ГЛАВА 7

— Вот же гад! — простонала я, без сил опускаясь на известняковую плиту перед закрывшимся входом. — Сорок раз подряд… в упор… по одному и тому же месту!

Мартин, которого выкинуло на улицу следом, неумело погладил меня по голове.

— Ничего, Хелечка. Зато остальным еще хуже приходится. Нас-то уже отпустили, а парней он будет гонять до полуночи.

Я ожесточенно стерла сажу с лица и сердито посмотрела на друга.

— Думаешь, мне от этого легче?

Мартин огорченно вздохнул, а я с трудом поднялась на ноги и попыталась оценить нанесенный инкубом ущерб.

Вопреки своей угрозе, калечить инкуб меня не стал, зато поизмывался вдосталь и со вкусом. Перво-наперво погонял по всему залу, заставив волчком крутиться в попытке увернуться от его точных ударов. А когда я устала, одним мощным толчком впечатал в стену и, убедившись, что я надежно увязла в губке, начал прицельно расстреливать в упор.

На мое счастье, волосы почти не пострадали — они, как оказалось, огнеупорные, а вот об одежде этого сказать было нельзя. Длинный подол и развевающиеся рукава сослужили мне плохую службу — проклятый инкуб каким-то непостижимым образом успевал гасить периодически расходящееся по юбке пламя, но мерзавец делал это не сразу. Позволял, тварюга, сгорать моей одежке по чуть-чуть. Буквально по пол-ладони за раз. После чего отступал, со смешком рассматривал результат, затем примеривался снова, и всего за час неприкрытых издевательств оголил мне ноги до самых бедер! А под конец еще несколькими ударами спалил рукава рубахи и превратил меня в огородное пугало с закопченным лицом, одетое в не поддающиеся опознанию тряпки! К тому же пугало беспомощное, растрепанное и невероятно злое.

— Я ему отомщу! — прошипела я, поняв, что мои ноги были прекрасно видны всем заинтересованным на протяжении как минимум половины урока. — Призову Свет и спалю к такой-то матери, если он еще раз посмеет лапы свои протянуть!

— Может, пойдем? — откровенно струхнул ангел, когда в ответ на мой вопль в здании кто-то раскатисто и зловеще рассмеялся. — Вон конец занятия скоро, как бы Ишейн за нами не увязался.

Да. Это еще одна придумка нового учителя — в отличие от других занятий, начало и конец его урока теперь ознаменовывались таким вот зловещим хохотом, от которого даже у меня в животе все скручивалось в холодный узел.

— Юморист демонов! — зло сплюнула я, тщетно пытаясь натянуть укороченную юбку хотя бы до колен, но лишь порвала ее в самых неожиданных местах. — Чтоб ему провалиться! Это ж надо — меня, на моем же поле…

— Хелечка, пойдем, а? — нервно переступил ногами Мартин. — А то у меня Света не так много осталось. Вдруг Ишейн будет не один?

— На! — Я раздраженно протянула ему руку. — У меня сейчас на двоих хватит. Да бери, не ломайся, а то не утерплю — спалю эту хибару к лешим. И так едва сдержалась, чтобы не призвать вторую ипостась.

Мартин, покраснев при виде моих голых ног, торопливо сдернул с себя куртку и неуклюже попытался меня прикрыть. Пришлось пару раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться, и только потом силком всучить ему куртку обратно.

— Оставь. Я злюсь не на тебя, а на себя. За то, что недооценила этого инкубского сына и позволила ему с собой играть. Больше этого не будет, обещаю. Он еще пожалеет, что посмел так со мной обращаться.

Ангел удивленно моргнул, когда моя ладонь слабо засветилась, передавая ему накопленную за день благодать. А когда я решительно двинулась прочь, прямиком к появившемуся в заборе порталу, не стал протестовать. И послушно юркнул в открывшееся окно, ничуть не удивившись, что нас выбросило не сразу за стеной, а посреди Дубовой аллеи.

