Глава 12
Появление Гера в столовой прервало кровопийцу на полуслове.
— …ты не согласна сотрудничать…
Помятый вампир в этот раз выглядел не ахти как, в своем дорогом костюме. Надо бы Амиддарии сказать спасибо и преподнести что-то ценное, как другу, пришедшему на помощь в беде. При виде многоликого советник короля застыл, явно ходы просчитывая. А девчонка просияла, да так, словно бы увидела счастье всей своей жизни:
— Гер! Ты все-таки за мной пришел? — а затем с мягкой улыбкой обратилась к Аквиусу Авуру. — Вот, что я говорила. Поссорились из-за мелочи, а он не спит, волнуется, ждет… домой. — Удивительное заявление, а ведь Дао-дво о ней не беспокоился, пока не узнал новость от куки. Приятно, хоть и ложь. Но тут малявка сероглазая осматривает его с ног до головы и добавляет все тем же доверительным тоном:
— Вот, даже не оделся толком, прямиком от озера, в одних труселях ко мне…
Что? Гер скосил взгляд на ближайшую отражающую поверхность и, оценив себя, мысленно ругнулся. Таррах! С памятью беда!
— А порезы чем объяснить? — проявил наблюдательность советник короля, подавшись вперед и внимательно осматривая гостя. Казалось, еще чуть-чуть, и он попытается взять образцы ила с его кожи, в особенности с тех желто-зеленых разводов, что остались на руках многоликого.
— Пусть сам расскажет, — предложила сероглазая.
— Уж лучше покажу наглядно! — Гер в соответствии с вверенной ролью прошел к столу, наклонился над девчонкой и поцеловал уголок ее губ, раскрытых в зевке. И почти сразу отстранившись, как требовал того Найски, произнес: — Прощаю.
— Кто кого, — глубокомысленно ответила она, пальчиками коснулась его подбородка. — Тебе бы помыться.
— Вместе.
— Опять? — послышалось от кровопицы, но они на него внимания не обратили.
— Хорошо. А то ты соленый. — Улыбнулась Сумерька.
— Губу разбил, пока бежал…сюда. Залечишь?
— Да. — И ласковые ручки, обвивают шею метаморфа, притягивают ближе, пальчики зарываются в волосы.
Проклятье! Не знал бы, что она не соображает, какие чувства вызывает, Гер бы точно…
— Кхм! — раздалось тактичное покашливание рядом. — Кхм-кхм!
— Потом, все потом! — прохрипел Графитовый, продолжая с восхищением смотреть на Сумерьку. Сероглазая, нежная, светлая… Воображение лихо рисовало одну сцену лучше другой, сердце стучало где-то в горле, руки рвались содрать с нее все, но замерли, едва многоликий услышал сонное:
— Потом, значит, утром. Мне нужно поспать.
— Поспать? — одновременно произнесли меняющие ипостась. Дао-дво удивился, а вот Авур слова прошипел с раздражением и вскочил. — В таком случае доброй ночи.
— Доброй, и приятных снов! — откликнулась Сумерька громко и уже только для Гера сказала: — Давай поскорее отсюда уйдем. Этот гад бордоволосый мне что-то подлил.
— Что подлил? — Дао-дво активировал на браслете полог и заставил девчонку встать.
Ее поверхностный осмотр ничего толком не сообщил, зрачки нормальные, руки не дрожат, следов раздражителя или возбудителя нет, запаха отравы нет, температура тела стабильная.
— Не знаю, но чувствую себя странно. Представляешь, только еду принесли, вампир явился. А я памятуя о прошлой проверке, тут же съела твою кон… кон… — тихий зевок и многоликий сам договаривает:
— Конфетку.
— Да, и вроде бы не пила ничего после этого и не ела. Но…
— Что? — он пальцами провел по щекам, сероглазой дунул на челку, отвел за ушки короткие локоны. — Если ты заметила что-то странным, лучше скажи.
— От его платка чем-то приторным разило или от стакана, к которому он прикоснулся, — произнесла она задумчиво и, вяло тряхнув головой, заметила с зевком: — Да и… иначе с чего бы мне так хотелось тебя обнять, погладить, поцеловать?
— А хочется? — Дао-дво напрягся, совершенно не представляя, отчего его так тянет рассмеяться, подхватить на руки и закружить ее.
— Очень, — прошептала Сумерька и призналась, — ведь ты в ответ, тоже обнимешь. И не смотри так, у меня острая нехватка прикосновений вот уже восемь лет, с тех пор как дар открылся. — Несколько мгновений он переваривал полученную информацию, а девчонка продолжила вещать. — И представляешь, из всех сделать это без опаски для здоровья можешь только ты. А ты…
— Что, я?
