Вчера у меня был жуткий день. Я работал, не разгибаясь с того момента, как проснулся: старался успеть к двум дедлайнам (dead-line – окончание какой-либо работы. – Ред.), улизнуть от свалившегося на голову нового поручения, одновременно возился с семилетним чадом, у которого текло из носа, с пятилетним, у которого выпал зуб, и полуторагодовалым, который изучал законы причин и следствий, спихивая посуду с полок. Во второй половине дня я пробежал пять миль. Наскоро пообедав, я помчался в офис и проработал еще несколько часов, пока не понял, что уже ничего не соображаю. Полумертвый от усталости, я пошел спать. Было только одно «но»: я не смог уснуть. Почитал немного, попытался еще раз. Без толку. Примерно в час ночи я пошел вниз, налил себе бокал вина и прочитал вчерашнюю газету. Выпил еще один бокал. Прочел еще одну газету. В четверть третьего я вернулся наверх и снова попробовал уснуть. Наконец мне это удалось, по крайней мере, 3.06 – это последние цифры, которые я запомнил на часах радио у кровати.

Где-то через три часа полуторагодовалое чадо встало в кроватке и завело свою оглушительную серенаду о молоке. К семи утра весь дом уже ходил ходуном в традиционном утреннем безумии. В восемь утра я уже сидел у себя в офисе, где сижу и сейчас, предвкушая новую порцию дедлайнов. Я устал. Я дико устал. Скажу по секрету, я только что от души зевнул. Я представил себе предстоящий день и зевнул снова. Я уже выпил три чашки кофе, но, несмотря на это, я готов свалиться и уснуть за полминуты. Нет-нет, спать – это потом. Я встряхиваюсь – и зеваю, зеваю, зеваю…

Постойте-ка. Вы сейчас, в последние минуты, зевали? Вот вы прочитали, как мне хочется спать, представляли себе, как я зеваю, – было у вас ощущение, что нижняя челюсть готова опуститься в зевке? Если да, то у вас есть врожденная склонность к следующему важному качеству – эмпатии. (Если нет, то, быть может, для активизации этой внутренней способности вам нужно что-то повыразительнее, чем мои стенания о том, как я мало спал и много трудился.)

Эмпатия – это умение представить себя на месте другого человека и интуитивно понять, что этот человек чувствует. Это способность влезть в чужую шкуру, посмотреть на мир чужими глазами и пережить чужие чувства. Довольно часто мы делаем все это спонтанно, повинуясь скорее инстинкту, чем сознательному решению. Однако эмпатия не сводится к сочувствию, то есть умению пожалеть другого. Это умение чувствовать так, как он, понять, что это такое – быть им. Эмпатия – это яркий акт творческой доблести, виртуальная реальность в ее предельном выражении – способность залезть в сознание другого и увидеть мир его глазами.

И поскольку эмпатия предполагает, что один человек настраивается на внутренний мир другого, она часто включает элемент мимикрии – именно поэтому многие из вас только что зевнули. В заразительности зевоты, говорит нейробиолог-когнитивист Стивен Платек, возможно, проявляется «примитивный механизм эмпатии». Его исследования показали, что люди, зевающие вслед за другими, набирают высокие баллы в тестах на оценку уровня эмпатии. Такие люди, к числу которых, несомненно, принадлежат многие из вас, так настроены на волны, исходящие от других, что не могут не копировать их поведение.

Значение эмпатии невозможно переоценить. Она помогла нашему биологическому виду выбраться из эволюционного шлака. И теперь, когда мы стали двуногими прямоходящими (царями зверей в нашем заповеднике), она по-прежнему помогает нам держаться на плаву. Благодаря эмпатии мы можем понять точку зрения оппонента, может утешить человека, у которого случилась неприятность, или закусить губу вместо того, чтобы выдать что-то фальшивое. Эмпатия формирует наше самосознание, устанавливает связи между родителями и детьми, позволяет нам работать вместе и служит обоснованием нашей морали.

Однако эмпатия (как и многие другие способности, связанные с общей концептуальностью и глубоким проникновением) не всегда по достоинству оценивалась в Информационном веке. Чаще всего ее считали проявлением излишней мягкотелости в мире, требующем жесткости. Чтобы опровергнуть аргумент или отбросить идею, достаточно было обвинить собеседника в излишней эмоциональности. А вспомним, какую взбучку получил бывший президент Билл Клинтон, когда произнес четыре слова: «Я страдаю вместе с вами». Некоторые критики решили, что Клинтон лицемерил. Но самые суровые обвинения исходили от тех, кто счел эту фразу вопиюще «непрезидентской» и даже, пожалуй, недостойной мужчины. Американцы платят президентам за то, чтобы они думали, а не страдали, они платят им за стратегию, а не за эмпатию. По крайней мере, так было долгое время. Эра работников знания с развитым интеллектом и стремительно развивающихся компаний, пользующихся высокими технологиями, ценили умение отстраниться от эмоций и положиться на холодный расчет, отступить на шаг, проанализировать ситуацию и принять решение, в котором не будут замешаны эмоции. Но, как и со многими другими атрибутами Л-ориентированного мышления, мы начинаем видеть ограниченность этого одностороннего подхода. Книга Дэниела Гоулмана «Эмоциональный интеллект», опубликованная примерно тогда же, когда Клинтон произнес свои наполненные эмпатией слова, ознаменовала начало этого переворота. Гоулман настаивал на том, что эмоциональные способности важнее привычных интеллектуальных, – и мир внял его посланию.

