ума от твоего произведения.
– Как странно, – вырвалось у Дарси, и она густо покраснела.
– Почему? Твоя книга умная и великолепная. Я хочу прочитать продолжение.
Дарси рассмеялась.
– Правда?
– У тебя серьезный подход к самым значимым моментам. Например: предыстория Минди зверски печальная, но ты ни разу не попыталась подать ее вскользь. А кошмар террористической атаки в первой главе никогда по-настоящему не забывается, и Лиззи невольно учится его использовать.
– Атака определила ее жизнь, – пояснила Дарси.
– Точно, – Имоджен осторожно взяла прядь волос Дарси. Они не отрывали глаз друг от друга. – Дело не только в классных способностях, которые у нее появились после нападения, соль в том, что другие люди видят ее иначе. Когда кто-нибудь думает, что Лиззи до сих пор ребенок, она заявляет: «Эй, когда ты в последний раз переживал нападение автоматчиков?» И приходиться ее уважать.
Дарси не ответила. Никто раньше так не отзывался о ее дебютном романе. Хвалебные письма из литагентства «Андербридж» и «Парадокса» были полны комплиментов, но там отсутствовала конкретика. Как оказалось, понимание даже лучше лести. От слов Имоджен у Дарси стала покалывать кожа и гореть губы.
– Мне нравятся книги, где магия имеет цену, – продолжила Имоджен. – Чем больше Лиззи приобретает могущества, тем больше теряет. – Она наклонилась ближе. – Ты ухватила суть.
– Что? – спросила Дарси.
– Ты не просто хорошо пишешь, ты рассказываешь истории, – прошептала Имоджен. – Правильно построенные фразы, разумеется, очень важны, но именно суть заставляет меня переворачивать страницы.
Дарси закрыла глаза. Их губы встретились, и она вдохнула запахи нагретого битума и соленой кожи Имоджен, ощутила, как рокот транспорта поднимается наверх по стенам и отдается в спине, кончиках пальцев, языке. Дыхание замедлилось, чтобы соответствовать равномерному и глубокому дыханию Имоджен.
Имоджен обхватила Дарси за шею, запустила пальцы в волосы и не отпустила ее даже после окончания поцелуя.
Наконец, Дарси прошептала, слегка задевая своими губами губы Имоджен:
– Надо же, ты и впрямь влюбилась в мою книгу.
– По уши.
Это говорило само за себя, но Дарси не успокоилась.
– Никакой критики?
– Дарси, это – первый черновик. К тому же дебют. И не спрашивай у меня, не сперла ли ты индусского бога, потому что я не в курсе.
Дарси чуть напряглась.
– Ясно. Но что значила вторая фраза?
– О том, что это первый роман? Полагаю, он несколько невинен для книги о смерти.
– Невинен? – Дарси отстранилась. – Неужели ты считаешь меня такой?
– Хороший вопрос, – придвинулась, изучая ее, Имоджен. – Еще десять секунд назад я не знала, нравлюсь тебе или нет. Думала, что, наверное, ты просто вежливая или… – Она прикрыла веки. – Ты когда-нибудь целовалась с девушкой?
– Я раньше ни с кем не целовалась по-настоящему, – поспешно проговорила Дарси, чтобы не дать себе времени струсить и вообще никогда не признаться.
На какое-то время Имоджен затихла.
– Серьезно? – удивилась она после паузы.
Дарси кивнула: однажды во время ночевки в гостях произошло нечто вроде учебного поцелуя с Карлой и попытка поцеловаться с парнем, который был одним из капитанов ревнителей чтения. Но все эти поцелуи не в счет, не то что этот.
– Я как, ничего? – спросила Дарси.
– Лучше, чем ничего.
– Если бы тебе не понравилось, ты ведь не соврала бы?
– Ты это спрашиваешь уже во второй раз, – Имоджен улыбнулась. – Ты мне не доверяешь?
Дарси никогда ни слышала, чтобы кто-то говорил о том, что для нее важно, подобным образом. Похоже, безбожное вранье сейчас было неуместно, а значит, Имоджен оказалась совершенно искренней.
– Я тебе доверяю.
– Вот и отлично. – В глазах Имоджен блеснул последний розовый отсвет закатного неба. Она наклонилась к Дарси, и они снова принялись целоваться. Сначала Дарси для равновесия схватилась за теплый битум крыши, затем потянулась, взялась за плечи Имоджен и почувствовала, как сокращаются мышцы. Она притянула Имоджен ближе, крепче: так они и сидели, пока в кармане у Дарси не загудел телефон.
– Прости… – она потянулась за ним. – Мои друзья из Филли, вероятно, заблудились.
– Увы, у меня совсем нет чувства времени.
Дарси прочитала эсэмэс.
– Они уже здесь! Кто-то впустил их внутрь, и они меня ищут!
Имоджен поднялась на ноги и подала ей руку.
– Пошли. Долг зовет.
Дарси встала, виновато желая, чтобы Карла и Саган опоздали бы еще на один поезд. Но оставлять их в комнате, где полно писателей, которых они боготворят, было бы жестоко.
Имоджен отпихнула туфлей кусок бетона, лежавший возле пожарной лестницы, и металлическая дверь захлопнулась. Они мигом спустились вниз и спустя минуту уже застыли возле квартиры 4Е. Судя по проникавшим в коридор звукам, вечеринка удалась на славу.
Имоджен обняла Дарси за плечи.
– Ты в порядке? Выглядишь несколько ошарашенно.
Дарси действительно пребывала в ошарашенном, но приподнятом настроении. Слишком много сегодня произошло. Поэтому вместо ответа она приподнялась на цыпочки, и они опять поцеловались.
Потом Дарси выпрямилась и, не отпуская руку Имоджен, распахнула дверь.