Глава 30

На следующее утро, совершив дежурный обход, я поспешил к двадцать второму дому. Мне хотелось снова пережить радость вчерашнего дня и повеселить детей. Когда они смеялись, меня переполняла гордость, словно я своими маленькими лапами разгонял тучи над их семьей.

Я уже собирался поскрестись в дверь Франчески, как вдруг услышал из соседней квартиры странный звук – будто кто-то душил кота. Потом раздался громкий плач Генри – и снова этот звук.

Я сразу понял, что нужно делать, и принялся громко мяукать и изо всех сил царапать дверь 22В. На шум прибежала Франческа.

– Заходи, Алфи, – позвала она, но вместо того, чтобы зайти в квартиру, я кинулся к соседней двери. – Что такое?

Я снова замяукал. Не понимая, что происходит, Франческа пошла за мной – и тоже услышала странный звук.

– Что это? – спросила она. Ее глаза расширились от ужаса. – Кажется, кому-то плохо!

Крикнув Алексею, что она скоро вернется, Франческа начала звонить и стучать в дверь Полли. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем нам открыли.

– Забери его, пожалуйста, забери, – выпалила Полли, силой вручая соседке ребенка. – Я больше не могу!

Ее лицо опухло от слез, волосы были в жутком беспорядке.

– Полли… – мягко начала Франческа, осторожно прижимая к себе Генри. Тот сразу перестал плакать.

– Забери его, – нервно повторила Полли. – Я больше не могу. Не могу! Я ужасная мать, я не люблю своего ребенка. – Она опустилась на пол и, всхлипывая, закрыла лицо руками.

– Полли, – по-прежнему спокойно и ласково произнесла Франческа, – я пойду покормлю Генри. Он хочет есть. – Она говорила медленно, как обычно говорят с животными и маленькими детьми. Полли не ответила. – Смотри, я сейчас закрою дверь. Хочешь, я позвоню Мэтту? Дай мне, пожалуйста, его номер.

– Не надо! Если он увидит меня в таком состоянии, то никогда не простит. Я не дам тебе его номер. – Полли разрыдалась и принялась раскачиваться на месте. Франческа боком протиснулась в квартиру и вскоре вернулась с бутылочкой и банкой смеси. Она подняла сумку, которую Полли обычно брала с собой на прогулки, – та всегда стояла в прихожей – и понесла Генри к себе. Франческа выглядела напуганной; кажется, она впервые со дня нашего знакомства не знала, что делать.

Поднявшись в квартиру, она принялась готовить смесь для Генри и попутно звонить Томашу. Они говорили по-польски, так что я не понял, о чем речь, но панические нотки в голосе Франчески уловил. Мальчики словно почувствовали тревогу матери и обступили ее, мешая кормить малыша. Я попытался отвлечь Алексея, но безуспешно.

К счастью, вскоре приехал Томаш.

– Нужно отвести ее к врачу, – решил он, выслушав рассказ Франчески о Полли. – Прямо сейчас. Я посижу с детьми, не волнуйся. – Томаш обнял жену, надеясь ее приободрить.

– А как же работа?

– Сегодня клиентов мало. Все в порядке.

– Хорошо, что босс – твой друг.

– Да. Он видит, как я работаю, и знает, что просто так я бы отпрашиваться не стал.

– Надеюсь…

Франческа объяснила мужу, что делать с мальчиками и Генри, который, к слову, уже сладко посапывал с бутылочкой на диване.

– Когда вы вернетесь, мы позвоним Мэтту, – твердо сказал Томаш.

– Она просила этого не делать.

– Франческа, он ей нужен! Сейчас у Полли не все в порядке с головой, она сама не понимает, что говорит, но потом скажет нам спасибо.

– А у тебя есть его номер? – Похоже, Франческа сочла слова мужа достаточно убедительными.

– Да. Веди ее к доктору, а с остальным я разберусь.

Я побежал за Франческой. Когда она открыла дверь, то увидела Полли на том же месте. Кажется, за все это время женщина даже не пошевелилась.

