Летом 1956 г. тебя пригласили сопровождать д-ра Майкла Рэмси, тогда архиепископа Йоркского, в его первом официальном визите в Россию для участия в богословской конференции. Тебя выбрали из шести кандидатов, потому что ты должен был исполнять обязанности как священника, так и переводчика, а ты лучше других говорил по-русски. Для меня это был великий момент — ведь ты отправился с англиканской делегацией на мою родину, которую я не видела с тех пор, как мне было семь лет. Сначала ты полетел в Финляндию, которая, как и Эстония, стала моей второй родиной, и затем, самолетом финской авиакомпании, из Хельсинки в Москву. Ты прилетел в Москву рано утром, а я всю ту ночь не могла заснуть, мысленно была с тобой. Внезапно зазвонил телефон, и наш приятель, который работал на Би-Би-Си, сказал, что я могу послушать по телефону передачу их корреспондента о вашем прибытии. Я слушала, как русские приветствовали архиепископа, а затем твой дорогой голос переводил приветствие следом за ответом архиепископа. Я чувствовала себя так, как будто сама вернулась домой. 

Ты был очень занят в Москве — переводил переговоры, принимал участие в церковных службах и сопровождал англиканскую делегацию при осмотре церквей и музеев. Ты рассказывал мне, как тронуло тебя то, что, когда ты был на литургии в одном из московских соборов, люди спонтанно присоединились к хору, певшему «Верую». Они пели от всего сердца и с таким убеждением, что у всех вас на глазах появились слезы. «Верую во единаго Бога, Отца Вседержителя...» — пела огромная толпа в столице атеистического государства. Никогда прежде ты не слышал, чтобы эти слова выражали такую силу убеждения. Ты понял тогда, что народ, который страдает за христианскую веру, постигает полное ее значение. 

После Москвы ты посетил Владимир, древнюю столицу Святой Руси, и там одна женщина, заметившая, что ты свободно говоришь по-русски, прошептала тебе на ухо о преступлениях, которые безбожники совершили в России. Она называла их «они» и рассказала тебе, как многочисленные церкви были осквернены и превращены в общественные уборные или мирские музеи. Толпа тепло приветствовала английское духовенство и все время повторяла: «Спасибо за то, что нас посетили, приезжайте снова». «Теперь ваша очередь посетить нас», — сказал ты, а они отвечали: «Вам приехать намного легче, чем нам». 

Ты полюбил Ленинград, где я жила ребенком, и был потрясен великолепием этого прекрасного города. Однажды утром, проснувшись очень рано, ты решил выйти на улицу один. Ты пошел в церковь, расположенную в пригороде, и участвовал в литургии, видел большое количество младенцев, которых крестили два священника. На обратном пути сел в трамвай, надеясь, что никто не заметит, что ты не русский, потому что государство разрешало иностранцам ездить только в группах с сопровождающим. Ты видел, как другие пассажиры смотрели на твои ботинки, так отличающиеся от их собственных, и старался засунуть свои ноги как можно дальше под сиденье, чтобы твоя обувь тебя не выдала. По дороге ты проезжал фабрику и был поражен подавленным выражением лиц рабочих, бредущих к фабричным воротам, одетых в лохмотья, с пустым взглядом усталых глаз. Это была не та фабрика, которую показывали иностранцам, это была не реклама революции, которая «освободила» трудящиеся массы. 

В первый же свободный день ты поехал в Лесной и нашел дом, где я провела мои детские годы. На стене висела мемориальная доска с надписью, что здесь жил профессор Дмитрий Кайгородов. Дом, в котором все еще находилась известная библиотека моего дедушки, сейчас открыт для публики, но был июль, библиотекарь находился в отпуске, и тебе не удалось войти внутрь. Ты смог лишь собрать в носовой платок немного земли из нашего сада, и теперь у меня есть эта пригоршня нашей русской земли, которую ты сберег и привез мне. 

Ты также побывал в Переделкино, летней резиденции русского Патриарха, и на даче Бориса Пастернака, где нашел гриб, который был еще свежим, когда ты вернулся в Лондон — приветствие от русских лесов. 

После твоего визита каждое Рождество патриарх Алексий и некоторые из его епископов присылали тебе поздравительные телеграммы. Мне кажется, они прониклись к тебе симпатией. Патриарх умер за месяц до тебя, довольно старым человеком, и несмотря на разницу в возрасте вы, как мне кажется, вместе закончили эпоху. 

В следующий раз ты побывал в России в 1962 г., когда Майкл Рэмси стал архиепископом Кентерберийским, и снова встретился со многими из тех, с кем познакомился шесть лет назад. Ты также сопровождал архиепископа во время его визитов к патриарху Герману в Белград и патриарху Юстиниану в Румынию. В этой работе тебе помогало не только знание иностранных языков, но и понимание других традиций и образов жизни, и конечно, твое искреннее желание христианского единства. Ты любил православную литургию и часто говорил мне, как сильно ты уважаешь и преклоняешься перед народом, сохранившим свое христианское наследие, несмотря на настойчивую атеистическую пропаганду, а иногда и репрессии. Ты молился за этих людей с сочувствием и пониманием всех, кто страдал ради Христа.