Разминка

Зыбкий утренний туман просочился в пропахший дымом грот. Тонкое жиденькое покрывало накрыло землю, оставив по центру вокруг кострища крупную пролысину. Снаружи туман должен быть чуть плотнее, но и он растворится еще до того, как наш отряд покинет это место. Сезон туманов подходил к концу, это были его последние отголоски.

Когда я скрутил и упаковал спальник в компрессионный мешок, большая часть сталкеров еще дрыхла. Но Чичероне и три Васькиных бойца, охраняющие его, уже не спали. Двух остальных гвардейцев и самого Замполита в гроте не было. Над потухшим костром в окружении бутылок из-под пойла висел наполовину опустошенный котел. Остатки ужина и станут завтраком для всего отряда, но только не для меня.

Странная особенность организма не позволяла мне принимать пищу с утра. После пробуждения желудок принципиально отторгал любую еду и включался в работу уже ближе к обеду. Завтраком моим всегда был лишь крепкий заварной кофе. Поэтому я всегда таскал с собой маленькую турочку и пакет молотого кофе.

Я глянул на остатки кем-то заботливо заготовленных дров и решил пока не использовать свою походную печку. Сейчас была возможность сделать по-быстрому маленькую «финскую свечу» и на ней заварить свое утреннее зелье жизни. Я выбрал небольшой обрубок толстой ветви и расколол ее ножом на четыре части. Выстругав немного сердцевину, я стянул все назад куском проволоки и натолкал в образовавшуюся пустоту стружек. Деревянный столбик стал на подготовленные камни, а в дырку по центру полетела охотничья спичка. И уже через десяток-другой секунд из сердцевины «свечи» ударила вверх тонкая и мощная струя пламени.

Я коварно улыбнулся, глядя на спящих бродяг, и поставил турку на огонь. Сейчас устрою им всем реальную «пытку колбасой». Специально для этой ходки я спер с Васькиного склада пачку «ирландских сливок». Сама арабика уже давала приятный тонкий аромат, но эта «ирландская» добавка могла вырвать из самого глубокого сна и свести с ума любого человека. И уже через несколько минут, когда изумительный запах жареных кофейных зерен и ирландского виски заполнил грот, по всем углам закряхтел, заворочался народец. Но вся прелесть ситуации заключалась в том, что ни один из них после всего того, что случилось в приюте, не осмелится попросить у меня кофейка.

– Куда собрался?! – донеслось где-то за спиной.

Я обернулся. Головорез Замполита по прозвищу Наждак вскочил с места и, размахивая своими пистолетами-пулеметами, побежал за Чичероне.

– Да я так, парой слов с ним перекинуться, – старый сталкер кивнул в мою сторону. – Или уже и разговаривать запрещено?

– Пусть идет, – буркнул Лесоруб, Васькин пулеметчик. – Замполит не разрешал ему наружу выходить, а тут пусть себе бродит. Но на выходе лучше кого-то поставить на всякий случай.

– Смотри мне, я слежу за тобой, – прошипел Наждак, проходя мимо Чичероне, а потом кинул и мне злобно: – И за тобой тоже…

Я демонстративно сплюнул ему под ноги и отвернулся. А наглый старый бродяга подсел ко мне как ни в чем не бывало и протянул свою пустую кружку.

– Завари и мне кофейка, – он кивнул на поспевающий в турке напиток.

– С чего это вдруг? – Я искоса взглянул на него.

– Да ладно тебе. Жалко, что ли?

Я, не обращая внимания на его слова, продолжал помешивать ложечкой нарастающую пенку. Подождет старый хрыч, не до него мне. Сейчас самый ответственный момент. Еще секунда – и пенная шапочка резко поползла вверх. Я наклонил турку, вскипающий кофе зашипел на раскаленных стенках и хлынул в чашку. Вокруг меня расползлось облако еще более стойкого и дурманящего аромата. Я помешал ложечкой сахарок, с причмокиванием отпил и удовлетворенно замычал.

– Ну, ладно, – не выдержал Чичероне, – я готов сдержать свое слово, несмотря на то, что наш старый уговор уже потерял силу.

– Ты это о чем? – Я отхлебнул еще раз и показушно закатил глаза от удовольствия.