Но сейчас, десять лет спустя, Концептуальный век повышает ставки. Когда Гоулман писал свою книгу, Интернет находился еще в младенческом состоянии, а квалифицированные индийские программисты учились в младших классах. Сейчас же, при дешевом и общедоступном выходе в Сеть, при наличии армии работников знания в других странах, способности, которые может измерить IQ, легко воспроизвести, а следовательно, в цене повышаются способности, которые воспроизвести труднее. И одна из них, которую нельзя воспроизвести на компьютере и трудно передать по электронной почте удаленным работникам, – эмпатия.

В 1872 году, через тринадцать лет после выхода в свет работы «Происхождение видов», Чарльз Дарвин опубликовал другую книгу, вызвавшую в викторианском обществе скандал. Эта книга называлась «Выражение эмоций у человека и животных» и содержала много спорных положений. Примечательнее всего то, что Дарвин утверждал: все млекопитающие испытывают эмоции и передают их одним и тем же способом – через мимику. Если у собаки на морде траурное выражение, то она, скорей всего, грустит, а если человек нахмурил брови, то и он, по всей видимости, невесел.

В свое время эта книга Дарвина вызвала много шума. Однако за следующее столетие она канула в Лету. Мир психологов и биологов исходил из того, что наши лица действительно выражают эмоции, но эти эмоции – в большей степени продукт культуры, чем природы. И вот в 1965 году на сцену выступил Пол Экман, тогда – молодой психолог, а теперь ученый, ставший легендарным. Американец Экман объехал такие страны, как Япония, Аргентина, Бразилия и Чили. Там он показывал людям фотографии человеческих лиц с разными мимическими гримасами и обнаружил, что азиаты и жители Южной Америки толкуют эмоции на этих лицах так же, как и американцы. Он был заинтригован. Возможно, причина такого единодушия в интерпретации – в телевидении или влиянии Запада, подумал он. Тогда Экман отправился в горы Новой Гвинеи и показал все те же снимки в племенах, где никогда не видели не то что телевизора, а даже западного человека. Но жители этих племен истолковали мимику точно так же, как те, кого Экман опрашивал ранее. Это привело ученого к революционному открытию: в конечном счете, Дарвин был прав. Мимика – явление универсальное. Поднятые брови – это знак удивления и в центре Манхэттена, и в пригороде Буэнос-Айреса, и в горах Новой Гвинеи.

Большую часть своего научного пути Экман изучал человеческую мимику. Он собрал серию снимков, о которых упоминалось в главе 1 (о сканировании мозга). Труды Экмана необычайно важны для наших задач. Эмпатия связана, прежде всего, с эмоциями – ведь это умение чувствовать то, что чувствует другой. Однако обычно эмоции не выражаются Л-ориентированными путями. «Человеческие эмоции редко облекаются в слова, – пишет Гоулман. – Если модус рационального сознания – это слова, то модус эмоций невербален». А главный экран, на котором демонстрируются эмоции, – это лицо. Сорок три мелких лицевых мышцы, которые сжимают, растягивают и приподнимают рот, глаза, щеки, брови и лоб, передают весь спектр человеческих чувств. Поскольку эмпатия основана на эмоциях, а эмоции передаются невербально, путь к сердцу другого человека открывается через выражение лица.

Как мы выяснили, распознавание мимических жестов – специальность правого полушария мозга (см. главу 1). Когда я смотрел на лица, выражающие очень сильные эмоции (в отличие от пугающих картинок), фМРТ свидетельствовала о том, что мое правое полушарие реагирует активнее левого. «Мы выражаем собственные эмоции и читаем эмоции других главным образом с помощью правого полушария», – утверждает Ричард Рестак, нейробиолог из университета Джорджа Вашингтона. Согласно исследованиям, проведенным в университете Сассекса, именно поэтому подавляющее большинство матерей, независимо от того, правши они или левши, держат детей левой рукой. Младенцы не умеют говорить, а значит, существует только один способ понять, что им нужно, – читать их мимику и интуитивно почувствовать их эмоции. Следовательно, приходится задействовать правое полушарие – именно оно регулирует поворот в левую сторону (в главе 1 отмечалось, что наш мозг контралатерален). Люди, у которых повреждено правое полушарие, испытывают колоссальные трудности в распознавании чужих эмоций. (То же самое часто относится и к аутистам, у многих из них плохо функционирует правое полушарие.) Напротив, люди, у которых повреждено левое полушарие (то самое, которое у большинства отвечает за функции речи), распознают эмоции лучше, чем большинство из нас. Пол Экман и Нэнси Эткофф, психологи из Массачусетской больницы в Бостоне, доказали, что мы в подавляющем большинстве удивительно плохо понимаем, когда нам врут. Если мы пытаемся увидеть по выражению лица или интонациям, не водит ли нас собеседник за нос, вероятность попадания получается не выше, чем если бы мы гадали, кидая монетку. Однако афатики (люди, у которых повреждено левое полушарие, из-за чего им трудно говорить и воспринимать речь) оказываются исключительно точными детекторами лжи. Как установила Эткофф, они, читая по лицам, могут выявить лжеца в 70 процентах случаев. Дело в том, что эти люди, лишенные одного из каналов коммуникации, лучше интерпретируют информацию, поступающую по другому каналу.