– Полли? – осторожно позвала Франческа.

– С Генри все в порядке? – спросила та, не поднимая глаз.

– Да. Он поел и спит. А мы с тобой идем к доктору.

– Я никуда не пойду.

– Полли, вставай. Тебе нужна помощь. Пока ты не сходишь к врачу, ничего не изменится. – Франческа присела на пол рядом, и я пристроился возле нее.

– Ты думаешь, я больна? – Полли грустно посмотрела на подругу.

– Я думаю, у тебя послеродовая депрессия. Многие женщины через нее проходят.

– И мне помогут?

– Если мы дойдем до врача. Тебе станет лучше, и ты начнешь радоваться своему малышу.

– А у тебя тоже была депрессия?

– Да, после рождения Алексея, – кивнула Франческа. – Он был даже младше Генри, и я тоже думала, что никогда не смогу его полюбить. Доктор прописал мне таблетки, и постепенно все наладилось.

– Но Генри все время плачет, – прошептала Полли. – Иногда мне кажется, что от его криков у меня кровь из ушей пойдет. А порой я боюсь, что сейчас умру. Но чаще даже не боюсь, а надеюсь, что так и случится.

– Да, он плачет, – согласилась Франческа. – Все дети плачут. Но если ты станешь счастливее, то и он успокоится.

– Он заслуживает лучшей мамы… – Из глаз Полли снова хлынули слезы.

– Полли, ты его мама, и ты его любишь, – твердо сказала Франческа. – Сейчас ты сама в это не веришь, но это так. И он тебя тоже любит. Я сама через это прошла. Мама заметила, что со мной что-то не так, и заставила сходить к врачу.

– Когда мы были у мамы, – всхлипнула Полли, – она тоже сказала, что я сама не своя. Решила, что все дело в переезде и новой работе Мэтта. А я не смогла признаться, что не люблю своего ребенка. Вдруг она посмотрела бы на меня как на чудовище?

– Ты хорошая мама, Полли, просто сейчас больна. Я вижу, как ты любишь Генри, но сама ты не чувствуешь этого из-за депрессии. Я правда тебя понимаю: я была точно в таком же состоянии. – Франческа обняла Полли, и та с благодарностью к ней прижалась.

– Спасибо тебе, – прошептала она. – Я так рада, что ты рядом. Но Мэтт…

– Мэтт поймет, – заверила ее Франческа. – Он хороший человек. Но сейчас мы пойдем к врачу.

Франческа помогла Полли подняться, принесла ей туфли, сумку и за руку вывела из дома. Она обращалась с подругой как с маленьким ребенком. Я проводил их до дороги и вернулся к Томашу, подозревая, что ему понадобится помощь с детьми. Но большой человек и сам прекрасно справлялся. Когда маленький Томаш принимался требовать маму – что повторялось каждые пять минут, – он обнимал его и угощал печеньем, не забывая краем глаза поглядывать на спящего Генри. Томаш читал младшему сыну книжки, пока я развлекал Алексея – после прихода папы мальчик приободрился и даже достал игрушки. Когда сыновья проголодались, отец накормил их обедом; мне тоже досталась порция рыбы.

Не знаю, сколько времени прошло, но я весь извелся. Даже Томаш нетерпеливо поглядывал на дверь. Малыш Генри проснулся, и муж Франчески сменил ему подгузник. Потом маленький Томаш запросился спать, и папа уложил сына в детской. Когда он вернулся в гостиную, Алексей о чем-то спросил отца по-польски. Я не понял, что Томаш ответил.

Полли с Франческой все не было. Томаш-старший начинал беспокоиться, но не подавал виду и спокойно готовил смесь для Генри. Большой, невозмутимый, он легко справлялся с тремя мальчишками – будто ему не впервой присматривать за таким количеством детей. Я наблюдал за ним с неподдельным восхищением; мы, коты, заботу о потомстве целиком и полностью поручаем кошкам, но у Томаша выходило даже лучше, чем у Франчески, если это возможно. И все же его тревога росла с каждой минутой – как и моя. Я потерся о ногу Томаша, желая приободрить большого человека; сейчас ему нужна была поддержка.

