Тем временем работа в Центре развивалась такими темпами, что вскоре он стал известен по всей Италии. Тебя просили прочитать цикл лекций во Флоренции, где мы близко познакомились с аббатом Сан Миниато. Ты также проводил семинары и беседы в университетских городах, таких как Болонья. Я участвовала в беседах, касающихся Православной Церкви. Почти всегда эти лекции устраивались в Италии, хотя ты читал лекции и по-французски, и даже ездил в Ниццу во время недели молитвы за Христианское Единство, чтобы рассказать о развитии связей между Англиканской и Римско-Католической Церковью. 

Несколько молодых семинаристов, с которыми мы познакомились, собирались пройти посвящение в сан, и нас пригласили участвовать в церемонии. Я в первый раз присутствовала на обряде посвящения в сан в Римско-Католической Церкви. Семьи посвящаемых прибыли из-за границы, в основном из США, так как посвящение устраивалось для студентов Северо-Американского Колледжа. Шестьдесят один молодой человек, одетые в белое, со свечами в руках, образовали впечатляющее шествие, когда входили в собор св. Петра, а вся церемония была одновременно и мощной, и трогательной. После обряда семья одного из новоиспеченных священников пригласила нас на обед, а на следующее утро мы присутствовали на его первой мессе. Некоторые из его родственников, американские ирландцы, были удивлены тем, что на мессе присутствовали члены Англиканской Церкви, включая священника и его жену, вдову священника Епископальной Церкви и англиканского францисканского монаха. Последнего, отца Питера, попросили отслужить литанию, и во время посвящения мы все стояли полукругом вокруг алтаря в ирландской церкви св. Патрика. Нам было грустно и печально, мы глубоко чувствовали грех нашего раскола, когда не могли принять причастия. Но даже так это было выражением нового климата в межцерковных отношениях, и некоторые из американцев, которые приехали из самого сердца США, позже рассказывали нам, что они не имели и понятия о том, какой прогресс был достигнут в Риме. Они, казалось, были на грани шока. Несколько дней спустя тот же молодой священник пришел с нами на православный крестный ход на Страстную Пятницу в греческой церкви, а затем на ночную пасхальную службу в русской церкви. После у нас было традиционное русское разговление, праздничное угощение после Поста, с пасхой, куличем и крашеными яйцами. Вот так, просто и по-семейному, наши друзья, которые до того имели весьма смутное представление о восточном христианстве, познакомились с другой ветвью христианского учения. 

В конце шестидесятых годов сближение происходило и на самом высоком уровне. Его Святейшество Вселенский Патриарх Афиногор нанес дружеский визит Папе Павлу в конце октября 1968 г., и один итальянский журналист назвал это событие началом нового дня. Римляне привыкли к визитам важных персон, но этот визит вызвал у них огромный интерес, где бы ни появлялась величественная фигура Патриарха, вокруг него тотчас же собиралась толпа, люди просили его благословения, поднимая своих многочисленных детей так, чтобы он мог положить руку им на голову. Почти вся служба в соборе св. Петра шла по-гречески, Патриарх подарил базилике лампаду, которую сам и зажег над гробницей св. Петра. В совместной декларации, подписанной Папой и Патриархом, признавалось, что хотя существует еще определенный путь, который нужно пройти, прежде чем будет достигнуто полное единство, но они рады, что их встреча внесла вклад в установление взаимных братских связей. 

Мы пошли на аудиенцию, данную Патриархом всем членам Православной Церкви, живущим в Риме. Это была первая аудиенция, когда-либо данная в Ватикане иерархом не Римско-Католической Церкви, и торжественный зал был заполнен греками, русскими, румынами и жителями других восточных стран. Мы сидели рядом с нашим другом отцом Василиосом, греческим священником, и слушали смелую, пророческую речь Патриарха. Он демонстрировал замечательный дар логики и убеждения, когда говорил аудитории о важности покорного следования зову Святого Духа. 