Концептуальный век отдает предпочтение второму, менее явному, но более тонкому каналу. Десятилетиями люди мечтали о компьютере, который был бы наделен эмоциональным интеллектом, однако даже лучшие ученые, работающие над «чувствующими компьютерами», не добились заметных успехов. Компьютеры даже одно лицо от другого отличают плохо – что уж там говорить о распознавании тончайших выражений, написанных на этих лицах. Да, компьютеры обладают «колоссальными математическими способностями, – говорит Розалин Пикар из Массачусетского технологического института, – но, когда дело доходит до взаимодействия с людьми, они оказываются полными аутистами». Современные программы распознавания речи умеют расшифровывать наши слова, если мы приказываем ноутбуку «сохранить» или «стереть», а у стойки автоматической регистрации в аэропорту – «у прохода» или «у окна». Но даже самая умная в мире программа, установленная на самом мощном компьютере, не умеет распознавать наши эмоции. Некоторые новейшие приложения научились лучше понимать сам факт наличия эмоций. Например, некоторые программы с функцией распознавания речи, которые используются в центрах обработки вызовов, способны реагировать на значительные изменения в тоне, темпе и громкости, свидетельствующие о повышенной эмоциональности говорящего. Ну и что же происходит, когда программа распознает эти признаки? Она передает звонок оператору-человеку.

Этот пример – миниатюрное отражение того, в чем будет состоять суть нашей работы в Концептуальном веке. Те виды деятельности, которые можно свести к набору правил, будь то команды, записанные в нескольких строчках компьютерного кода, или инструкции, переданные более дешевым работникам в других странах, – предполагают относительно низкий уровень эмпатии. По большей части такие виды деятельности исчезнут в Соединенных Штатах, Канаде и Великобритании. Но то, что нам останется, потребует гораздо более глубокого, чем прежде, понимания тонкостей человеческого взаимодействия. Так что неудивительно, что студенты Стэнфордской бизнес-школы толпами сбегаются на курс, который официально называется «Межличностная динамика», хотя между собой называют его «Сюсли-масюсли». Или возьмем другую сферу, традиционно не предполагающую особого расположения к эмоциям, – юриспруденцию. Большинство основных юридических разысканий сейчас могут выполнить англоязычные адвокаты в других частях мира. Кроме того, компьютерные программы и веб-сайты отобрали у юристов монополию на профессиональную информацию. Так кто же из юристов останется в деле? Те, кто умеет, присутствуя на переговорах, почувствовать подтекст, который скрывают произнесенные вслух слова. Те, кто сможет, посмотрев на присяжных, прочесть выражение их лиц и тут же оценить убедительность своей речи. Естественно, такие способности, связанные с эмпатией, всегда были важны для юристов, просто теперь они станут ключевым фактором и в этой, и во многих других профессиях.

И все-таки эмпатия – это нечто большее, чем дополнительное умение, владея которым можно выдержать конкуренцию на рынке труда XXI века. Это искусство, необходимое для выживания. Это возможность понять другого, а как установили Ч. Дарвин и П. Экман, это еще и универсальный язык, объединяющий представителей разных стран и культур. Эмпатия делает нас людьми. Эмпатия – источник радости. Кроме того, как мы узнаем в главе 9, эмпатия – необходимый элемент жизни, наполненной смыслом.

Многие из нас могут развить свои способности к эмпатии. И почти любой из нас может усовершенствоваться в чтении эмоций по мимическим жестам. Экман много лет создавал атлас мимических выражений, куда вошли едва ли не все выражения лица, которыми люди во всем мире передают эмоции. Он выявил семь основных эмоций, которые выражаются при помощи явных мимических сигналов: гнев, грусть, страх, удивление, отвращение, презрение и радость. Иногда они выражаются четко и интенсивно, но в большинстве случаев они не так очевидны. Экман называет это «тонкой мимикой» – речь обычно идет о первом признаке эмоции или о неудачной попытке эту эмоцию скрыть. Еще есть «частичная мимика» и «микромимика» – мимическая гримаса, которая держится на лице меньше одной пятой доли секунды и часто появляется, «когда человек сознательно пытается скрыть все признаки своих ощущений». Экман обучал искусству чтения по лицам агентов ФБР, ЦРУ и Управления по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, наркотиков и взрывчатых веществ, а также офицеров полиции, судей, адвокатов и даже художников-иллюстраторов и мультипликаторов. А я научу вас одному приему из арсенала Экмана (некоторые другие вы можете найти в Портфолио в конце этой главы).

