Глава 10
Нужно было послушаться Равэсса и скормить ей три конфеты, или внять словам Бруга и, скормив пять конфет, скрутить девчонку сетью некроманта. Уж страдальцу оборотню на примере с Олли Крэббас достоверно известно, что следует делать с девицами временно пребывающими не в себе. Но нет! Гер, как заботливый опекающий, пожалел Сумеречную и ее психику, а в итоге не выспался. Знал бы, что ее без перчаток потянет на исследовательские подвиги, ни за что бы, никогда бы… Хотя, что греха таить, когда она скрываясь одеялом начала выплетать простенькое проклятье сна, многоликий мог догадаться, что к чему, и позволить себя усыпить. Но выработанный за годы учебы инстинкт, не дал расслабиться. Метаморф легко расплел накинутую сеть и приготовился к бою, а ощутил… Да маленькие чуть дрожащие пальчики, прикоснувшиеся к его лицу стали неожиданностью, а чуть позже и наваждением.
Девчонка, не боясь навредить своим даром, робко и очень бережно оглаживала каждую черточку лица. Начала со щек, но куда больше ее привлекали его губы, даже дыхание затаила и, словно бы устыдившись своего интереса, тут же переключилась на брови и лоб, затем на глаза и уши. Искренне удивилась длине его ресниц и вздохнула, явно рассматривая его нос. Иначе с чего бы ему тут же захотелось чихнуть?
Это была пытка. И разведчик подвергался ей с изощренным чувством удовлетворения, а может и самодовольства. Им любовались! В жизни многоликого не раз и не два случались подобные мгновения, когда разомлевшая от любви красотка, прильнув к задремавшему Дао-дво, начинала прикасаться к его лицу. И неизменно все они смотрели с легкой гордостью в глазах, ведь такого индивида отхватили: лучший в потоке, лучший на курсе, лучший из взвода или первый равный, как говорила Амидд. С Сумерькой же все иначе, он был просто собой, избитым, уставшим, опустошенным, временно не способным к регенерации. И дорвавшаяся до тела девчонка, задерживая дыхание, медленно исследовала его, а он с замирающим сердцем на собственной шкуре испытывал развитие ее интереса. В голове то и дело крутилось: Поцелует! Нет. Пощупает… Оценит достоинство? Нет? Что, и даже упругость хвостовой области не проверит? Но тоже нет.
Девчонке куда больше нравилась щетина на его щеках, огрубевшая кожа на подбородке, волосы: короткий ежик на затылке и кудрявая поросль груди. Она прощупала его пресс, ткнула пальчиком в бедро и улыбнулась.
— Да, не зря девчонки с ума по нему сходили. Достойный экземпляр.
Достойный чего? И почему экземпляр, если он метаморф? Пусть и не из старшей ветви рода Дао-дво, но и не безродный. И наплевав на конспирацию, он уже хотел пресечь ее последующие рассуждения вслух, но девчонка сама замолчала, вздохнув:
— Достойный, хоть и упрямая сволочь.
Повернулась на бок, спиной к многоликому, подставила ладошку под щеку и затихла.
Да, он впервые пожалел о своей выдержке и умении ждать, а ведь как было бы здорово поймать ее на моменте разглядывания, подмигнуть и ввести в полное смущение.
Но он сдержался и теперь… теперь… Теперь он может под видом сонного творить все что угодно! Сказано сделано. Одна рука крепче перехватила Сумерьку поперек, вторая медленно, но неотвратимо потянулась к груди. Некромантка заворочалась, почти легла на живот. Но разве это преграда для настойчивого?
Меняем тактику.
— Хм… — довольный выдох удержать не удалось. Пусть и не пышный пятый, зато и не нулевой. Между первым и вторым, дал он профессиональную оценку, отметив про себя, что размер ее близится ко второму.
— Вот… что и требовалось доказать! — раздалось ворчливое от Сумерьки. — Нет, чтоб просто обнять, обязательно облапать тянется даже в бессознательном состоянии.
Он фыркнул про себя, но руку пусть и медленно, разжал, одергивать ее сразу было бы глупо, а потому он еще и погладил недотрогу, прежде чем от нее отвернуться.
— Другое дело, — долетело сонное.
Чуть позже послышалось сопение, еще через час невнятное ворчание на рыжего, перемежающееся восклицаниями: коротким "пшел вон!", протяжным "ме-е-тамоф" вместо метаморф и неожиданно громким "гад!". Ближе к рассвету она грозным возмущением "убери руки!" разбудила саму себя. Поднялась на локтях, осоловело посмотрела на хмурого Дао-дво и сообщила со зевком, что он очень даже… сволочь.
Опровержения или согласия по этому вопросу смертьнесущая оказия не дождалась, уснула, переместившись с подушки на его плечо.
А теперь она смотрит невинным серым взглядом и интересуется, не повредил ли он плечо, которое так тщательно растирает.
— Нет.
— А почему рычишь? — девчонка уже давно была готова к выходу из комнаты, получила новую одежду и перчатки и теперь крутилась возле зеркала, не зная как лучше спрятать волосы под платок. — Гер?
— Не выспался! — рыкнул. И ее глаза увеличиваются вдвое.
— В смысле — не выспался? То есть ты не спал. Когда? Долго? — краска смущения заливает ее лицо, движения становятся нервными. В итоге она роняет платок и резко оборачивается, чтобы, глядя в глаза, спросить с недоверием и ужасом: — Ты всю ночь бодрствовал?
Таррах! Вот и первый прокол. Он совсем забыл, что волей Сумерьки должен был спать беспробудным сном до самого завтрака, а то и позже. И что говорить? Врать не хотелось, признаваться тем более.
— Меня на рассвете развя… — опять чуть не выдал себя знанием о плетении сна и быстро исправился, — разбудила кука.
До сих пор беззаботно сидящая на его плече тварька тут же вскинулась:
— Кто? Й-я?! — но перехватив взгляд многоликого, внимательно рассматривающего ее уши, согласилась: — А дя… Дя, дя-дя было дело.
— Какое?
— А подрь-рядил он меня за Аквиусом Авуром наблюдать. Сам спать пошел… — это прозвучало обвинительно, — а мень-ня работать.
— И что случилось? — спросила Сумерька.
— Что? — не поняла нежить.
— Зачем ты Гера разбудила?
— А так чтобы сообщить, что сегоднь-ня вам придетсь-ся туго. Вампир новых нетопырей выписал.
— И старых удалил? — онемение наконец-то прошло, Гер удовлетворенно повел плечами, чуток потревожив сидящую на одном из них нежить.
— Не-а.
— В таком случае все просто. Если Авур усилит слежку, мы увеличим количество и качество отвлечений.
Бровки вопросительно изогнулись как у некромантки, так и у лопоухой тварьки. И если вторая промолчала, боясь за собственные уши, первая проявила любопытство.
— Случаем, не Олли позовешь?
— Хм, идея не плоха, но я не самоубийца, — изрек он и внимательно посмотрел на куку.
Мелочь сказать хотела много и явно желала пару примеров в опровержение привести, но памятуя о прошлой его "просьбе", молча скручивала уши и не вякала.
— Тогда что ты сделаешь? — не отстала Сумерька.
— Приглашу Амидд. — На этом сообщении, кука все-таки шлепнулась с его плеча, а девчонка, поймав теневую на подлете к земле, покачала сокрушенно головой.
— И все-таки тебя тянет к суициду.
— Не понял.
— Как бы… ты же пригласишь свою бы…
— Кого?
— Бывшую, — пояснила тихо и так смущенно, что рассказать здесь и сейчас все реалии его личной жизни метаморф не соизволил. Отмахнулся незатейливым:
— Мы с ней ладим.
Сероглазая и лопоухая переглянулись, но на этот раз обе промолчали. Сумерька подняла с пола и повязала на волосах платок, кука пригладила шкурку, и Гер, застегнув мундир, повел обеих в столовую.