— А ты не всегда такой хороший, как сейчас. Просто так не прикоснешься. — И посмотрев в его ошарашенные глаза, спросила: — А сейчас можно… обнять? — и, не дожидаясь ответа, прижалась к нему, обвила нежными ручками, зашептала в его шею. — Хотя лучше, если ты меня… и… и поцелуешь тоже.
— Почему? — Подставленных для поцелуя губ не коснулся. Найски, Таррах его разорви, не просто так предупреждал воздержаться от лобызаний, да и Авур не просто так сбежал, оставив их одних.
— У тебя лучше получается, — все так же запрокинув голову, она смотрела на него сонно. Ну, хоть шеи носом не касается, уже хорошо.
— А что еще у меня лучше получается? — спросил многоликий, уже догадываясь, чем Сумерьку одурманили.
— Кричать… обещать расправу… расплетать мои… м-м-мои проклятья и дразнить. Не был бы хорошим хозяином для Симпатяшки, мы бы давно сговорились против тебя, а так… — И говоря это, она ладошками провела по напрягшейся спине метаморфа, носом потерлась о его шею, и заставила и без того тяжело бухающее сердце, пуститься вскачь.
Все-таки сыворотка правды. Неужели ублюдок Авур одурманил ее соком Оправдая.
Так или нет, нужно проверить. И Гер не нашел ничего лучше, чем спросить:
— Сумерька, а какое на тебе сейчас белье?
— Да уж получше твоего, — пробормотала она. — Белое и чистое. В комнате лежит на полке.
— Что?
Ему не ответили. Намина уже спала, стоя.
Он перенес ее в комнату, откуда только силы взялись? Раздел, невесть где нашлось терпение? Удостоверился в том, что белье осталось на полке, и в том, что Сумерька приобретя несколько внушительных отеков из-за карзии, не могла его надеть. Тихо ругаясь метаморф забрал из своей комнаты пузырек с нужным бальзамом и взял кое-что для себя. Процедуру намазывания спящей "больной" провел лично, не смотря на то, что бальзам был из саморасползающихся. Затем вымылся, не уходя к себе в комнату, там все равно до сих пор царит проклятье окаменения. Так что, подумав о том, что у них на двоих хоть одна ванная должна быть в порядке он через браслет заказал на складе городка новую дверь, люстру и зеркало. После водных процедур запил боль восстанавливающим составом и проверил отеки Сумерьки.
Частично ушли, но не совсем, так стоит ли надевать на нее белье? Не стоит.
Гер натянул на девчонку рубашку и, укрыв ее одеялом, вновь воззрился, на милые кружева снежно-белого цвета.
— Хозь-зяин, там за тобой приш… — встревоженный голос теневой, раздался у самого уха. Нежить нервничала и сильно, но стоило ей рассмотреть его находку, ехидно возмутилась: — Как опь-пять! Только не говори, что ты и их заберешь в коллекцию!
— Не скажу, — шикнул он на громкую тварюшку, улыбнулся. — Что у тебя?
— Агенты императора у мень-ня, то есть у тебь-бя. В коридоре под дверью стой-ят.
— И чего ждут?
— Когда ты отзовешьсь-ся, — пролепетала Симпатяшка и схватилась за уши. — И у них с собой такие страшные штуки в допросной. Божечки мои! Хозь-зяин, давай, ты спрьрячешьсь-ся, а? Или й-я тебь-бя усыплю и скроюсь?
— Конечно! — съехидничал метаморф, натягивая на себя свежую рубашку и брюки. — А что агенты со мной и Сумерькой за это время сделают, ты хоть представляешь?
— Ой! — она сжала лапки и затряслась. — Представль-ляю…
— То-то и оно. Поэтому ты остаешься здесь и сторожишь Намину, а я пойду.
— Держись! — полетело ему в спину.
И он держался. Допрос с пристрастием, угрозы, подковырки, попытки шантажа болевые удары и, в конечном счете, одурманивание Оправдаем, чтобы язык развязать. Но что ему угрозы, если он смертник? Что ему шантаж, если бесценный для него предмет был отдан Намине. Что ему побои — после лавового потока, окатившего с ног до головы из-за встречи подопечной с карзией? Что ему болевые удары, после пасти этой самой карзии? Что ему ругань после простых слов Сумерьки: "Ведь ты в ответ, тоже обнимешь"? Ничего.
А в конце агентам захотелось, чтобы он заговорил? Что ж сами напросились. И Гер вещал без остановки, о том, как ему повезло с: семьей, друзьями, командами, невестой, кукой, тренерами, профессорами, а также врагами и господами, ведущими допрос.