– Я обещал избавить тебя от фантомных болей. И я сдержу свое обещание за кружку утреннего кофе. Но хочу эту кружку каждое утро, до конца нашего похода. Согласен на такие условия?

– Ну что ж, договорились. – Как бы нехотя и без особого энтузиазма я зарядил еще одну порцию и поставил турку на огонь. – Вот только мне кажется, что ты врал насчет своих возможностей. Ты просто тянул время и перестраховывался. Врал, чтобы я вдруг не решил тебя убить и получить хоть и не самое большое из возможных, но все же гарантированное вознаграждение. Так что сомневаюсь я в твоих обещаниях, дядя.

– Ну, это ты зря, – насупился Чичероне, – я ни разу не давал тебе повода усомниться в моих словах. Или давал?

– Ну, тут как посмотреть… – Еще один глоток божественного напитка ненадолго прервал меня. – Дело в том, что все твои слова похожи на правду. Но правда эта как бы на самом острие ножа. Вроде бы и правда, но вот только чья?

– Что-то я тебя, Бурый, не понимаю. – У старого бродяги наморщился лоб от мыслительных потуг.

– Мутный ты тип, – усмехнулся я, – вот что. И вроде бы не обманываешь, а слово свое сдержать все случай не выпадает.

– Ну, почему же? – нахмурился Чичероне и очень тихо, чтобы никто больше не услышал, добавил: – Я же тебе показал вход в подземку. Обещал и показал. Вот.

– Это не в счет, – скривился я, понимая, что бродяга прав.

– Ну, конечно. А что же тогда в счет?

– В счет пойдет, если уберешь мои боли. Если от кошмаров избавишь или поможешь вспомнить прошлое – тоже в счет. Ну и если это твое хранилище артефактов реально существует и ты нас туда действительно приведешь – туда же, в счет.

– Ну, ты, парниша, губу и раскатал. Насколько я помню, относительно восстановления твоей памяти и избавления от кошмаров я ничего не обещал, лишь как-то намекнул, что можно попытаться при случае это сделать. Но обещаний или каких-то гарантий я не давал. Но, несмотря на это, от своих слов я не отказываюсь. Будет случай – помогу тебе все вспомнить. Обязательно помогу. Вот только кто знает, когда этот случай выпадет? Может, в конце нашего похода? – Чичероне лукаво подмигнул мне. – А касательно «Бункера-Ноль» – так потерпи и скоро сам все увидишь.

– Хорошо, ну а что насчет моих приступов? Когда займемся?

Я забрал у старого сталкера его пустую кружку и ловко опрокинул турку. Поток пенящегося кофе заполнил емкость, но я не спешил вернуть ее хозяину. Я ждал прямого ответа и прямо сейчас.

– А тут такое дело, – Чичероне сглотнул слюну и, не отрывая взгляда от заветной кружки, объяснил суть проблемы, – начинать «лечение» можно сразу же после приступа. Когда тебя боль эта начнет колбасить, я ее смогу как бы «пощупать», найти ее источник и отделить его от твоего восприятия.

– Что-то я ничего не понял. – Кружка еще немного задержалась в моих руках. – Мне что, нужно будет ждать очередного приступа? А если он наступит через месяц? Ждать целый месяц?! Опять ждать и верить тебе на слово?

– Ну, зачем же ждать, – бродяга поиграл бровями, – я могу запросто спровоцировать этот приступ. И не нужно будет ничего ждать.

– И как ты это сделаешь? – Я почему-то поверил его словам и отдал кружку.

– М-м-м, сейчас… – Чичероне подул на кофеек и принялся его спешно отхлебывать. Он продолжил, только когда отпил треть кружки: – Как именно я это сделаю, тебе не надо знать. Но если коротко, то я немного покопаюсь в твоей голове – использую свои «особые таланты» и активизирую один из отделов твоего головного мозга. И в следующий раз, когда ты заснешь, у тебя обязательно случится приступ. Вот тут-то я и возьмусь за дело. И гарантирую, что после этого любой твой сон-воспоминание так и останется сном без каких-либо болезненных проявлений в реальности.

– Так все просто?

– Да, так просто…

В этот момент со стороны входа раздался какой-то шум. В грот завалился взъерошенный и раздраженный Замполит с двумя отсутствующими прежде бойцами. Он сердито пнул ногой первый подвернувшийся камень. Тот улетел куда-то в полумрак грота, где после звонкого щелчка кто-то сонный громко ойкнул.

