ГЛАВА 8

Я сама во всем виновата. Ничего подобного не случилось бы, если бы я умела держать язык за зубами.

Какого черта мне пришло в голову распинаться, доказывая свою любовь к скорости и небу?! И вот теперь, в солнечный субботний день, вместо того чтобы расслабленно пройтись по магазинам в поисках нового купальника, мне придется… прыгать с парашютом с пятидесятиметровой антенны.

У позора моего целых три свидетеля. Само собой, Кирилл Калинин – куда же без него? Верный брат и по совместительству наш личный водитель Денис. И Инга… Вот зачем ей вздумалось поучаствовать в этом душераздирающем зрелище, ума не приложу. Может быть, она надеялась, что парашют мой не раскроется?

Честно говоря, я думала, что «на дело» мы отправимся вдвоем. У меня даже был коварный план отступления, который состоял в оперативном соблазнении неугомонного парашютиста. Я даже надела новые трусики в сердечках – а вдруг (маловероятно, но все-таки!) мне удастся сделать так, что Калинин забудет об антеннах и прыжках? Вымотаю его до потери сознания, и у него не хватит сил взбираться по лестнице вверх на пресловутую антенну.

Но на Кирилла мой эротизм не произвел ровно никакого впечатления. С самого раннего утра он пребывал в возбужденном состоянии. Он сорвался с кровати на пятнадцать минут раньше сигнала будильника (а обычно мне приходилось битый час молотить его подушкой по голове и щекотать его опрометчиво показавшиеся из-под одеяла пятки, чтобы он соизволил открыть глаза). Он собственноручно приготовил мне завтрак. И пусть это были всего лишь безбожно пригоревшая яичница и криво нарезанный помидор, мне все равно было приятно. Он даже попытался быть романтичным на все сто и ублажить меня, доставив кофе в постель – но, увы, по дороге споткнулся о кучу собственных вещей и опрокинул чашку.

– Саня, представь себе, это будет твой первый бейс-прыжок! Первый! – горячился он.

– Кира, но я же уже прыгала с парашютом, – зевнула я, – так что это не считается.

– Фигня! – отрезал он. – С парашютом может прыгнуть любой дурак. А вот отважиться на бейс способен далеко не каждый. Сегодня ты узнаешь, что такое настоящая опасность. Что такое настоящий адреналин!

У меня пропал аппетит, и я резко отодвинула тарелку с яичницей.

– А что, это и правда так опасно?

– Не дрейфь, старушка! – он похлопал меня по спине. – Прорвемся!

– Но у меня совсем мало опыта… – Я попробовала обратиться к его здравому смыслу, хотя давно подозревала, что он у Калинина-младшего отсутствует, – мне кажется, бейс-джампингом может заниматься только опытный парашютист.

– Ерунда! – вскричал он и стукнул кулаком о стол так отчаянно, что зазвенела посуда. – Саня, неужели ты думаешь, что я могу вот так, походя, рискнуть твоей жизнью? Поставить на карту здоровье моей любимой женщины ради развлечения?

Именно так я, к сожалению, и думала, но благоразумие заставило меня промолчать.

– С этой антенны прыгают даже «чайники»! Она двумя лапками стоит в воде, так что приземляться ты будешь в воду. И потом, ты же не сама будешь открывать парашют!

– Как это не сама? – насторожилась я.

– Вот так. Есть несколько способов бейс-прыжка. Простейший – это когда за раскрытие купола отвечает ассистент. Я буду стоять за твоей спиной и держать в руках ранец, в который упакован купол. Ты прыгнешь, и только тогда я отпущу ранец и купол раскроется. А тебе надо будет всего лишь принять правильную позу.

– Правильную позу, – тупо повторила я.

– Ну-ка, повтори еще раз, чему я тебя учил, – потребовал Калинин.

– Отделяться от объекта следует под углом сорок пять градусов к горизонту, – тоном примерной школьницы отбарабанила я, – спину прогнуть, а руки раскинуть в стороны. Нельзя допустить, чтобы получился эффект ныряния. Иначе парашют может запутаться в ногах и не раскрыться… Ой, мамочки! – до меня вдруг дошел смысл тщательно заученной фразы. – Парашют может не раскрыться!

– Если ты ошибешься, – поправил Кирилл, – но ты же, Санек, все сделаешь, как надо. Ты же у меня умница!

