У большинства людей бытует представление о медведе как о некоем добряке-увальне. Такое отношение к «хозяину леса» сложилось не без влияния фольклорных сюжетов. Однако даже по отношению к человеку, которого большинство зверей боится, медведь бывает агрессивным. Например, медведь-гризли, обитающей в Северной Америке, самый недружелюбный среди бурых медведей, при встрече в лесу с человеком подчас не желает уступать дорогу. Он встает на задние лапы (его рост часто больше трех метров) и словно говорит человеку: «Ну, кто из нас самый большой и сильный?» О происхождении медведя индейцы племени схаста рассказывают удивительную легенду.

Было время, когда на Земле не было зверей. Великий первопредок Маниту путешествовал по ней со своими детьми и домочадцами. Вот как-то раз ему стало скучно, и решил он заселить Землю разными животными. Он взял свой волшебный посох отломил от него нижнюю часть, разбил ее в щепки и бросил в воду. Из щепок появились рыбы. Затем Маниту сорвал с дерева несколько листов, положил их на ладонь и дунул. У него с ладони спорхнули птицы. Затем он взял среднюю часть своего посоха разломил ее на куски и разбросал вокруг. От него во все стороны разбежались предки животных. Затем он превратил оставшийся от посоха, набалдашник в предка медведя. Рыбы, птицы, звери и медведь получились у Маниту похожими на него самого, так как он взял за образец при их создании свое собственное тело. Многие из них разгуливали на двух ногах и разговаривали человеческими голосами. Даже рыбы и птицы имели лица людей и общались при помощи речи. Но больше всех был похож на человека медведь. Он ходил на двух ногах, разговаривал, а свою добычу убивал специальной дубинкой.

Как-то раз, младшая, самая маленькая дочка Маниту без спросу ушла из дома и заблудилась. Ее нашел медведь. Он принес ее домой и отдал супруге – медведице, которая решила воспитывать найденыша вместе со своими медвежатами. Когда рыжеволосая и белокурая девочка выросла, медведи выдали ее замуж за своего подросшего сынка-медвежонка – парня хоть куда. У четы человека и медведя родились дети. Они походили отчасти на медведя – были такие же сильные как он, а отчасти на людей. Но цвет кожи у них был не белый, а красный. Так появились краснокожие индейцы.

Однако когда Маниту услышал от своих детей, что на Земле появилось новое неизвестное племя краснокожих людей, он пришел в такую ярость, что захотел тут же расправиться с нарушителями закона. Ведь только ему позволялось на этой Земле творить новые виды живых существ. Он ударами молнии и страшными раскатами грома так испугал медведей, что те встали на четыре ноги. От страха медведи позабыли человеческую речь. Маниту, воспользовавшись их приниженным положением, забрал у них дубинки и повелел отныне убивать добычу клыками и когтями, которые у них в тот же миг выросли. Индейцев же он пощадил, так как здраво рассудил, что в них течет его собственная кровь. С той поры индейцы оказывают как Маниту, так и медведю – своим предкам особое почтение, им приносят жертву и посвящают ритуалы. Изменился и характер медведя. При встрече с человеком он встает на задние лапы, чтобы показать, что его предки тоже ходили на двух ногах. Хотя он по-прежнему считает себя владыкой леса и не собирается уступать дорогу человеку, но на него иногда нападает беспричинный страх. Вероятно он все еще не может забыть того урока, который ему преподал Маниту.

И действительно, косолапый немного трусоват. Если из-под его ног вдруг выскочит заяц, он со страху может броситься наутек. Самый пугливый из медведей – алтайский. Больше всего на свете его пугает запах человека. У медведя хороший нюх, но близорукие глаза. Он хорошо различает мелкие предметы, например, личинок насекомых, которыми питается. Вдаль медведь видит неважно, особенно неподвижные предметы. Если человек заходит с подветренной стороны, то медведь может его не учуять вовремя, и тогда встречи не избежать. Бывает спокойно кормится мишка где-нибудь на высокогорной лесной полянке. Как корова всей пастью срывает пучками зеленую сочную траву. Но как только донесет до него ветерок запах человека, резко вскинет голову, закрутится волчком и вот уже удирает сломя голову, громко ухая от ужаса и оглядываясь.

Сородичи алтайского медведя из средней полосы России тоже предпочитают обходить человека стороной. Но иногда они могут совершать ложные атаки. Кинется медведь в сторону человека, но, не добежав до него, повернется и отбежит, потом опять кинется. Обычно, в таких случаях медведь не смотрит прямо на человека, а поглядывает искоса, слегка отвернув голову в сторону. Прямой пристальный взгляд косолапого свидетельствует о серьезности его намерений, в зверином мире такой взгляд квалифицируется как вызов на бой.

От зверя смотрящего таким взглядом добра не ждут!