Подробно рассказал, как увидел впервые высшую нежить жаброга, познакомился с прославленным таргом и какое ранение первым получил. Три часа без умолку, абстрагировавшись от всего, не отвечая на прямые вопросы, уводил тему в свое. Когда он уходил, все присутствовавшие были задумчивы, злы и немного зелены от зависти, в которую Дао-дво с радостью добавил еще одну ложку дегтя:
— Спасибо за внимание. Даже представить не мог, что время так быстро пролетит. — И предвкушая, — и я еще успею к пробуждению Намины.
А далее была серия пробуждений, отметившаяся в памяти лишь рядом тусклых картинок. Вот Сумерька проснувшаяся и удивленно взирающая на его соседство; Сумерька с прикушенной губой ощупывающая свою попу; Сумерька застывшая посреди ванной и благоухающая ромашкой; Сумерька в униформе выходящая из комнаты. Кука, сидящая на его груди и тянущая себя за уши; Кука накручивающая в волнении хвост; Кука бьющая его по щекам и зовущая на… помощь? Равэсс, один, хмурится; Равэсс в компании с таким же хмурым Бругом; Намина нависающая над метаморфом; серые глаза, искрящиеся весельем; поцелуй.
Всего-то нежное прикосновение ласковых губ, и мир начинает наполняться запахами, звуками, цветом, появляется неразличимое ранее движение одушевленных предметов, ощущение пространства, полноты жизни и боль, окончательно заставившая очнуться и почти сразу же оглохнуть от Симпатяшкиного возмущения.
— И что ты на мень-ня смотришь?! Сказано нормально поцелуй. Что ему этот чмок, капль-ля в море… — взволнованная кука почти визжит и от того, кажется, что ее вот-вот разорвет ушные перепонки.
Гер поморщился и протяжно вздохнул. Тело ломит, в груди огонь, воды хочется неимоверно и в голове стучит от каждого произнесенного рядом звука.
— Вообще-то, он уже очнулся, — заметила Сумерька, прикоснувшись холодными пальчиками к его горящему лбу.
— И что?! Бошьсь-ся, что он на тебь-бя с поцелуями накинетсь-ся? В этом-то состийянии?
— А вдруг мне стыдно, — пошутила над нежитью девчонка, и та застыла с вытянувшейся мордашкой.
— Что й-я слышу! И это говорит та самай-я скромнь-няга, что устраивает страстное шоу для пары тысь-сяч местной нежити. Дя-дя-дя, даже не удивляйсь-ся, такому количеству наблюдающих. И вообще, лучше моменты мы записываем на кристаллы и прокручиваем по нескольку раз. — В волнении теневая с места на место переползла, возопила: — И ты не отвлекайсь-ся, не отвлекайсь-ся, целуй.
— Не надо… иначе я буду слишком живым для трупа, — произнес многоликий чуть шепча: — Агенты очень старались, нельзя парней расстраивать. — И не давая перепуганным засыпать себя вопросами, спросил о главном: — Сколько времени осталось до следующей инсценировки?
— Час.
— Хорошо. Ты, — он обратился к теневой, — сообщи нашим, чтобы к назначенному времени они были готовы. — А ты, — посмотрел на сероглазую: — Еды, воды, два полотенца и сундучок с медным плетением из моей комнаты.
— В твоей комнате ничего не осталось, — прошептала Сумерька. — Все вынесли.
— Симпатяшка?
— Ну, что сразу Симпать-тяшка дя еще с таким укором? Что успела забрала, вон и Намине ее пояс вместе с оружием вернула. — Гордо заявила она, оказавшись на груди метаморфа, но тут же потупилась. — Правда, ты лишилсь-ся, носков, пары тройки рубашек и кое-чего из… коллекции.
Причину таких потерь Гер определил сходу. Отправил Сумерьку за водой, с прищуром воззрился на теневую.
— И кому ты их отдала под видом пропажи во время обыска?
Сделав большие и удивленные глаза, набрав полную грудь воздуха, нежить попыталась соврать, но всего один короткий взгляд на ее уши, заставил теневую сдуться, как в прямом, так и в переносном смысле.
— Самым верным вашим фанатам… — прошептала она, покосившись на дверь.
— Наминкину маечку тоже?
— О, она пошла первым лотом по бешенной цене! Нваг-нваг Севой держал ее как мог, но получив тысячу, нет две золотом… Ой! — лопоухая расхитительница коллекция запоздало закрыла лапками рот.
— Спасибо за информацию, — невесело усмехнулся многоликий, — теперь оповести парней. Живо.