И вот четыре не то чтобы очень вменяемых человека прибыли наконец на место икс. Один из персонажей этого босховского действа был бодр, весел и энергичен – это, естественно, Калинин Кирилл. Другой строил из себя этакого Онегина: хмурил густые брови и многозначительно молчал. Это Денис. Третья глумливо посмеивалась и изо всех сил старалась не обращать внимания на четвертую, трясущуюся, как осиновый лист в ураганный ветер. То были мы с Ингой.

В то жаркое утро на Пироговском водохранилище было полно народу. Я заметила, что праздные купальщики оживились, когда автомобиль братьев Калининых подъехал почти к самой кромке воды.

– О, опять эти придурки приехали, – вполголоса сказал какой-то толстяк с обгоревшими плечами, – сейчас шоу начнется.

Я дернула Дениса за рукав.

– Что он имеет в виду?

– Да мы же здесь постоянно прыгаем, – ответил тот, – я этого товарища тоже запомнил. Он сначала смотрит, разинув рот, получает удовольствие от бесплатного кино. А потом начинает возмущаться, что мы воду взбаламутили.

Тем временем Кирилл достал из багажника сложенный парашют, который был похож на яркий прогулочный рюкзачок.

– Так, на антенну полезем мы с Саней и Денисом. А Инга будет фотографировать.

– Почему я? – прошипела красавица, которая с профессиональной скоростью успела разоблачиться до крошечного купальника в крупный красный горох. – Может быть, я тоже наверх хочу.

– Не спорить со старшими! – Кирилла, похоже, распирало от осознания собственной важности. – Чего тебе там делать, ты там сто раз была. Останешься внизу с камерой.

Поджав накрашенные перламутровые губки, красотка послушно повесила на шею массивную фотокамеру.

– Саша, убедись, что в твоих карманах нет ничего, с чем тебе жалко было бы расстаться, – предупредил Кирилл, – и полезли скорее.

Я меланхолично полезла в карманы своих наимоднейших вельветовых шортиков. В одном обнаружился старый проездной на метро, в другом – полурастаявший леденец. Зато в третьем нашлось приглашение на показ мод авангардного дизайнера Геры Ангела, о котором я когда-то пообещала написать в газету. Надо же, а я уже решила, что в очередной раз его потеряла. Надо бы отметить в своем ежедневнике – через неделю важный показ, не пропустить бы. Я задрала голову вверх и посмотрела на крошечную площадку, с которой мне придется прыгать. Черт побери, если так дело пойдет, то через неделю меня может и не быть в списке присутствующих на этом свете личностей! Неужели ничего нельзя предпринять? Неужели мне так ничего и не удастся придумать?!

Как назло, в голове моей было пусто, как в холодильнике худеющей барышни. Может быть, хотя бы примитивно соврать, что мне нездоровится?

Я поморщилась и приложила ладонь ко лбу.

– Кажется, у меня температура.

Инга презрительно фыркнула, и я поняла, что мой бездарный маневр рассекречен. Калинин же приложил к моей голове собственную ладонь и вынес безжалостный вердикт:

– Никакой температуры у тебя нет. Это все нервы. Полезли вверх! – С этими словами он первым направился к металлической лестнице.

Денис погладил меня по спине.

– Если ты не хочешь прыгать, ты не обязана, – тихо сказал он.

– Боюсь, мосты сожжены, – одними губами ответила я, кивнув на бодро карабкающегося вверх Кирилла.

– Ой, не смеши меня. Знаешь, сколько народу пасует в самый последний момент? Это нормальная человеческая реакция.

– Да вот только с Кириллом после такой выходки можно будет попрощаться, – вздохнула я.

– Это точно.

– Тогда полезли! – и я решительно схватилась за прохладную металлическую ступеньку.

Я совсем не нервничала, честное слово. Собственное спокойствие даже настораживало. Может быть, все дело в том, что энергичный подъем по пятидесятиметровой лестнице легким физическим упражнением не назовешь? Примерно на половине пути я выдохлась так, что у меня уже не осталось сил на моральные переживания. Футболка неприятно липла к влажной от пота спине. Вниз я старалась не смотреть.

– Может, передохнем? – Денис извлек из кармана сигареты.

Мы уселись рядышком на лестничном пролете. Кирилл же был уже далеко – наверху.