Команда встретила их кивками и скупыми приветствиями, настрой явно был ниже плинтуса, Хан редко теряющий аппетит совсем не ел, и даже неунывающий принц был сер в лице. Вывод напрашивался сам собой:
— Что? — многоликий отодвинул стул для девчонки и помог ей сесть, незаметно включив полог на своем браслете. Лучезарно улыбаясь, прошел к своему месту и полюбопытствовал: — Уже увидели замену седовласого Уо на клыкастого Авура?
— Не только, — Канцлер скрипнул зубами. — У нас проблемы посложнее.
— Например?
— В комнатах прошли обыски.
— Ага, согласился метаморф и продолжил взирать на всех сияющим взглядом, — что еще стало известно?
— Помимо этого они вознамерились перекрыть порталы в лекарское крыло академии, — ответил Бруг. — Придется обходиться предоставленной ими помощью.
— Вряд ли, у нас есть Сумеречная.
— К слову о ней, Намину Авур постарается оставить здесь.
— Обойдется, — Герберт Дво-дво, перехватил взволнованный взгляд сероглазой подмигнул ей. — Свою… отчаянную невесту я им не оставлю, пусть считают это последней прихотью смертника.
На слове "невеста", теневая протяжно вздохнула, девчонка вскинула брови, а парни неожиданно закашлялись.
— Что не так?
— Невеста… — Равэсс смущенно улыбался, — вашу страстную связь придется доказывать не только нетопырям, кои увеличились вдвое, но и кукам. — И заметив легкое недоумение Дао-дво, капитан команды с улыбкой спросил: — А тебе об этом разве не сообщили?
— Симпатя-я-я-яшка? — грозно позвал многоликий.
— Что й-я? Что сразу й-я?! — она оторвалась от блюда, к которому втихаря пробралась, как только они сели за стол. В отличие от смертников аппетит этой тварьки, отбить чемлибо было невозможно, впрочем, как и наглость. — Й-я так рада, что мои лучшие соплеменницы наконец-то воочию увидят ваше представление, что от счастья забыла предупредить.
— Соплеменницы? — Гер отодвинул от нежити тарелку с жаренным мясом и строго спросил у насупившейся теневой: — Что значит соплеменницы?
Некоторое время она еще молчала под его прожигающим взглядом, а затем со вздохом сдалась и, утерев запачканную в соусе мордашку, прошептала:
— Это значит, выращенные вместе со мной.
За столом стало неестественно тихо и сумрачно. Смертники напряглись.
— Как, выращенные? — грозно полюбопытствовал Дао-дво.
— Искусственно в лаборатории Его Величества императора.
— Кука… — Убить мелочь мало! Гер сжал зубы и кулаки, Сумерька раскрыла несчастной объятия, но та неожиданно взвилась и воинственно расправила уши.
— Что, кука?! Только не говори, что мое происхождение тебь-бя, как хозь-зяина оскорбило, а мень-ня как подарок обесценило! — и, не давая и слова молвить, затараторила: — К твоему сведению, й-я до сих пор служу верой и правдой и еще ни разу тебь-бя не выдала!
— Выдать не выдала, но информацию от меня более чем в трех случаях скрыла. — Посмотрел с укором и назидательным тоном постановил: — После завтрака немедля подключи остальных соглядатаев к моему браслету.
— Всех?! Но их же там порь-рядка трех сотен…
— В таком случае тебе следует поспешить, — ответил он хмурой нежити и обратился к команде стремительно восстановившей аппетит. — А вам следует поторопиться на тренировку.
— А вы? — удивился Бруг. — Не с нами?
— Мы вначале задержимся по очень важной причине, а затем из-за нее же раньше времени с тренировки уйдем. Следите за временем, сегодня можем отбыть либо раньше, либо с внушительным опозданием. — И поднявшись из-за стола, скомандовал: — Сумерька, за мной.
Его браслет щелкнул, заглушка схлопнулась, и смертники продолжили есть и общаться, как ни в чем не бывало, а полуголодная девчонка, едва успевшая проглотить кусочек печеного яблока и пирога, нехотя последовала за ним. Впрочем, ничего страшного в этом нет, ведь то, что он ей сейчас покажет лучше всего демонстрировать на голодный желудок.
— Мы куда?
— Сама решай, к тебе или ко мне…
— Сейчас? — она совершенно не ожидала такого развития событий.
— Да. — Он взял Сумеречную под локоток, шепнув в заалевшее ушко. — Мы же хотим поднять качество наших совместных… — последнего слова не договорил, но она сама догадалась, вздрогнула.
— А как же Амидд? — серые глаза смотрели выжидательно. — Или ты передумал?
— Хм! Она приедет для количества и удаления со сцены одного высокопоставленного и пронырливого, — и опять не договорил. — А вот мы должны хорошенько подумать о том, как увеличить и удержать интерес возросшей… аудитории.
— И как мы это сделаем?
— Очень просто. Только прежде чем я начну объяснять и показывать, пообещай не хохотать в голос.
— Чего?
— Сейчас поймешь.
Она старалась, она очень старалась не смеяться, пока он объяснял ей, как у стены или на подоконнике, столе, тумбе и прочем происходит соитие, акт любви, страсть, да Таррах разорви, простой контакт парочки, заинтересованной друг в друге. И пока ворочал некромантку на кровати, показывая, куда ставить ноги и руки, как обнимать и как подаваться навстречу ему, то бишь ведущему, она молчала. Но стоило ее зафиксировать в одной из ранее нарисованных поз и сделать парочку поступательных движений со словами: "И вот так вот оно выглядит в реальности", Сумерька начала давиться смешками, а едва поцеловал ее в закрытую рубашкой и корсетом грудь, захохотала в голос, уничтожив всю "романтику".
— Намина, ты чего? — вопросил он с рыком.
Сложно удерживать контроль над ситуацией и просветительский настрой, когда две стройные ножки, обнимают его поясницу, одна ласковая ручка прикасается к его груди, вторая щекочет волосы на затылке, в то время, как прикушенные от смущения губы всего в паре сантиметров от него.
— Я сейчас умру!
— В смысле, тебе тяжело? — Сглотнул и постарался напомнить себе, кто так дразняще смеется, будучи под ним. Девчонка, несмышленыш в делах постельных, почти ребенок.
— Нет, я просто умру. Я сейчас… О Милостивый Боже! — а дальше громогласное и истеричное ха-ха-ха полетело метаморфу в лицо, в то время как ее руки и ноги, освободили его от оков.
Нет, она точно издевается.
— Сумерька!
— Ой, не могу! — она забила ногами по матрасу.
— Намина, прекрати немедленно у нас и так мало времени, — попытался он воззвать к ее разуму, и вернуть поганку в рабочее состояние, но тщетно.
— И-и-и-зви- ха-ха! — и закрылась руками, давя смешки. Даже кулачок прикусила, но едва вновь посмотрела на Дао-дво, расхохоталась. — У тебя такое лицо… Такое!
— Какое?
— Ха-ха! Сосредоточенное…
— И что с того? Я тут важным делом занят.
— А-а-а-а-а! Нет, погоди, ты не поймешь, сейчас покажу! — некромантка быстро выбралась из-под него, толкнула многоликого на спину и разместилась сверху, точь-вточь как он всего пару минут назад.
— Готов?
— Ну… — сказать, что позиция стала куда более эротичной, не сказать ничего.
Раскрасневшаяся, растрепанная, с распухшими губами и искрящимися весельем глазами, пусть и в корсете, зато в частично расстегнутой рубашке она выглядела сказочно и соблазнительно, особенно когда завела его руки за голову и вопросила, наклонившись к самому лицу:
— Так ты готов?