Намина пришла не одна и принесла не только воду, вслед за ней явился Бруг с подносом из столовой, а затем и Равэсс с маленьким сундучком, украшенным медным плетением. Смертники положили все молча и ушли, а девчонка, принявшаяся с сосредоточенным видом рыться в сундучке, осталась.
— Ты что делаешь?
— Ищу нитку и иголку. Ты ранее несколько раз лечил меня, теперь наступила моя очередь латать тебя. — И, словно бы смутившись собственных уверенных слов и заявленного чувства долга, добавила торопливо: — К тому же ребята сказали Амидд, что ты уже через час на ногах будешь стоять, а значит, ее драку с Авуром откладывать не стоит.
Она споро вдела нитку в иглу, прихватила с собой пару пузырьков и направилась к метаморфу мягко ступая, словно бы боясь спугнуть. И, наверное, именно поэтому во весь процесс штопки не замолкала ни на секунду.
— А потом фурия рассказала, как получивший под дых кровопийца вдруг побледнел и прошептал, что-то типа: "Не может быть!" или "Да как они сумели?!" в общем, мы отправили группу, а он так и не понял ничего… — Гер лишь криво улыбнулся. Быть может клыкастый и не понял ничего, зато игры приблизил по минимуму. — Знаешь, жаль, что мы должны будем заниматься инсценировкой тут. Говорят, Амиддария хорошо исполняет апперкот и выбивает зубы.
— Могу заверить лично, у нее прекрасный удар, мы его ей ставили. Но… не замечал в тебе кровожадности ранее. — Произнес он тихо, и девчонка потупилась. Значит, дело не в этом. — Или тебе нужны его клыки?
— Да, а как ты дога…? — смущенно заправила локоны за уши и отмахнулась. — А ладно не говори. Действительно его зубы хочу. Челюсть было бы лучше, но ее для Сули добудет Горран, а вот я бы хотела преподнести пару клыков.
Интересно, и что же поспособствовало этому ее интересу?
— И ты хочешь посмотреть, как он ими будет плеваться? — Кивнула, не отрывая взгляда от очередного стежка. — Вынужден огорчить — не будет. Они у вампира крепкие, выбиваются с трудом. Но… раз уж твой ведьминский наговор у меня защиту рода пробил, то почему бы не использовать его…?
— Зубодер! — неожиданно воскликнула Намина. — Гер, ты гений! Зубодер… всего-то, а я… я! — она быстро завершила шитье и вскочила.
— Стой! — многоликий схватил сероглазую мстительницу за кисть. — Портом успеешь. У нас дело помнишь? Лучше сядь, поешь, возьми конфетку. — Затем он вспомнил о последнем происшествии в столовой и мотнул головой. — Нет, ее не бери. Сегодня за бревно буду я, а за ведущего ты.
— Что?
— Да. И перчатки заблаговременно сними. И штаны. Хотя их можно в процессе, или платье надень покрасивее, — поймав ее взгляд, ретировался и предложения свои отозвал. — Реши сама.
— А… перчатки действительно можно снять?
— Нужно. Иначе соглядатаи решат, что ты брезгуешь прикосну… — Он не договорил, а Сумерька уже обнажила руки, присела рядом и, позабыв обо всем потянулась к нему. — М-м-м! Надо же, — хмыкнул многоликий, — тебе нравятся те самые волосы, коих ты чуть было меня не лишила.
— Ты заслуженно сглаз получил.
— Почти, — согласился он, с сожалением вспомнил о конфискованном поясе и оружии, и в задумчивости погладил бедра Сумерьки.
— Гер? Убери руки, иначе врежу… — незамедлительно послышалось от нее. Даже руки отняла от его рыжего ежика, нахмурилась.
— Да? — он не сдержал в голосе удивленной ехидцы. — А как ты представляешь это меня без рук в процессе инсценировки?
— Поза наездницы.
— И без предварительных ласк?
— А они нужны?
— Очень, — признался он, а затем поставил условие, о котором знал, будет сожалеть: — В губы не целовать.
— Хорошо, — согласилась Сумерька и загадочно улыбнулась, — вспомним, чему еще ты меня учил, помимо поцелуев.
Спустя двадцать минут многоликий привел себя в порядок, с улыбкой отметив, что его заказ со склада городка не только доставили, но и установили, то бишь дверь, люстру и зеркало. А сероглазая обставила все для достойной инсценировки: лепестки роз, красные свечи, вино в бутылке пара бокалов, конфеты и прочее-прочее наступило время инсценировки. Начиналось все красиво и романтично, а вот потом… Гер не стеснялся в выражениях, мысленно понося мастера скифа, запретившего подпитку от Намины. Идиот!