– А ты-то зачем полез? – усмехнулась я, глядя, как он замызганной бумажной салфеткой вытирает пот с покрасневшего лица.

– Мне это полезно, заодно и похудею. Ну и потом… – он смущенно улыбнулся, – тебя поддержать хотел.

– Вот спасибо, – усмехнулась я. Вообще-то наедине с Денисом я чувствовала себя немного неловко. Он явно был ко мне неравнодушен, это он уговорил меня приехать на аэродром, он подарил мне на день рождения парашютный прыжок. Да и теперь, когда я предпочла его робким романтическим ухаживаниям разбитное очарование его родного брата, Денис держался вполне дружелюбно. Но я-то, как девушка прожженная, знаю, что большинство мужчин не верят в возможность межполовой дружбы. А раз так, значит ли это, что Денис до сих пор на что-то рассчитывает?! Может быть, он, как хитрый хищник, сидит в сторонке, терпеливо поджидая свою жертву?

– У тебя такое странное выражение лица, – тихо сказал он. – Саша, ты все-таки такая красивая!

В поисках саркастической ухмылки я повернулась к нему. Но лицо Дениса было серьезным. И оно… оно приближалось ко мне, к моему лицу! Бог мой, неужели он собирается меня поцеловать?! Да я лучше спрыгну с этой антенны без всякого парашюта.

Я бодро вскочила на ноги.

– Ну ладно, полезли, что ли, дальше? А то Кирюша нас уже заждался наверху.

– Ну да, – поморгал он, – да, ты права. Кирилл тебя ждет.

И вот я уже стою наверху, а в пятидесяти метрах подо мною голубеет заманчиво прохладное Пироговское водохранилище. Кирилл Калинин помогает мне надеть парашютную систему. Он угодливо растопыривает лямки, чтобы мне было удобнее просунуть в них ноги, прямо как заботливая мамаша, надевающая на свое чадо подгузник.

Ну а философски спокойный Денис стоит рядом, скрестив руки на груди.

– Все, что тебе нужно, – это правильно отделиться от антенны, – говорит Кирилл, – а я уж позабочусь о том, чтобы все было в порядке.

– Но если ты не хочешь прыгать, ты не обязана, – в очередной раз говорит Денис. И за эти слова я прибить его готова, потому что он прекрасно знает, стервец, что мне уже не отвертеться.

– Почему это она не хочет? – возмущенно отвечает вместо меня Кирилл. – Ты ведь хочешь, правда, Сань?

И мне приходится ответить, что правда, что я безумно хочу прыгнуть с этой дурацкой антенны, потому что все у меня в жизни есть, кроме переломанных ног.

И вот меня подталкивают к краю. И мне невольно вспоминается фрагмент безоблачной студенческой юности, когда я прыгала с «тарзанки» в Парке культуры. Тогда я тоже неуверенно топталась на краю, и мне казалось, что ничего хуже со мной уже не произойдет.

Теперь я знаю, что может.

– Руки в стороны, спину прогнуть, – полушепотом напоминает Калинин-младший.

Кажется, я начала пронзительно вопить, еще стоя наверху в позе знаменитого бразильского Христа, с раскинутыми руками. Наверное, сама я ни за что в жизни не решилась бы сделать этот крошечный шажок вперед. Одно дело, когда инструктор решительно выталкивает тебя из самолета. Высота огромная, далекая земля кажется соответственно игрушечной, а опасность – формальной. И совсем другое дело, когда деревья и человеческие фигурки явственно различимы внизу. Да, сама бы я не решилась. Но хорошо, что у меня есть такой настоящий друг, как Калинин Кирилл. Он-то и подтолкнул меня в спину, крикнув на прощание «Прогнись!». А я старалась смотреть не вниз, а, наоборот, на безмятежно-голубое небо. Одна секунда падения, и вот над моей головой раздается оглушительный хлопок. Я смотрю вверх и вижу яркий купол парашюта. Что это? Неужели все уже закончилось? Как быстро… Хотя я же сама читала в Интернете, что бейс-прыжок иногда длится всего несколько секунд.

Откуда-то сбоку раздался отчаянный вопль:

– Тормози-и-и!!!

И только тогда я вспомнила, что надо было поднять руки вверх, схватиться за клеванты – петли, которыми управляется спортивный парашют. И резко потянуть их вниз, чтобы скорость падения была минимальной, нулевой почти. Это обеспечило бы мне мягкое приземление, вернее, приводнение.