Готов на все сто, но совсем не к тому чего она ожидает. Прижать эту хохотушку к себе, заглушить смех грубым поцелуем, повалить на спину, забраться под ее одежду и показать, наконец, все прелести полноценного…
— Ау-у-у, Гер, ты еще тут?
— Тут, — всего одно короткое слово он неожиданно прохрипел, выдавая себя с головой.
И то, что ранее казалось невозможным, теперь предстало перед ним во всей красе.
Проклятье! — Еще тут, — повторил он, сглотнув.
А может все это лишь обман мгновения, насмешка над метаморфом, уставшим строить недолговечные планы на будущее? И он, Герберт Дао-дво, ничуть в Намине не заинтересован? Это всего лишь иллюзия искорки, пустячок, не предвещающий бурный роман, упоительно счастливые ночи, долгую привязанность к сероглазой.
И многоликий посмотрел на нее задаваясь лишь одним вопросом: Показалось или нет?
Перехватив его тяжелый взгляд, Сумерька непонимающе нахмурилась. Медленно отпустила руки разведчика и отстранилась, с удивлением и подозрением рассматривая его лицо. Взгляд во взгляд ее настороженный и его явно не успевший остыть, и от того хищный. Теперь пришла ее очередь замирать и судорожно сглатывать. Оказия явно не поняла, что к чему, но интуитивно постаралась избежать контакта.
— Из-из-извини… я забыла о своем обещании не смеяться. — Ничтожный миг, и девчонка замкнулась и уже совершенно другим тоном предложила: — Показывай дальше.
Дальше? Куда дальше, если у него все мысли об одном? Забыть об этом фарсе и понастоящему заняться с ней… делом.
Но она уже сползла в сторону и села, не зная, куда руки деть, то ли рубашку оправить, то ли волосы пригладить. Смешная. Хотя, что таить, он тоже замер, ощущая нешуточную неловкость. Таррах разорви! А ведь ему еще не раз и не два придется вот так "контактировать с ней" изображая страсть, а затем еще и совместно тренироваться на спаррингах. Послать бы все в преисподнюю и прижать ее к себе, растормошить, добиться ответа, но в голове стучит: "Добейся доверия". Треклятый грифон, явно насмехался, когда писал об этом. Клювастый мерзавец, знал, чего ему, Герберту, это условие будет стоить!
Глубокий вдох такой же выдох и…
— На сегодня достаточно, пошли. — Он справился с собственным голосом и, поднявшись с кровати, протянул руку Сумерьке.
— А вечером? — она не спешила принять его помощь, посмотрела затравлено.
Доигрались, наставничек увлекся ученицей, брезгующей прикосновением. Хотя ночью… Многоликий усмехнулся собственным мыслям и криво улыбнулся, отвечая на вопрос:
— До него вначале нужно дожить.
И как сказал, так и получилось. Аквиус Авур не обрадовался, увидев их парочку на полигоне более того попытался сразу разобщить, чтобы допросить Сумерьку с пристрастием, а его вымучить точь-в-точь так же как и команду уже еле плетущуюся по кругу.
— Вы опоздали. Как объясните прогул, Дао-дво?
— Я опоздал, — и это он подчеркнул, — потому что занимался подготовкой невесты, — почти правда, подготовка к инсценировке, она и есть подготовка, и главное не обращать внимания на похолодевшую ладошку в его руке. Подумаешь, невестой назвал, ее так величают с самого приезда в городок.
— Зря потратили время, — кровопийца в своем репертуаре, посмотрел на девчонку с пренебрежением, скривился. — Кадет Сумеречная не будет участвовать в играх.
Сразу видно, в прошлый раз ему мало по зубам настучали, нужно было щедрее воздавать.
— Будет, — произнес многоликий с подтекстом, кровожадно скалясь на хмыря. — А Сумерьку я в вашем обществе не оставлю.
— Не смешно, — поджал губы королевский советник.
— Я более, чем серьезен и вам советую, — решительно ответил Гер, и лишь глухой не услышал бы в его голосе угрозы. Вампир услышал, но не внял.
— Кто позарится на человечку?!
— Например, Дельгато.
— Глупости… Он в лекарском крыле.
— Туда ему и дорога, — кивнул разведчик. На что кровопийца отмахнулся небрежно и изящно, почти. Регенерация раздавленной конечности, судя по всему, еще не завершилась, от чего удивительно подвижные пальцы теперь смотрелись ломаными палочками. А нечего было тянуть лапы к чужой собственности… как никак она невеста, опекаемая родом в его лице.
Усмехнувшись своим мыслям многоликий уверенно повел девчонку к команде. А в спину полетело злое:
— В таком случае, Дао-дво десять кругов, Сумеречная пять.
— Она бегать не будет! — он сам не заметил, как оказался у самого лица королевского советника, выдохнул презрительно. — К играм ее лично готовит генерал Сули и я. Другим приближаться не позволено.
— Двадцать кругов! — вспыхнул кровопийца.
— Всенепременно, — Гер отвесил издевательский поклон и вернулся к опекаемой.
— Двадцать? — Сообщение ее не обрадовало.
— И ни кругом больше.
— А ты выдержишь? — Удивительно, а раньше она бы пожелала ему хорошо побегать по пересеченной местности с изменяющимися ловушками. Но затем все очарование момента, развеял рациональный подход девчонки к делу: — Все же с нам с тобой придется вселенские страсти изображать, а до них еще дожить нужно.
— Не волнуйся, для тебя я готов на все и всегда, — шепнул Дао-дво и поинтересовался: — Поцелуй на удачу?
— А… — она посмотрела по сторонам, затем на него, — но… разве уже подошло время и не место для…?
— В щечку, так и быть, — согласился с притворным жалостливым вздохом и, кажется, разжалобил до глубины души. Она поднялась на носочки и коснулась его губ, робко, скромно, невероятно соблазнительно.
— Сумерька, — ее прозвище, не стесняясь, прохрипел, все же у роли пылкого влюбленного есть свои плюсы. — Стой здесь, я сейчас вернусь!
Но он сделал всего два шага в сторону, а затем, вспомнив небольшое несоответствие в поведении некромантки, вернулся к ней, заглянул в чуть испуганные глаза, спросил шепотом:
— Только, один вопрос. Ты конфетку после завтрака взяла?
— Утром я… — ее лицо медленно покраснело, а затем стремительно побледнело.
Кажется, кое-кто вспомнил о возможных проверках на наличие дара.
— Ясно. — Пресек он ее объяснения. Сам виноват, оторвал девчонку от завтрака, напугал демонстрацией поз, а затем и развеселил от души сосредоточенным выражением лица. — А с собой есть?
— Как бы… — а теперь она посерела и качнулась. Все-таки следовало дать ей утром поесть, и не тащить в кровать раньше времени.
— Понял.
— Это нечаянно вышло. — Сероглазая впервые сама коснулась его локтя, посмотрела виновато. Видимо сейчас он ею воспринимается иначе, чем "очень даже… сволочь".
— Не волнуйся, посиди здесь. — И оставив ее на скамейке, через браслет коротко и быстро дал Бругу и Равэссу указание следить за Сумерькой. После чего со спокойной душой отправился бегать.
На пятом кругу разведчик еще держался, на седьмом уже начал подумывать о скорейшем избавлении мира от одной клыкастой твари, именуемой Аквиус Авур, на десятом плохим словом помянул Агирбина Найски и его совет не целовать Намину вплоть до игр. Якобы никому не стоит знать о предположительной силе ее влияния на его, Геров, резерв. Пятнадцатый — да, зря он вчера согласился на жесткую тренировку, зря поколотил кровопийцу и его прихвостней, силы следовало поберечь, а теперь…
Где же помощь? Она уже должна была прибыть…
— Аквиус! — громкий голос змееволоски волной пролетел над полигоном выискивая названного.
— Амидд? — кровопийца не поверил своим глазам, а Герберт в свою удачу.