Эмоции медведя слабо отражаются на его морде, не в пример обезьянам или кошкам, выразительная мимика, которых показывает, злы они или довольны. Хвост, как выразитель намерений кошек и собак у медведей очень мал. Поэтому, по внешнему виду косолапого трудно понять, что у него на уме. Один грибник как-то повстречал медведя и спрятался от него за пенек. Мишка был в добром здравии, отъевшийся, с лоснящейся шерстью и, вероятно, в хорошем расположении духа. Его разобрало любопытство, и он присел около пенька, одной лапой уперся в бок, а другую этак, вальяжно положил на пенек и стал разглядывать грибника. Грибник кричит на медведя, ругается, а тот, знай себе, слушает и внимательно разглядывает человека, изучает новое для себя существо.

Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, толстые бедра и бока, длинную шерсть медведь быстро бегает, хорошо плавает, прекрасно лазает по деревьям, легко взбирается на каменистые кручи. Он может подкрадываться к своей добыче совершенно бесшумно. Зверь невероятно силен. Убив лошадь, быка или лося, весящих по 4–5 центнеров, он тащит их по лесу, ломая на своем пути кустарник и мелкие деревца. Кроме того, медведь сообразителен. Он умудряется утащить из хорошо охраняемой пасеки улей. Один раз, подсмотрев как рыбаки выуживают сеть и вынимают из нее рыбу, мишка способен повторить это. В отсутствие людей косолапый, вытягивает сеть на берег и устраивает себе рыбий день. Нередко медведь рыбачит самостоятельно, стоя у стремнины по колено в воде, он резко сгибается и подцепив когтями большую рыбину ловко выбрасывает ее на берег. За первой рыбиной следует вторая, третья. Выйдя из воды, медведь принимается за еду. Он откусывает рыбам голову, а туловище откладывает в сторону. Ест, не спеша, со смаком. Гурман! В неволе медведи также показывают чудеса сообразительности. Так малайский медведь, наблюдая как уборщик открывает замок его клетки ключом, однажды умудрился открыть замок, засунув в него коготь. Другой медведь рассыпал у клетки рис, что привлекало цыплят, которых он время от времени ловил и съедал. Все это говорит о том, что медведь умнее, чем мы о нем думаем! Многие почему-то считают, что косолапый простоват.

Медведь всеядное животное. Бурый медведь месяцами может питаться одной травой, как лошади и коровы. Правда иногда разроет муравейник и слижет куколок насекомых. Когда созревают ягоды, желуди, орехи переходит на них. Однако это не мешает ему, повстречав в лесу труп павшего животного, с удовольствием съесть его, даже если он уже разложился до зловония. Когда неурожай ягод и орехов медведь переходит к охоте. Лоси, олени и кабаны становятся его добычей. Если по какой-то причине медведю недоступно искусство охоты, то для косолапого наступают голодные дни. Обычно медведи живут на индивидуальных участках, ревностно оберегая их от вторжения чужаков. Когда же настает бескормица, они покидают свои владения и отправляются в путь. Наступает время медвежьих кочевий, которые могут протянуться на сотни километров. В поисках пищи медведи переплывают реки, преодолевают горные перевалы и болота. Медведи нервозно и отрешенно бродят где попало. Их можно встретить в самых неожиданных местах, в садах, в поле, в огороде и даже на свалках. В уссурийской тайге голодные медведи способны долго идти по следу тигра и отогнать его от добычи, которую он добыл. Голодный медведь становится дерзким, если к холодам он не нагулял жира, то он не ложится в берлогу и становится шатуном. Шатуны опасны.

Не только домашняя скотина может стать его жертвой, но и люди.

Когда же пищи настолько много, что ее не съесть, медведи становятся на удивление миролюбивыми. Они забывают свою извечную вражду, перестают метить свою территорию и нередко группами греются на солнышке, а время, свободное от еды и сна, проводят в играх и развлечениях. Медведь, будучи в хорошем настроении, не пройдет мимо разбитого бурей дерева, у которого расщеплен ствол. Ухватит лапой за отщеп, отогнет его в сторону и отпустит. Ударит с маху отщеп по стволу и загудит, завибрирует дерево. Мишка послушает, как далеко распространится эхо и вновь «музицирует». Не чуждо косолапому и чувство прекрасного!

Осенью, готовясь к зимней спячке, медведь «жирует» во фруктарниках. Ягоды, яблоки, груши, орехи, рябина составляют его привычный рацион в это время. Часто отправляется в поля «на овсы». Нагуляв жиру, ложится медведь в берлогу и спит в ней долгие зимние месяцы. Выходит оттуда исхудавшим, неуклюже переваливается на трясущихся от долго бездействия ногах. Почешет загривок задней лапой и начнет кататься по плотному мартовскому снегу кряхтя и охая – разминает бока. Затем наломает зверь молодых елочек и устроит лежку возле берлоги. На ней мишка досыпает, как говорят охотники. В солнечные весенние дни медведь подолгу нежится на солнцепеке. Ест засохшие травинки, грызет кору лещины. На болоте выискивает прошлогоднюю клюкву, многолетнюю осоку и начинающую прорастать траву. Если по близости есть трухлявый пень, то разрушит его, выискивая личинки насекомых. Худо-бедно дотянет до того времени, когда появится первая зелень.