Интересно, что я каждый раз оказывался рядом в самые тяжелые моменты: когда Франческа плакала от тоски по дому, Клэр страдала от разбитого сердца, Джонатан сходил с ума от одиночества, а Полли безуспешно боролась с депрессией. Неужели у меня действительно был нюх на подобные ситуации? Мои мысли прервал телефонный звонок; Томаш схватил трубку и сказал несколько слов по-польски. Выслушав собеседника, он отключился и быстро набрал другой номер.

– Мэтт, это Томаш, ваш сосед. С Генри все в порядке, он со мной, но у Полли проблемы. Франческа повела ее к врачу. – Томаш замолчал. Из трубки донесся взволнованный голос Мэтта, но я ничего не разобрал. – Нет, сейчас они едут домой, но Полли нужно отдохнуть, и кто-то должен присмотреть за Генри. Ты можешь приехать? Сложно объяснить по телефону, что случилось. Но все будет хорошо.

Мэтт появился через десять минут. Бледный, напуганный, он первым делом кинулся к Генри и подхватил сына на руки.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – сказал он, когда Томаш пошел заваривать чай.

– Успокойся, для этого и нужны друзья. Но у твоей жены серьезные проблемы. Когда Франческа ее нашла… точнее, когда Алфи ее нашел, у Полли был нервный срыв. Мы забрали Генри, и Франческа повезла ее в больницу. Они уже едут домой.

– Это я во всем виноват, – прошептал Мэтт, прижимая сына к груди. – Заставил ее переезжать с маленьким ребенком. Я думал, что поступаю правильно. – Его глаза заблестели от слез.

– Мы тоже через это прошли. Конечно, наши мальчики постарше, но зато им сложнее привыкнуть к новому месту. Мэтт, ты ни в чем не виноват. Депрессия – это болезнь, с женщинами такое случается. Франческа тоже болела после рождения Алексея, и я очень за нее переживал. Но врачи помогли ей, и теперь она счастлива быть матерью.

Мэтт опустился на диван. Генри потребовал свободы, и его отправили на пол, где лежали игрушки Алексея.

– Я должен был заметить, – не успокаивался Мэтт. – Но после недели у матери она приободрилась, и я решил, что все в прошлом. К тому же она подружилась с Франческой, а вчера мы так замечательно съездили на море… Я даже представить не мог, что ей плохо. Как я это упустил? Хотя понятно как, – горько усмехнулся он. – Меня же почти не бывает дома, я постоянно торчу на работе. Но нам нужна эта работа, нужны деньги. – Он посмотрел на Томаша так, словно вот-вот заплачет.

– Мэтт, у Полли хорошая мама?

– Да, замечательная.

– Может, она поживет у вас пару дней, пока Полли не пойдет на поправку? – предложил Томаш.

– Отличная идея! – обрадовался Мэтт. – Я сейчас же ей позвоню. У нас есть раскладушка, можно поставить ее в комнату Генри. Правда, тогда места в квартире совсем не останется… – озадаченно пробормотал он.

– Это не важно. Главное, что кто-то сможет позаботиться о Полли. Доктор выписал ей таблетки, но, чтобы они подействовали, потребуется время, – предупредил Томаш.

Мэтт посмотрел на него с благодарностью.

– Ты прав. О чем я только думаю? Спасибо тебе огромное. И тебе спасибо, Алфи. Боюсь представить, что случилось бы, не окажись ты рядом. – Мэтт наклонился и от души меня погладил. Я надулся от гордости: сегодня я превзошел самого себя. Конечно, можно сказать, что мне просто повезло оказаться в нужном месте и в нужное время, но я не хотел умалять собственные заслуги.