– Суки, подделку подсунули. Ни хрена не работает… – сквозь зубы прошипел Васька, пряча в подсумок навороченную дорогущую рацию, абсолютно такую же, какую я нашел в Ленькином рюкзаке.

Я мысленно скрутил ему комбинацию из трех пальцев и от всего сердца позлорадствовал. Замполит, видимо, решил устроить утренний сеанс связи с приютом и, не получив ответа по зашифрованному каналу от оставшихся на Баян-могиле бойцов, почему-то решил, что все дело в неисправной рации.

Васька призывно махнул рукой остальным своим головорезам и утопал в дальний угол на совещание. Даже Наждак оставил свой пост на входе и собачкой побежал за своим хозяином.

– Так, давай быстро, – Чичероне обвел взглядом разгневанного Замполита и поставил недопитую кружку на камни, – а то скоро движ начнется и не дадут все спокойно сделать.

– Хорошо, – кивнул я и тоже пристроил чашку на камни, – что мне делать?

– Ничего, просто сядь прямо, успокойся и не сопротивляйся, даже если что-то необычное почувствуешь. Доверься мне, я уже такое делал.

Чичероне растер свои ладони, оттопырил пальцы, как будто хотел обхватить ими мою голову, и покачал несколько раз туда-сюда ладонями. Ну точно как какой-то шарлатан-экстрасенс. Потом он действительно поднес руки к моей голове и принялся выделывать вокруг нее какие-то совсем уж идиотские пассы. Но меня сейчас больше волновало не то, что он как бы копается в моих мозгах и может там чего-то поломать, почему-то мне стало как-то стыдно, что ли. Наверняка все это действо со стороны выглядело наиглупейшим образом. И мне совсем не хотелось, чтобы и без того плохо относящиеся ко мне бродяги теперь еще и за клоуна какого-то меня держали. Но эти стыдливые мысли тут же рассеялись, как только я ощутил внутри своей головы какое-то… движение.

Ощущение и впрямь было необычным. Я реально почувствовал, как нечто бесформенное шевелится и перемещается под моей черепной коробкой. А спустя какое-то время пришло ощущение острого покалывания где-то в основании черепа. И это дискомфортное чувство распространилось вниз по позвоночнику и принялось гулять по нему взад-вперед. Это было похоже на прочистку забитой канализации тросом со стальным ежиком на конце. А еще через несколько секунд все странные ощущения пропали.

– Готово! – Чичероне убрал руки и тут же схватился за свою чашку. – Теперь осталось только ждать. И это, – попытался пошутить он, – постарайся на ходу не уснуть. А то может случиться так, что я не сразу увижу, что тебя плющит, и не успею добежать.

Я вяло рассмеялся и залпом допил свой кофе. Старый бродяга оставил меня и отправился туда, где, собравшись плотной кучкой вокруг Замполита, о чем-то спорили его бойцы. Когда Чичероне подошел к ним, Васька остановил спор и, активно жестикулируя, принялся ему что-то объяснять. И как бы я ни прислушивался и ни присматривался, а не смог понять, о чем их разговор. Видимо, наш «командир» что-то задумал, решил разобраться с радиомолчанием своего приюта. И будет нехорошо, если он раньше времени узнает, что нет у него больше основной ударной силы, что теперь вся его банда – это он и всего пять везучих ублюдков, вышедших с ним в Зону.

А тем временем весь народ в гроте проснулся и начал готовиться к походу. Самый шустрый бродяга подбежал ко мне и попросил разрешения воспользоваться моей догорающей «финской свечкой», чтобы заварить себе чая. Я снисходительно махнул рукой и подался к своему рюкзаку, чтобы запаковать его окончательно.

Постепенно к котлу сползлись за своей порцией похлебки все бродяги, кроме двух новичков. Петрушке и Ватрушке сейчас было совсем не до еды. Эти двое выбежали наружу с позеленевшими лицами. Каждый уперся в ближайшее удобное дерево и под групповое ржание остальных сталкеров щедро облевал его ствол.