— Наконец-то! — восемнадцатый круг дался тяжело, он не заметил двух тагиши притаившихся в углу под камнем, за что и поплатился. И теперь прихрамывал на правую ногу и поддерживал за предплечье, левую руку. Треклятый вампир не тренировал, а выжимал все силы и делал это с превеликим удовольствием. Но ничего, сейчас и ему воздастся.
В три огромных стремительных прыжка, откуда только силы взялись, Дао-дво оказался рядом с Сумеречной и остальной командой, парням дал знак готовиться к отправке, а девчонку потянул за собой.
— К-ку-да?
— В спальню.
— Но я тут исцелением занята! — И действительно он только сейчас заметил, что смертники не так уж помяты, как были изначально, даже улыбаются через одного.
Впрочем, еще бы, им ну скалиться, впервые Дао-дво тянет в кровать упирающуюся девицу.
— Потом закончишь. А сейчас нам необходимо уйти с полигона. — И чтобы ухмыляться перестали, произнес грозно: — Вам, парни, тоже.
Смертники, наученные опытом, послушно скрылись, девчонка осталась сидеть.
— Скорее, — Гер все-таки заставил ее подняться и пойти следом, — сейчас будет драка.
— С чего вдруг? — удивилась Сумерька, поправляя платок. — Амиддария всего лишь позвала его по имени.
— Потому что я попросил устроить скандал и на завтра запланировал их драку.
* * *
А повод для драки есть? А почему она согласилась? А стоит ли вмешивать наследницу горцев? Все же темперамент у змееволоски горячий, не доглядишь, зашибет.
Все это и еще несколько мыслей пронеслись в моей голове, едва Дао-дво взмыл вверх огромным стальным ястребом и понес меня в сторону домика. А дальше спальня, я не успеваю разглядеть — чья, как получаю конфетку, съедаю, не особо различая вкус, и с удивлением вижу, что метаморф проглатывает идентичную, выжидает миг или два и почти сразу же приникает ко мне.
В другое время я бы от неожиданности, вздрогнула, залепила пощечину, зарядила проклятием сна или дала промеж ног, как брат учил, но здесь и сейчас лишь сдавленно пискнула, совершенно не ощущая ни страха, ни радости, ни… сил к сопротивлению или же поддержанию игры. Странно.
Поцелуй в скулу, и за нами захлопывается дверь, поцелуй в ушко, и с рыжего слетает тренировочаная куртка, еще поцелуй, на полу оказалась рубашка, следом корсет…
Отстраненно думаю о том, что это изделие с метаморфом не вяжется. Корсет? Ан нет, корсет уже мой, и когда только успел с ним справиться?
За развивающимися событиями слежу, будучи в легкой отрешенности и веду себя, пожалуй, глупо — неподвижно стою под шквалом сотни мягких поцелуев, которые, исследовали все мое лицо, кроме губ.
— Ты как? — шепчет рыжий, медленно стягивая с меня платок и зарываясь в волосы руками, протягивает по всей длине. И тягучее напряжение в них как-то совершенно быстро заканчивается, не успела даже насладиться прикосновением. Кажется, я еще не раз пожалею, что косу срезала.
— Странно. — Ответила сущую правду и, чтобы не упасть, прильнула к Дао-дво. — Наверное, слишком много сил отдала ребятам во время исцеления.
— Проклятье! Я не предусмотрел… Голова не кружится?
— Нет, но ощущение такое, словно бы плаваю, летаю, засыпаю. — Я обвила многоликую опору руками.
— Извини, мне не следовало давать тебе конфетку.
— Зачтемся, — уткнулась носом в его шею и затихла. Мне бы поспать, но он не дает, рассуждает дальше.
— Да еще на голодный желудок пришлось, — и теплые ладони уверенно скользят вниз по моей спине, в то время как губы целуют висок, ушко, область за ушком, шею, плечо, ключицу. — Просто не был уверен в твоей реакции. Особенно на это… — его руки легко подхватывают меня и сажают на столик, плавно оглаживая разведенные бедра, застывают на талии.
— Пока ничего предосудительного, я в штанах. — А в ответ на сонное замечание короткое: "Понял". И на моей рубашке расстегивается пуговичка, одна, вторая, третья, за проворными пальцами метаморфа следуют его губы, рыжий ежик, щекочет мою скулу.
Один поцелуй, второй, третий…
А вслед за этим в пространстве звучат многочисленные нарастающие пики, которые оборвались, едва от Гера прозвучало:
— Что это? — его пальцы прикоснулись к предмету, вызвавшему интерес.
— Маечка, — зевнула я. — У нас в Приграничье куда более теплое лето, а здесь я мерзну.
— Ясно, — хрипит он, но от моего исподнего взгляда не отрывает. Явно понравилась тонкая шелковая вышивка на груди и на вид, и на ощупь.
— Гер, день тяжелый, дай поспать, — я перехватила его ладонь, оторвала от себя.
— Что?
— Поспать дай…
— Сейчас? — в голосе слышится чистое недоумение.
— Ага.
— Намина! — Ой, зря попросила, этот извращенец без совести и чести мне не внял. В следующий миг меня сдернули со столика, оторвали от теплой опоры и потащили в ванную. Не прошло и минуты я, стирая с лица холодную воду, думала о том, как рыжего убить самым кровожадным способом. Сон прошел это да, но его место заняло желание мести.
— Так, кажется, драка будет не только завтра, но и сейчас, — произнес Дао-дво, медленно отступая из ванной в спальню, и подмигнул. — Или я поспешил с выводами?
Он еще и шутит?!
Он еще и подмигивает!
Я последовала за ним, потянула на себя силу дара и чуть не захлебнулась от восторга, мои возможности десятикратно превосходили все известные степени некромантов и проклятье окаменения, развернувшееся черной кляксой под потолком прямо говорило об этом.
— О-о-о-о! — раздалось восхищенное многоголосье в комнате, — Иу-у-у-у! — повторилось оно, когда я кляксу завернула в сторону рыжего.
А он стоит не шелохнется, улыбается во все зубы и поднимает большой палец вверх.
— Молодец!
Кто, я?! Он в своем уме? Да я его сейчас…
Как схлопнулся над нами портал василиска я не поняла, зато увидела, сколь грациозно развернулось усиленное проклятье, как захватило спальню и не только ее. Очнулась на руках Дао-дво, устало улыбающегося и сидящего в окружении странных окаменелостей. В ушах шумит, голова гудит, в области сердца отчего-то холодно, а мы отдыхаем на полу круглой пещеры с каменной резьбой, изображающей оружие, искореженное временем и боями.
То, что это склад-свалка в родовом поместье Кель Грауна вспомнила не сразу и то только потому, что рыжий усмехнулся, поправив бантик на моем корсете:
— Хватит отдыхать, вставай тренировка вот-вот начнется.
— Да пусть хоть!.. — желание устроить скандал или ту же драку во мне все еще горело, но едва я взглянула на свое облачение, осеклась. Одежда сухая, наглухо застегнутая и крепко завязанная, — специально подергала бантик корсета и только после этого на ощупь заметила, что маечки нет.
— Ее зацепило проклятием, — 'обрадовал' Гер и поднялся.
Это как же ее могло зацепить? Я не поверила ни единому его слову, но сказать чтолибо противоречащее не успела.
— Идем? — На этот раз он не потянул меня за локоть, а предложил руку и, заметив мой подозрительный взгляд, с ноткой снисходительности пообещал: — Ладно, в счет твоего купания, я позволю себя избить во время спарринга.
Прекрасная идея, но куда прикажете бить?
— Да на тебе после "пробежки" чистого места нету… — заметила скептически, на самом деле хотелось пожалеть.
— Найдешь. А сейчас вставай, — подхватил под локоток и поднял на ноги, — мы опаздываем на тренировку. Она уже минут пятнадцать как идет.
