ГЛАВА 5
— Тебя хочет видеть Степашкин! — объявила мне Диночка с самого утра.
Я едва не застонала от разочарования. В нашем офисе есть примета — если начальник вызвал на ковер, ничего хорошего не жди. Может быть, в других редакциях начальство способно уединиться с сотрудником, чтобы наградить его премией за особые заслуги, в крайнем случае, просто вербально похвалить. Наш же Максим Леонидович приглашает сотрудников на тет-а-тет только в одном случае — когда он жаждет свежей крови.
В кабинет Степашкина я вошла, понуро опустив плечи. Я работаю в этой редакции почти десять лет и успела привыкнуть, что главный редактор снисходителен только к особам, жестоко мучимым самоуничижением. Если ты общаешься с ним, гордо выпрямив спину, стойко выдерживая его взгляд и не реагируя на металл, звенящий в начальственном голосе, — быть беде. А вот если притвориться убогим, что-то нечленораздельно мямлить, тупо изучать ковровое покрытие, опасаясь поднять на грозного тирана взгляд, может быть, даже всплакнуть, — вот тогда босс может, немного покипятившись, простить провинившегося.
Раньше, когда я была моложе и задиристее, такой расклад казался мне возмутительным. Признаться честно, иногда я специально лезла на рожон, чтобы Степашкина нашего позлить. Но в один прекрасный день, возвратившись с работы в жутком настроении, я подумала: а какого черта я сама же треплю себе нервы? Не проще ли притвориться бедной овечкой и погасить скандал?
С тех пор я так и поступаю. Веду себя, как паинька. Правда, за глаза частенько называю Максима Леонидовича самодуром, бездушным роботом и несчастным простаком. Но это простительно.
И вот стояла я перед Степашкиным, глазки в пол, ручки просительно сложены на груди (этот жест я украла из фильма об унижениях крепостных крестьян). И вдруг он вполне дружелюбным тоном говорит:
— Александра, мне очень нравятся ваши последние статьи.
От удивления я даже охрипла, и мне не сразу удалось нащупать собственный голос. Это еще что? Что он задумал, к чему клонит?
Пришлось недоверчиво переспросить:
— Да?
— Более того, это лучшее, что вы написали за последние годы. Думаю, что это ваше призвание. Наконец вы нашли себя.
Я облегченно вздохнула — кажется, задуманная начальником подлость мною разгадана. Сейчас он скажет, что я превосходный журналист, талант которого негоже губить, сидя в кресле заместителя главного редактора. Он предложит мне вернуться на репортерскую ставку, соответственно, со значительным понижением оклада.
Но я не позволю ему так со мною обойтись. За то время, что я служу в «Новостях Москвы», у меня выросли и когти, и острые клыки.
— Боюсь, я не могу на это пойти, — улыбнулась я, приготовившись к нехилой схватке.
— На что? — якобы удивился мой мучитель.
— Мне лестно ваше предложение, Максим Леонидович, но меня вполне устраивает работа редактора. Если я ее потеряю, боюсь, что придется мне и вовсе покинуть газету.
Я знала, что у Степашкина вечно не хватает рабочих рук. И он вовсе не хочет, чтобы кто-нибудь из сотрудников и в самом деле взял расчет, хотя и при каждом удобном случае грозит всем на свете увольнением.
— А кто вам сказал, что я собираюсь подвинуть вас с места редактора? — он удивился еще больше.
— Но разве не для этого вы меня пригласили? — пожала плечами я.
— Вовсе нет, — покачал аккуратно подстриженной головой Максим Леонидович, — я хотел предложить оформить эти статьи в постоянную рубрику.
— Что? — выпучила глаза я.
— Думаю, что это ненадолго, — поморщился он, — в конце концов людям надоест читать про то, как вы знакомитесь по Интернету с мужчинами. Но пока у ваших материалов самые высокие рейтинги. Мы специально проводили опрос читателей.
— Не может быть, — искренне удивилась я.
— Думаете, я вас разыгрываю? И сам написал вам мешок писем?
— К-какой мешок? — от волнения я даже заикаться начала.
— Который лежит в вашем кабинете, на столе, — вкрадчиво промурлыкал Степашкин, — Александра, вы что, еще не заходили в собственный кабинет? Уже одиннадцать утра.