Урод! Тупица! Увалень… выродок, тварь! Знал бы, что придется так тяжко, ни за что бы его не послушался и не согласился. Но вот теперь он, лежа на кровати, удерживает нежную сероглазку за почти голые бедра, и думает лишь о том, как не завыть от боли в голос, сохранить ясным сознание и дождаться, когда отвлекутся все соглядатаи.
— Подними руки к волосам, подайся выше… Замри, да… Теперь медленно опустись.
Повтори еще раз и еще… На пятом, коснись груди или рвани завязки на корсете…
Она движется в такт диктуемым прикосновениям и каждый миг этого танца, по сути та же пытка. Завораживающая и болезненная вместе с тем.
— Вот так? — у нее получается несмело и как-то смущенно. А может оно и правильно.
Ведь, по сути, девчонка пусть и невеста, но только познает основы страстного акта и вряд ли понимает, как может покалывать грудь в ожидании ласки.
— Почти. Дай я, — он сел, с трудом поднявшись, попутно коснулся ее ключицы губами.
Не то чтобы поцелуй, но хоть какая-то активность.
— Гер!
— Только не бей по лицу… — взмолился он, развязывая тесемки и невольно касаясь ее груди. — Лучше обними.
— Как? У тебя спина… все еще один сплошной синяк, — шепчет она тихо и дыхание многоликого обрывается. Несколько мгновений он смотрит на ее ключицу, медленно поднимающуюся и опускающуюся, сглатывает и чуточку хрипит:
— Держись за плечи. И не забывай ты ведущая.
— Ускориться? — понимает с полуслова, уточняет с улыбкой. — И как лучше будет, прямыми или круговыми?
Таррах! Простые слова, но как звучат соблазнительно. Гер сглатывает вязкую слюну, сжимает кулаки, и гонит прочь мельтешащие перед глазами цветные круги.
— Прямые. — Она послушно исполняет заказ, плавно и эротично до скрежета зубов. — Прогнись…
— Куда прогнуться? — прошептала Сумерька и прикусила губу, кажется ей так же "хорошо", как и ему.
— Назад, — сдавленный стон. И Герберт вопреки всем заверениям в пассивности, лицом уткнулся в ее все еще скрытую корсетом грудь. — Будь проклята моя спина…
— Терпи, чуть-чуть осталось. — Она исполнила предложенное с тихим вздохом.
Замерла на несколько мгновений, словно бы прислушиваясь к тяжелому дыханию метаморфа, и вновь опустилась на его бедра. Как раз на свежее заштопанную рану.
Сдержать болезненный стон не удалось, Сероглазая забеспокоилась.
— Ты как? — Паршиво, но не кричать же об этом во всеуслышание. — Герберт, не пугай меня своим молчанием!
— Я… Бедро не долечил, — сквозь стиснутые зубы признался многоликий. Сумерька что-то спросила, но он уже почти не слышал. Упал на подушки, мечтая повторно умереть и избавиться ото всех обязательств и обстоятельств, сковывающих его сейчас. Из трех сотен пиков браслет сообщил лишь о двухсот восьмидесяти пяти. Где остальные? Что же так долго.
И послать бы все к Тарраху, но нельзя.
— Гер? — мягкие локоны коснулись его лица, по губам скользнуло теплое дыхание худышки. Да уж после всего, что он ощупал и увидел, язык не повернется назвать ее суповым набором. — Гер, ты решил местами поменяться или тебе совсем плохо?
Признаться, в слабости и полном бессилии? Нет, он на такое еще не способен, а потому скомандовал хрипло:
— Предоставляю тебе полную свободу… Покачайся еще немного и заканчивай. Скоро тренировка.
Ему следовало дать ей волю раньше. Затянутый красным туманом взор ловил лишь тень ее фигуры, а слух нарастающий гул пиков. Сколько их тут? Шесть сотен? Семь?
Счастливое восклицание Сумерьки: "О да!" совпало с перемещением группы в поместье рода Граун, воплями нежити: "Ой, ей! Куда? Кто затушил свечи?" и его собственным сдавленным рыком: "Твою ж мать!".
Сегодня они условились не уходить в портал вслед за командой, а самостоятельно добраться до места назначения. Именно поэтому после пикового финала Герберт пришел в себя, лежа в темноте в той же комнате и на той же кровати, отголоски боли все еще прокатывались по телу, и сердце грохотало где-то в горле, а взгляд с трудом фокусировался на Сумерьке, вышедшей из образа страстной любовницы. Она раскатала штаны, что были подняты, по самые не балуй, застегнула и заправила в них рубашку, завязала корсет, спрятала под платок волосы, потянулась к перчаткам и замешкалась, посмотрев на Дао-дво.