Меня всегда раздражали фальшивые улыбки, но я никогда не мог сказать с уверенностью, улыбается ли человек потому, что он очарован моим остроумием, или, так сказать, наоборот, потому что не очарован. А теперь я это умею. Настоящую веселую улыбку Экман называет «улыбкой Дюшенна», по имени французского невропатолога Дюшенна де Булона, который в конце XIX века провел новаторские исследования в этой области. При искренней улыбке задействуются две группы лицевых мышц: 1) главных скуловых мышц, которые приподнимают уголки губ к скулам и 2) внешние части кольцевых глазных мышц, окружающих глаза, которые «приопускают брови и кожу под бровями, натягивают кожу под глазами и приподнимают мышцы скул».

При искусственной улыбке работают только главные скуловые мышцы. Причина тут вот в чем: этими мышцами мы можем управлять, а соответствующие группы кольцевых глазных мышц неподвластны нашему контролю. Они сокращаются непроизвольно – и только тогда, когда нам по-настоящему весело. Как сформулировал это сам Дюшенн, «искреннее веселье отображается на лице одновременным сокращением главных скуловых мышц и кольцевых глазных мышц. Первые повинуются нашей воле, но последние вступают в действие, лишь повинуясь радостному сердечному порыву».

Короче говоря, если вы хотите распознать фальшивую улыбку, смотрите человеку в глаза. Если внешние глазные мышцы не сокращаются, то человек, расплывшийся перед вами в улыбке, лицемерит.

Эмпатия – не изолированная категория. Она связана с тремя другими качествами из сферы общей концептуальности и глубокого проникновения, о которых шла речь выше. Эмпатия – важный элемент дизайна, потому что хороший дизайнер должен поставить себя на место потенциального потребителя своего товара или услуги. (Неудивительно, что одна из рекомендаций в Портфолио по эмпатии связана с дизайнерской фирмой.) Эмпатия соотносится с симфонией, ведь люди, способные к эмпатии, понимают важность контекста. Они видят человека целиком, подобно тому как люди, обладающие симфоническим мышлением, видят общую картину. Наконец владение сюжетом также предполагает наличие эмпатии. И, как мы увидим в разделе, посвященном нарративной медицине, сюжет может открыть путь к эмпатии, что особенно важно для врачей.

Однако есть и другой, более прямой путь влияния эмпатии на медицину. Некоторые ведущие медики настаивают на том, что в их профессии происходит сдвиг от «бесстрастного внимания к эмпатии», как сформулировала это Джоди Гальперн, специалист по этике биологических исследований. Как я уже говорил, большинство медицинских процедур можно формализовать, так как они сведены к набору повторяющихся алгоритмов диагностики и лечения различных заболеваний. И хотя некоторые врачи критикуют упомянутый подход, называя его «медициной поваренной книги», у него есть масса преимуществ. Медицина, в основе которой лежит алгоритм, базируется на статистике из сотен, а то и тысяч клинических случаев. Она служит гарантией того, что врач не станет изобретать велосипед для каждого нового пациента. Но дело-то в том, что компьютеры способны сделать только часть работы, а вот чего они никак не могут (не забывайте, когда речь идет о человеческих отношениях, компьютеры оказываются «аутистами») – это проявлять эмпатию.

Роль эмпатии в медицине может быть колоссальной. Например, несколько лет назад два почтовых работника пришли в разные больницы с жалобой на одни и те же симптомы. Один сказал врачу, что чувствует слабость и недомогание и полагает, что у него сибирская язва, вирус которой недавно был найден в почтовом отделении, где он работал. Доктор позвонил в районное отделение здравоохранения, где ему ответили, что угрозы заражения сибирской язвой нет, поэтому прописывать антибиотики нет нужды. Доктор последовал инструкциям и отправил пациента домой, прописав ему небольшое количество таленола. Через несколько дней пациент умер, и причиной смерти была сибирская язва. А другой служащий пошел в отделение экстренной помощи другой больницы, всего в нескольких милях от первой. Врач, ничего не знавшая о первом пациенте, осмотрела его и диагностировала пневмонию. Тогда пациент сказал ей, что работает в почтовом отделении, где была выявлена угроза сибирской язвы. Врач провела еще один тест, снова убедивший ее в том, что опасения пациента беспочвенны, – и все-таки что-то ее остановило. Она выписала пациенту препарат «Сипро» (антибиотик, которым лечат сибирскую язву) – просто на всякий случай. Кроме того, она не отправила его домой, как собиралась вначале, а госпитализировала и направила к нему специалиста по инфекционным заболеваниям. Выяснилось, что у пациента действительно сибирская язва. Так эмпатия, которую проявила врач, выслушав пациента, доверившись интуиции и отступив от инструкций, решила вопрос жизни и смерти.

«Я просто прислушалась к тому, что сказал мне пациент, – объяснила она корреспонденту „Уолл-стрит Джорнэл“. – Он говорил, что знает свой организм и чувствует: что в нем неладно». Эмпатия, способность интуитивно почувствовать то, что чувствует другой, – спасла человеку жизнь.

«Эмпатия врача проявляется не только в умении чутко реагировать на ощущения пациента, но и в том, как он распределяет время, каким тоном разговаривает и в общем настрое на эмоциональное состояние больного, – говорит Гальперн. – Эмпатия дополняет объективное знание, технические средства и прочий инструментарий точной диагностики». По мере того как новый подход к медицинской практике прокладывает себе путь, эмпатия выдвигается на передний план врачебной деятельности. Она открывает ворота новому поколению медиков-профессионалов, таким как та женщина из отделения экстренной помощи, – людям, которые способны совместить холодный аналитический расчет и эмоциональную эмпатию в единое целое – новую целостную медицину.

