Глава 41

– И что, по-твоему, это означает?

– Разве это не очевидно? – возразил Том.

Он снова был в комнате для переговоров, все в той же промокшей от пота одежде, в которой ходил весь день, и разговаривал с Амелией. В Турции было половина одиннадцатого, в Воксхолле – половина девятого. Амелия смотрела на последнее предложение в послании Клекнера. Том отправил ей документ секретной телеграммой час назад.

– Явная связь с Сесилией Шандор, – сказал Том. – А ПУ – это Пол.

– Это я поняла, Том.

– Тогда какая часть фразы тебя смущает?

Они разговаривали уже час, и терпение Тома было на пределе. Он ничего не ел с самого завтрака, Рэйчел не ответила, когда он позвонил ей с парома, а в переговорной было так дьявольски холодно, что ему пришлось позаимствовать из шкафчика в канцелярии, где хранились забытые вещи, чужое пальто. Оно было на несколько размеров меньше и немилосердно жало во всех местах. Он собирался прямо с острова отправиться в аэропорт имени Сабихи Гёкчен и сесть на последний самолет до Лондона, но найденный тайник, доказательство предательства Клекнера – и возможная вовлеченность в дело Пола, – все это было слишком важно. Так что вместо аэропорта Том выдернул Амелию со встречи в Уайтхолле, и она помчалась на Воксхолл-Кросс, чтобы поговорить с ним в безопасности.

– Меня ничего не смущает, – парировала она именно таким тоном, как Том и ожидал. В ее голосе появились нотки раздраженного высокомерия – точно такие же, как у Клэр перед тем, как они начинали ссориться. – Я просто хочу узнать – что, по-твоему, это означает. Что такое «раскрыт»? Что он имел в виду под этим словом? Пол был агентом или простофилей? И почему Клекнеру не все равно?

– Почему ему не все равно? – Том вдруг ярчайшим образом представил свою жизнь в качестве главы отделения в Анкаре. Уже сейчас он знал, что возненавидит эти бесконечные разговоры с Лондоном. Рэйчел, разумеется, его бросит и будет трахаться с каким-нибудь горячим тридцатилетним красавчиком в роскошных апартаментах в Шордитч, пока он, Том, будет заглушать боль утраты работой, полностью отдавая себя поиску и вербовке новых агентов – все что угодно, лишь бы ее забыть. За последние несколько недель эта наглухо запечатанная комната для секретных переговоров стала представляться ему камерой с мягкими стенками, ледяной утробой, где он чувствовал себя узником под абсолютным контролем. Господи, было бы куда лучше, если бы он работал в Лондоне и разговаривал с шефом лицом к лицу каждый день, а потом возвращался домой, в свою квартиру, где ждали его книги, его картины и его кровать, согретая спящей Рэйчел. – Ему не все равно, потому что убийство Шандор было ошибкой. Оно привлекает внимание к его делам. Кто-то узнаёт, что Сесилия встречалась с Полом, настораживается и начинает задавать вопросы.

– Ну естественно.

Том услышал позвякивание ложечки о чашку – как будто кто-то за столом подал сигнал, что сейчас будет произносить речь. Амелия, наверное, пила кофе в своем кабинете. Эспрессо, приготовленный ее новой кофемашиной.

– С Полом мы по-прежнему на том же месте, где и были, – сказал Том. – Или он знал, что Шандор – агент Службы внешней разведки, и потому намеренно помогал что Клекнер был в курсе этой операции русских. Предположим, Минасян управлял ими обоими – агентом из ЦРУ и агентом из МИ-6. Может быть и так, что он позволил им знать друг о друге. Это ведь так рискованно. Удваивает шансы на провал – если поймают одного из них, он может выдать другого.

– Именно. – Амелия, как ему показалось, была довольна, что они мыслят одинаково. – Хотя мы с тобой оба пришли к выводу, что конспирация в данной операции представляется по меньшей мере эксцентричной.

– Да, мы пришли к такому выводу.

Том застегнул пальто до самого ворота и откусил кусочек сдобного печенья. Это была единственная еда, которая попала ему в рот с самого утра, не считая горсти леденцов, которые он зацепил из вазочки у входа в консульство.

– Том?