— Что? — ему совсем не понравился этот взгляд и лукавая улыбка. Было в них что-то от кошмаров под названием: "Ну как сегодня убивать тебя будем?" А она, не говоря лишних слов, подошла к метаморфу, запустила пальчики в его волосы, наклонилась и… вместо того, чтобы поцеловать прошептала:
— Тамати Анти а-то Теи.
Энергия заструилась по нервным клеткам, восстанавливая кожные покровы, волосы и кости, удаляя растяжение связок и мышц, растворяя боль и усталость, латая дыры в резерве, что так и не исчезли после купания с карзией. Отстранившись, сероглазая с довольным видом подала ему костюм для тренировки и, позволив одеться, вручила сумку с оружием.
— Пошли?
Гер кивнул и не сдвинулся с места. Одна долгая ночь, две инсценировки, битва за жизнь, допрос и вот это короткое лечение, казалось перевернули все с ног на голову и окончательно запутали его. И многоликий поймал себя на том, что разрывается между желаниями: поцеловать Сумеречную и не разрушить ее едва возникшее доверие. Ведь исцелила она его без посторонних просьб, сама.
Таррах! И он называл ее смертьнесущей оказией?
— Намин, знаешь… — произнес он тихо, — познакомься мы при других обстоятельствах, я бы не шутил над тобой и твоими страхами, в воду не кидал, не оставлял одну, не грубил, не орал, не сердил, не доводил до… Я… Мне очень жаль, — признался он.
На что сероглазая улыбнулась и так же честно ответила:
— А я бы лечила тебя более щадящими способами, не вызывая боли и слез.
— Что ты сказала?!
— Я сказала, что мы квиты. — Сверкнула она глазами и вздернула подбородок.
Квиты? После всего?! Поганка! Не зря все-таки оказией называл, заслуженно. Что ж подожди, Сумерька. Как с тренировки вернемся, мы во всем с тобой разберемся.
— Обсудим позже.
* * *
Мне следовало выслушать его сожаления, прикусив язык и загнав вредность в темные глубины сарказма. Но вот, не удержалась, и теперь рыжий, едва осознавший грубость своих проделок, поджимает губы, смотрит строго и командует не хуже нашего декана. Он вывел меня на крышу домика и накинул на плечи теплый платок, завязал как на болеющем ребенке, впереди крестом, сзади перехваченным треугольником и подтолкнул в направлении крылатого скакуна, невесть как уместившегося на дымоходе.
— Сейчас полетим на нем, а затем на… Кхм, я тебя перемещу.
Я с опаской смотрела на ощерившегося зверя… Казалось бы, травоядное создание, давным-давно прирученное и покорное, но стоило мне подойти ближе, и скакун проявил хищные замашки, обнажил клыки, пригнул голову и забил копытом.
— Ничего не бойся, — продолжил Гер инструкцию, за плечи подталкивая меня к… зверю, — держись, крепко, а главное молчи.
— Иначе он меня скинет?
— Он вряд ли, а вот я могу, — приглушенно ответил метаморф, но я все равно расслышала. Все-таки обиделся. И с чего бы это? Ранее я его задевала куда сильнее, что же случилось теперь?
Многоликий хлопнул скакуна по морде, лихо вскочил в седло и, натянув поводья, протянул руку мне.
— Хватайся.
Ухватилась, взлетела и, оказавшись за спиной Дао-дво, тут же обвила его руками и крепко прижалась к спине. Крылатый храпнул раздраженно, Гер приглушенно и оба они обернулись ко мне.
— Что?
— Нет, так я тебя не повезу. Иди сюда. — Рывок и вот я уже перед ним, в капкане сильных рук, которые почему-то сжимают меня в тиски, еще сильнее привлекая к телу многоликого, чем парой секунд назад. Дыхание рыжего становится все более горячим и тяжелым, и ощущаю я это собственной шеей, в которую он уткнулся лицом.
— Гер?! Тебе все еще плохо?
— Мне. Хорошо. — Произнес он с заминкой, нос от меня забрал, но объятия не ослабил.
— Просто…
— Что?
— Ничего. — И фиксируя меня одной рукой, он второй натянул поводья и дал команду скакуну. — Шетий-ях!
Я впервые порадовалась, что Дао-дво умеет так крепко держать, потому что мы стартовали вертикально вверх, затем летели со скоростью ветра, а после приземлились, спикировав вниз, как подбитая дичь.