Вот теперь он был больше похож на того Степашкина, к которому я привыкла.
— Предлагаю вам писать об этом каждую неделю, — его голос вновь стал деловым, — естественно, как рубрикант вы будете получать больше, чем получают за статьи простые журналисты.
— Согласна! — выпалила я.
— Тогда за работу. Только вот… — замялся он, — только вот, выдержите ли вы такой темп?
— Писать одну статью в неделю? А что в этом сложного?
— Каждую неделю встречаться с мужчинами из Интернета, — немного покраснев, выдавил он. С ума сойти, Степашкин умеет смущаться! — Ведь вам придется писать правду, иначе рубрика потеряет смысл.
— Вы действительно спрашиваете, не будет ли мне тяжело раз в неделю ужинать с симпатичными мужчинами? — расхохоталась я. — Один из которых может оказаться мужчиной моей мечты?
— В Интернете таких точно нет, — фыркнул он.
— Это предрассудок. Так вот, авторитетно заявляю, что сложно мне не будет. Скорее наоборот — мне будет сложно встречаться только с одним мужчиной в неделю.
— Вы невыносимы, — поджал губы Максим Леонидович, — ладно, идите работать. И если вы и дальше собираетесь начинать свой рабочий день в одиннадцать утра…
— То вы меня уволите, — радостно закончила за него я, — знаю. Ведь я слышу это вас каждый день на протяжении десяти лет!
* * *
Я тупо смотрела на огромный полотняный мешок, похожий на котомку Санта-Клауса, который лежал у меня на столе. Неужели это не розыгрыш? Да я почти десять лет работаю в газете и почти никогда не получала писем от читателей! А тут — целый мешок…
Осторожно я подобралась к котомке и развязала ее, ожидая сначала увидеть кучу резаной бумаги, а потом услышать за дверью злорадный хохот кого-нибудь из коллег. Но нет — в мешке были письма, и адресованы они были мне!
Мне!
«Дорогая Саша. Ваша новая рубрика не только развеселила меня, но и дала надежду…»
«Саша, вы прелесть! Каждую неделю открываю газету в поисках вашей новой статьи!»
«Я всегда думала, что по Интернету знакомятся одни придурки, но, прочитав вашу статью, поняла, что мне тоже стоит попробовать…»
«Мне всего четырнадцать, но я тоже зарегистрировалась на сайте знакомств, правда, пришлось соврать, что мне шестнадцать. Саша, как вы думаете, мне кто-нибудь поверит? Высылаю свою фотографию…»
Попадались и совсем абсурдные письма:
«Саша, Интернета у меня нет, но я хотел бы с вами переписываться. Я неправедно осужденный, но скоро меня выпустят на свободу, и мы могли бы встретиться, чтобы сходить в кино…»
Или:
«Я белая колдунья и могу помочь вам найти хорошего мужчину и без всяких Интернетов…»
Когда я распечатала последний конверт, за окном уже стемнело. Мое лицо расплылось в глупой блаженной улыбке. А приятно. Черт возьми, почувствовать себя народной любимицей…
… А потом и вовсе случилось настоящее чудо — Степашкин выделил мне лишний выходной специально для того, чтобы я бегала на интернет-свидания и потом писала об этом в газету. По многочисленным пожеланиям аудитории мои юмористические опусы все-таки оформили в постоянную рубрику!
— Только не думайте, что это навсегда, — холодновато предупредил он, — рано или поздно интерес аудитории к этим вашим знакомствам по Интернету утихнет. И тогда придется работать полную неделю, как всем.
Так что я больше просто не имела права сидеть на месте сложа руки. Забавно — для других девушек свидания — это расходное мероприятие (новая одежда, косметика, духи), а мне за это еще и деньги платят!
Наверное, мне с самого начало надо было заподозрить в этих улыбках судьбы каверзный подвох. Потому что так просто не бывает: столько лет я считала себя невезучей, и вдруг на мое голову свалилось долгожданное счастье, к которому я оказалась даже не совсем подготовленной. Но как и любой человек, я считала, что вполне заслуживаю лучшего, чем то, что имею на данный момент.
Поэтому я смело плыла по течению и вскоре поймала себя на мысли, что удивить меня не сможет, видимо, уже ничего.