Жизнь на Эдгар-Роуд раз за разом ставила передо мной сложные задачи. Еще недавно я самонадеянно воображал, что легко решу все человеческие проблемы. С Джонатаном так и получилось, но с Клэр… Она по-прежнему нуждалась в помощи. Однако сейчас я был нужнее здесь. Алексей не отходил от меня весь вечер. Он, скорее всего, не понимал, что происходит, но чувствовал беспокойство взрослых. И я как мог старался его успокоить.

– Алфи, ты мой лучший друг, – прошептал мальчик, стиснув меня изо всех сил. Я мужественно терпел, до глубины души тронутый его словами.

Да, сегодня я доказал, что не зря ем сардины в этом доме. Но если Томаш говорил правду, Полли предстоял еще долгий путь к выздоровлению.

Наконец Франческа вернулась. Она была одна.

– Полли спит. Ей прописали снотворное, и доктор велел выпить его сразу, как она придет домой. Ей нужно отдохнуть после…

– После чего? – встревоженно спросил Мэтт.

– Сегодня у Полли был нервный срыв. Она любит тебя и Генри, но с головой у нее не все в порядке. Таблетки помогут первое время, но чтобы выздороветь, ей понадобится помощь специалиста. Психотерапевта. А еще ей нужно больше отдыхать и не оставаться одной с Генри. На Полли слишком много навалилось.

– Я уже позвонил ее маме, она приедет завтра, – поделился Мэтт. – И взял два отгула на работе. Там знают, что Полли заболела, а родственников у нас тут нет.

– Зато есть мы, – просто сказала Франческа.

– Да, и я не представляю, что бы мы без вас делали. Спасибо, – искренне поблагодарил их Мэтт.

– Не стоит, – смущенно улыбнулась Франческа. – А теперь иди и позаботься о своей семье. Если что-нибудь понадобится, мы будем здесь.

– Я уже подвел Полли и не могу подвести еще и Генри, – грустно сказал Мэтт. – Наверное, я худший муж и отец на свете.

– Ничего подобного, – заверила его Франческа. – Когда целыми днями торчишь на работе, трудно заметить все, что происходит дома. К тому же Полли не хотела, чтобы ты видел, как ей плохо. Получался плохой круг.

– Порочный, – машинально поправил ее Мэтт.

– Что?

– Правильно говорить «порочный круг». Прости, я не хотел критиковать твой английский, – замялся Мэтт.

– Нет-нет, все в порядке! – засмеялась Франческа. – Нам нужно учиться. Давай я сейчас пойду с тобой и покажу, как кормить Генри. Доктор дал Полли таблетки, чтобы у нее пропало молоко. Она сказала, что от кормления грудью ей становится хуже. Генри уже ввели прикорм, так что он проживет и на смеси. К тому же теперь кормить его сможешь и ты, и ее мама. А Полли будет отдыхать.

– Я об этом позабочусь, – хмуро кивнул Мэтт. – У меня такое чувство, будто я прятал голову в песок и старательно убеждал себя, что жена сама со всем справится.

– Послеродовая депрессия – серьезная болезнь, – вздохнула Франческа. – Женщины не всегда могут выкарабкаться без посторонней помощи. Но теперь Полли станет лучше. Начало положено. Ты хороший человек, Мэтт, и она тебя очень любит.

Я выскользнул из квартиры вслед за Франческой; признаться, я чувствовал себя лишним, но не хотел бросать Мэтта. Я тихо сидел в гостиной, пока он готовил смесь и кормил Генри под руководством Франчески, а потом купал его и укладывал спать. И когда он сидел на диване и плакал, как младенец, я тоже был рядом. Наконец Мэтт глубоко вздохнул и выпрямился.

– Так, не расклеиваться! – тихо скомандовал он себе. – Пойдем на кухню, Алфи. Кажется, у нас еще остался тунец.

Я впервые ужинал у них дома, но в тот вечер содержимое миски волновало меня меньше всего. Я знал, что уже поздно, но боялся оставлять Мэтта и Полли одних. Да, сейчас от меня было мало толку, но я надеялся, что мое присутствие их немного успокоит.

Через некоторое время Мэтт пошел проверить супругу, и я побежал за ним.

– Который час? – сонно спросил женщина, когда Мэтт открыл дверь в спальню.