– Да?

– Со всем этим мне надо идти к Кузенам.

Именно этого он от нее и ожидал. Крот из Службы внешней разведки в рядах ЦРУ – это само по себе было катастрофой. Кроме того, обнаружили утечку и нашли ее источник британцы; Лэнгли было от чего прийти в смущение. И они бы оставались в долгу перед Лондоном еще долгие годы. И тем не менее Том воспротивился этой идее.

– А вот этого мы делать не должны. Пока.

– Почему?

– Потому что они постараются свалить большую часть вины на Пола. Скажут, что самые оглушительные провалы – по Хичкоку, по Эйнштейну – произошли из-за него, то есть с нашей стороны. Сначала мы должны снять с Пола подозрения, выяснить точно, что за отношения связывали его с Шандор и Минасяном.

– У нас нет на это времени, – не согласилась Амелия. – Американцы должны все узнать. Надо сказать Джиму Чейтеру.

– Все в свое время. Клекнер ведь собирается в Великобританию, так?

– Да.

– Тогда вызови меня в Лондон. Со вторника по пятницу он будет на нашей территории, мы знаем, что сможем контролировать его. Позволь мне перевести операцию из Стамбула в Лондон. Пусть моя команда побывает дома, пусть за Клекнером походят свежие ноги и посмотрят свежие глаза. Он хочет обсудить убийство Шандор. Таким образом, он приведет нас к своему куратору.

– А если мы его потеряем? Если он нас стряхнет?

– Значит, мы его потеряем.

Том понимал, что нужен Амелии в Стамбуле. Станция должна была попытаться установить камеры рядом с тайником; удостовериться, каким образом Клекнер подает сигнал Минасяну; придумать, как разместить на Бююкада команду наружки «длительного действия», и заранее, так, чтобы они могли накрыть Абакуса во время его следующего визита. Том хотел предложить МИ-5 взять тайник под контроль и подменить закладку Клекнера фальшивкой, передав информацию, от которой Москва встанет на голову. Но Лондон означал Рэйчел. Том хотел побыть с ней, даже пусть всего пару дней, пока в городе будет Райан Клекнер. Пора было проследить за американцем до того момента, как он наконец-то встретится с куратором. Но также пора снова разжечь костер в их отношениях. По мнению Тома – самое время.

– Тебе нет нужды приезжать сюда, Том.

Он услышал как будто бы сожаление, словно Амелии не хотелось, чтобы он тратил силы зря и мотался туда-сюда.

– Ну разумеется, нужда есть. Мы поговорим с глазу на глаз, обсудим все детали, подготовимся к приезду дорогого Райана. Если я завтра сяду на ранний рейс British Airlines, то мы увидимся за обедом.

– Как насчет конвоя Красного Креста?

– А что с ним?

– Мы позволим русским проинформировать Асада? Ты считаешь, надо это сделать? – Амелия произнесла это так, как будто хотела проверить Тома на предмет моральных убеждений. – По конвою будет нанесен удар, все раскроется, Джим узнает, что мы были в курсе, и вряд ли останется очень доволен.

– С каких это пор ты так беспокоишься о Джиме Чейтере?

Выпад был удачный – удачнее, чем Том рассчитывал.

Он тоже словно ставил под сомнение лояльность Амелии.

– Справедливо, – признала она с подходящим оттенком презрения к человеку, который почти разрушил карьеру Тома. – В любом случае я не хочу, чтобы сирийцы арестовали или расстреляли команду Красного Креста, когда им все станет известно – притом что мы могли бы их спасти.

Интересно, какого ответа Амелия ждет от него теперь, подумал Том. Естественно, она понимает, что означает отложенный разговор с Лэнгли.

– Я тоже этого не хочу, – сказал он. – Но у нас нет другого выбора. Иди расскажи Джиму, и он спросит, как мы узнали о том, что сверхсекретное американское оружие должно очень скоро перейти в руки Свободной сирийской армии. Предупреди водителя – и русские мигом узнают, что материалы Клекнера были засвечены.

– Так что – сопутствующие потери? – медленно произнесла Амелия. Как будто хотела, чтобы Том взял всю ответственность на себя.

– Сопутствующие потери, – ответил он.