Закоренелые алкаши, которых похмелье от выпитого вчера лишь слегка оцарапало, наперебой отпускали тупые шуточки о том, как кто-то не умеет пить. Все закономерно решили, что не окрепшие желудками пацаны «печенькой отравились», но я-то знал, что как минимум одного из этих двоих сейчас колбасит совсем не алкогольное отравление. Жить Петрушке оставалось сутки-двое. И чтобы убедиться наверняка, я вышел наружу и решил прогуляться вокруг места нашей ночевки.

С автоматом наперевес я отправился вокруг скалы и на стороне, противоположной входу в грот, встретил одного из дозорных дежурной тройки. Это был Колька Бубен, он стоял и внимательно рассматривал… небольшой аккуратный холмик и растущую на нем симпатичную махонькую яблоню, увешанную румяными шариками своих плодов. Я подошел и поприветствовал сталкера молчаливым кивком.

– И тебе доброе утро, – буркнул Колька и сорвал с ветки плод покрупнее; хорошенько отполировав румяный бок «яблочка» о свой потертый немецкий камуфляж, он ехидно улыбнулся и кинул его мне: – На вот, откушай.

– Сам это жри. – Я поймал брошенный мне плод, кинул его на землю и растоптал ботинком. – Совсем за дурака меня держишь?!

– Хе-хе, да я же пошутил, – оправдался Бубен. – Сталкерских шуток, что ли, не понимаешь? Ясен пень, только идиот будет жрать плоды «паучьей яблони».

– Кто бы сомневался. А чего ты ее тут глазами окучиваешь? Скучно в дозоре стоять?

– Ни фига не скучно, – покачал головой Колька, – под утро какая-то тварь вокруг нас ходила, но к скале так и не подошла. А на это чудо, – бродяга пнул деревце ногой, – я смотрю и пытаюсь понять, что оно тут делает. Только вылезло на охоту или уже идет за кем-то из наших?

– Ну и как, понял?

– Пока нет. – Бубен мотнул башкой и сплюнул на холмик. – Ну и на хрен его. Возвращаемся в грот, сейчас планерка будет. Васька злой как черт по лесу бродил. Что-то там у него не клеится. Идем, послушаем.

Я утвердительно кивнул и пошел вперед, а через несколько шагов глянул через плечо и улыбнулся своей догадке. Колька украдкой сорвал несколько плодов «паучьей яблони» и спрятал их в карман. Как же, пошутить он хотел! Тут и к бабке не ходи – будет теперь их кому-то незнающему втихаря подсовывать, чтобы уменьшить количество претендентов на хабар. И знает же, что в «Бункере-Ноль» добра больше, чем он способен унести, но все равно жадничает, урод.

Кода я вернулся в грот, Замполит уже что-то втирал бродягам, собравшимся вокруг него. Народ, стоя с армейскими котелками в руках, доедал свою похлебку и кривил от недовольства рожи. Я присоединился к толпе.

– Что, никто не вызовется добровольцем? – Васька задал вопрос и начал сверлить взглядом первые ряды пацанов.

– Я что-то пропустил? – Мой вопрос был адресован стоящему на галерке Молчуну. – Что происходит?

– Ничего интересного, – хмуро произнес напарник, – у Замполита связи с приютом нет. Этот дуралей попер с собой вместо старой проверенной армейской рации какую-то модную штуковину, а она взяла и накрылась толстым слоем майонеза. Вот теперь он хочет послать человека в лагерь за нормальной рацией. Прикинь, это нужно будет шустро вернуться в приют, а потом еще всю ночь и целые следующие сутки догонять основной отряд. А какой лопух на это подпишется?

– Ну, разве вы не понимаете, что если что-то пойдет не так, то мы без моих соколиков не пробьемся в бункер! – Замполит продолжал давить. – Связь нужно восстановить обязательно, а мои пацаны имеют малый опыт хождения по Зоне.

– Ты не обижайся, Василий, – подал голос авторитетный бродяга Потапыч, – но никто из нас не видит смысла во всей этой суете. Нас здесь более чем достаточно, чтобы вскрыть хранилище. Плюс с твоими гвардейцами был договор, что мы их встречаем в контрольной точке у самого бункера. А если не успеют к сроку, им еще лучше – подтянутся на все готовое, затарятся на шару ништяками и будут нас охранять на обратном пути. К тому же, когда они подойдут к нам на пять – семь километров, то смогут достать нас по нашим мобильным рациям. – Бродяга снял с крепления и помахал своей «Моторолой» в ярко-желтом корпусе. – И зачем тебе эта дальняя связь?