— Пятнадцать?.. — чуть не упала от услышанного, но он поддержал: — И все это время я была без сознания?
Многоликий выдал какой-то нервный кивок, и взмахнув крыльями молча утянул вверх сквозь вертикальный тоннель, объединяющий тренировочные залы, прямиком в библиотеку, где меня дожидалась Сули.
— Привел! — рыжий передал меня из рук в руки. — Жива, здорова, невредима…
— Голодна, — завершила за него я и прославленный генерал, а также сильнейшая некромантка всплеснула руками.
— Как так? А ну быстро…
— Учитывая вашу программу на сегодня, лучше не стоит, — попытался возразить Гер, но ни я, ни секретарь декана факультета Темных сил ему не вняли.
Дальше столовая василиска, фамильное серебро и столик, сервированный на одного, уют удивительно светлой комнаты дополняет красивая музыка, запах цветов, превосходной еды и восклицание:
— Нет, так тренироваться невозможно! — рыжий рывком ворвался в идиллию столовой, быстро прохромал до столика и со словами: — На удачу, — меня поцеловал и на вилку напоролся. Или накололся.
— Ай! — Дао-дво, с лица и шеи коего все царапины и синяки начали сходить в считанные секунды, потер раненную руку и посмотрел с укоризной. — Ты что творишь?
— Защищаюсь.
— Да? И что можно защищать от члена команды, партнера по инсценировкам и жениха? — заломил он бровь и рухнул на соседний стул, чтобы потянуться к блинам, моим блинам.
— Свое имущество, — ничуть не смутилась его вопроса и посмотрела воинственно.
Четыре прокола на его руке быстренько затянулись, так что ставить новые четыре не имело смысла. Но как ни смотрела, метаморф блин ухлопал и не подавился. — Вдруг ты за рубашкой пришел или того, хуже за штанами.
— Зря пугалась, — отмахнулся он, нацеливаясь на еще один блинчик, на этот раз с мясом. — Меня сейчас куда больше заинтересовало бы оружие. — И с улыбкой, прежде чем проглотить добычу: — Звездочки, бабочки…
Ах так! Я все-таки заставила его подавиться, выудив из пояса и выложив на стол метательные звездочки и кинжал-бабочку "приходящиеся" рыжему наследием. До сих пор не знала, как их ему вернуть, и вот наконец-то свершилось. С триумфом посмотрела на кашляющего многоликого.
— Что теперь скажешь?
— Оказывается в нашем… тандеме не один я клептоман, — прохрипел разведчик.
— Что-что?
— Ценитель редкостей, — быстро исправился он и, взяв ближайший предмет в руки, нахмурился: — А это разве не…?
— Дао-дво! — Дован Горран вошедший в столовую был темен, шипящ и крайне недоволен рыжим. — Вижу, вас уже исцелили, так может, вернетесь в зал.
— А да, простите, мастер, — Гер исчез из поля зрения, напоследок бросив на меня странный взгляд. Я не заострила на нем особого внимания. Сейчас главное поесть набраться сил и отправиться к генералу, что я и сделала с превеликой охотой, но едва ступила в библиотеку… Да зря я не послушалась многоликого.
В уютной комнате вместо камина и портрета василиска над ним зиял проем в смежное помещение, где, не считая стола, мебели более не было, зато находилось три зверомертвяка, две косули разной степени обглоданности и один синий олень без ноги.
Последний лежал на столе и в нем-то по локоть рылась, а другого слова и не подобрать, довольная до ужаса Сули. Разноцветные глаза горят, на лице улыбка, нос странно дергается, одежда окроплена чем-то темным, волосы прямо-таки вымочены в какой-то синей субстанции.
— Я поняла, зачем они скормили мертвяков высшей нежити! — провозгласила она мне и, что-то дернув в трупе с печальным взглядом, явила на свет божий продолговатый металлический предмет. — Для управления их следовало заразить…
— Мамочки! — я шлепнулась на пол, стараясь унять желудок.
— И, несомненно, в этом они преуспели, — заключила генерал, очищая находку. — Иначе как объяснить покладистость местных шипастых псов, кравгов и прочих? — И не замечая моей явной бледности, вопросила: — Ты разве не хочешь посмотреть?
— Нет, — помотала головой и поняла, зря я это сделала. Мне срочно захотелось на воздух и исполнение этого желания не стоило откладывать. На четвереньках попятилась к двери, столкнулась с креслом, тихо ойкнув. И когда уже начала разворачиваться, из тайной комнаты послышался металлический скрежет, затем скрип явно открывающейся крышки, протяжный восхищенный выдох генерала и неожиданно радостное:
— Это личинки сакопуса!
— Ужас какой! Их же вывели после эпидемии, — просипела я.
— Ну, видимо у кого-то осталась парочка для разведения, — судя по голосу, профессор улыбалась.
— И я от вожака стаи шипастых псов приняла зараженную личинками ногу.
— Да!
Милостивый Боже, спасибо тебе за моего наставника ведьмака, а ему за перчатки, и Геру за то, что он забрал гостинчик. На воздух захотелось вдвое сильней. Я ускорилась и уже почти достигла двери, как сзади раздалось:
— Ты только посмотри какие!
— Спасибо не нада-а-а-а!
С низкого старта рванула в коридор, спасая себя и, что таить, свой поздний завтрак.
— Намина, куда же ты? — раздалось позади, но я не остановилась, пока не оказалась в саду, под раскидистым яблоневым деревом. Именно сюда через тридцать минут пришла с учебниками Сули, через час подтянулась команда, на этом же месте я за следующие два часа чтения посадила голос и с удивлением узнала из разговора рыжего и генерала, что на играх мне не следует в открытую использовать дар, ко всему прочему мою дружбу с шипастыми псами в расчет брать нельзя.
— Если они заражены, то надеяться на чудо не имеет смысла. На играх мы не будем использовать их привязанность к Сумерьке.
Смертники погрустнели. Видимо это был один из тех козырей, что мог ускорить наше прохождение туров. И не желая вовсе отказаться от него Бруг, сверкнул глазами, прежде чем загадочно произнести:
— Хорошее слово "если".
— Без "если", — поправила его профессор, — а заражены. Я не видела более изящного решения с подчинением со времен войны.
— Изящного? — я тихо возмутилась, совершенно не разделяя радости генерала. — Но в деревнях именно после экспериментов с сакопусами началась эпидемия!
— Зато, какая идея. Какая идея… — вздохнула она и повела парней за собой. — Вам пора возвращаться.
А я стою и мне опять плохо. Милостивый Боже, как можно восхищаться замыслом демонов, выкосивших треть населения в королевствах? Столько жизней, столько судеб.
Кто-то неожиданно оказался сзади меня, за плечи взял и наклонился, обдавая затылок теплым дыханием. Я уже приготовилась шарахнуть проклятьем по нахалу, но вдруг услышала:
— Не бери близко к сердцу, у некромантов это профессиональное. — Гер, а это был он, мягко погладил по спине, разгоняя скопившиеся от ужаса мурашки и наводя новые. — Отрешенность, как и кровожадность, и страсть к опасным экспериментам всего лишь уловка, не позволяющая погрязнуть в глубинах темного искусства. Магде Сули искренне жаль погибших, и это подтверждает ее вылазка в тыл врага и последующий тридцатидневный бой с врагом. И я надеюсь, что в дальнейшем ты будешь помнить об этом?
— О чем?
— О том, что она сожалеет, — милостиво повторили мне.
— Сожалеет… Она?
— Да.
— А ты уверен?
— Намина, — мое имя он произнес чуть ли не по слогам, жестко их разделяя, — ты слышала, что я сказал?
