Мы два дня бродили среди развалин, пока отыскали место, где раньше жил друг отца Невидимки. Шли мы ночью, чтобы ненароком не нарваться на бандитов. Конечно, знаки на стенах зданий помогали избегать опасных участков – мы держались подальше от мест, где все было размалевано. Но это изрядно замедляло продвижение по городу.

Здесь воздух пах по-другому – острее, насыщеннее. Втянешь его ртом – и на языке останется солоноватый привкус консервированной рыбы. Теган это тоже заметила: задрала голову вверх – и как рванула вперед. Невидимка принялся звать ее – какое! Она бежала, не обращая внимания на его оклики! И я следом – мне тоже хотелось знать, откуда взялся этот новый запах. Мы бежали, бежали – и вдруг остановились как вкопанные. Потому что мир… кончился. То есть земля перед нами круто обрывалась вниз, потом шла осыпь, а потом – вода. Я никогда не видела ничего подобного. Даже представить не могла, что такое существует. Оно было как небо – огромное, и вдалеке они соединялись в поцелуе – там посверкивало синее, а потом синее переходило в черное, и отраженные звезды дрожали на безмерной глади. Я потрясенно ахнула.

– Ты видел такое раньше? – прошептала я Невидимке.

– Один раз. Но я не был уверен, что правильно запомнил то, что видел. Иногда мне казалось, что оно мне приснилось.

И я представила себе: вот Невидимка, еще малыш, в половину его нынешнего роста, стоит, вцепившись в отцовскую руку, и смотрит, как вода с шумом бьется в скалы. Я смотрела и думала: конца-краю этому не видно, но, возможно, это не конец, а как раз начало. А может, я ошибаюсь, и вот это вот и есть предел мира, конец и граница всего живого. Да, скорее всего, все-таки это предел, за который не перейдешь. Я смотрела, а вокруг стояла напряженная, до боли, тишина. И мне хотелось оплакать судьбу мелких анклава, которые никогда не увидят такой красоты, но я сдержала слезы.

И тут из вод поднялось солнце – оно показалось, а потом постепенно полностью вышло из-за края неба. И оно встало, и на воде изогнулась сияющая дорожка отраженного света – и подобралась прямо ко мне. Я не знаю, сколько мы так простояли, завороженные невиданным зрелищем. А потом Невидимка подергал меня за ладонь. Я даже не заметила, что он держит меня за руку. Пальцы его были сильными и уверенными. Теган выглядела сонной – наверное, очень устала.

– Надеюсь, из-за нашей беготни ты не заблудился, – сказала она.

Невидимка помотал головой:

– Нет, я помню это место.

«Это место» оказалось странным зданием – вокруг него обвивалась дорожка, причем, похоже, из сгнившего дерева, давно просевшего и торчащего щепой. Невидимка пошел от него на север – вдоль кромки воды. Потом мы пришли к низенькому красному дому. На нем кто-то намалевал несколько букв, но краска облупилась, и на стене читались лишь отдельные знаки, они складывались в загадочное послание: «Олеа Л у ж». Я не знала, что это значило, но Невидимка, судя по всему, прекрасно ориентировался. Он зашел с той стороны здания, где вниз, к двери, уходили ступени. Окна все, как одно, были забраны черными тяжелыми решетками.

Он громко, настойчиво постучал. Над нами разгорался день. Я до сих пор так и не привыкла к солнцу и потому вытащила и надела темные очки. Воздух теплел, и вскоре я почувствовала, как кожу пощипывает от солнечного жара. Невидимка все колотил и колотил в дверь, а потом принялся дергать за свисающую сверху веревочку. А мы стояли и ждали.

– Пошел прочь! – заорал из-за двери женский голос.

– Перл?

В двери приоткрылась крохотная щелка – оттуда на нас настороженно смотрели:

– Вы кто?

– Мой отец знал твоего. Ты же дочка Осло? Мы пришли к тебе за помощью.

И она сказала что-то такое, что я не расслышала из-за грохота металлической двери. До нас донеслись щелчки и звон многих засовов и цепочек, и наконец дверь открылась – широко.

– Заходите. Быстрее!

Мы, не теряя времени, просочились внутрь.