Остальные бродяги поддержали своего человека и все как один отказались возвращаться в приют. Васька еще немного побесился, поспорил, но так и не смог убедить толпу в целесообразности своей затеи. В конце концов он плюнул и сказал, что пошлет человека из своего сопровождения. И когда уже разгневанный Замполит развернулся и потопал прочь, я догнал и окликнул его:

– Слушай, Вась!

– Ну, что тебе? – «Начальник» злобно зыркнул на меня.

– Я, конечно, не желаю заменить твоего гвардейца и до самого приюта нет охоты его провожать, но могу вывести, кого скажешь, к удобной и нахоженной тропе. Она тут рядом – час пути. Тропа эта обычно людная, и по ней он намного быстрее дойдет. Но только на тропе этой я твоего человека оставлю и вернусь назад. Как тебе такое предложение?

– А что взамен хочешь? – Замполит перешел к делу.

– Да вон, глянь на Петрушку нашего, – я кивнул в сторону бледного новичка, – совсем раскис малек. Ему сегодня в ведущей тройке делать нечего. Поставь нас на весь день в хвост, ну, чтобы совсем не отлынивали, и по рукам!

– Ладно, черт с тобой, Бурый, – Васька махнул рукой, – поведешь Наждака, он самый опытный ходок, к тому же еще и бывший спецназовец. Я тебе наш дневной маршрут набросаю, так что не заблудишься, когда догонять будешь. Но смотри, чтобы вывел моего соколика, и побыстрее!

– Да чтоб я сдох! – Я щелкнул ногтем большого пальца об зуб и чиркнул по горлу.

На том и порешили. Оповестив напарников, я подхватил рюкзак и, не дожидаясь, пока выдвинется основной отряд, потащил Наждака через лес. Но ясное дело, ни к какой тропе я его выводить не собирался. Вызвался я не от доброты душевной и даже не из жалости к приболевшему Петрушке (он-то все одно покойник). Мне нужно было выиграть время. Незачем Замполиту знать о печальной судьбе его людей. А потому как Наждак был действительно бывалым ходоком, то дня через два-три он смог бы нас запросто догнать и доложиться своему хозяину. А Васька, даже узнав о провале основного плана, не отступит от своей затеи и обязательно начнет импровизировать. Но мне это совсем не нужно.

Поэтому я вел бывшего спецназовца к одному месту, где вчера вечером заметил крупное гнездо «шнурочков-попрыгушек». Там я и собирался оприходовать этого голубчика.

Я сделал небольшой крюк, чтобы Наждак не заметил, что мы возвращаемся практически тем же путем, которым шли к месту ночевки. Несколько раз для отвлечения внимания я выходил прямо на какую-то зону ИФП, которую успевал засечь, и швырял в нее всякий подножный мусор. Сработавшая рядом аномалия всегда приковывала внимание человека и вынуждала его оторваться от своих мыслей. Так я проходил по лесу без малого час и вывел своего будущего клиента почти к нужному месту. Я остановился, как будто заметил впереди что-то опасное, и присел.

– А ты не такой уж и черт, как я изначально думал, – раздалось вдруг за спиной.

– Мерси за комплиман. – Я обернулся и глянул на прежде молчавшего ведомого. – Но я сопровождаю тебя исключительно ради своей выгоды.

– Пусть и так, но из всей той толпы уродов и голодранцев никто и этого не захотел делать.

– И винить их никто не может. Это Зона, дружок, а не парк для прогулок.

– Ладно, забудь. – Наждак махнул одним из своих пистолетов-пулеметов и поинтересовался: – А чего это мы застряли?

– Да так, пустячок тут один… – Меня вдруг посетила идея, как лучше и без особых усилий или затрат вырубить этого крепкого молодца. – А ты, кстати, хорошо стреляешь?

– Изюмительно. – Наждак расцвел от распирающей его гордости и поднял вверх обе руки со стволами. – А что?

– Впереди засел «шипастый колобок», ждет, пока мы подойдем ближе. Его нужно снять очень быстро, чтобы он не успел плюнуть своими иголками.