— Да! Нет. — На этот раз его руки, сдавили талию, и мурашки устремились к дрогнувшим коленкам. — Я…
Он уверено поднял мою голову вверх и чуток повернул, чтобы заглянуть в глаза, но ответа не добился. Потому что я не знаю, как объяснить, что первое его предложение мною еще было услышано и последнее вроде бы тоже, но все промежуточное потерялось из-за прикосновения его рук. Милостивый Боже, и как не показать, что мне нравится и хочется, чтобы он продолжал? Как не выдать, что ради полноты ощущений я готова зажмуриться и заурчать, как лемур? И вот рыжий произносит что-то, а я не слышу, потому что пальцы метаморфа скользят по моим скулам и подбираются к ушкам, чтобы аккуратно поправить, съехавший на бок платок. А в моей голове звенит лишь одна мысль:
"Проклятье! Из-за успокоительного я, оказывается, столько всего упустила!"
— … нужно быть внимательнее, — долетает до меня окончание его укора.
— Ага, — невесть с чем согласилась я.
— …а теперь пойдем на полигон, убивать меня будешь.
— Что?
— Ну, избивать, пока не сопротивляюсь. — Отмахнулся Гер и поманил в сторону ближайшего тренировочного зала. — А захочешь, против тебя других смертников команды поставим.
Руки рыжий от меня убрал, а потому я все расслышала, и мое легкое отупение сменилось ясностью осознания и возмущением:
— А их за что? Они мне ничего еще не сделали.
Дао-дво споткнулся на ровном месте, медленно выпрямился и обернулся, чтобы уже совсем другим тоном спросить:
— А меня есть за что?
Было за что. Кажется, все еще есть за что. И, боюсь, еще будет за что! Но этого я вслух не произнесла, напомнила только:
— Так сам вызвался. И тренировать на спаррингах тоже сам обещал, и этому есть не один свидетель.
— Да, оказия, в памяти тебе не откажешь, — невесело усмехнулся он и за локоть повел совсем не в зал. В саду уже стемнело, потихоньку начали свои трели сверчки, и фонтан зажурчал нежными переливами. В воздухе витал запах метиол, мягкая трава стелилась под ногами и настрой был отнюдь не боевой, а скорее романтический. Рассматривая взошедший тонкий месяц, я с тоской произнесла:
— Сколько же всего мною упущено.
— Ты о чем? — поинтересовался метаморф.
— Ни о чем конкретно. Просто иногда думаю, как жаль, что меня ранее не обнаружили и насильно замуж не выдали. — Рыжий вновь споткнулся на ровном месте и застыл, пришлось быстро прояснять мысль: — То есть замуж как всех смертьнесущих.
— Кого выдали? — удивился он, еще не поворачиваясь ко мне лицом, но прислушиваясь явно к каждому слову.
— Ну, всех тех девушек, что были с даром, я имею в виду изменяющих облик.
— Замуж? — Надтреснуто переспросил он и опалил меня тяжелым взглядом.
— Ну да… Ведь в книгах прямо сказано, что после случая с наследницей горцев, одаренные были выявлены, обследованы и дара лишены. — Пролепетала я, и хотя освещение было скудным, я заметила, как одна за другой брови многоликого медленно полезли на лоб. — Как именно, конечно, умалчивается… — Дао-дво заторможено кивнул, я продолжила пояснять свою точку зрения. — Но с тех пор на игры стали набирать, замужних, рожавших, в крайнем случае, девиц имевших долговременную связь, я сделала вывод, что…
— Ну, ты и сказочница! — фыркнул он негромко. — Их не замуж выдали, а лишили способности к обороту. А что до остального — это просто прихоть императора, пожалел невинных девиц.
— А?! — я несколько оторопела от подобного сообщения. — Как лишали?
— Во время сложного обряда. И совершенно согласен, лучше бы смертьнесущих убивали, как сейчас предписывает закон. Гуманнее. — И взяв меня опять за локоток, повел, рассуждая: — Из меняющего сущность превратиться в дряхлеющего человека долгожителя та еще участь…
— Но-но-но… — Это совсем не вязалось с тем, что я думала! — Тиши сказал, что девочки, еще три девочки, что были им выбраны, лишились дара смерти весьма определенным способом.
— Забеременев, — подвел итог Дао-дво, — но то простые человечки, с привитым дефектным даром, а не с полученным от рождения.
— Дефектным?
— Именно. Ваш дар не совершенен и имеет изъян. Потрать грифон на свою разработку еще пару тройку лет, никто из вас не смог бы избавиться от свойств смертьнесущей определенным способом… — последнее он выделил урчащей интонацией и уже спокойнее добавил: — или найти от них иммунитет.
— Но я еще не нашла!
— Ты так думаешь? — Я настороженно кивнула, а рыжий улыбнулся и, стянув с меня платок, провозгласил: — Зря! — а затем уж совсем без перехода: — Раздевайся мы пришли.
И мы действительно пришли, к озеру, вода которого бурлила точь-в-точь как в одной примечательной заводи. От воспоминаний вздрогнула всем телом и в воду лезть зареклась.
— Опять пираньи? — дернулась отойти от метаморфа, но он не позволил ступить и шага, вернув меня назад и, обняв по-хозяйски, начал выводить круги на моей талии, там где корсет не успел перейти в штаны.
— Это всего лишь водный полигон, то есть зал. Начнем с простого: ты против живого противника — меня, а затем усложним: ты против мертвого. Не трясись, — неправильно понял он мою дрожь и продолжил "рисовать", — мы воспользуемся фантомами Могучего.
— Э-э-это понятно, — произнесла, старательно скрывая довольные переливы голоса. — Но почему в воде?
— Потому что на суше я тебя уже неоднократно проверил. — И без перехода скомандовал: — Снимай штаны, корсет и… — остановив взгляд на моей груди, — ладно рубашку оставь.
Представила, как буду выглядеть, да еще в воде.
— Но я без маечки!
— А я без комплексов и женскую грудь уже видел. — Думала, он сейчас опять заикнется про суповый набор, который этой самой грудью не обременен, но многоликий промолчал.
— Разоблачиться можешь там.
И указав мне на кусты справа, рыжий сам начал раздеваться. Быстро, деловито, уверенно, точь-в-точь как в карете, когда только вез меня в академию. Там он труселями сверкать не стеснялся, да и в академии, когда от лекарского крыла преследовал Бруга и меня, а здесь… Едва его руки коснулись ремня, метаморф глаза на меня скосил:
— Может, хоть отвернешься?
— А я без комплексов. Столько мужских тел пересмотрела в ведической школе, — ответила дерзко, но едва поймала его взгляд, поспешила ретироваться за кусты.
Раздеваться в соответствии с его предложением не стала, грудь скрыла платком, хоть какое-то ощущение облачения.
— Интересно… — Ой! От голоса, прозвучавшего за спиной я вздрогнула, оборачиваюсь, а это Гер хмурится и тщательно ощупывает мои штаны, возле его ног на камне лежат моя обувь, носки и корсет, по всей видимости, уже проверенные.
— Ты что тут делаешь?! — инстинктивно как можно ниже натянула рубашку и шагнула в высокую траву.
— Пытаюсь понять, куда ты все это время прятала мои звездочки и кинжал? А то мысли есть, но они не совсем приличные. — И взглядом скользит по мне от лица вниз.
— В поясе прятала.
— В этом? — искомый предмет тут же был обнаружен. И многоликий тщательно его осмотрел.
— Забавная вещица. Твоя?
— Брата, — качнула я головой. — Он сам его изготовил для походов на нежить, а когда занялся карпами, передал пояс мне.
— А оружие откуда?
— Тиши дал, — перевела я стрелки на грифона и раз уж, многоликий не возмутился, отчего его наследие перекочевало ко мне, спросила: — Слушай, а узнай ты об арбалете, тоже искал бы его на мне?