– Не важно. Генри спит. Судя по списку, который дала Франческа, тебе сейчас нужно принять еще одну таблетку. И спать.

Полли попыталась сесть.

– С ним все в порядке? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Да, все отлично! – сказал Мэтт. – И как только тебе станет лучше, ты сама в этом убедишься.

– У меня такое чувство, будто я всех подвела. – Полли опустила голову и стиснула в руках одеяло. – Я плохая жена и ужасная мать.

Мэтт ласково погладил ее по волосам.

– Милая, это я вас подвел. Я должен был лучше о тебе заботиться. Я тоже чувствую себя ужасным мужем.

– Но если мы будем сидеть и винить себя или друг друга, толку не выйдет. – Полли подняла глаза на Мэтта, и тот покачал головой. – Фрэнки так сказала. А еще – что мы все равно займемся самобичеванием, главное – вовремя остановиться. Знаешь, доктор, которая меня принимала, была очень милой. Кажется, она поняла, что со мной не так. Я не хотела принимать таблетки, но теперь вижу, что это необходимо. Мне нужна помощь. Когда со мной все будет в порядке, я смогу заботиться о своем ребенке. О нашем ребенке. Больше всего на свете я хочу стать хорошей матерью.

– И обязательно станешь, любимая, – заверил ее Мэтт. По его щекам бежали слезы. – А я буду рядом. Я очень тебя люблю. Пожалуйста, помни об этом.

– В какой-то момент я почти забыла, – призналась Полли. – Голова была будто ватой набита. Но сейчас я это знаю. И тоже тебя люблю.

Мэтт крепко обнял жену, и, честное слово, это была самая трогательная сцена, которую мне доводилось наблюдать в своей жизни.

– Кстати, завтра приезжает твоя мама, – вспомнил Мэтт. – Она поможет, а то я скоро опять буду пропадать на работе. Прости, я бы очень хотел проводить больше времени с тобой и Генри…

– Нет, Мэтт. Мы вместе решили переехать сюда, чтобы ты получил повышение. Тебе не за что просить прощения. И я очень рада, что мама приезжает. С ней мне будет гораздо легче.

Несколько минут они сидели молча. Я вытянулся на полу; внезапно на меня навалилась усталость – что неудивительно после такого насыщенного событиями дня.

– Мне казалось, будто внутри у меня огромная черная дыра, – вдруг сказала Полли. – Я хотела куда-нибудь отнести Генри и там оставить. Просто убежать, освободиться, снова стать собой. Я люблю его и в глубине души знаю это, но не чувствую. Счастье, о котором говорят матери, для меня пустой звук. Это так ужасно, Мэтт. – Полли расплакалась, и муж снова прижал ее к себе.

– Я не представляю, что ты чувствуешь, но помогу тебе, что бы ни случилось. Только не закрывайся от меня, Полли, говори со мной. Как бы плохо тебе ни было, говори со мной, – повторил Мэтт. – Я тебя не брошу, мы семья, и я тебя люблю. Ничто не может этого изменить.

– Ты не представляешь, сколько для меня значат твои слова. – Полли уткнулась лицом в грудь мужа. – Мне с самого начала следовало все тебе рассказать. Я почувствовала, что что-то не так, почти сразу после рождения Генри. Но решила, что лучше ничего не говорить, и чуть не поплатилась за свою скрытность.

– Полли, ты потрясающая, сильная и очень храбрая женщина. Мы со всем справимся. Потребуется время, но это не важно. У нас получится, – твердо сказал Мэтт.

– Давай сходим к Генри? – робко предложила Полли, снова утирая слезы. – Я хочу на него посмотреть. Очень.

– Пойдем. – Мэтт взял жену на руки, словно она весила не больше ребенка, но я слишком устал, чтобы за ними бежать.

– Кажется, сегодня Алфи ночует у нас, – услышал я слова Мэтта.

– Не буди его, он так хорошо лежит, – ответила Полли.

В следующую секунду я окончательно провалился в сон.