Она повела нас вниз по бесконечной лестнице к другой двери – тоже железной и весьма надежной. Открыла ее, мы зашли – и я аж вытаращилась от удивления. Тут было чисто! Ни пылинки, ни соринки! И все новое! У нее тут реликвии прошлого, которые выглядели, словно их только вчера сделали! Я некоторые даже опознала: диван, кресло, стол. А вот вид остальных поставил меня в тупик. А еще у нее отдельная комната была отведена под припасы.

– Давно не виделись, – сказал Невидимка. – Ты изменилась.

В его улыбке проглянуло что-то такое, что мне совсем не понравилось. Ну да, естественно, Перл изменилась. Он же ее лет шесть – как минимум – не видел. Она была одного возраста с Невидимкой, а может, и постарше, и красивая-прекрасивая. И вся такая чистая-чистая. Со светлыми волосами, которые блестели, как звезды, и зелеными глазами – прямо как огромная вода, которую мы только что видели. А кожа… О, кожа ее не страдала болезненной бледностью, выдающей долгое пребывание под землей, как у меня. Она нежно просвечивала и казалась теплой-теплой.

Перл посмотрела на его шрамы:

– Ты тоже изменился. Куда же ты подевался?

– Я ушел вниз. Под землю.

– Хм, – мрачно отозвалась она. – Я слыхала, они дикие. Мало чем от зверей отличаются.

Интересно-то как, ага. Между прочим, я то же самое думала про обитателей Поверхности. Во всяком случае, те, кого я успела встретить, только укрепили меня в таком мнении. Теган дотронулась до моей руки – мол, я понимаю, как тебе это неприятно, прости ее, и я прикусила язык.

– Ну, там все не так плохо, – ответил Невидимка. – Во всяком случае, там не все дикари, как ты говоришь.

Я выступила вперед и изобразила радушную улыбку. В конце концов, мы у нее дома. Это ее территория. Надо пытаться быть вежливой.

– Меня зовут Двойка. Я из зверей. Ну, тех, что под землей живут.

Она быстро сориентировалась и тут же надела на себя печальное лицо:

– Ох, простите. Мне нечасто приходится принимать гостей – вот и довольствуюсь слухами…

– А вы, получается, совсем отсюда не выходите? – поинтересовалась Теган.

Она, наверное, удивлялась, как это бандиты еще не схватили Перл.

– Выхожу, но нечасто. У меня здесь есть все, что нужно для жизни.

Невидимка покивал:

– Ну да. Твой отец запасся всем необходимым.

Да уж, а его отец в этом не преуспел. Иначе мы бы с Невидимкой не познакомились. И вдруг я поняла, что хочу больше узнать о нем. Причем такого, что Перл и остальные никогда не узнают! Но здесь не место и не время для расспросов. Кстати, у меня были возможности поговорить с Невидимкой начистоту, но я почему-то так до сих пор ничего толком и не выяснила о его прошлом.

– Да, – кивнула Перл. – Мне повезло. Прапрадедушка моего отца построил здесь бункер. Давным-давно. Они вроде как боялись, что мир взорвется.

Слово «бункер» мне ничего не говорило, но я не стала спрашивать, что оно значит. У Невидимки я бы спросила – ну, если б мы наедине были. У меня складывалось все более сильное впечатление, что перед Перл слабостей выказывать нельзя. Ни в коем случае. Хм, странное ощущение, но мне казалось, что, дай я слабину, она тут же впадет в пищевую лихорадку на манер Урода. Теган смотрела на нее настороженно, но, думаю, по другой причине. Она просто разучилась доверять людям. Она бы и нам не доверилась, но так случилось, что мы сражались плечом к плечу, а это сплачивает.

– Я пришел сюда в надежде, что ты нам поможешь, – сказал Невидимка.

Она улыбнулась:

– Для сына Степана я сделаю все, что угодно.

Невидимке эти слова пришлись по нраву, и он продолжил:

– Мы хотели бы поспать, а потом поглядеть на старые карты твоего отца. Если, конечно, ты не против…

– Карты лежат в ящиках, нужно будет их отыскать. Места у меня немного, но ты можешь рассчитывать на мою постель. А они могут лечь на полу.

И спросила нас:

– У вас есть одеяла?

Из вежливости спросила, конечно. Меня аж затошнило от этих церемоний – словно гнилого мяса поела.