Мгновение Гер смотрел на меня стараясь осмыслить сказанное, а затем я поняла, что видела не все стадии гнева. Перья, крылья и когти полезли из многоликого одновременно, глаза налились кровью, руки сжались в кулаки, а все его тело пошло не то волнами, не то буграми мышц.
— Арбалет! — взревел рыжий. — Арбалет моей матери. Он дал тебе… Мамин арба… — до сих пор он говорил глухо, а теперь взревел наполнив голос утробным рычанием: — Сорвал печати!
Нет, Эррас Тиши, конечно, сволочь, но обвинять его на пустом месте я не могла, тем более что никакие печати с оружия сорваны не были и взяла его я.
— Гер, уймись! — он не внял, продолжил увеличиваться в размерах. Пришлось крикнуть громче: — Дао-дво, остынь! Никто ничего не срывал, присмотрись к звез… — Заметив шевеление в траве справа, я посмотрела в сторону ближайших кустов и подавилась не только окончанием слова, но и криком.
Меня хватило лишь на нервное подпрыгивание на месте и мельтешение рук.
— М-м-м-м! М! М-м-м! У-у-у-у!
Наверное, будь Гер менее ошарашен и разгневан неприятной новостью, он бы сразу распознал приближение водной карзии, услышал голодное урчание, доносящееся из озера, и ни за что не попал бы в ее капкан. Но Гер продолжал ругаться, а я мычать в попытке привлечь его внимание. И ведь ни проклятьем воспользоваться, ни пошевелиться, ни крикнуть нельзя — убьет на месте. Единственное спасение плавно и медленно уйти от ее языка липучки или дать бой, будучи в воде, в первом случае спастись еще можно, во втором… шансов меньше.
Но я пискнуть не успела, тем более скинуть команде и мастерам призыв о помощи, как вокруг метаморфа обвился длинный тонкий язык и, вздернув скованного в воздух, утянул с берега в воду.
— Твою ж! — проревел все еще пернатый Дао-дво, прежде чем булькнуть где-то на середине озера.
— Фиях… — раздалось в ответ. Это довольная карзия во всеуслышание сообщила об удачной охоте.
— Рыжий! — в ужасе завопила я и сделала глупость, выдала свое местоположение сдвинувшись с места. И следующее "Фиях…" было уже по мою душу, а вместе с ним липкий язык вокруг торса, резкий подъем, полет, падение и тьма ночного озера.
Когда-то младшая сестра рассказывала, как здорово вдвоем купаться в ночью в речке, а старшая, настаивала, что подобное свидание на воде, следует дополнить общим делом… благодаря которому я менее чем через девять месяцев стану тетей. Но ни одна из них даже представить не в силах, как ночное купание можно разнообразить и насытить впечатлениями при помощи всего одной вечно голодной нежити. Откуда эта тварь появилась в озере Кель Грауна, я не знаю, быть может, сама тайком забралась или ее временно заселили, но вела она себя уверенно. Потому и медленно, словно бы развлекаясь, тянула нас вниз, то отпуская, то вновь обхватывая.
Ужас! Будь я на поверхности, смогла бы сориентироваться хоть чуть-чуть, а здесь и сейчас, в темноте и холоде при малом количестве воздуха я все больше проклятий посылала в никуда, и все меньше надеялась на спасение. Именно поэтому желтую вспышку справа я поначалу восприняла, как свет в конце тоннеля, а уже потом различила в нем Гера. Рыжий горел так, словно бы тысячи маленьких лавовых ручейков устремились от его сердца по всему телу, выгибая многоликого дугой, заставляя в крике боли потерять последние пузырьки бесценного воздуха.
Несколько мгновений я с ужасом осознавала, что так на него действует наша связь, не заглушенная успокоительным, то самое замыкание опекаемой на опекающем, которое в случае опасности, безжалостно выжигает многоликого изнутри. И только потом заметила, что этим ужасом "восхищаюсь" не одна я. Карзия поднялась со дна, навстречу неизвестному. Вплотную к нам не приблизилась, но и десятка метров хватило, чтобы рассмотреть на ее жуткой морде борьбу инстинктов между "жрать охота!" и "а вдруг добыча отравлена?". В поисках ответа пятиметровая шарообразная зеленая тварь, усыпанная желтыми ядовитыми иглами, посмотрела на меня. А я отвечать не стала и, пользуясь освещением, шарахнула по нежити невероятно энергоемким плетением, за которое мне на суше не то, что голову, ручки ножки оторвут.
Проклятье Парящего топора, не видя разницы между водой и сушей, разлетелось на сотни метров, вырубая все на своем пути. Всего через несколько секунд я оказалась на свободе, Гер потух, а далеко внизу дно озера начало "прорастать" жгутами светящейся зеленой крови и желтыми соцветиями ядовитой лимфы нежити. Видимо в последний момент, карзия все же сообразила скрыться, но совсем сбежать не смогла. И, судя по всему, меня сейчас постигнет ее же участь, сил на поиски рыжего нет, на подъем тем более, воздух на исходе, заледеневшие руки не ощутимы, даже удивительно как проклятье сотворила, и самое обидное — умирать желания тоже нет, но с этим уже ничего не поделаешь.
Я с тоской посмотрела на распускающиеся внизу "цветы" и, готовясь к смерти, через браслет сбросила команде последний позывной: "Вот и все. Время вышло". Затем зажмурилась, обняла себя и… Неожиданно совсем рядом раздалось нечто утробное и злое, я вздрогнула и сильные руки подхватили меня, прижали к горячему телу с бешеным ритмом сердца, а далее был стремительный подъем сквозь толщу бурлящей воды.
Ощущая нарастающий шум в голове, огнем горящие легкие и тело, сотрясаемое ознобом, я, оказавшись на поверхности, менее всего рассчитывала услышать:
— Сумеречная, Таррах тебе в глотку! Как ее убить?!
— Кого?
— Казию, потомство ты вырезала. А самка осталась жива… — рявкнули мне и утонули.
Задыхающаяся, со слезящимися глазами я в свете тонкого месяца мало что могла различить, лишь характерный бульк и плеск, разбушевавшейся воды.
— Ч-чт-т-то? С-са-м-м-мка… Мамочки, она же неуловима почти! Нужна приманка.
Гер?! — дрожащими руками стерла с лица капли, позвала громче: — Дао-дво? Графитовый…
— Здесь я… твою ж мать! — раздалось уже в десяти метрах от меня. И не успела я обернуться к нему и обрадоваться, как он снова булькнул. Затем почти сразу же появился и, отрастив огромные крылья, захлопал ими по воде. — Ты вспомнила?! — поорал он, отбиваясь от липких языков нежити.
— Милостивый Боже… — прошептала я, сжавшись от ужаса и превозмогая оторопь, прокричала: — Д-да!
— И что? — потребовал он ответа и взмыл вверх.
— Нужно, чтобы она тебя съела! В пасти есть рог, нарост, срежь его и все…
— Ч-что? — от такой новости, он явно оторопел, не заметил появившегося над бурлящей водой липучку и снова булькнул, даже бултыхнулся, помянув Тарраха.
И тишина. В саду все та же идиллия и романтика, выводят трели сверчки, журчит нежными переливами фонтан, цветет метиола, вода блестит в свете тонкого месяца, и гдето на дне озера медленно умирает рыжий. Я уже раз пять через браслет сбросила всей команде и мастерам призыв о помощи, неоднократно позвала теневую и помянула нехорошим словом властителя преисподней. И никто не откликнулся. Абсолютно.