До общежития снова пришлось идти пешком — крылья меня держали плохо, так что ангела я бы и трех шагов на себе не пронесла. Но на этот раз было чему радоваться — нас встречали друзья: огромный бурый медведь, тут же разразившийся приветственным ревом, неугомонный фей, бодро скачущий по верхушкам деревьев, закутанная в плащ и отчаянно мерзнущая баньши и конечно же невозмутимый оракул, приведший сюда группу ровно в тот час, в который следовало.

— Такое впечатление, что вы не с занятия идете, а со сгоревшего кладбища, — цинично заметил Шмуль, придирчиво оглядев наш потрепанный вид. — Хель, тебя на каком вертеле жарили? А Мартин что, злодеям ручку крутить помогал?

— Все так плохо? — встревоженно спросила Улька, а оборотень беспокойно ткнулся носом в мои волосы, но тут же чихнул и, испачкавшись в саже, с недовольным видом отошел.

Я выразительно посмотрела на оракула, однако Зырян лишь виновато развел руками.

— Прости, моему прозрению недоступно то, что происходит на втором полигоне. Я пытался к вам пробиться с самого вечера, но так ничего и не увидел.

— Значит, там стоит защита, — раздраженно заключила я. — И хорошая, раз у тебя дважды не получилось ее преодолеть. Что ж, будем иметь это в виду. Кстати, Марти, больше ты со мной на демонологию ни ногой. За себя я еще кое-как постою, а двоих прикрыть уже не сумею. Так что мы с тобой завтра же идем к директрисе и требуем аннулировать твое разрешение на посещение второго полигона.

Мартин испуганно отпрянул.

— Не надо к ней ходить! Хель, пожалуйста!

— Надо, — непреклонно заявила я. — Пусть пишет для этого гада другую бумажку, в которой отмазывает тебя всеми правдами и неправдами.

— Хель… — На ангела стало больно смотреть. Он побледнел, позеленел, а потом опустил глаза и виноватым шепотом признался: — Госпожа Девелар не знает, что я на демонологию напросился. Я… я подделал ее подпись на разрешении.

Я на мгновение онемела.

— Ты что сделал? — не поверил своим ушам фей. — Мартин! Неужто мы тебя наконец-то испортили? Ур-ра!

— Какое «ура»? — испугалась Улька. — А если он из-за этого благодати лишится?

— Не лишусь, — мотнул головой красный от смущения ангел. — Я пришел вчера к выводу, что придется чем-то пожертвовать — или спокойствием Хель, или же моими принципами. И сделал выбор. К тому же только у меня была возможность туда попасть — вам бы просто не поверили.

— Вот это развод по-крупному! — ошеломленно моргнул Шмуль. — Молодец, Марти, не ожидал.

— Разрешение я взял у Йержа, — тихонько признался ангел, когда фей, неожиданно расхохотавшись, от души хлопнул его по плечу. — У него полно фальшивых бланков на все случаи жизни. А имя вписал сам. Я же видел Жабин почерк. Подделать его труда не составило.

— Неужели демон не почуял подвоха? — удивленно вскинула брови баньши. — И вообще, ты же ангел. Тебе врать не положено.

— А я не врал, когда сказал, что это Жабина подпись. Я просто не уточнял, что она подписывалась не сама. И я не лгал, когда говорил, что меня допустили к занятию — просто не сообщил, что разрешение выдал себе сам.

— Ну ты даешь! — ошарашенно пробормотал Зырян, растерянно проведя пятерней по затылку. — Вот уж от кого на месте демона точно не ждал бы подвоха, так это от тебя!

Мартин упрямо насупился.

— Хель была нужна моя помощь. Разве я мог поступить иначе?

Меня наконец отпустило.