– Не вопрос, давай сниму. – Наждак стал вперед. – Показывай, где он.

– Во-он под той корягой. – Я указал рукой на десять часов, а когда Васькин боец повернулся ко мне затылком, вырубил его одним резким ударом.

Тело спецназовца обмякло, он плюхнулся мордой вниз во влажный от росы хвойный настил. Я спешно осмотрелся по сторонам и надежно связал Наждаку сначала руки, а затем и ноги, сняв перед этим его армейские ботинки. Скинув с бесчувственного тела рюкзак, загрузочную систему и прочий лишний груз, я потащил его к небольшой воронке, на дне которой зияла здоровая дыра в земле. Не доходя до гнезда мутантов метров двадцати, я скинул Васькиного бойца на землю возле упавшей сосны и дополнительно перетянул тугой веревкой каждое его запястье и каждую по отдельности ногу чуть выше голеностопного сустава. Это будут своего рода медицинские жгуты, которые не дадут этому чижику склеить ласты слишком быстро от потери крови.

И когда я затянул последний жгут, Наждак пришел в себя и шумно вдохнул перед серией отборных грязных ругательств. Я слушал эти переливы высокохудожественного мата и открывал для себя все новые возможности «великого и могучего». Конечно, за все время моего промысла я наслушался достаточно много подобных «песен» и меня нелегко было удивить, но Наждаку это удалось. Когда Васькин боец понял, что я практически не реагирую на его гневные выплески, он начал кричать и звать на помощь.

– Не старайся, соколик, – я достал моток строительного скотча и с треском отмотал кусочек ленты, – мы слишком далеко отошли. Тебя уже никто не услышит, кроме голодных мутантов.

На последние слова я сделал особый акцент, что тут же возымело действие. Наждак заткнулся, а я быстро залепил его рот подготовленным куском липкой ленты.

– Ты прости, дружище, что не смогу уделить тебе много времени, – я начал копаться в своем наладоннике, выискивая нужный файлик в своей базе данных, – но времени реально в обрез. Мне еще остальных смертничков догонять. Так что лежи, слушай и осознавай, за что тебе все это…

Я нашел закодированный файлик, в который скидывал смертные грехи Наждака, замеченные мной за все время пребывания в Васькином приюте. Списочек был небольшой, и при других обстоятельствах я бы и не заморачивался с этим говнюком, а выбрал бы себе клиента пожирнее. Но не убивать же теперь его простым способом! Быстрой смерти (выстрел в голову, удар ножа по горлу) заслуживают лишь те члены отряда, которых я прежде не знал и не успел собрать на них компромат.

Зачитав Наждаку обвинение и приговор, я полез в рюкзак и извлек из своего походного хирургического набора ручную цепную пилу. Боец понял, что я не шучу, и стал извиваться всем телом в попытках освободить от пут руки или ноги. Но мои отточенные за долгое время практические навыки «вязания узлов» не оставили ему ни малейших шансов. Я подошел к брыкающемуся телу и наступил на него ногой, плотно прижав к земле.

– Познакомься, – я растянул за ручки свой инструмент, – это пила Вася. Я ее так назвал в честь твоего хозяина Замполита. Именно для него она и была когда-то заготовлена. И ты у нее будешь первый из близкого окружения этого барыги. Но явно не последний…

Стальная плетеная нить пилы охватила оба голеностопных сустава. Я придавил бойца ботинком ноги и потянул за ручки. Тонкая «цепь» без проблем справилась с мягкими тканями и засвистела на костях. Я увеличил темп. Не прошло и минуты, как связанные ступни Наждака отлетели в сторону, и бедолага активно задергал обрубками. Перевернув извивающегося клиента, я так же быстро отпилил ему кисти рук, стянутые за спиной. После чего я собрал отпиленные конечности и отправился к земляной воронке.

Я скинул одну еще тепленькую ступню в гнездо мутантов, а остальными обрубками выложил «мясную дорожку» от края воронки до дергающего культяпками Наждака. А сам отошел подальше и стал наблюдать.