Сегодня структуры, лицензирующие медицинские институты, считают умение эффективно и эмпатически общаться с пациентом важным фактором при общей оценке медицинского образования. Может показаться, что этого требует элементарный здравый смысл (и это правда), но для медицинского мира с его Л-ориентированностью это вселенский переворот. А тем временем театральная актриса Меган Коул ездит по медицинским институтам, где преподает курс под названием «Мастерство эмпатии». На своих семинарах она учит будущих врачей использовать невербальные сигналы – мимику, интонации, жестикуляцию и другие средства из актерского арсенала, чтобы те лучше понимали, что именно беспокоит пациента, и могли эффективнее наладить с ним контакт. Студенты медицинской школы университета Вандербильта слушают специальный курс, где их учат признаваться в своих ошибках – и извиняться за них. А Медицинский колледж Джефферсона в Филадельфии (см. главу 3) даже ввел меру учета этой способности – «Индекс врачебной эмпатии Джефферсона» (ИВЭД).

Хотя ИВЭД был введен относительно недавно, он уже дал любопытные результаты. Например, высокие показатели по индексу эмпатии коррелируют с общей эффективностью врачебной деятельности. Иными словами, при равных условиях у пациента больше шансов поправиться, если его лечит доктор с высоким уровнем эмпатии. Более того, показатели по Индексу эмпатии никак не связаны с баллами по обычным профессиональным врачебным тестам. Это значит, что традиционные способы оценки врачебного профессионализма не всегда адекватно оценивают, какой врач лучше лечит. Различия между теми, кто набирает высокие баллы по ИВЭД, а кто низкие, тоже весьма любопытны. Показатели у женщин обычно выше, чем у мужчин. У представителей одних медицинских специальностей они выше, чем у представителей других. Например, обычно высокие показатели у дипломированных медсестер – намного выше, чем у терапевтов с клиническими специальностями.

Итак, роль эмпатии в здравоохранении получает все более широкое признание, и по этой причине профессия медсестры и сиделки станет одной из главных на рынке труда Концептуального века. Разумеется, специальность квалифицированной медсестры отнюдь не сводится к умению сочувствовать. Однако эмоциональное участие – необходимая часть их деятельности, и ее нельзя препоручить машинам или перевести за границу. Рентгеновский снимок может проанализировать радиолог в Бангалоре, но эмпатию, сочувствие, участие, заботу трудно переслать по оптоволоконному кабелю. И если мы учтем, что население развитых стран стареет, становится понятно, почему профессии медсестры и сиделки оказываются невероятно востребованными. В США спрос на медсестер растет быстрее спроса на любую другую специальность. В ближайшее время американской системе здравоохранения понадобится на миллион сиделок и медсестер больше. Медсестры часто жалуются на то, что они перегружены, на то, что им приходится ухаживать за слишком большим количеством пациентов. Однако эмпатия, с которой связана их специальность, по-прежнему обеспечивает им всеобщее уважение – и существенно повышает их заработки. Профессия медсестры и сиделки, согласно ежегодному исследованию центра Гэллапа, неизменно лидирует в рейтинге самых благородных и нравственных профессий, а их зарплаты растут чуть ли не быстрее всех остальных.

Возросшее значение эмпатии сказывается даже на тех советах, которые родители дают своим детям. Согласно недавнему исследованию, проведенному среди австралийских менеджеров по информационным технологиям, девяносто процентов из них заявили, что не рекомендуют своим детям делать карьеру в Л-ориентированной области компьютерного программирования. Куда же они направляют своих детей? «Я бы лучше посоветовал своей дочери пойти в медсестры, – говорит Джеймс Майкл, сотрудник телекоммуникационной компании в Сиднее. – Эта профессия востребована и на глобальном, и на локальном рынке».

У кого уровень эмпатии выше – у мужчин или женщин? Политически корректно было бы ответить: ни у тех, ни у других, все зависит от конкретного человека. И в теории так оно и есть. Однако все чаще экспериментальные данные подтверждают, что на практике такой ответ неверен. Например, десятки экспериментов доказали, что в целом женщины лучше расшифровывают мимику и распознают ложь. Даже в трехлетнем возрасте девочки лучше понимают, что думают другие, и лучше угадывают эмоции по мимическим движениям. Обобщая эти исследования, психолог Дэвид Майерс пишет:

У Саймона Барона-Коэна, психолога из Кембриджского университета, есть теория, которая объясняет это самоочевидное различие между мужчинами и женщинами. Он формулирует ее прямо на первой странице своей книги «Существенная разница»: «Мозг женщин, как правило, приспособлен к эмпатии. Мозг мужчины, как правило, приспособлен к созиданию и пониманию».