Но вспомнила я об этом в ту секунду, когда тело мое соприкоснулось с водой. Огромный фонтан переливающихся на солнце брызг взлетел вверх, а я ушла под воду с головою. Почему-то она показалась мне обжигающе горячей и какой-то густой, как будто бы я прыгнула в кастрюльку с закипающим супом-пюре. Наверное, нервы расшалились.

Слава богу, что наконец-то все закончилось, подумала я, выныривая на поверхность и шумно отфыркиваясь. Я чувствовала себя этакой супергероиней. Если призадуматься, то в моем безумном поступке есть и положительные последствия. Первое: Калинин-младший получил очередное доказательство моей смелости. Второе: я утерла нос Инге. Третье: теперь у меня есть фотопленка, на которой запечатлен мой подвиг. И я могу хвастаться ею друзьям и коллегам. И, может быть, мои фотографии попадут в нашу газету. И я стану звездой местного масштаба. Каждое утро мне будут приносить десятки читательских писем. Мне будут присылать приглашения на кинопремьеры. В меня будут влюбляться знаменитые актеры и пресыщенные стандартностью окружающих их красавиц олигархи.

Когда я выбралась на берег, братья Калинины были уже внизу.

– Поздравляю, – хором закричали они.

А вот Инга, пождав губы, приветствовала меня словами:

– Ты прости, Саша, но пленку я случайно засветила!

Если честно, такой расклад меня нисколечко не удивил.

Кто бы знал, как не хотелось мне идти на Леркину предсвадебную вечеринку! Даже несмотря на то, что невеста до этого самого времени являлась моей лучшей подружкой, практически сестрой. Но стоило мне представить, что за скучнейшее общество соберется за столиком респектабельного итальянского ресторана, как от раздражения сводило скулы. Варвара, питерская родственница Лерки. С нее иконы бы писать – с Варькиной физиономии (довольно смазливой, между прочим) никогда не сходит скорбное выражение. Она жуткая зануда, и единственная тема, в которой Варечка отличается повышенной компетентностью, – это успехи ее мужа, спортивного тренера. Ну, и гениальность ее пятилетнего сынка, разумеется. Лика – гордая мать троих отпрысков (старшему, между прочим, уже семь лет, а он до сих пор не умеет пользоваться ножом и вилкой). Лизка, с которой Лера моя ходит – ха-ха-ха! – на кулинарные курсы. И что, скажите на милость, в такой колоритной компании буду делать я?!

С другой стороны, мне хотелось «выйти в свет». Хотелось, чтобы люди, которые знают меня тысячу лет, признали, как я похудела, помолодела и похорошела.

За последнюю неделю я скинула три килограмма. И не в диете тут дело, и не в физических тренировках, о которых я все время забывала. Лучшая диета – это влюбленность, и, как всегда, этот старинный рецепт меня не подвел. К тому же глаза мои горели, а губы все время растягивались в идиотской неуместной улыбочке.

Помня о том, что и Варвара, и Лизка никак не могут скинуть лишние килограммы после родов, я вероломно подчеркнула собственную вновь обретенную стройность черным приталенным платьем. Плюс малиновые сапоги на высоких шпильках, плюс сумочка им в тон, плюс макияж, немного более яркий, чем обычно. И вот перед вами не загнанный журналист Саша Кашеварова, а роковая женщина, почти кинозвезда.

М-да, в тот вечер я выглядела прямо как те безупречные неприступные посетительницы эксклюзивных бутиков, которым я сама же всю жизнь втайне завидовала.

Я им всем покажу!

– Кашеварова, выглядишь как проститутка! – весело приветствовала меня Лерка.

Как любая женщина, стремящаяся доказать свою принадлежность к подвиду роковых, я опоздала на целых двадцать минут. Компания «благородных девиц» была уже в сборе. Все они держали в руках меню, и видок у всех был довольно постный. При моем появлении на их благообразных пресных лицах появилась одинаковая скептическая ухмылочка.

– Да, Сашечка у нас всегда была неугомонной, – снисходительно протянула Варвара. Ее темные волосы были собраны в целомудренный пучок. Светло-серая блузка подчеркивала свежесть лица. На губах – прозрачный блеск, на шее – ниточка жемчуга. Скукотища!