* * *
Но через несколько дней меня ожидал еще один сюрприз, к которому я была не подготовлена. В моем электронном почтовом ящике обнаружилось послание от неизвестного адресанта, некоего Алана Джексона. Я хотела было стереть его, не читая, подумав, что это, должно быть, спам, рекламная рассылка. Но потом что-то заставило меня «кликнуть» окошко с надписью «открыть».
И вот что я прочитала:
«Дорогая Александра! Пусть в вашей анкете и нет фотографии, но я почему-то сразу почувствовал, что вы — девушка особенная. В вас есть то, что я так давно искал — тепло, романтичность и чувство юмора. Я уверен, что вам пишут толпы, и ругаю себя за то, что не обнаружил вашей анкеты раньше. Но все-таки, может быть, мне повезет и я вам понравлюсь, хотя бы чуть-чуть. Меня зовут Алан, я британец, живу в Лондоне. Фотография прилагается. Вы даже не представляете, как много будет для меня значить ваш ответ!»
Я встряхнула головой — что за чертовщина? И только потом вспомнила, что я ведь тоже зарегистрирована на сайте знакомств, и в любой момент могу получить письмо от заинтересовавшегося моей скромной персоной незнакомца. Только вот до сих пор этого не происходило — видимо, потому что в моей анкете не было фотографии.
Но все когда-нибудь случается в первый раз.
Это письмо было снабжено фотографией мужчины, который выглядел, как… Как… Нет, сравнения бесполезны. Скажу лишь то, что если бы этот человек был актером и участвовал в кастинге сериала «Скорая помощь», у Джорджа Клуни не осталось бы не малейшего шанса. Впрочем, я всегда испытывала слабость к загорелым брюнетам с сахарной улыбкой и русалочьей зеленью в глазах. Неужели у этого человека могут быть какие-то проблемы в личной жизни?! Может быть, это какой-то обман, приманка для наивных дурочек, и за фотографией секс-бога скрывается надувательское брачное агентство, которое предложит мне услугу платной регистрации?
А вдруг это мой шанс? Должно же и мне, в самом деле, хоть один разочек повезти!
* * *
Итак, в последние дни я чувствовала себя героиней сладко-благостного кинофильма. Вообще-то я привыкла считать себя невезучей. Я из тех, кто рвет новенькие колготки, зацепившись за торчащий из стены единственный гвоздик. Из тех, на кого с завидным постоянством испражняются птицы. Из тех, чьи возлюбленные оказываются подлецами и аферистами.
Но в последние дни моя жизнь словно на сто восемьдесят градусов повернулась. Мне вдруг начало везти, ни с того ни с сего, без всяких усилий с моей стороны. Сначала — успех рубрики и эти письма, потом — породистый британский красавец, который словно с неба на меня упал. Поэтому, когда однажды утром я вошла в своей кабинет и увидела на столе пышный букет роз, я даже не удивилась. Если уж жизнь налаживается, то по полной программе.
К красивой прозрачной бумаге, которой был обернул букет, была прикреплена рекламка службы доставки. Ничего себе, выходит, цветочки — это не дар кого-то из услужливых коллег! Их принес курьер.
Казалось бы, тридцатилетняя женщина не должна относиться к подобной мелочи столь восторженно. Но я не могла воспринимать это как должное — ну не могла и все.
Это было так глупо, но я растрогалась, как шестнадцатилетка.
Если честно, такого в моей жизни не случалось никогда! То есть, нет, не подумайте, цветы я получала в дар неоднократно, причем самые разные. Были в моей жизни и театрально-шикарные розы, и скромные садовые ромашки. А однажды один ухажер одарил меня тигровыми лилиями, на которые у меня аллергия. Мужчина мне нравился, поэтому цветы я выбрасывать при нем не стала и даже с наигранным удовольствием зарылась в них лицом. После чего была увезена с приступом астмы с больницу; горе-кавалер держал меня за руку в «скорой» и не мог отвести завороженного взгляда от моего распухающего лица, которое менялось на глазах, как будто я была пластилиновым монстром из мультфильма. На том наши отношения закончились.