Конечно, Барон-Коэн тут же делает оговорку: не у всякой женщины «женский» мозг, так же как и не у всякого мужчины «мужской». И все-таки он приводит внушительный ряд аргументов в подтверждение основного тезиса: мозг мужчин чаще, чем мозг женщин, бывает хорошо приспособлен к систематическому мышлению, а мозг женщин чаще, чем мозг мужчин, – к эмпатическому. Различия между этими типами мышления, в том виде как они описаны Барон-Коэном, довольно любопытны.

«Систематическое мышление предполагает конкретность, хорошо развитое внимание к мелочам» и ориентацию на жесткие правила без учета контекста, утверждает он. «Для того чтобы систематизировать, необходимо отстраниться» (Аутизм Барон-Коэн характеризует как мужское мышление «в его предельном выражении».)

С эмпатией все по-другому. «Эмпатия предполагает определенную степень сопричастности, необходимой, чтобы осознать: ты взаимодействуешь не с объектом, а с индивидуумом, с человеком, у которого есть свои чувства, и эти чувства влияют на твои». Эмпатия, говорит Барон-Коэн, «предполагает неопределенность (при оценке психологического состояния другого человека ничто нельзя утверждать наверняка), внимание к общей ситуации в целом (например, с учетом мыслей и чувств собеседника по отношению к другим), контексту (выражение лица, интонации, жесты, предыстория – все это для диагностики психологического состояния оказывается существенным), отказ от ожиданий закономерности (то, что вчера доставляло человеку радость, вовсе не обязательно будет радовать его завтра)».

Еще раз перечитаем это описание. «Мужской мозг» немного напоминает Л-ориентированное мышление. «Женский мозг» – точь-в-точь П-ориентированное. (А еще два этих типа мышления напоминают историю о том, как два врача лечили сибирскую язву – тем более что в первом случае доктор был мужчиной, во втором – женщиной.)

Означает ли это, что все мы должны научиться мыслить «по-женски», особенно те из нас, у кого руки волосатые, а голоса низкие? Да. Но это не значит, что при этом надо отучаться мыслить систематически. Эмпатия – не отменяет логику и анализ, а дополняет их. Одни ситуации требуют от нас отстраненности, другие – сопричастности. А успеха добьются люди, которые сумеют чередовать первое и второе. Как мы убеждаемся вновь и вновь, Концептуальный век требует от нас андрогинного сознания.

Психологи придумали множество тестов, оценивающих уровень эмпатии и сопутствующих ей качеств. Многие из таких тестов находятся в свободном доступе в Интернете, они представляют собой отличное введение в предмет, а также увлекательную возможность больше узнать о себе самом. Однако будьте бдительны, люди! В Сети полным-полно тестов, которые по точности мало чем отличаются от предсказаний гадалки. Поэтому начните измерение своей эмпатии с одного из следующих тестов:

Коэффициент эмпатии. Измерьте свой Коэффициент эмпатии (EQ) с помощью составленного Барон-Коэном теста из шестидесяти вопросов, которые помогут определить, насколько сильна «женская» составляющая вашего мышления. Если вы заодно хотите проверить, насколько развиты у вас «мужские мозги», пройдите тест, который оценит ваш «коэффициент систематичности мышления» (SQ) (тест на EQ см.: tinyurl.com/dbsd8; тест на SQ см.: tinyurl.com/7taj8).

Разоблачите фальшивую улыбку. Пройдите десятиминутный тест из двадцати вопросов, составленный BBC на основе исследований Экмана, чтобы выяснить, сможете ли вы отличить настоящую улыбку от фальшивой. (См.: www.tinyurl. com/2u7sh.)

Тест «Выражение глаз». Еще один тест от Саймона Барон-Коэна – на этот раз оценивается ваше умение определять эмоции по выражению глаз. (См.: tinyurl.com/ckrj3.)

Тест на эмоциональный интеллект Майер – Саловей – Карузо. Этот тест, по-видимому, самый серьезный из всех существующих на сегодняшний день. Но, в отличие от всех упомянутых выше, за то, чтобы пройти его, надо заплатить. Начинать с него, наверное, не стоит, но тем, кто хотел бы копнуть поглубже, он вполне может пригодиться. (См.: www.emotionalintelligencemhs. com/MSCEIT.htm.)

Как я уже говорил в этой главе, лучший в мире специалист по мимике – Пол Экман. Доставьте себе удовольствие и ознакомьтесь с его трудами. Прочтите его последнюю книгу «Явленная эмоция» (издательство «Times Books», 2003) – превосходный обзор его работ в этой области. Кроме того, это первоклассный путеводитель по расшифровке эмоций, которые выражают наши лица. На многих фотографиях в этой книге снята Ив, дочь Экмана, обладающая талантом идеально точно передавать необходимую эмоцию. Если вам понравится «Явленная эмоция», возьмите более раннюю книгу Пола Экмана «Психология лжи» (изд-во WW.Norton, переиздана в 2001 году), где, кроме всего прочего, объясняется, как определить, когда человек начинает вам лгать. Потом, когда вы уже станете дипломированными экмановедами, посмотрите два его интерактивных руководства на CD. Первый – «Практикум по микромимике» – научит вас распознавать тончайшие мимолетные выражения лица. Второй – «Практикум по тонкой мимике» – научит вас различать на первый взгляд неуловимые выражения лица, которые появляются у человека, когда у него только зарождается какая-то эмоция. В эти практикумы включены предварительные тесты, которые определят ваш исходный уровень, а в конце – проверочные тесты, которые покажут, насколько вы продвинулись. И то, и другое полезно, не говоря уже о том, что очень увлекательно. Единственное предостережение: дорогие обладатели «макинтошей», на тот момент, когда я пишу эти строки, диск запускается только на PC. (См.: www. paulekman.com.)