– В таких сапогах только стриптиз танцевать, – Лерка звонко чмокнула меня в ухо. – Да ладно, не обижайся. Все же свои.

– Я и не обижаюсь, – обиженно заметила я, – между прочим, это «Ти Джей», последняя коллекция. Дорогие.

– Вот ты и выглядишь в них, как дорогая девушка, – загоготала Лизка.

Я не смогла сдержать красноречивого смешка. На себя бы посмотрела, прежде чем делать замечания другим. Представьте себе гибрид Лайзы Миннелли и Джорджа Буша-младшего – вот что такое Лизка. Стильная короткая стрижка совсем не шла к ее немного вытянутому большеносому лицу.

– Мне текилы! – скомандовала я подошедшему официанту.

– Текилы нет, это итальянский ресторан, – с каменным лицом ответил он, – могу предложить замечательное божоле.

– Сойдет, – вздохнула я, – и самую большую пиццу, которая есть в вашем меню.

– «Пепперони»? С морепродуктами? «Куатро формаджи»?

– Наплевать, – решительно прервала я его монолог, – главное, чтобы она была самой большой.

За столом воцарилась неловкая пауза. Лизка, кашлянув, принялась ковырять вилкой в тарелке с зелеными листьями. Варвара цедила минеральную воду через соломинку. Лика гоняла по тарелке крупную оливку. Лерка, пряча глаза, перелистывала странички меню.

– Я что-то не поняла, – удивилась я, – это девичник или вечеринка трезвенников-язвенников? Раз уж мы все вместе в кои-то веки собрались, давайте оттянемся по полной программе!

– Саша, ты такая смешная, – попыталась улыбнуться Варя, – и словечки у тебя такие. Оттянемся. Как подросток.

– Зато ты как старая дева, – радостно воскликнула я, но тут же осеклась. Потому что среди собравшихся за столом была только одна старая дева. Я.

– Тебе недавно исполнилось тридцать, да? – услужливо напомнила Лика. – Извини, что не позвонила. Поздравляю.

– Спасибо, – я легкомысленно махнула рукой, – хорошо все-таки, что в наше время возраст не имеет никакого значения.

– Да? – Варвара взглянула на меня с некоторой жалостью. – Ты правда так считаешь?

Ну вот, кажется, настал мой звездный час. Время выложить козырного туза на игровой стол. Никто, ни одна живая душа, даже Лерка, не знает о моем самом главном секрете. И кажется, прошло то время, когда мне хотелось бережно охранять мою хрупкую тайну от скептических насмешек окружающих.

Сейчас эти надменные курицы от зависти полопаются!

– Да! – торжествующе воскликнула я. – И у меня есть веское тому доказательство! Мой новый бойфренд на шесть лет меня моложе.

Я выдержала торжественную паузу, давая им возможность хором заохать, и заахать, и пристать ко мне с выпытыванием сокровенных подробностей. Я, конечно, сразу не сдамся, буду молчать, как заправский партизан. Ну а потом, сжалившись, так и быть расскажу им, какие синие у него глаза, какое литое тело, как он смотрит на меня снизу вверх (пожалуй, это будет небольшое преувеличение, ну и что, все равно они никак не смогут проверить).

Хоровое молчание было мне ответом. Варины глаза и правда расширились от ужаса – или мне показалось?

– Вы слышите? – встрепенулась я. – У меня новый мужчина. Ему двадцать четыре года.

– Но он же совсем ребенок… – выдала наконец Лика. – Неужели тебе с ним интересно?

Я вспомнила ее мужа, банковского клерка. Ему тридцать два года, у него сероватый цвет лица и небольшие залысины. В свободное время он обожает запивать нефильтрованным пивом креветки. И коллекционирует крышечки от пивных бутылок.

И его жена еще смеет вопрошать, не скучно ли мне с Кириллом Калининым?!

– Ты не права, – мягко улыбнулась я, – он совсем не инфантильный. Настоящий мужчина. Он парашютист.

– Какой ужас! – хором воскликнули Лизка и Варя.

– Саша, ну когда же ты наконец у нас повзрослеешь? – Варвара накрыла мою ладонь своей. Руки у нее были холодные, как лапки у лягушки. Не ест ничего, вот и мерзнет. – Неужели ты и правда надеешься, что двадцатичетырехлетний парашютист возьмет тебя замуж?