Очень скоро на кромке земляного провала появился первый «шнурочек». Так этих мелких тварей назвали потому, что они напоминали детенышей ужей, которых в простонародье также называли шнурками. Вот только зонные «шнурки» никогда не ползали, как это делают змеи. Они делали что угодно – прыгали пружинками, скручивались в колечко и катились, но почему-то никогда не ползали. Мелкие паразиты были крайне примитивными и охотились стаями. Их тела состояли из жилистой кишки-мышцы и одного-единственного острого клювика, похожего на шнобель попугая. И жили они очень любопытной жизнью.

Не будучи сильными или быстрыми хищниками, «шнурочки-попрыгушки» вырывали в земле воронку, куда могла провалиться крупная живность, а когда жертва оказывалась на дне ямы в крайне ограниченном пространстве и не могла сбежать, они ее живьем и пожирали. Причем пожирали крайне грамотно. Чтобы мясо подольше оставалось свежим и не умерло слишком быстро, каждый «шнурочек» своим мелким клювиком выгрызал в теле жертвы всего одну маленькую дырочку, а потом вгрызался вглубь, при этом затыкая кровоточащую ранку разбухающим от сожранного мяса тельцем. Большое тело человека эти мутанты пожирали долго, и жрать его не переставали до тех пор, пока не отполируют клювиками кости. Когда каждая отдельная особь съедала столько мяса, сколько максимально могло вместиться в ее кишке, она на несколько часов замирала, ожидая, пока в ее теле закончатся трансформации, а потом тупо размножалась делением пополам. И эти уже независимые половинки продолжали жрать и отращивать свое тельце до своего максимального размера. После чего процесс деления опять повторялся. Таким образом, при наличии еды колония могла разрастаться до огромных размеров. А когда пища заканчивалась, самые старые «шнурочки-попрыгушки» впадали в спячку, превращаясь в своеобразные хранилища еды. Эти мясные капсулы и пожирало разросшееся потомство мутантов в ожидании следующей жертвы.

Вот и сейчас из ямы наружу выскочило не больше трех десятков изголодавших жилистых пружинок, а это говорило о том, что колония кушала очень давно. Просто не могло такое малое количество «шнурков» вырыть столь огромную яму.

Следуя за запахом крови, мутанты очень быстро нашли дергающуюся от боли жертву и дружно накинулись на нее, заставив Наждака биться еще активнее.

У меня внутри от удовольствия заурчал и без того сытый внутренний зверь. Я решил задержаться и понаблюдать за мучениями бедолаги еще немного, пусть нажрется моя зверюга до предела, до тошноты. Может, к концу этого похода сама и подохнет о переедания…

Какой-то странный шум за спиной отвлек меня от созерцания. Я рывком развернулся, скинул с плеча автомат и передернул затвор. За моей спиной, метрах в тридцати, застыл крупный леший. Плотоядное дерево стояло и смотрело на меня своими угольками глаз. И судя по этим налитым кровью зенкам и прочим подвижным частям тела, доставшимся ему от своей жертвы, деревяшка собрала себя из человеческого тела. И я уже хотел было отвернуться от мутанта, ибо лешие меня никогда не трогали, как эта здоровая гадина вдруг сорвалась с места и кинулась на меня. Я тут же испытал то ли легкий шок, то ли удивление от такого несвойственного поведения плотоядного дерева, но все же успел приготовиться к бою.

Тратить на эту тварь патроны было бессмысленно. Пытаться убить лешего очередями из автомата равносильно попытке убить пулями старый разлапистый дуб. Я метнулся к ближайшему дереву и укрылся за его стволом, чтобы меня самого не задели осколки. После чего немного выждал, пока здоровяк подойдет поближе, и выстрелил из подствольного гранатомета.

На секунду я укрылся за сосной, в которую звонко ударила пара осколков гранаты, а после перезарядил подствольник и выглянул из-за ствола. Граната удачно попала мутанту в «колено», разнеся в хлам подвижное сочленение, от чего правая «нога» лешего отломилась и сейчас болталась на нескольких прочных корешках. Но столь серьезное повреждение совсем не остановило гада. Хищная деревяшка хоть и упала на землю, но все еще продолжала быстро приближаться, активно загребая руками-лапами землю. Из тела мутанта уже вылезли и потянулись в мою сторону корешки-щупальца.