— Шай-ях! — скомандовал многоликий, стянув дрожащую меня со спины скакуна, и повторно хлопнув того по морде, отправил в неизвестном направлении. В смысле, дал сигнал и крылатый исчез, предварительно окинув меня кровожадным взглядом. А может он действовал так по указке наездника, все же Гер был раздражен, почти в бешенстве и с трудом контролировал себя. Во время следующего перелета он держал меня на руках и еще несколько раз порывался что-то сказать, наклонялся ближе, смотрел на профиль и сам себя обрывал на полуслове. Правда, в последний раз, когда мы оказались на каменном плато, перед какими-то развалинами, рыжий опустил меня на скалу и решился все-таки высказать наболевшее, но тут уже оборвали его.
— Гер, Намина, мастера заждались!
— Простите, генерал, мы долго уходили от преследования, — ответил многоликий.
— Какого преследования? Я ничего не видела.
— И не мудрено. Пошли. — Дао-дво взял меня за руку, обратился к Сули. — Профессор, ведите.
Она развернулась и прошла сквозь скалу, мы следом. Жуть! Это было сродни тому как метаморф пропихивал меня через потолок оружейного склада в резиденции Граунов, то есть он прошел без помех, я же как сквозь плотное тесто. Голова закружилась, Гер придержал, с улыбкой заметив, что мне нужно больше есть.
— Спасибо, я подумаю над… — я не договорила, оглядывая все вокруг.
Мы оказались в пещерах послевоенных захоронений, там, где ранее были братские могилы, а теперь огромные тоннели с выдолбленными в них нишами под останки. Кого удалось распознать, был перезахоронен или сожжен по воле родственников, те же, кто не был признан, остались здесь.
— Мы… — голос сорвался и затих, — мы под…
— Под пустошью Мрака, — подтвердил Дао-дво и улыбнулся. — Я, конечно, рассчитывал посетить эти места в компании с Найски, но не думал, что повод будет таким…
— Это единственное место, в которое по нашим подсчетам агенты императора явятся в самую последнюю очередь, — сообщил подошедший к нам Довар Горран и вручил обоим костюмы. — Быстро переодеваемся и переходим в соседний зал.
— А где?..
— Там, — указала мне Сули на небольшой проход справа. — Можешь переодеться там.
С сожалением сбросила теплый платок метаморфа и продолжила разоблачение, слушая, как Довар Горран коротко инструктирует Гера о предстоящих сложностях.
Почему-то мастера не считали нужным сообщить что-либо мне, только улыбались и поотечески хлопали по плечу.
— Дабы не выделяться из группы, используй черную масть оборотов… Не теряй Сумерьку из вида, держись как можно ближе. Не давай расходиться группе иначе жертв не избежать…
— Почему? — путаясь в штанинах костюма смертницы вопросила я.
— Потому что император намерен использовать фантомы. Меняющие ипостась их от оригиналов отличить могут, ты нет, — ответила мне Сули и подошла помочь. В четыре руки мы справились быстрее. Как оказалось, поверх белья и меня вначале идет черная броня: закрытый корсет, наплечники, наколенники, налокотники и шлем с полумаской, а затем уже черный костюм смертницы: куртка, штаны и что-то по типу ботинок с высокой голенью. Быстро облачившись, я надела пояс с наследием Гера, потянулась к шлему и только сейчас заметила, что броня состоит из чешуек. Изнутри они, а снаружи словно бы бархатными черными, чуть менее гладкими, что свойственно для шкуры василиска…
— Погодите, — я нахмурилась, представляя кому же принадлежит золотая чешуя, и недоверчиво вопросила: — Вы что, спустили шкуру с Кель Грауна?
— Он сам благополучно облез, — усмехнулась генерал.
— Несколько раз от вида своего питомца, — поведал мне декан факультета Темных сил, выглянув из-за поворота. — Готова?
— Да, — быстро надела шлем, волосы под него убрала и подошла к Довару Горрану.
— Открыто дар не используй, лучше вообще его не используй, раскроешь себя, подставишь парней. — Огорошил он меня первым пунктом инструкции и криво улыбнулся.
— Думаю, тебе не нужно рассказывать историю моей соплеменницы.
— Нет стоит. Она была описана в книге, — заторможено кивнула я, припоминая краткие сведения о второй смертьнесущей и ее команде. За попытку убийства императора досталось всем. Ужас, я никогда не связывала те строки с реальностью. И вдруг такое…
— Плетения, проклятья, сглазы — твой максимум. не лезь на рожон, слушайся Графитового. А главное, будь человеком и…
— Они выдергивают смертников! — влетевший к нам Тимьян Заволожский оборвал декана на полуслове и внимания не обратил на призрачных змей, что зашипели в волосах горца.