Я не выдержала и руку все-таки отдернула. Внутри меня закипал вулкан. Пока что он был крошечный. Спокойно, Кашеварова, любой человек имеет право на собственную точку зрения. Даже такой ограниченный и недалекий, как Варвара.

– Варя, а почему ты думаешь, что я вообще собираюсь замуж? – спокойно спросила я. (Надеюсь, никто не заметил, как нервно сжимала я в руке бутербродный ножик.)

– Но тебе тридцать, – непонимающе усмехнулась она, – рано или поздно все равно придется обосноваться.

– Глупые предрассудки, – фыркнула я, – у меня уже была возможность выйти замуж. Если бы для меня это было важно, я бы давно позволила себя окольцевать.

– Ты имеешь в виду Эдика? – елейно усмехнулась змея-Лизка. – Того самого, который в итоге женился на твоей подружке? Кстати, я слышала, что она беременна.

– С чем ее и поздравляю, – пробормотала я.

Да уж, была в моей жизни такая вот унизительная история. Три года молодости я с азартностью карточного игрока без всякого сожаления истратила на некоего Эдуарда Маркина. Взамен мною было получено и принято брачное предложение. Все у нас было – и кольца, и шикарное свадебное платье, и примерные списки гостей. Только вот любовь куда-то испарилась, незаметно превратилась в неприхотливо-соседские отношения. Мои родители до сих пор считают, что я поступила неправильно. И даже Лерка, которая обычно поддерживала мое любое решение, только скорбно качала мелированной головой. Но я решила, что независимая женщина в начале двадцать первого века вполне может и пренебречь общепринятыми стереотипами. В общем, мы с Эдиком расстались. Он переживал недолго – нашел утешение в объятиях моей бывшей однокурсницы Леки Спиридоновой. Надо же, а я и не знала, что они до сих пор вместе. Да еще и стараются скрепить свой союз ребеночком. Как все-таки непредсказуема жизнь.

Остаток вечера был еще более скучным, чем его начало. Я все ждала, когда же они наконец напьются и начнут обсуждать что-нибудь веселое и безобидное, мужчин например. Но никто и не думал повышать градус. Даже Лера, та самая Лера, которая еще полгода назад на одной вечеринке выпила полстакана абсента, после чего попыталась поджечь собственное дыхание, – даже она весь вечер скучно цедила единственный бокал вина. А Лизка с Ликой вообще не пили. Когда я спросила, почему, выяснилось, что Лизавета не употребляет алкоголь принципиально, а Лика опять беременна.

– Четвертый ребенок?! – ужаснулась я. – Но ты же еще не успела похудеть!

Лера уничтожающе на меня посмотрела и горячо зашептала:

– Кашеварова, прекрати, она же расстроится!

Интересное кино, почему ее не волнует, что весь вечер Я расстраиваюсь?! Почему, почему, почему так получилось, что моя самая близкая подружка за короткое время изменилась до полной неузнаваемости? Если так пойдет дальше, боюсь, наши отношения сойдут на нет.

– Мой сын вчера произнес слово «непропорциональный», – пыжилась от гордости Варвара.

– Какой умный! – восхитилась Лика.

– Наверное, он имел в виду твою фигуру? – неловко пошутила я, но никто не засмеялся.

– Девчонки, какие же мы счастливые, – мечтательно протянула Лизка, подливая себе еще томатного сока, – предлагаю тост.

Мамочки, я попала в дурдом. Эти женщины на полном серьезе собираются чокаться бокалами с томатным соком. И они еще утверждают, что у меня не все дома.

– Давайте выпьем за наше счастье, – подняла бокал Лизка, – потому что счастье – это дети! Лера, желаю, чтобы и у тебя в самом ближайшем будущем появился ребеночек!

Я залпом допила остатки вина. Почему-то вспомнился анекдот – мол, после бутылки водки табурет легко превращается в кресло-качалку. Меня и правда немного покачивало, даже несмотря на то, что находилась я в сидячем положении. Наверное, все же не надо было запивать каждую плоскую шутку Варвары и каждое завуалированное оскорбление Лизки вином. В итоге получилось, что я одна прикончила почти две бутылки божоле, и вот теперь молодое терпкое вино шумело-резвилось в моей голове.

Но я твердо решила, что ни в коем случае не выдам своего состояния. Еще не хватало заиметь репутацию алкоголички-неудачницы. С этих пресных клуш станется присвоить мне такой статус.