Весна 1969 г. была нашей последней весной в Риме. Теперь на нашей террасе было больше ста пятидесяти растений и нам нравилось принимать наших многочисленных посетителей на крыше, высоко над пылью и шумом Рима, с видом на шпили и купола множества церквей, окруженных бледной терракотой древней черепицы крыш.

Летом тебя пригласили прочитать доклад в Convegno di Studi Ecumenici, проходящий на Черро Веронезе, и я поехала с тобой в Верону. Нас встретили на вокзале корреспонденты газет и радио, и скоро стало очевидно, что ты будешь самым видным оратором, не принадлежащим к Римско-Католической Церкви, на этом конгрессе по экуменическим вопросам. Заседания главным образом проходили в большом кинотеатре, переоборудованном для этого мероприятия. Черро Веронезе — это типичный старый итальянский город в горах, недалеко от Вероны, и из окна нашей спальни мы могли видеть вершины Доломитов. Мэр был очень активным членом Церкви и проделал огромную подготовительную работу, чтобы принять участников конгресса. Каждый день нас принимали гостеприимные жители города, а меня, кроме того, попросили открыть выставку местной современной живописи в зале, пристроенном к месту проведения конгресса. Зал был заполнен местным духовенством, и ты дал подробную оценку факторов, которые разделяли и объединяли Римско-Католическую и Англиканскую Церковь, и твое отношение к развитию их отношений в будущем. Одна монахиня сказала мне после, что на нее огромное впечатление произвела твоя честность и смелость подхода к сложным проблемам. Ты незыблемо верил в возможность окончательного воссоединения Христианства, и в то же время признавал наличие множества трудностей. Тот факт, что я принадлежу к Русской Православной Церкви, и то, что у нас, таким образом, был определенный практический опыт жизни в христианском единстве, добавил тебе убедительности.

Многие важные вопросы конгресса мы обсуждали с другими докладчиками по вечерам, сидя на открытом воздухе за бокалом местного красного вина. На торжественном ужине в последний день работы конгресса мэр вручил тебе диплом почетного гражданина Черро Веронезе в знак признания вклада в развитие экуменизма в Италии. Все было довольно трогательно и очень по-итальянски: цветистая речь, тосты, великолепный ужин. Мы покидали Черро Веронезе со смешанным чувством, потому что знали, что это наше последнее лето в Италии, хотя по-настоящему твоя работа здесь только началась. Но человек не властен над своей судьбой, и нам оставалось только смириться с неопределенностью нашего будущего.

Вернувшись в Рим, ты начал готовиться к поездке в Уганду, в город Кампалу, чтобы помочь англиканскому архиепископу во время визита Папы к мощам римско-католических и англиканских мучеников. Папа Павел собирался приехать в начале августа, но архиепископ Сабити попросил тебя приехать заранее, чтобы помочь ему и его священникам принять гостя такого высокого ранга. Душной июльской ночью мы простились в здании аэропорта. Никто из нас прежде не покидал Европу. Мне было грустно, что я не могу поехать с тобой, но вместе с тем я гордилась, что именно тебя выбрали для еще одной важной экуменической миссии в далекой Африке.

В Кампале тебя поселили в доме, в котором ты был единственным европейцем. Потом ты рассказывал мне, что именно тогда ты почувствовал, как чувствуют себя в Европе африканцы, оказавшиеся в одиночестве так далеко от дома. Но принимали тебя очень тепло, а простота и сердечность домашнего уклада африканского архиепископа были просто чудесными. Огромное впечатление на тебя произвело то уважение, которое оказывали архиепископу и его жене их маленькие внуки — подходя к нему, они становились на колени. Тебе понравилось, с какой добротой и искренней симпатией к тебе относилась домашняя прислуга. Ты писал, что Кампала была чудесной смесью африканского, арабского и азиатского начал на фоне британской традиции.