— Марти… — Я с чувством обняла еще больше смутившего друга. — Это, конечно, хорошо, что ты нашел оправдание для обмана и превратил его из предательства в добровольную жертву. Поверь, я ценю то, что ты сделал. И даже боюсь представить, чего это могло тебе стоить. Но, демон тебя раздери, Марти! Почему ты обманул и нас тоже?

— А ты бы позволила мне туда прийти?

Заглянув в серьезные, вопрошающие глаза Мартина, я не нашла в себе силы солгать.

— Нет.

— Вот видишь. А это было необходимо. Поэтому я и дальше собираюсь посещать демонологию, если, конечно, ты не сдашь меня директрисе, чтобы она узнала о подделке важного документа.

Кажется, я онемела во второй раз за вечер.

— Марти, я схожу с ума или ты собрался меня шантажировать?

— Собрался, — шмыгнул носом все еще красный, но твердо решивший настоять на своем ангел. — Ты не оставила мне другого выхода, поэтому мы или вместе ходим на демонологию, или Жаба исключает меня из университета и я возвращаюсь домой. К маме.

Это его «к маме» добило меня окончательно. Я сцапала врунишку за ворот, чувствительно тряхнула пару раз, чтобы проникся, а потом прижала к груди, взъерошила золотые кудряшки и… с чувством чмокнула в растрепанную макушку.

— Ты — нахальный, бессовестный, коварный и совершенно ненормальный мальчишка! Ни к какой маме ты в ближайшие три года не поедешь! И никто… ни за какие коврижки… не исключит тебя из университета. Понял?

— Это значит — да? — просиял ангел, уставившись на меня счастливыми глазами.

Я обреченно махнула рукой.

Все, банда сложилась окончательно, и последний участник только что кровью подписался под ее уставом. Так что ангел наш. Без вариантов. И больше мы к этому вопросу не возвращаемся.

На этот раз Князя на месте не оказалось. И, судя по заправленной постели, в спальню он сегодня не возвращался. Ишада в библиотеке тоже не было, и на стоящем в углу столике не лежало ни одной открытой книги. Новых дверей в гостевых покоях не появилось. Записки от старика или другого знака, что мне стоит задержаться, не нашлось, так что какое-то время я просто летала по комнатам и откровенно маялась от безделья.

Перспектива проторчать здесь до самого утра выглядела безрадостно. А затем к растущему разочарованию начало примешиваться смутное подозрение, что Князюшка не пришел ночевать отнюдь не из-за великой любви к делам. Может, и впрямь у него кто-нибудь появился?

Мысль о том, что моего мужа в это самое время могла ублажать какая-нибудь демоница, вызвала глухое раздражение. Не то чтобы я совсем не предполагала такого варианта, но чувствовать себя обманутой женой оказалось мерзко. Даже с учетом того, что Князюшка — не отягощенное привязанностями существо, и за время моего отсутствия вполне мог соскучиться по плотским утехам. Не будет же он в самом деле придерживаться моральных принципов и трепетно ожидать моего возвращения?

— Арсу-у-ур… — угрожающе прошипела я, сжимая когти.

И в тот же момент почувствовала, как какая-то неведомая сила хватает меня за талию, а потом буквально вышвыривает из комнаты, словно пойманную на крючок рыбину из воды.

Короткий миг тишины, знакомое ощущение переноса, и вот я уже не в спальне, а в каком-то мрачном подземелье. С огромной скоростью лечу на увенчанное острыми шипами кресло. С приглушенным воплем, забыв о своей бестелесности, пролетаю его насквозь. Падаю на пол плашмя и ошеломленно понимаю: переместилась! Причем не абы куда, а точно к своему благоверному, чудом не свалившись ему на голову.

— В чем дело, Ишад? — пророкотал где-то наверху недовольный голос Темного Князя. — Ты куда уставился? Тебе неинтересно, что я говорю?

С кряхтением встав на карачки, я осторожно выползла из-за кресла и, увидев ошарашенную морду старика-библиотекаря, умоляюще приложила палец ко рту.