Поэтому изо всех сил я старалась участвовать в общей беседе – ну, хотя бы в роли внимательного слушателя, встречающего каждую фразу собеседника энергичным кивком головы.

Беда в том, что мысли расползались в моей голове, как пьяные тараканы. Я никак не могла понять, о чем толкуют собравшиеся.

– … мой муж подарил мне банный халат…

– … воспитательница сказала, что он быстрее всех читает…

– … у меня тоже была детская гениальность…

– … надо заранее найти подходящую школу…

– … на кулинарных курсах меня научили печь кулебяку…

И вдруг среди общей какофонии я услышала:

– Кашеварова, тебе нехорошо? – Голос принадлежал Лерке.

Я попыталась сфокусировать на ней взгляд и улыбнуться – мол, хорошо мне. Лерка отчего-то подозрительно двоилась в моих глазах.

– Все… в порядке… – пролепетала я.

– Ты уверена? Но почему ты тогда так странно мотаешь головой?

– Это я киваю, – объяснила я. – Мне правда… ха-ха-ха!.. интересно послушать…

– Да она вообще не слушала, – фыркнула Варя.

– Слушала, – собрав волю в кулак, вполне осмысленно возразила я, – ты сказала, что твой муж быстрее всех читает. Это похвально. А считать в уме он умеет? А отгадывать кроссворды?

– Я говорила о сыне, – оскорбилась она.

– А… ну, значит, я перепутала… слушайте, мне нужно на воздух…

Привстав со стула, я поняла, что действие это было ошибочным. Ресторанный зал вертелся перед моими глазами, как корабельная палуба в девятибалльный шторм. Вытянув руки вперед, осторожно балансируя, я прокладывала дорогу к выходу. На моем пути попадались столы и стулья. По возможности я старалась их огибать, но получалось не всегда. Я так сосредоточилась на правильном выборе траектории, что совсем не заметила официанта с подносом, полным тарелок, который наивно шел мне навстречу. Как раз когда мы поравнялись, один каблук моих наимоднейших сапог зацепился за другой. Ноги мои подкосились, и я рухнула в объятия ошалевшего гарсона. Тарелки посыпались на пол, но звон разбитой посуды все же не смог заглушить возмущенного вопля официанта. Ну а я еще и умудрилась поскользнуться на разлившемся по полу соусе и рухнуть в месиво того, что должно было стать чьим-то праздничным ужином.

И все же, когда метрдотель под локоть решительно вывел меня из ресторана, я немного обиделась. С какой стати со мной обошлись так неуважительно? В конце концов, я гость. Иными словами – клиент, а клиент, как известно, всегда прав. Ну подумаешь, перебрала немного. С кем не бывает? По-моему, работники ресторанного бизнеса давно должны были привыкнуть к такого рода эксцессам и вообще не обращать на них внимания.

Самым обидным было то, что Лерка до последнего момента пыталась сделать вид, что она со мной незнакома. Она даже не попыталась «отбить» меня у метрдотеля. Просто тихонечко прокралась за мной на улицу и помогла поймать такси.

– Ну ты даешь, Кашеварова, – грустно сказала она на прощание.

– Прости, – икнула я, – я не хотела… Как-то само собой получилось.

За Леркиной спиной маячили встревоженные Лизка, Лика и Варвара.

– Она нормально доберется? Может, ее проводить? – фальшиво замельтешили они. Хотя на их рожах было написано, как рады они наконец-то от меня отделаться.

– Ничего, ей не привыкать, – мрачно сказала Лера.

Ну и пожалуйста.

Я с гордым видом ввалилась в подоспевшее такси. Поправила прическу, одернула платье. Между прочим, не такой уж пьяной я и была.

– А девушку не стошнит в машине? – мрачно полюбопытствовал таксист.

– Давайте все вместе будем надеяться, что нет. – И Лера захлопнула дверцу.

Последнее, что я услышала, отъезжая, был комментарий Варвары:

– Бедная Саша… Я так и знала, что в итоге она сопьется.

Когда я пересказала этот позорный эпизод Калинину, тот смеялся так долго, что по небритым щекам его катились крупные слезы.

– Ну они дают! Обозвать мою девочку старой девой! – он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.

Я уткнулась в его плечо. От его шерстяного свитера разило сигаретным дымом. Хорошо все-таки, что у меня есть Кирилл. Кто еще меня, тридцатилетнюю, девочкой назовет, да еще так многозначительно при этом улыбнется?