Когда представители итальянской телерадиокомпании RAI прибыли в Кампалу, некоторые из них не говорили по-английски, и тебя попросили пройти с ними по округе, чтобы они выбрали места для своих телекамер. Твои новые африканские друзья отвезли тебя на машине к экваториальному озеру Виктория, и ты был потрясен пышностью тропической зелени. Ты также посетил Центр Православной Христианской Миссии в Намунгонго, в четырех милях от Кампалы, где ты сказал своим друзьям, чтобы они не беспокоились и не ждали тебя, ты сам отлично дойдешь до Кампалы, тем более, что до нее так близко. Твои друзья пришли в ужас, они наперебой стали объяснять тебе, что в этих местах небезопасно идти одному даже днем. Так что вместо пешей прогулки ты был вынужден сидеть и ждать местный автобус, и никто не мог сказать, когда он придет. Православные африканцы были очень рады видеть тебя и поговорить с тобой об Афинах, где некоторые из них учились в семинарии.

В первый день своего визита в Уганду Папа посвятил в сан двенадцать епископов в Коло, с которыми он затем отслужил мессу. На следующий день он посетил мощи мучеников в Намунгонго. Некоторые из этих молодых людей, которые умерли за свою веру, принадлежали к Римско-Католической Церкви, а некоторые были англиканами, и рака фактически была англиканской. Была построена соломенная хижина, похожая на те, в которых жили мученики. Папа вошел в хижину вместе с архиепископом Сабити и там они преклонили колени в молчаливой молитве, а затем спели гимн, который был распространен в Африке во времена мученичества, в то время на открытой платформе продолжалась процессия, в которой участвовали дипломаты и важные официальные лица обеих Церквей. Церемония началась с того, что архиепископ Сабити прочитал главу 17 из Евангелия от Иоанна. Папа ответил на формальное приветствие архиепископа словами: «Мы можем разрешить наши различия просто путем размышлений о прошлом, в духе экуменизма мучеников. Но мы также должны стремиться к новой ступени доверия и новому свету, который снизойдет на нас, чтобы вести нас к нашей цели. У нас должна быть вера в то, что мы получим эту новую силу, которая в покорности нашему общему Господу позволит нам достичь единства в любви к ближнему...»

Пока ты был в отъезде, Анна и ее маленький Джон Алекс приехали ко мне на море, в Остию, в красивую квартиру, которую нам сдали на лето две дамы, члены Римско-Католической Церкви, уже долгое время бывшие нашими друзьями. Вместе мы смотрели по телевизору новости о визите Папы, и было странно видеть тебя так далеко отсюда, среди европейского и африканского духовенства, иногда казалось, что ты смотришь прямо нам в глаза. А когда я проснулась поздно на следующий день, я почти испугалась, когда услышала твой голос в соседней комнате, когда ты показывал Анне подарки, которые привез для нас из Африки, ведь мы совсем недавно видели, что ты был там. Да, наш мир стал таким маленьким. Мария и Джордж также приехали к нам на итальянский праздник Феррагосто 15 августа, и мы провели несколько счастливых дней у моря, в последний раз собравшись все вместе, а через неделю Анна и Джон Алекс возвратились в Грецию. После того, как они уехали, Мария и Джордж поехали с нами в Умбрию, в La Dogana, дом, принадлежащий моей итальянской подруге Лючии. Это имя дом носил в напоминание о времени, когда в нем располагалась таможня на границе между великим герцогством Тосканским и Папской областью. Он стоит на холме, с видом на прекрасное озеро Тразимено, совсем рядом с тем местом, где римские армии встретились с Ганнибалом, и где каменная стела напоминает о знаменитой битве у Тразименского озера. Стендаль описывал этот дом и это озеро в своих воспоминаниях, Гете писал о нем в своем Italienische Reise, а Байрон упоминает Туоро в «Паломничестве Чайльд-Гарольда». Мы совершали долгие пешие прогулки, плавали в лодке по озеру, наслаждаясь пронизанным солнцем миром прекрасной деревенской местности. Это были последние дни отдыха, которые выпали тебе на Земле, прежде чем в конце сентября мы уехали в Америку. У меня было странное чувство, что предстоящее нам путешествие знаменует собой окончание чего-то в нашей жизни. Бог уже ждал, чтобы призвать тебя к Себе.