А еще один оригинал додумался преподнести мне лимонное дерево, на котором даже покачивался бледно-желтый ароматный плод. И сначала мне эта идея очень даже понравилась. Лимонное дерево — это гораздо оригинальнее, чем пальма или какая-нибудь герань. Я даже решила устроить дома мини-сад, впоследствии прикупив и апельсиновое дерево, и банановую пальму, и, может быть, даже мексиканский кактус с самогонным аппаратом для производства текилы в придачу. Как говорится — все свое, натуральное.
Но на третий день сожительства с растением я не выдержала и решила вкусить его плод. Чай с лимоном был очень даже ничего, а вот последствия… дня на три моим верным спутником стал унитаз. Не выдержав, я поделилась болью души с подлым дарителем, который пришел в ужас и сказал, что лимон был декоративный. Так мое деревце отправилось на помойку — вместе с воспоминанием о бестактном кавалере, который посмел подарить мне несъедобную дрянь.
Но никогда раньше не приходилось мне получать цветы от неизвестного поклонника!
Я погладила тяжелые нежные лепестки. Настроение мое взлетело выше облаков, меня даже больше не волновала проблема не сходящихся на талии джинсов.
* * *
Но я всегда знала, что так не бывает — чтобы сразу и все. Во всяком случае со мной. И череда незаслуженных, возможно, подарков судьбы рано или поздно обернется крупной неприятностью.
Впрочем, моя неприятность не была особенно крупна, хотя и доросла почти до метра семидесяти пяти. Носила она сорок четвертый размер, как и положено роковым женщинам, красила губы в алый, некогда была моей подругой и звалась Жанной.
В тот день я с каменным лицом соврала Степашкину, что мне срочно надо на переговоры с потенциальными рекламодателями, слиняла из офиса на целых полтора часа раньше и рванула на Старый Арбат, в свой любимый маникюрный салон «Funky Nails».
И надо же так получиться — первым, кого я увидела в этом оформленном под модный клуб местечке, была моя «заклятая подружка». Которая сидела за барной стойкой, протянув свои холеные лапы устроившейся на месте бармена маникюрше.
Что мне было делать — пришлось усесться рядом и выдавить из себя приветственную улыбку.
Жанка сделала вид, что она мне рада, но я знала, что это из-за того, что я выглядела распустехой в полудомашних джинсах и свитере, сохранившемся еще со студенческих времен, а на ней было платье от Готье.
Услышав, как она надменно сообщает маникюрше, сколько именно разноцветных стразов прилепить к ее длинным ногтям, я даже как-то застеснялась выкладывать на всеобщее обозрение свои лапки. Тем более что Жанна уже искоса посматривала на ванночку с мыльной водой, в которой я по замыслу маникюрши должна была отмачивать пальцы. Как будто бы ее уверенность в себе напрямую зависела от степени обдрипанности моих ногтей, честное слово.
— Ну, рассказывай, — разрешила она, убедившись, что мои ручонки по сравнению с ее холеными конечностями выглядят убого, — слышала, что у тебя все на мази.
— В каком смысле? — удивилась я.
— Да вот газетенку тут вашу перелистывала и наткнулась на твою статью.
— Ты читаешь «Новости Москвы»? — обрадовалась я. Надо же, если даже такая светская снобка, как Жанка читает нашу газету, так, может быть, мне пока не стоит думать о смене работы?
— Конечно нет! Просто я покупала на рынке тыквенные семечки — кстати, ты слышала, надеюсь, что они выводят шлаки, — так вот, торговка сделала мне из вашей газеты кулек.
— Ясно, — поникла я, — что ж, может быть, «Новости Москвы» — это не «Вог», но моя-то рубрика в последнее время пользуется стабильным успехом.
Не знаю почему, но при общении с такими порочными девами, как Жанна, которые искренне полагают, что джинсы за пятьсот баксов — это весомый повод для гордости, мне хочется нарочито выпячивать свои достоинства. Хвалиться своими успехами, хвастаться, превозносить себя. Наверное, это просто защитная реакция.
— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить.
— Вот как? Хочешь спросить совет по поводу интернет-знакомств?
— Я?! — оскорбилась Жанна. На ее лице было заглавными буквами написано, что она обо мне думает. А именно — что я клиническая идиотка, которая не видит разницу между собой (обычной горожанкой истериоидного типа, которой ничего другого не остается, кроме как выуживать мужиков из Всемирной паутины) и ею (небесным созданием, которой не надо охотиться за кавалерами, потому что они на нее и так пачками вешаются), — нет, я просто хотела тебя предупредить по-дружески.