— П-простите, мой лорд, — пробормотал старый демон, поспешно отводя глаза. — Конечно, вы правы — двоих для ваших целей совершенно недостаточно. Чтобы работы завершились хотя бы к концу седмицы, нужно как минимум четыре пары рук.

— Так найди их!

— Конечно, мой повелитель. Просто боюсь, что это насторожит тех, кого не надо.

Из глотки мужа, частично принявшего темную ипостась, вырвался низкий вибрирующий рык.

— Неужто ты не можешь справиться с какой-то нежитью? Или твоя слава некромансера сильно преувеличена?

Старый демон сглотнул, когда черные пряди взметнулись с пола и угрожающе нацелились в его сторону.

— Простите, мой лорд. Даже мне нелегко творить заклятия в такой дали. Нужно еще немного времени.

— Сколько? — неожиданно сбавил тон Князь, и его голос стал обманчиво спокойным.

Я поднялась на ноги и, осторожно заглянув мужу в лицо, поняла: если Ишад ответит неверно, останется без головы. Князь больше не зол — он просто ждет повода. И если надумает спустить со старика шкуру, он это сделает. Причем прямо сейчас.

Обернувшись, я сделала быстрый знак Ишаду, и тот понятливо склонился в глубоком поклоне.

— Мне нужно всего два дня, господин. Тьмой клянусь, что по истечении этого срока вы получите тоннель.

— Исчезни, — едва заметно нахмурился Князь, принимая человеческий облик, а его волосы снова вернулись к обычной длине. Ишад с невыразимым облегчением выдохнул и, не разгибаясь, попятился, каким-то чудом угадывая правильное направление. А я с любопытством огляделась.

Да-а… кабинет у Темного Князя оказался ему под стать. Стиль оформления тот же, что и в спальне, только без белых пятен. Черные стены, черные пол и потолок, немногочисленная мебель, выполненная, впрочем, с необычайным изяществом — черным здесь было практически все. Кроме меня и крохотного пятачка света, в котором находился, словно узник, пятящийся к выходу Ишад. И то, стоило старику коснуться задом тяжелой створки, как свет окончательно погас, погружая кабинет в непроглядную темноту.

Когда за стариком закрылась дверь, со стороны стола неожиданно раздался тяжелый вздох.

— Княже? — встрепенулась я и быстрее молнии вернулась к устало опустившему голову мужу. — Князюшка? Ты в порядке? Муж мой… Арсур?

Темный Князь молниеносно вскинулся и шумно раздул ноздри, зашарив по пустому кабинету напряженным взором. Его глаза снова наполнились первородной Тьмой, из-под верхней губы проступили клыки, а в самой фигуре появилось столько напряжения, что я виновато улыбнулась и бережно погладила его по щеке.

— Ну, прости, что я тебя потревожила, прости, что не могу быть рядом. Прости, что оставила тебя одного, прости, мой хороший, прости…

Тяжелые веки демона неохотно опустились, прикрывая страшноватые глаза, а напряжение из тела стало медленно уходить. Он чуть подался вперед, опустив голову на скрещенные руки, а я вилась вокруг него юлой и тихонько шептала в самое ухо, то поглаживая его лицо, то лаская пальцами волосы, то бережно целуя. И безостановочно испрашивая прощения за вольные или невольные свои грехи, смутно дивясь тому, что он по-прежнему откликается на эту уловку.

— Ри… — неожиданно выдохнул Князь, втягивая ноздрями воздух. И на этот раз я не отшатнулась. — Ри-и-и…

У меня дрогнуло сердце, а пальцы бережно коснулись его волос.

— Арсур?

— Вернись ко мне, Ри! — прошептал Князь тем самым низким, рокочущим, пробирающим до костей голосом, который отозвался во мне болезненной дрожью.