Медведица с медвежатами, родившимися в этом году, уходит от берлоги медленно. Оно и понятно, медвежата-сеголетки маленькие, они неспособны долго идти по снегу. Мать зорко следит за своими детьми. Если увидит, что кто-то из них отстал, подает особый сигнал. Малыши, набегавшись по лужам, фыркают и бегут к матери. Для кормления медведица выбирает место посуше, ложится на бок, поворачивает переднюю и заднюю ногу так, чтобы медвежата смогли на них лечь. Промокшие малыши забираются на теплые ноги матери, отогревшись и поев, тут же засыпают. Медведица не столь обходительна с медвежатами-второгодками. Они хоть и шествуют вместе с матерью, часто отходят далеко в сторону, а мать догоняют по следам. Эти медвежата уже научены в случае опасности (особенно при встрече с незнакомыми медведями, которые очень не ласковы к чужим малышам и могут их съесть) взбираться на верхушку высокого дерева и тихо отсиживаться там, пока минует угроза. Обычно мамаша с малышами первого и второго года жизни, а также самостоятельные медведи третьего года жизни уходят от своих берлог после того, как крупные самцы уже займут свои прошлогодние участки и опасность попасть им на обед уменьшится.

Молодые медведи весьма беспечны. После того как они досыта наедятся молодой растительности, на них порой нападает неудержимое веселье. Они начинают куролесить, бегать по лесу, реветь в полный голос, валяться на травке. Увлеченный своим приятным времяпрепровождением молодой мишка далеко не всегда может вовремя заметить, что ему грозит опасность. Опасность эта исходит в большей степени не от взрослых сородичей, а от человека.

Человек, несмотря на то, что тоже любит покуролесить, поваляться на травке, покричать и побегать в лесу, еще больше любит выследить и убить медведя. Еще бы, ведь медвежья шкура является у людей своего рода талисманом доблести и силы. Небрежно бросив ее в своем «логове», человек может предстать перед друзьями и знакомыми, как самый сильный из зверей. Несомненно, в людях есть не только что-то лошадиное, но и нечто медвежье.

И в этом современный человек отнюдь не оригинален. Древние мифы проливают свет на такое архетипическое поведение людей. Например, в представлениях кетов человек и медведь выступают в виде разных ипостасей одного и того же существа. Душа может родиться в теле человека, а может избрать для своего появления на свет тело медведя. Сибирские якуты чтили медведя, как хозяина леса. Они, как и индейцы Америки, называли его «милым дедушкой». Однако это не мешало им на него охотиться. Эта охота приобретала вид, турнирных боев человека со зверем: один на один. Охотник, вооруженный специальным медвежьим ножом, должен был бросить вызов «дедушке» и победить его. Если охотник погибал, то местные жители не преследовали зверя, считая, что человек когда-то принес ложную клятву и теперь наказан за это лесным божеством. В этом случае охотник считался ритуальной жертвой, принесенной хозяину леса. Как считали, его душа будет на том свете прислуживать божеству медведя и если родится вновь, то не иначе, как в облике косолапого. (Индейцы одного североамериканского племени, по свидетельству летописцев завоевания Америки конкистадорами, умоляли европейцев не убивать кривую престарелую медведицу, потому что в нее, по их представлениям, вселилась душа бабушки вождя.) Если человек во время поединка убивал медведя, то считали, что бессмертное божество вновь возродится в облике медведя и будет, как и прежде, оказывать покровительство человеческому роду.

Сибирские остяки, убив медведя, устраивали особый праздник. Шкуру аккуратно снимали и изготавливали из нее медвежье чучело. Затем ставили его в юрте на почетное место и поклонялись ему. Мясо съедали. Медвежий праздник сопровождается весельем и обильными возлияниями. (Недаром на Руси было «модно» ставить чучело медведя в кабаке. Любая попойка в этом случаи приобретала черты культового для русских медвежьего праздника. Люди пили не просто так, а в соответствии с традицией.) Аналогичные обряды существовали и у североамериканских индейцев. Они ставили стоймя голову убитого медведя, раскрашивали ее красками, предлагали ей дары и в тоже время поедали медвежье мясо, курили трубки и предавались веселью. Часто медвежий праздник сопровождался «эротическими» танцами, во время которых все участники, включая женщин, разоблачались и примеряли на себя шкуру поверженного мишки. Затем гулянка плавно переходила в массовое совокупление.

Нечто похожее существовало и в античные времена. Жрицы древнего культа Артемиды, которая почиталась как владычица зверей, устраивали ритуальные пляски в ее честь, натянув на себя медвежьи шкуры и надев на голову медвежьи маски, изготовленные из головы зверя. Эти жрицы назывались медведицами. Участники празднества – мужчины, вступали с жрицами-медведицами в ритуальное совокупление. А верховодила всей мистерией сама Артемида, которую также считали медведицей.