— И о чем же? — устало поинтересовалась я.
— О том, что ты занимаешься опасным делом, дурочка, — усмехнулась Жанна, — я вот тут недавно читала статью… Там тоже шла речь об идиотке, у которой полтора года не было секса, и поэтому она решила по Интернету познакомиться…
Жанкин голос становился все громче и громче, и я заметила, что прочие посетители салона поглядывают на меня с некоторым любопытством. На меня, а не на нее.
— И вот эта дуреха так же, как и ты, рассылала мужчинам письма. И в итоге нарвалась на мошенника, который пригласил ее в Париж, а потом подсунул в ее сумку мешок героина, и вот теперь она сидит в тюрьме и ничего никому не может доказать. Ей только и остается, что рассказывать другим эту душещипательную историю.
Уверена, что сие драматическое повествование было придумано Жанкой на ходу. Надо бы посоветовать ей поступить на Высшие сценарные курсы.
— Я, конечно, понимаю, что сейчас в Москве с приличными мужчинами сложно, — она уже почти кричала, намеренно привлекая внимание окружающих к моей якобы непопулярности, — но может быть, вместо этих дурацких знакомств тебе просто найти себе кого-нибудь попроще? Простого парня, пусть не красавца и не богача, зато…
Я резко отдернула руки, опрокинув ванночку с мыльной водой.
— Эй, куда же вы? — кричала мне вслед обескураженная маникюрша.
Но я ее не слушала.
Да наплевать мне на всех, а особенно на таких самодовольных противных дур, как Жанна. Пусть подавится и своими великолепными ногтями (только, боюсь, они вылеплены из акрила, потому что в таких людях нет ничего натурального), и своим дизайнерским платьем (ага, из позапрошлой коллекции), и своими богатыми, красивыми и умными мужчинами (только вот в чем вопрос: почему никто из них до сих пор не возжелал на Жанке жениться?), а я уж буду жить, как умею. И вот еще что: хотелось бы мне взглянуть, как вытянется ее лицо, когда очередное интернет-свидание преподнесет мне мужчину-мечту, по сравнению с которым ее пузатые деньгодаватели будут выглядеть убогими дворняжками.
И еще один утешительный факт.
Я знаю, что у Жанны этой губы коллагеновые. Или силиконовые — впрочем, какая, к черту, разница.
* * *
«Дорогой Алан! С удовольствием высылаю вам свою фотографию. Вы мне тоже очень даже приглянулись. Интересно, а как вы планируете со мной встретиться? Вы собираетесь в ближайшее время приехать в Москву? Кстати, в Лондоне я бывала, в туристической поездке. И там в данный момент живет моя лучшая подруга. Наверное, моя записка слишком сумбурна. Но я просто не знаю, что еще можно в таком случае написать, ведь мы даже не знакомы. Что ж, надеюсь, вас не разочаруют ни моя физиономия, ни полное отсутствие логики в этом письме. Буду ждать ответ, Саша».
При первом прочтении записка показалась мне непосредственной и милой, так что я спокойно нажала на окошко «отправить». Однако, когда я взглянула на текст через пару часов, то в ужас пришла — ну как я могла выдать такие легкомысленные бредни и со спокойной совестью отправить их такому замечательному мужчине? Я же профессиональный редактор, мне прекрасно известно, что любому тексту желательно дать вылежаться, чтобы потом посмотреть на него свежим взглядом и внести необходимые исправления.
Приступ досады был острым, зато недолгим. Оптимистичное настроение вернул мне купленный в редакционной столовой апельсиновый круассан.
«Ну и ладно», — подумала я, смакуя невозможно вкусное кондитерское изделие. Во-первых, я ведь даже его ни разу не видела. Кому, как не мне, известно, что фотография не всегда совпадает с оригиналом. Может быть, он мне единственный удачный снимок прислал (во всяком случае, я с ним именно так и поступила). А во вторых, если уж он моя судьба — то никуда он от меня не денется. Русским людям свойственно становиться фаталистами именно в переломные моменты. Вот и я бодро сказала себе — от судьбы не уйдешь.
И решительно доела круассан.