Пришлось спешно отступать. Я отбежал на приличное расстояние, опять спрятался за широким стволом сосны, тщательно прицелился и еще раз выстрелил из подстволки. На этот раз граната перебила левую «руку» мутанта чуть выше локтевого сочленения. Теперь перемещение хищного дерева замедлилось критически. Можно было смело уходить, не боясь, что мутант сможет догнать меня, если в пути я вдруг задержусь на какой-то аномальной преграде. Довольный собой, я закинул автомат за спину и напоследок глянул на несдающегося лешего, упорно продолжающего ползти. И я уже был готов развернуться и уйти, как вдруг что-то мне показалось странным в этом раненом чурбане. И точно! Теперь этот гад полз не в мою сторону, а туда, где бился в агонии Наждак.

Мелькнула тень какого-то нехорошего сомнения. А почему этот здоровяк сразу не соблазнился столь легкой добычей и попер на меня? Почему он вообще на меня попер?! Ведь до этого дня ни одно хищное дерево мою персону никогда не трогало. Может быть, этот леший какой-то особенный, может быть, он хотел «сожрать» именно меня? Тогда вполне вероятно, что засранец сейчас полз к Наждаку, чтобы разобрать его на запчасти и восстановить себе тело для продолжения погони. Возможно ли такое в принципе? Нет, фигня какая-то! Деревяшки очень сильны и живучи, но они же и беспредельно тупы. И чтобы реализовать только что нафантазированное мной, леший должен был обладать хоть каким-то, но интеллектом.

Я отмахнулся от своих бредовых фантазий, достал ленту с гаечкой и, насвистывая прилипшую к сознанию мелодию, отправился вдогонку основному отряду. В любом случае миссия была выполнена. Еще несколько дней Замполит не будет думать о своих издохших гвардейцах. Можно продолжать игру.

Маршрут отряда, обозначенный Васькой на моем навигаторе, вел к горному хребту через лес, а потом сильно изгибался, обходя одинокий утес по низине. Я же мог немного срезать по «студневой» пролысине и всего через два с половиной часа догнать своих.

Решение принято, и я, активировав новую капсулу аэрозонда, двинул к утесу. Лес удалось преодолеть вообще без приключений, даже стало как-то скучновато. Но когда я вышел на пролысину, изрезанную извилистыми ручейками «ведьминого студня», тут уже скучать не пришлось. Чтобы пройти это поле, мало было ловко перепрыгивать ручейки коллоидного газа, нужно было еще и смотреть далеко вперед и по сторонам, чтобы рядом не оказалась какая-либо шальная зона ИФП гравитационной природы. Ибо подобная аномальная клякса, врезаясь здесь в землю, взмывала вверх и разбрызгивала вокруг на сотни метров брызги «студня». И без сомнения, мне хватит всего одной такой капельки, чтобы в лучшем случае поиметь огромные проблемы, а в худшем – и вовсе превратиться в еще одну лужицу коллоидного газа и стать частью одного из этих цветных ручейков.

Но, слава небесным гайкам, удача сегодня была на моей стороне, и пролысину я пересек с небывалой скоростью. Но радость моя сдулась, как только я обернулся, желая оценить пройденный путь. На практически ровной поверхности пролысины возвышалось корявое тело лешего. Это была все та же странная деревяшка. Мутант очень быстро восстановил свое поврежденное тело и сейчас шел за мной по следу, ловко и быстро перепрыгивая «студневые» ручейки.

Тут у меня по коже пробежал мороз. Теперь уже стало ясно, что хищное дерево от меня не отвяжется, пока кто-то из нас окончательно не испустит дух. Я схватился за автомат. Первое, что пришло в голову, – подождать гада здесь, а когда он подойдет ближе, шарахнуть из подствольника в ближайшую к нему лужу «студня», чтобы коллоидный газ гарантированно уничтожил лешего. Но очень быстро я отказался от этой идеи. Агрессивная субстанция работает очень медленно, и хищное дерево успеет догнать меня и порвать на лоскуты раз десять.

Выстрелов подствольного гранатомета у меня осталось лишь два, и не факт, что они будут столь удачны, как первые залпы. Не рассчитывал я на такой их расход. Я вообще подствольником крайне редко пользовался, а потому вместо гранат взял в эту ходку другой более полезный груз. И сейчас нужно было просто бежать. Бежать так быстро, как получится, и выходить на свой отряд. А там уже толпой и уделаем это ходячее дерево.

И я побежал…