Я едва не застонала, непроизвольно приникая к шепчущему мое имя демону и неистово желая прикоснуться к нему по-настоящему. Хотя бы на миг. На одно-единственное мгновение, чтобы ощутить под рукой мягкий шелк его волос. И вспомнить ответное прикосновение его губ, от которых, я знала, даже суккуба может сойти с ума…

Вот она, власть брачных оков и результат признания Князя моей второй ипостасью. Маменька в свое время предостерегала от этого, но тогда я иначе представляла свое замужество. Льстила себя надеждой, что найду способ избежать довлеющего над нашей расой рока, но, видимо, не смогла. Не до конца задавила в себе чувства. И теперь, где бы я ни была, всегда буду слышать этот зов. Сама того не желая, буду снова и снова возвращаться к нему в снах. Стремиться приблизиться. Неистово желать вернуться и с готовностью подставлять шею, одинаково радостно принимая и поцелуи, и вонзающиеся в кожу клыки.

Но, демон меня раздери, как же это было приятно! Смотреть на сильнейшего в Преисподней мужчину, безнаказанно обнимать его за шею и знать, что он настойчиво ищет и зовет именно меня!

— Ри…

— Я здесь, муж мой, — прошептала я, невесомо целуя его губы. — Твоя власть надо мной действительно велика, а после совершеннолетия она могла бы стать абсолютной. Ты почти покорил меня, мой Князь… но еще не выиграл. Потому что я не хочу, чтобы по воле твоей от меня осталась лишь половина. Не хочу потерять тот Свет, что по-прежнему во мне живет. Не хочу зависеть от тебя так сильно, как ты того желаешь. Поэтому не зови меня больше, не надо, я все равно никогда не проснусь.

Сделав над собой усилие, я отпустила его шею и снова взлетела. Покружила под потолком, с грустью глядя на выпрямившегося демона, на лицо которого снова легла бесстрастная маска. Хотела было уйти, чтобы не травить душу, но тут в дверь кто-то деликатно поскребся.

— Простите, мой лорд, — осторожно спросил заглянувший в приоткрывшуюся щелку незнакомый бес. — К вам посол из герцогства Суккубского. Прикажете впустить или пусть ожидает до завтра?

Недоверчиво прищурившись, я метнулась к двери и застыла над самыми створками. Как интересно… Маменька решила наладить отношения с соседом? Прослышала, что в первом домене сменился хозяин, и захотела попытать счастья с непримиримым врагом? Неужто нашла, чем заинтересовать сильнейшего демона Преисподней?

— Пусть зайдет, — хмуро бросил Темный Князь, откидываясь на спинку кресла.

Я кинула на него задумчивый взгляд и решила задержаться. А лакей, торжественно распахнув дверь, громко возвестил:

— Прошу, госпожа посол!

— Скорее «послица», — пробормотала я и спустилась чуточку пониже.

В том, что в зале появится суккуба, я ничуть не сомневалась — мужчины в герцогстве по определению не могли занять ни один ключевой пост. Собственно, кандидатура для столь ответственного поручения была лишь одна: Шейриной маман бы не рискнула, меня под рукой не оказалось — значит, остается только Сельриана.

Надо сказать, с сестрами я никогда не ладила. И не в последнюю очередь из-за имени. По негласной традиции суккубы нарекали дочерей в соответствии с очередностью рождения. Имена старших обычно начинались на шипящие согласные — «Ш», «X», «Ф», причем чем ближе первая буква находилась к концу алфавита, тем считалось почетнее; а младших детей называли на любые другие согласные. И чем выше положение занимал род, тем больше в именах появлялось «благородных» букв.

Конечно, не всеми эта традиция соблюдалась, но правящий дом обязан был ее придерживаться. И только в моем случае маменька заупрямилась, поставив младшую дочь на одну ступеньку с наследницей, так что напряженные отношения с обеими сестрами были неизбежны.

Ну вот, что я говорила? Сельриана собственной персоной. Яркая, как всегда, и столь же непредсказуемая. Да и кто, кроме нее, рискнул бы появиться в обители Темного Князя в столь нескромном виде?