* * *
А вечером я, как обычно, дежурила возле памятника Пушкину, вертя головой по сторонам, точно хищная птица, высматривающая свою добычу. Каким он будет, мой сегодняшний кандидат на роль рокового мужчины и будущий герой обличительной саркастической статьи? Кривоногим, заумным, слишком худым, слишком толстым, слишком скучным, слишком нервным?
Как всегда, я не знала о потенциальном герое моего романа ничего, кроме имени, а звали его Егором. В его анкете было написано примерно следующее: «Я высок, как викинг, с отличным чувством юмора, ищу женщину, которая устала от банальности». Не могу сказать, что в этом скудном описании мне померещился проблеск интеллекта, но все же это было лучше, чем бесконечные типовые анкеты: рост — вес — длина пениса. Поэтому я и предложила этому «викингу» встретиться, отправив в качестве аргумента одну из самых удачных своих фотографий.
И вот, зябко ежась в не по погоде легкой искусственной шубке, я высматривала мужчину, похожего на героя скандинавского эпоса, блондинистая голова которого возвышалась бы над унылой московской толпой.
И когда я уже подумала, что у бравого викинга, судя по всему, изменились планы, чья-то тяжелая ладонь опустилась мне на плечо. От неожиданности я вздрогнула — почему-то нападения сзади я никак не ожидала.
— Саша?
Подошедший ко мне мужчина был невероятно высок и пугающе широкоплеч; если бы я встретила такого персонажа в темном подъезде, то сама на всякий случай предложила бы ему кошелек. Его полуспрятанное за черной бейсболкой лицо показалось мне смутно знакомым — хотя, может быть, я просто когда-то видела его в ночном кошмарном сне. У него были темные брови, грозно сросшиеся на переносице, тонкие сурово сжатые губы и тяжелый взгляд.
Я хотела надменно сказать: «Вы ошиблись!», но любопытство взяло верх. В конце концов, мне статью о нем писать, аудитория не простит, если я позволю уйти такому колоритному индивиду.
— Да.
— А я Егор, — он потрудился растянуть губы в подобие улыбки, — а мне кажется, что мы уже где-то встречались. У вас такое знакомое лицо…
— Вообще-то тоже самое могу сказать и о вас, — нахмурилась я, — определенно где-то виделись.
— Причем совсем недавно, — принялся вспоминать «викинг», — постойте… Вы же та самая девушка! Вы от нас сбежали!
— От кого это от вас? — насторожилась я, на всякий случай напружинив ноги и приготовившись к вторичному бегству. Маньяк какой-то, а не викинг.
— Я Егор, — он снял бейсболку, и я отшатнулась; почему-то бритоголовые мужчины с детства внушают мне суеверный страх, а если на их бугристом черепе еще и вытатуирована огнедышащая змея… — Егор, тату-мастер из салона «Красный дракон»! Вы к нам приходили и хотели сделать ангелочка на заднице, а я пытался вас отговорить.
Тогда я его, конечно, вспомнила. Только мне было непонятно, почему он так выжидательно улыбается — как будто бы ждет, что я с возгласом: «Эх, а все-таки тесен мир!» брошусь ему на шею, а потом мы пойдем обмывать неожиданную встречу в ближайший пивной бар. Я же не почувствовала ничего, кроме невероятного раздражения. Ведь передо мной стоял тот самый тип, который посмел, глядя в глаза, сказать, что татуированный ангелочек — это, мол, для молоденьких девочек, а мне уже за тридцать.
— Я сам испугался, когда вы сбежали, — не унимался верзила, — все думал, что я сделал не так?
— Вам сказать что? — мрачно предложила я.
— Было бы любопытно!
— Я решила сделать эту чертову татуировку, чтобы выглядеть моложе, а вы сказали, что я уже не первой свежести! — зло выпалила я. — И испортили мне настроение на много дней вперед!
— Но откуда мне было знать, что у такой красивой женщины такие страшные комплексы? — пожал плечами «викинг» Егор. — И потом, я всего лишь сказал, что ангелочек вам не пойдет. Поймите, я профессионал, у меня чутье на такие вещи!
— А что же мне, по-вашему, подошло бы, череп и кости?
— Ну зачем же так радикально, — рассмеялся великан, — вижу, вам не хватает уверенности в себе. А татуировка — это волшебная вещь, с помощью нее можно корректировать такие вещи. Я бы, например, предложил вам сделать дракона или змея.