Мы сидели в парашютном барчике на Мясницкой. Я чинно ела омлет, Калинин же методично накачивался пивом.

– Не обращай на них внимания. Они просто идиотки. А ты – социально переразвитая личность.

– Что? – рассмеялась я. – Почему это переразвитая?

– Потому что институт семьи и брака давно уже отошел в прошлое, – с умным видом изрек Кирилл. Почему-то он выглядел моложе, когда пытался философствовать! – Это раньше ячейкой общества была семья. А теперь у общества только одна ячейка – человек!

– Звучит оптимистично, – усмехнулась я, – но я вовсе не говорю, что не хочу замуж совсем. Просто до сих пор мне не встречался человек, с кем мне хотелось бы разделить радость, горе и стиральную машинку.

Я покосилась на его руки, в которых Кирилл вертел пивную кружку. Красивые руки. Крупные ладони и пальцы длинные, как у выпускника консерватории. Правда, ногти обломаны и не то чтобы очень чисты. Но оно и понятно – ведь Кирилл Калинин не какой-то банальный офисный менеджер. Нет, он парашютист, это его жизнь. А работа системного администратора – это так, небольшое досадное дополнение, чтобы как-то сводить концы с концами.

Вот что интересно: а как бы смотрелось на его пальцах обручальное кольцо?

– Но я надеюсь, что рано или поздно такой человек все же встретится, – я смотрела в тарелку с омлетом, – и тогда я тоже научусь печь кулебяку.

Я вскинула глаза на Калинина и чуть омлетом не подавилась – на его лице было отвращение!

– А может быть, и не научусь! – быстренько переиграла я. – В конце концов, кому нужны какие-то кулебяки, если на свете так интересно жить?!

Кирилл просиял:

– Вот это мне нравится!.. Кстати, об «интересно жить». Ты ведь собираешься с нами в Италию?

Сердце мое упало. В Италию. Конечно, я хотела бы поехать с Калининым в Италию. Но только для того, чтобы бок о бок влюбленно нежиться на морском берегу, поедать пахнущую моцареллой лазанью и опустошать бесконечные бутики.

К сожалению, в страну макарон меня приглашают не за этим. Нет, Кирилл Калинин не из тех, кто довольствуется пиццей и дешевыми дизайнерскими джинсами. Ему экстремальные впечатления подавай. Прыжки со скал и так далее.

– Не знаю, – сглотнула я, – вы же в августе едете? Боюсь, у меня как раз будет полный завал на работе… Вот если бы в сентябре… – Я прекрасно знала, что Денис уже забронировал отель на шестнадцатое августа.

– Фу, как это скучно. Работа!.. Но тебе повезло. У нас все переносится. Мы едем не в августе, а как раз в сентябре.

– Что?

– Да, – его губы расплылись в улыбке, – признайся честно, ты довольна?

– Безумно… – выдавила я, – это фантастика! Но… А почему вы решили перенести поездку?

– Из-за тебя, – Калинин щелкнул меня по носу. – Я так и сказал – без моей Кашеваровой никуда не поеду.

– И что… Все согласились? – Я втянула голову в плечи. – Мне как-то неудобно, Кирилл.

– Конечно, согласились, дурочка! Инга пофыркала немножко – и все.

– Она тоже едет? – насторожилась я.

– Ну а куда же без нее? Мы уже там два раза были, Инге нравится там прыгать. Она специально отгулы берет.

– Тоже мне, незаменимый специалист, – пробормотала я, вспомнив, как литое загорелое тело Инги извивалось на металлическом шесте.

– Между прочим, она лучшая девушка в клубе. – Кирилл казался обиженным.

– Ладно, ладно, проехали, – болезненно поморщилась я. Определенно, с этой Ингой и его к ней отношением надо что-то делать.

– Так ты едешь? – Он испытующе смотрел мне в глаза. А я так и не научилась с достоинством выдерживать вот такой пристальный взгляд.

– Еду, – вздохнула я, – куда я денусь.

– Умница, – просиял он, отсалютовав мне пивной кружкой.

И я послушно улыбнулась в ответ. Но почему-то меня не покидало странное ощущение, что всего за несколько месяцев из самостоятельной взрослой женщины я превратилась в бездумную марионетку.