— Командами? — вскинулась Сули.
— По одному! И вам пора. — Оборотень подхватил меня и Гера под руки и быстро повел к остальным. Его китовый бас наполнил дрожью огромные коридоры захоронений, а меня оторопью. Он привел нас к остальным, одетым в такие же черные куртки, штаны и ботинки, но не отпустил, оставил стоять подле себя.
— Внимание команда Его Высочества, сейчас произойдет вызов на арену игр. Вас разбросает по разным частям поля. Кого-то ближе к заветной цели, кого-то дальше.
— Ура! — громогласно грянули наши, но быстро смолкли расслышав:
— Не введитесь на уловку, не пытайтесь пробиться самостоятельно! Это прямой путь к гибели. Через туры проходите только командой. Где бы вы ни оказались, помните, вам нужно друг друга найти… — и, сведя меня и рыжего лицом к лицу, потребовал у Дао-дво: — Не упусти. — Затем шепнул мне тихо: — Только без паники и слез, Сумерька. Ты справишься.
— Ага, — пискнула я беззвучно. А рыжий кивнул без улыбки, только глаза сверкнули в прорези полумаски, что дополняла шлем.
Миг и нас втянуло в черноту мощного портала и вытолкнуло в темноте какой-то пустоши. Графитовый крошка под ногами, сияющий месяц на небе и всполохи синего огня, выхватывающего человеческие фигуры то здесь, то там, не позволяли усомниться — мы на поверхности пустоши, среди других команд. И те, кто загорается синим пламенем, попадает прямиком на игровое поле Смерти. Как и предвещал оборотень, портал выхватывает по одному, а значит…
Паника подкралась на мягких лапах, со спины захватывая в ледяной плен ужаса.
— Что происходит? — прошептала сдавленно, с отчаянием надеясь, что я Заволожского недопоняла. — Куда они? На игры?
— Да, — коротко ответил Дао-дво и накрыл руками мои плечи, прижал к себе.
— То есть ты тоже сейчас исчезаешь? Ты…. Ты ведь исчезнешь, ты сейчас как они и…
— я чуть не всхлипнула и прикрыла рот ладошкой, чтобы не заорать, потому что Кардинал и Герцог только что на моих глазах растворились в огне, и вот уже загорелись в сполохах Барон и Канцлер. Первый мне махнул рукой, второй заразительно улыбнулся. И исчез! А за ним и Равэсс, крикнувший напоследок:
— Сумерька, все будет хорошо.
Ага, как же! Сейчас мы все попадем в преисподнюю на земле. Милостивый Боже!
— Тихо-тихо, не бойся. — Метаморф сильнее сжал мои плечи и погладил по спине, придавая уверенности не только прикосновением, но и каждым своим словом. — Ничего не бойся. Ничего. Я тебя найду, — и добавляет любимую присказку принца и команды: — Все будет хорошо.
— Не будет, ты исчезнешь, они тоже, — мах рукой на ребят, которых уже на пустоши нет. — А я… меня раскроют в два счета, команду дисквалифицируют, а затем казнят!
— Ты сдержишься, ты справишься, — заверил многоликий, наклоняясь все ниже и ниже.
— Я найду тебя раньше. Обещаю. Веришь?
— Что? — я удивленно уставилась в его горящие огнем карие глаза. А он вместо того, чтобы, заверить, что из-под земли меня откопает, одной рукой притиснул ближе, второй зарылся в волосы и…
Мамочки! Получив возможность глотнуть воздуха, с недоумением посмотрела на метаморфа. Кажется, я не того боюсь. Губы пекут, язык еле ворочается, и сердце бухает отнюдь не в груди, а где-то в горле. И хуже всего то, что в голове не укладывается поведение рыжего. Ведь за нами уже не следят, все, что нужно давно отыграно, да и резерв у Гера полнее некуда, я ему треть своих сил отдала во время лечения.
— Зачем…?
— А ты как думаешь?
— Ты псих и в преддверии смерти забыл о контроле? — выдала первое пришедшее на ум. Все же история о рождении смертьнесущих спустя девять месяцев после игр никак меня не отпускала.
— Интересное мнение, — заметил Дао-дво и попросил, прежде чем исчезнуть: — Подумай еще немного, пока я тебя искать буду.
И в довершение всего эта, сволочь рыжая, решила меня ущипнуть. Я видела, куда потянулась его рука и на что нацелилась, но вовремя крутанувшись вокруг своей оси и осталась одна.
— Что-то меня уже не радует эта перспектива, — прошептала в пустоту и, подметив синие всполохи на костюме, обхватила себя руками: — Три, два, один…
Вспышка.