— Как у вас на черепе? — не выдержала я. — Надо же, а вы кажетесь вполне уверенным, даже наглым!
— Не обязательно, — невозмутимо пожал плечами Егор, — можно поменьше, можно нецветного. И опять-таки, не на ягодице. Я всегда отговариваю женщин делать татушки на мягком месте.
— А это еще почему?
— Неужели сама не понимаешь? — выпучил глаза Егор. — Вы же постоянно то толстеете, то худеете, то боретесь с целлюлитом. Кожа деформируется, представь, что случится с твоей татуировкой через пару десятков лет?! Она же просто превратится в размытое пятно.
— Ладно, — вздохнула я, — что ж, была рада повидаться…
— И это все? — изумился Егор. — А я-то думал, что мы сходим в театр или в боулинг… На худой конец, пожрать.
— Извини, конечно, но ты не в моем вкусе. Пусть звучит жестоко, зато ты должен быть мне благодарным за правду.
— Саш, слушай, у меня идея! — вдруг воскликнул он. — А пошли в наш салон!
— Это еще зачем? — нахмурилась я.
— Хочу сделать тебе небольшой подарок. В качестве компенсации за испорченное настроение.
— Мне ничего не нужно, — я неожиданно почувствовала себя уставшей и какой-то опустошенной. Мне отчаянно хотелось поскорее избавиться от горе-викинга, нырнуть в пахнущий кокосовой отдушкой салон «Фелиции» и медленно порулить в сторону дома.
— Ты не поняла! Я хочу подарить тебе татуировку, — Егор сиял, как полированный рояль, — небольшую, конечно. Пойдем, здесь же совсем недалеко.
— Татуировку? — с сомнением переспросила я. — К черту татуировки! Я передумала. Для такого я и правда старовата.
— Шутишь, что ли? — он схватил меня под руку. — Да я даже своей бабушке сделал розочку на плече, а ей семьдесят два!
— Вот уж утешил, — слабо улыбнулась я, — интересно, и зачем же бабуле татуировка?
— А она тут же закрутила роман с сантехником, — невпопад ответил Егор, — Саша, татуировка — это волшебство. Один крошечный рисунок может изменить всю твою жизнь.
— Я в эти бредни не верю, — скептически ухмыльнулась я. Однако руку из его цепких пальцев не выдернула и продолжала послушно стоять напротив татуировщика. А ведь если бы у меня и впрямь не оставалось сомнений, что его предложение и гроша ломаного не стоит, я бы, честное слово, давно наплевала на правила приличия и, метнувшись в сторону, скрылась бы в толпе.
— Пойдем хотя бы посмотрим рисунки, — уговаривал он, — Саш, да не нервничай ты так, ты тоже не в моем вкусе.
— Что? — немного обиделась я. — А это еще почему?
— Если бы любовь поддавалась логике, — философски протянул этот придурок, — но ты забавная. Мне правда будет приятно тебе помочь.
— Помочь? — нахмурилась я.
— Помочь превратиться в роковую женщину, — улыбнулся «викинг».
Давно заметила в себе эту слабость: я — существо, падкое на рекламу. Понимаю, что для человека с университетским образованием это странно. Но я и в самом деле порою искренне верю в то, что губная помада, которой красится на телеэкране топ-модель, способна сделать меня сексапильнее. Что жевательная резинка и впрямь должна отбеливать зубы, а от новомодного крема кожа лица станет именно на восемьдесят три целых пять десятых процента здоровее, как и было обещано. Не знаю уж, зачем Егору понадобилось на ночь глядя нагружать себя неоплачиваемой работой, но тактика его была беспроигрышной. И его уговоры легли на благодарную почву — я ведь и сама не раз подумывала о том, чтобы украсить свои телеса пикантным рисуночком. А он грамотно сыграл на моем новообретенном комплексе возраста, да еще и назвал меня забавной. Как будто бы я не красивая женщина, балансирующая на каблуках, а щенок декоративного пуделя.
— Даже не знаю… — промямлила я, хотя внутреннее решение уже было принято.
— Да ладно тебе, от того, что посмотришь на картинки, не развалишься, — Егор уверенно тянул меня за руку, — учти, твоя жизнь может измениться прямо сегодня!