Обтянутая черной кожей фигурка выглядела более чем соблазнительно — сестрица не ошиблась с выбором образа. Не было бы здесь освещения, она скользила бы во тьме смертоносной змеей, у которой что ни зуб, то ядовитый. Но на свету она выглядела еще эффектней — невысокого роста, с поразительно узкой талией, округлыми бедрами, роскошной грудью и великолепной гривой рыжеватых волос, смело распущенных по плечам. Кукольное личико, яркая помада на чувственно приоткрытых губах — и вся бездна существующего в мире порока, заставляющая безнадежно тонуть в этих огромных синих глазах…

Сгустившуюся тишину неожиданно нарушил цокот каблуков, и я едва не фыркнула.

А вот это ошибка, моя дорогая — Князь не любит лишнего шума.

Как? Ты еще и меняться на ходу не стесняешься? Смело. Хотя я и представить не могла, что ты сумеешь уловить его желания на расстоянии…

Эй, погоди-ка. А длину волос ты зачем укоротила? Да еще до самых плеч? А волосы зачем перекрасила в черный цвет? Князю нравятся длинноволосые блондинки. Желательно с зубами и когтями не меньше, чем у него самого — он, видишь ли, предпочитает брать добычу силой, медленно и со вкусом ломая ее сопротивление. А ты что наделала?!

Заметив на губах сестры торжествующую усмешку, я недоверчиво покосилась на Князя. И чуть не присвистнула, подметив в его глазах мрачное предвкушение.

Боюсь, ты нарвалась, сестрица. Мой муж терпеть не может, когда им пытаются манипулировать. А ты, решив продемонстрировать свою силу, тем самым поставила переговоры под угрозу.

— Мое почтение, ваше темнейшество, — пропела Сельриана, остановившись в нескольких шагах от буравящего ее взглядом демона и грациозно поклонившись. Да так, что туго обтянутая грудь предстала перед Князем в самом выгодном свете. — Герцогиня Суккубская передает вам свои поздравления в связи со вступлением в новые владения и заверяет в искренней дружбе.

Муженек едва заметно прищурился.

— В чем же, по-твоему, будет выражаться эта дружба?

— Ее темнейшество готова оказать любую поддержку, которую вы могли бы потребовать. — Сестрица тщательно выверенным движением выудила откуда-то надушенный конверт и, опустившись на колено, со смиренным видом протянула. — Герцогиня не сомневается, что такой повелитель, как вы, способен взять все, что посчитает нужным, без чьего-либо ведома. Но есть вещи, которые выгоднее решить миром. Некоторые из них она и предлагает обсудить при личной встрече.

Князь изогнул смоляную бровь, отчего конверт взвился в воздух и, распечатавшись прямо на лету, выпустил наружу белоснежный лист бумаги, который и завис напротив демона.

— Приглашение на бал, ваше темнейшество, — снова раскрыла рот сестрица, едва заметно меняя тембр голоса.

Дура. Мой муж не любит «ангельской» кротости. Больше всего ему нравится легкая хрипотца, почти неотличимая от сдержанного рычания. Мурлыкающие и урчащие нотки, если он в хорошем настроении. И едва слышимый виноватый шепот — если в плохом.

— Хм… даже так? — неожиданно усмехнулся Князь, прочитав послание до конца, и пристально взглянул на коленопреклоненную суккубу. — Осмелела Герцогиня, раз присылает мне такие приглашения.

Сельриана еще ниже склонила голову.

— Напротив, ваше темнейшество. Она готова на многое, чтобы сохранить нынешнее положение дел. И в качестве жеста доброй воли предлагает вам… династический брак.

Что-о?!

От возмущения я чуть не рухнула с люстры.

Кто ж о таких вещах говорит открыто? Маман сдурела? И вообще, о каком браке идет речь? С кем? Не с этой ли стриженой крысой, у которой из внешних достоинств только большие титьки, а из внутренних — умение часами поддерживать в любовнике готовность к совокуплению?