Несколько лет назад писательница Наоми Эпел, которая когда-то работала в литературном агентстве и занималась тем, что сопровождала писателей во время их поездок, издала маленькую книгу в мягкой обложке с приложением – набором карточек под названием «Точка обзора». Подборка, сделанная Эпел, – кладезь полезных советов, которые она слышала от писателей во время поездок. Один из этих советов предлагает отличный способ развить в себе эмпатию. Совет такой: подслушивайте.

Прислушиваться к разговорам случайных людей – занятие c дурной репутацией. И все-таки порой мы все так поступаем, а значит, можно подслушивать с пользой для себя. Когда вы в следующий раз окажетесь в подобной ситуации, внимательно вслушивайтесь в то, что говорят люди. Потом представьте себя на месте одного из собеседников. Что вы (то есть тот, кого вы подслушиваете) думаете и чувствуете в этот момент? Обуревают ли вас какие-нибудь чувства, и если да, то какие? Как вы оказались в это время в этом месте?

«У многих писателей дурная слава любителей подслушивать», – пишет Эпел, цитируя, помимо прочих, Ф. Скотта Фицджеральда, который записывал подслушанные разговоры в специальный блокнот. Однако это дело приносит пользу (разумеется, если заниматься в пределах разумного и в рамках закона) представителям самых разных профессий. Это прекрасный способ почувствовать себя в шкуре другого человека, взглянуть на мир его глазами, пусть даже на пару мгновений. Другой вариант: прислушайтесь к разговору, но не смотрите на говорящих. Попробуйте представить себе, что это за люди – сколько им лет, какой они национальности, во что одеты. А потом обернитесь и проверьте, насколько вы оказались правы. Возможно, вы будете удивлены.

IDEO, одна из самых солидных дизайнерских фирм в мире, делает все на свете, начиная с детских зубных щеток с толстыми рукоятками и заканчивая мышью для компьютера «Эппл» и органайзером «Палм-V». Как им это удается? Ответ заставит скривиться профессионального менеджера. Дело в эмпатии. В царстве IDEO толчком к рождению продуктивной дизайнерской идеи служит не удачный рисунок или модная техническая новинка. Идеи рождаются из глубокого эмпатического понимания людей. Вот упражнение на развитие эмпатии, которое я узнал, когда посетил головной офис IDEO в городе Пало-Альто, штат Калифорния.

Попросите кого-нибудь на работе дать вам на время свой кошелек, портфель или сумку. Выньте оттуда все предметы, на которых написано имя владельца. А потом в компании с еще пятью-шестью людьми осмотрите содержимое, не сообщая, кому оно принадлежит. Попытайтесь реконструировать личную, профессиональную и эмоциональную жизнь этого человека. Как лежат вещи – свалены в беспорядке или аккуратно разложены? Все ли содержимое имеет отношение к работе? Или же там есть что-то, что связано с семейной жизнью или увлечениями? Сколько денег в кошельке? Носит ли человек с собой фотографии? Вынимайте предметы, как археолог вытаскивает из земли свои находки, и вы действительно начнете представлять себя на месте этого человека. И наконец, самое интересное: попросите своих товарищей угадать, чья это жизнь?

В IDEO собрали несколько других похожих упражнений и издали их в виде роскошной колоды из пятидесяти одной карты огромного размера. Эту колоду можно купить через Интернет в некоторых американских магазинах за сорок девять долларов. На этих «Методических картах IDEO» детально расписаны всевозможные стратегии, заимствованные из антропологии, психологии, биомеханики и других дисциплин и направленные на то, чтобы сделать эмпатию основой работы дизайнера. «Методические карты», по аналогии со стандартными игральными, поделены на четыре «масти», где каждая масть – общая стратегия установления эмпатии с другими людьми: «Учись», «Смотри», «Спрашивай» и «Пробуй». На каждой карте описывается конкретный метод, скажем «Видеожурнал» или «Телесный штурм»: с одной стороны фотография, с другой – описание того, как в IDEO используют этот метод в работе с клиентом. Читать эти карты почти так же увлекательно, как рыться в чужом кошельке. (См.: www.ideo.com.)

Все мы говорим, что верим в силу эмпатии, однако часто не проявляем ее даже по отношению к тем, кто окружает нас большую часть рабочего дня, – к своим сослуживцам. Вот два метода, смысл которых в том, чтобы усилить эмпатию внутри организации или рабочей группы.

Знаете ли вы, из чего на самом деле состоит рабочий день ваших коллег? Способ, изложенный ниже, поможет вам узнать. Он простой и идеально подходит для корпоративных вечеринок или совместных выездов.