Ей-то, конечно, не хотелось, чтобы мы с Теган спали на ее полу. Под ее кровом. Но Невидимка, похоже, ничего этого не замечал. Он прошел за ней в другую комнату, оттуда донеслись их тихие голоса. Она сказала, что ей очень одиноко. За этим последовало молчание, и я поняла, что он ее обнял, и они будут вспоминать детство.

У Теган не было собственного одеяла, так что нам пришлось улечься под мое. Мы тесно придвинулись друг к другу и плотно замотались. Мне это, кстати, совсем не мешало. Мы примерно так и спали в общей спальне для мелких. И мне разом полегчало – тоска по дому немного отступила.

– Не нравится она мне, – прошептала Теган. – Зачем мы вообще сюда пришли?

Я ей объяснила про библиотеку. Рассказала, зачем нам туда нужно. Она слушала, и чем дальше слушала, тем больше хмурилась. А когда я закончила, спросила:

– А что, непременно нужно узнать, что на самом деле произошло? Я-то думала, вы хотите отсюда убраться и идете на север! Потому что я хочу отсюда уйти. Как можно скорее.

– Мы обязательно пойдем на север, – покивала я. – Но сначала мы хотим найти ответы на вопросы. Мы подумали: если точно будем знать, что стряслось, лучше подготовимся к путешествию. По крайней мере, узнаем, что нас там ждет.

– Хм, а ведь это разумно, – пробормотала она.

Я перевалилась на спину и уставилась в серый потолок.

– Я ничего не знаю об этом мире. Ну, только то, что Невидимка рассказывал. А временами и он затрудняется с ответами – он же провел много лет под землей.

– Ну, я могу поотвечать на твои вопросы, – предложила она.

Я подумала и решила поспрашивать.

– Твоя мама – она же не из бандитов?

– Нет. Они с отцом входили в маленькую группу людей, которые сумели спрятаться от бандитов. Сначала, конечно, народу было побольше. Но потом люди стали болеть. Папа умер первым. А мама – последней. А потом я осталась одна.

«А Невидимка сказал, что его отец тоже умер от болезни. Похоже, здесь прослеживается какая-то связь…»

– В анклаве когда-то тоже многие заболели – но давно. Старейшины сказали, что тогда чуть ли не все перемерли. Как думаешь, может, это одна и та же зараза?

Теган пожала плечами:

– Может быть. Не знаю.

– А ты знаешь, почему все заболели, а ты нет?

– Если бы… Но когда Волки меня поймали, я долго задавалась вопросом: почему я не умерла вместе со всеми?..

Интересно она мыслит. В анклаве я, к примеру, никогда не задумывалась, почему одни мелкие умирали, а другие выживали. Никакой закономерности не прослеживалось. Некоторые мелкие, которых я считала низкорослыми и хрупкими, вроде Шнурка, выживали и прекрасно себя чувствовали. А иногда сильный, выносливый мелкий просто умирал во сне. Никакого смысла в этом не находилось, сколько ни думай…

– А может, это все для того, чтобы ты стала сильнее.

А что, гипотеза как гипотеза.

– А я и стала сильнее.

Она перекатилась на бок и посмотрела мне в глаза. В них стояла холодная злость.

– Вот почему я глаз не спущу с этой девицы. Я не позволю причинить себе вред. Больше никому. Никогда.

Я едва сдержала вздох облегчения. Значит, она тоже подозревает Перл. И мне не надо мучиться совестью. А то я думала, что Перл мне не нравится только потому, что больше знает о Невидимке. Мы слушали, как они разговаривают в соседней комнате, а потом Теган уснула. А ко мне сон не шел. Меня мучило предчувствие – плохое предчувствие, кстати, – и я лежала вся напряженная, тревога камнем застыла в животе.

А потом и я уснула. Мне снились Камень и Наперсток. А когда проснулась, подумала: интересно, что они там поделывают. Скучают ли по мне? Или до сих пор пребывают во власти справедливого возмущения, думая, что так мне и надо? А ведь это мои лучшие друзья…

Я обнаружила, что совершенно правильно невзлюбила Перл. Ее голос доносился из другой комнаты – наверняка она не подозревала, что я все слышу:

– Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь – без проблем. Все же мы старые друзья. А вот для твоих друзей, увы, у меня припасов не хватит.

А Невидимка ответил:

– Ничего страшного, мы ненадолго. Я отыщу нужное место на карте, и мы пойдем.