Выбравшись на берег, успела окончательно отчаяться, а время идет… И лишь одна надежда греет, если Гера целиком проглотили, то он еще две или три минуты проживет. А потом… Потом я ждать не смогла. Раз никто не откликнулся и на помощь не пришел, значит, никто и не увидит, как я…
Плетение распыления, показанное мне Сули буквально на днях, я усилила проклятьем давящей воды и заклятием поиска, чтобы все живые тела из озера в буквальном смысле слова выдернуло на сушу. Процедура не из приятных, но вряд ли навредит кому-либо кроме карзии, уже если она в озере завелась, то ни флоры, ни фауны там давно уже нет. А многоликий, застрявший в нежити, вряд ли удар почувствует. Решив так, я подпитала руны остатками сил и отпустила заклинание в озеро до того, как рядом раздалось ошарашенное:
— Сумерька, ты что творишь?
— Гер?.. — Занятая плетением я и не заметила, как многоликий выбрался на берег.
Покрытый илом и светящейся зеленой кровью, уставший, с разодранной грудью и бедром, он распластался рядом со мной и протяжно вздохнул.
— Гер! — я одновременно и обрадовалась, и разозлилась. — Да чем ты там занимался, рыжий? Сказано же было, в пасть залезть срезать нарост… — возмутилась, прежде чем, заметила, что ногами он все еще в воде.
— Я? Рог искал, которого у нее нет и не было! — рявкнул, метаморф и со стоном отмахнулся от моих запоздалых попыток вытащить его на сушу. — Чуть не убила топором, дезинформировала, а теперь еще и шарпает. Не дергай, и без того плохо! — Взвыл от боли, но стоило мне решиться на его исцеление и хоть сейчас, хоть крохи энергии влить, он изогнул бровь и подозрительным тоном осведомился: — Или все это из-за твоего пояса?
— Да сдался он мне! — прошипела растеряно и позабыла о благой миссии. — Хочешь, оставь на память. Только из озера вылези!
— Зачем? — спросил серьезнее и, не дав ни объяснить, ни вытащить его из воды, саркастично пожурил: — Я тебе в жизни больше не поверь-ю-у-у-у-у-у… Уй! — озвучил он свой полет до ближайших кустов.
— Ой, Мамочки!
Усложненное плетение сработало идеально, и пусть многоликий в воде лишь наполовину "сидел", стукнулся при падении он знатно. Иначе с чего бы увидев меня, прорывающуюся сквозь кусты к месту его приземления, прошептал в священном ужасе:
— Ты что наделала?! — а затем его голос начал приобретать знакомые злые нотки. — Сумеречная, ты в своем уме была, когда это выплетала?! — Ну, если злится, значит, он в себе, стукнулся не сильно и расшаркиваться с ним не стоит.
— Заткнись и поднимайся! — он не отреагировал, смотрит уже не на меня, а куда-то вверх в абсолютно черное небо и только рот открывает и закрывает.
И Таррах с ним! Я там ничего не видела, но точно знала, что с открытой местности нам следует уйти, срочно. Иначе попадем вначале в дождь из воспарившей вверх воды, потом под град из карзий, вернее их обрубков, а после под своеобразный снег из свернувшейся крови нежити и ядовитой лимфы. Впопыхах сплела сеть для отлова мертвяка, тонкую, дырявую, без шипов, и только решилась накинуть ее на многоликого, чтобы поднять Дао-дво и унести, как он сам вскочил, расплел некромантскую халтуру и задвинул меня за спину.
Сделал он это вовремя, рядом с кустами появился безутешный василиск.
— Мое озеро! — его вопль оглушал, но был еще вполне слышим, в сравнении с последующим ревом: — Мой сад!
Двуликий в образе огромного золотого ящера обозревал все вокруг с непередаваемым ужасом и заламывал руки, а я в свете месяца видела мало, но знала, пора уходить.
Немедленно. И только попыталась объяснить ситуацию, началось возвращение озера на землю. Пошел дождь.
— Мое поместье… — горестно проревел Кель Граун, наблюдая за тем, как все вокруг заливает, — Мои клумбы! — и сверху на него упал внушительный ошметок щупальца и, кажется, язык. Я была уверена, что василиск сейчас воскликнет: "Моя голова!", но все оказалось куда хуже. Он рухнул на колени и дрожащими руками потянулся к останкам.
— Моя карзия…
Неужели разводил? Хотя, это не важно. Мне совсем не хотелось попасть под "снег", а потому, встав на носочки, я прошептала многоликому: — Гер, нам надо бы уйти и поскорее.
— Погоди, нужно кое-что узнать, — ответил рыжий, распахнул надо мною крылья, укрыл от "града" и обратился к хозяину поместья: — Простите, мастер, а как давно вы заселили в озеро самку?
— Какое озеро? Какая самка? — золотой ящер вскочил на ноги и вздыбил гребень. — Неделю назад нашел кастрированное существо и поселил его в бак на цокольном этаже.
Агирбин обещал подкормить, пока я в разъездах.
— Ага, — усмехнулся многоликий, — не один я с рогом обманулся, — И, указав куда-то вправо, сообщил: — Там ваш недобитый "кастрат" висит на дереве. А это, — он указал вниз, — бывшее ее потомство. И скажите Найски спасибо, он хорошо ее откормил, хотя нет, я сам скажу… Спасибо.
И не предупреждая, он взмыл вверх, унося меня с собой. Злой, сердитый, раненный он летел низко — на уровне вершин деревьев, но достаточно высоко для меня. Упустит — разобьюсь. А потому, не зная, хватит ли ему сил долететь и не потерять ношу по дороге, я попросту молилась. И уже не важно, стала ли схватка на озере досадным упущением мастеров или продуманной местью бывшего лемура, главное мы живы и целы¸ почти.
Я хоть и уставшая, но на землю близ лестницы ступила твердо, Гер же упал на колени. Отдышался, кое-как и, медленно поднявшись, начал инструктировать, не сводя глаз с моего правого уха:
— Портал там, — мах рукой и пауза, ибо взгляд его сместился явно ниже ушной мочки и голос стал глуше, — третий поворот справа, маленькая дверка… А пояс вот. — Дао-дво потупился, передав мне кожаное изделие с полным набором оружия и неожиданно похвалил: — Ты молодец. И пусть нас вычислят после этого, все равно молодец.
— Спасибо, — пролепетала смущенно.
А он ухмыльнулся и, шагнув ближе, чмокнул меня не то в губы, не то в щечку, прошептал:
— Тебе спасибо и за пояс тоже, я его заберу, а сменную одежду для тренировок тебе утром пришлю. Кстати, какой у тебя размер? — Спросил он заинтересованно уставившись на мою рубашку. Я тоже посмотрела вниз и в тусклом свете уличного фонаря с трудом различила и с опозданием узнала, что я в борьбе за жизнь потеряла платок, а моя рубашка не только свою непрозрачность, но и пару пуговиц. И если человек увидел бы немного, то меняющий сущность различить может все.
— Ах ты… — руками закрыла грудь и пнула Гера по коленке. — Рыжий!
Удар получился слабый, но многоликий все равно пошатнулся, всем телом приник к фонарю.
— Не трать силы, мне и без того плохо. — И главное, сказал так, словно бы смысл всей моей жизни заключается в том, чтобы портить ему жизнь. А это уже не баранье упрямство, а самое настоящее свинство.
— Слушай, ты… Я, конечно, рада, что ты жив остался, но…
Договорить он не дал, попросил тихим страдальческим голосом:
— Давай потом, — и с трудом отлепившись от шедевра чугунного искусства, поторопил
— Иди уже, скромница. — Всего миг и вместо метаморфа на земле оказалась стальная ящерка с маленьким гребнем на голове, улыбнулась, мигнув глазенками, и голосом Даодво заявила: — Хотя нет, постой! Вид снизу тоже ничего.
— Зараза! — многоликий извращенец легко ушел от брошенного в него проклятья и, вильнув хвостом, точь-в-точь как кука, исчез в траве.
Оставшись одна, я тут же проверила наличие белья и свободно выдохнула, ощутив основательное облегчение, а вместе с ним и проснувшийся голод. Жаль, что после утоления оного мне вновь придется взять конфетку.