Пусть каждый напишет на листе бумаги свое имя, а ниже – четыре заголовка: «мои плюсы», «мои минусы», «мои взлеты» и «мои падения». Развесьте листы по стенам, а потом пусть каждый обойдет комнату и впишет предполагаемые ответы своих коллег. Каким был самый жуткий провал у старшего вице-президента компании? Каким был звездный час у молодого человека из отдела писем? Когда все впишут свои догадки, пусть каждый возьмет лист со своим именем. Потом каждый по очереди говорит о том, что придумали коллеги и как обстоят дела на самом деле. Другой вариант: разбейте всех по отделам, и пусть каждая группа попробует предположить, чем является ее работа для других групп.

Порой случается, что мы много лет работаем бок о бок с человеком, но не имеем ни малейшего представления, как он оказался тут, рядом с нами. Понять предысторию человека – вот в чем смысл техники, которую Кевин Бак, старший консультант компании «Ведущие мировые инициативы», использует в работе с группами медиков. Он предлагает им разбиться на пары, после чего каждый рассказывает своему напарнику, почему он выбрал эту нелегкую стезю – медицину. Каждый из врачей после своей истории слушает рассказ своего напарника, а потом передает то, что услышал, всей группе. По словам Бака, эта техника всякий раз «доказывает свою эффективность и позволяет по-новому взглянуть на привычное». Прослушав все истории, он определяет типичные для медицинского сообщества модели – в итоге возникает новый сюжет, решительно опровергающий «общее представление о высокомерии и негативизме, исходящем от большинства докторов». С не меньшим успехом Бак использовал эту технику в работе с представителями других профессий.

Определенное поколение американцев помнят рекламу, которая начиналась с фразы «Я не врач, я артист и играю врача по телевизору». Сегодня в этом фрагменте американского культурного наследия все перевернулось: врачи начинают играть в артистов. Все больше медиков записывается на курсы актерского мастерства, чтобы развить и углубить в себе искусство эмпатии. На первый взгляд это может показаться чем-то сомнительным или лицемерным. Но задумайтесь: а чем, собственно говоря, занимаются артисты? Они стремятся проникнуть в разум и сердце другого, и именно это делает технику актерской игры прекрасным способом научиться понимать эмоции и читать по лицам. В большинстве колледжей и районных учреждений культуры проводятся вечерние курсы актерского мастерства. Да, руководители этих курсов, как правило, не Ли Страсберги, но ведь и вы не совсем Аль Пачино. В общем, если вы готовы к риску – рискните.

Если для вас посещение курсов актерского мастерства – это чересчур, да и вообще все эти штуки, связанные с эмпатией, сбивают вас с толку, обратите внимание на компакт-диск «Чтение мыслей». На этом диске, созданном группой ученых из Кембриджского университета, настоящие люди с помощью звуков, мимики и жестов демонстрируют более четырехсот различных эмоций. Предназначался он для людей, которые с трудом «считывают» эмоции (более или менее склонных к проявлениям аутизма) и хотели бы восполнить этот пробел. Но диск неожиданно стал популярен еще и среди актеров, иллюстраторов и прочих специалистов, заинтересованных в углубленном изучении мимики, интонаций и эмоций. Он не из дешевых (его цена – около ста двадцати пяти долларов), но это настоящая энциклопедия. (См.: www.jkp.com/ mindreading.)

Покупаете ли вы поздравительные открытки, в которых за вас посторонние люди выразили чувства в связи с тем или иным важным событием? Не лучше ли доказать вашим близким, что они действительно чего-то стоят для вас (и проявить эмпатию)? Делайте собственные открытки по важным случаям – день рождения, окончание института, болезнь, смерть или юбилей. Дети знают, как это делается. Да и вы знаете. Запустите у себя в компьютере текстовую программу – и приступайте. А еще лучше – возьмите в руки чистую карточку и цветные карандаши.

Прихватить карточку серийного производства со стенда в продуктовом магазине может всякий, а вот потратить время и подумать, что сказать другому и как лучше донести до него свои пожелания, готовы далеко не все. Заставьте трудиться свою душу.

Другой прекрасный способ развить свою способность к эмпатии – записаться волонтером в благотворительную программу, задача которой – помогать людям, чей жизненный опыт разительно отличается от вашего. Если вы, скажем, пойдете на волонтерскую работу в приют для бездомных, вам будет трудно не почувствовать себя в шкуре тех, кто там живет.

Другой вариант – поехать на волонтерскую работу в отпуск или на каникулы. Погружение в чужой мир, работа в нем – прекрасный способ установить контакт с другими людьми и непосредственно прочувствовать их жизнь. Есть несколько организаций, предоставляющих информацию о программах такого рода: «Волонтеры планеты» (www.globalvolunteers.org), «Кросс-культурные решения» (www.crossculturalsolutions.org) и «Преодоление границ». Волонтерская работа на каникулах уже давно популярна среди студентов колледжей, многие из которых участвуют в программах, предлагаемых местными подразделениями организации «Break Away», организующей альтернативные варианты весенних каникул (www.alternativebreaks.org).

Если вы, увидев человека, попавшего в беду, говорите про себя: «И я мог бы быть на его месте», – это, безусловно, развивает вашу эмпатию. Однако суть волонтерской работы, конечно, в другом. Сочувствие и эмпатия – лишь полезное приложение к гораздо более важному – деятельной помощи.