Ах вот оно что, он уже, оказывается, карты разгребает. Отлично. Я было начала вставать – и тут же застыла. Потому что услышала, что Перл сказала дальше. Тихим, трогательным голоском:

– А может, ты никуда не пойдешь? Я о тебе часто вспоминала. Твой отец наверняка бы не захотел, чтобы ты оставил меня одну…

Вот что-то такое в ней все-таки было не то. Что-то… неправильное. И не только потому что она пыталась уговорить моего напарника нас бросить! А может, она немного двинулась рассудком, прожив столько лет в одиночестве? И смотрела она на Невидимку как-то странно…

Он ответил – мягко, почти примирительно:

– Ну ты же прожила столько лет одна – и ничего, справилась. А вот Двойка без меня не справится.

Я стиснула зубы. Вот еще. Оказывается, он просто из жалости со мной ходит? Раз так, не надо мне такого. Теган прекрасно ориентируется в жизни на Поверхности, а я отлично дерусь. Ничего, справимся. Я уже раскрыла было рот, чтобы высказать все это, но тут же поняла, что выдам себя. И они поймут, что я не спала и подслушивала разговор.

– Я жила в безопасности, это да. Но это не значит, что мне было приятно жить одной. Я очень одинока, Семён.

– Не называй меня так, – отозвался он. – Тот мальчик умер во тьме. И, может быть, я хотел на самом деле сказать, что не хочу оставлять ее. Я хочу быть с ней.

Ох… Сердце мое подпрыгнуло и легонько перекувыркнулось – как при сильном испуге. И внутри стало тепло и приятно…

– Ах вот как… – Ее голос прозвучал холодно и резко, в нем угадывалась обида.

Или что похуже.

– Ну, тогда, конечно, уходи.

– Я уже закончил с картой. Благодарю тебя за гостеприимство и за то, что разрешила воспользоваться картами отца.

Тут я все-таки села и толкнула Теган. Она вскочила, волосы свесились на лицо, и от этого она казалась моложе – гораздо моложе. И уж точно слишком молодой для того, что с ней сделали бандиты. Может, она не заменит Камня и Наперсток, но я уже поняла – мы подружимся, и подружимся крепко.

– Похоже, мы тут немного подзадержались в гостях, – процедила я.

Она внимательно посмотрела на меня и прошептала:

– Ты слышала, что он сказал?

Я молча кивнула, а она улыбнулась, да так, что мне стало одновременно приятно и стыдно. Что, собственно, такого в том, что он выбрал меня, но… что-то такое в этом было. Что-то важное. И она, судя по выражению лица, тоже это понимала. Интересно, почему все-таки она нам доверилась. А может, как Дженгу, она никому до конца не верила, но мы все-таки лучше, чем бандиты, а она все равно не видела ничего хорошего с тех пор, как умерли ее родные.

Невидимка вышел из задней комнаты, и мы встретили его полностью одетые и готовые выступить в путь. Мы обе проговорили все нужные вежливые слова, прощаясь с хозяйкой, но она очевидно хотела, чтобы мы поскорее вымелись из ее дома. Ну да, понятно. Она обиделась, что Невидимка ее отверг. Но, с другой стороны, это не она ходила с ним в темноте по туннелям! И не она прикрывала ему спину, когда отовсюду лезли голодные Уроды! Что она могла ему дать? Карты? Ну так карты ему нужны лишь на время, не навсегда. А я – я ему нужна по-настоящему. Вот так. Я распробовала это чувство про себя. Оно оказалось замечательным.

Ночь снаружи встретила нас холодом. Дыхание вырывалось облачком пара – и я несколько раз дунула в воздух: вдруг показалось или совпадение какое. У рубашки сзади болталось еще немного ткани, и я натянула ее на голову и обрадовалась – так теплее. Теган поступила точно так же – на ней была похожая одежда, только другого цвета.

Невидимка снова повел нас к воде. Я услышала и учуяла ее до того, как увидела. Но Невидимка свернул к узкому проливу, который под углом врезался в сушу.

Он заметил мое изумление и пояснил:

– Если идти вдоль реки, она доведет нас почти до самого места.

«Еще одно новое слово – река». Я бережно сохранила его в памяти.

– Ты запомнил, где библиотека?

– Если вы готовы, мы пойдем туда.

– Да, нам нужны ответы, – ответила Теган.

И так, все вместе, мы направились к следующей цели нашего путешествия.