На лице Князя появилось хищное выражение.

— И кого же твоя мать предлагает мне в качестве невесты? Уж не себя ли?

Я тревожно замерла.

А что, с нее станется. Чистокровного высшего в ее коллекции еще не было, а опыта в запудривании мужчинам мозгов столько, что даже Князю будет нелегко ей противостоять. В последние годы она, правда, не увлекалась новыми связями, но, может, ради поддержания авторитета решила тряхнуть стариной? Особенно когда потеряла меня из виду.

Сельриана многозначительно улыбнулась и гибким движением наконец поднялась.

— Герцогине в последнее время нездоровится, ваше темнейшество, поэтому ваше предположение не имеет под собой оснований. Но моя мать будет крайне признательна, если вы соблаговолите дать согласие на личную встречу. На любой территории. И на любых условиях.

— Я согласен, — снова усмехнулся Князь, и зависшее перед его лицом приглашение моментально сгорело. — Условия сообщу завтра. А сейчас исчезни, если не хочешь продолжения разговора… или подойди ближе, если все-таки решила рискнуть.

Я недоверчиво замерла, но было бы странно, если бы Сельриана отказалась. Для того ее и прислали, чтобы испробовать последний оставшийся вариант. Ведь соблазн так велик, предложение о женитьбе озвучено дерзко, почти с вызовом. Зачем ждать встречи на официально обозначенном поле боя? И чего стесняться, если в кабинете никого, кроме них, больше нет?

Когда муж с плотоядной улыбкой обнял сестрицу за талию, мои запястья предупреждающе кольнуло.

Когда он с жадностью впился в ее губы, на моей коже проступили демонические руны.

Сельриана вскрикнула, но в этом крике было больше удовольствия, чем боли. Она томно выгнулась, подставляя чужим губам полную грудь. Откинула назад голову. Тяжело задышала, покорно отдаваясь ласкающим рукам. На ее висках выступили крохотные капельки пота, и по комнате поплыл одуряющий аромат готовой к спариванию самки. Мощное, безотказное, но, к сожалению, обоюдоострое оружие, которое, покинув ножны, поражает не только врага, но и собственного хозяина.

Да. У каждой из нас свои секреты. У кого-то пыльца, у кого-то — запах. Но итог все равно один — рано или поздно любой самец сдастся. Цена при этом значения не имеет, даже если за победу придется заплатить безудержным, лишающим разума желанием, стремительно вытягивающей силы сменой обликов и полной покорностью в постели недогадливой жертвы.

Жаль только, Сельриана не поняла, что над ней все это время почти открыто насмехались. Не видела, как коварно изогнулись губы склонившегося над ней мужчины. Поддавшись его рукам, она буквально плавилась в них, с огромной скоростью меняя один неверный образ за другим… и не сообразила, что происходящие с ней, губительные даже для опытной суккубы перемены — не более чем тонкое издевательство со стороны уверенного в себе, неуязвимого для ее чар самца, который увидел легкую добычу.

Расплата за ошибку наступит очень скоро. Через час. Через два… как только он насытится и, опустошив самоуверенную дурочку до дна, отступит в сторону. И вот тогда появится понимание. Горечь осознания, подстегиваемая презрением в глазах укравшего ее силу мужчины. А вскоре за ними придет страх. И боль. Не столько от оставленных на коже порезов, сколько от мысли, что ты себе уже не принадлежишь…

Когда от стола раздался сдавленный стон, нижняя пара рун на моих запястьях вспыхнула в последний раз и погасла, оставив на коже белесые следы, похожие на старые шрамы.

Я вздрогнула от неожиданности. Машинально потерла обожженную кожу. И отвернулась, с неожиданной горечью прошептав:

— Вот что разрушит наш брак. Оказывается, для этого достаточно простой измены…