Низкий старт

Когда сработал будильник на моем наладоннике, я давно уже не спал, а сидел в общем зале и потягивал крепкий заварной кофеек с коньяком. На пиликанье обернулась пара недовольных рыл, сидящих за соседним столиком. Я глянул на дисплей, послушал немного задорную мелодию, под которую в последнее время любил просыпаться, и отключил будильник.

Зал был забит народом, облаченным в походное снаряжение. Готовые к ходке рюкзаки стояли у стены стройным рядом. Тишину нарушал лишь ритмичный стук ложек о тарелки. Судя по всему, никто из бродяг этой ночью не спал, готовясь к ходке века. А зря. Невыспавшихся сталкеров Зона пожирает с удовольствием и за обе щеки. Впрочем, для меня это больше плюс.

Чашка опустела, я сплюнул попавшие в рот кусочки кофейных зерен и побрел по коридору в уборную. До выхода осталось двадцать минут. Пора начинать свою игру. Первый ход в этой сложной партии мой. И это будет ход конем.

Я зашел в достаточно приличный, как для зоны, нужник. Замполит им гордился, говорил, что даже в торговой зоне не в каждой ночлежке стоят такие писсуары и унитазы. Сейчас в сортире никого не было. Я занял самую первую кабинку, сел на крышку белого друга и достал радиодетонатор.

Быстрый тест показал, что все десять заряженных и синхронизированных мной бомб откликаются на команды. Я немного подумал, прикинул, какую лучше сделать задержку, и выставил таймер на семь часов вечера. Именно в это время в приюте начинался ужин. И если залетные бродяги трапезничали когда душе угодно, то бойцы Замполита жрали четко по расписанию. Когда сработают заряды, все Васькины гвардейцы, кроме дозорных, будут точно в эпицентре взрыва и всей своей неразлучной компанией сядут на один лифт в Ад.

Со злобной улыбкой на лице я выжал рычаг. Все, время пошло. Когда наш отряд соберется вокруг вечернего костра, от приюта останется одна большая дыра в земле. Интересно, с того места, куда мы доберемся за тринадцать часов, будут слышны раскаты?

Дверь в уборную скрипнула, я быстро спрятал детонатор, слил бачок и покинул кабинку. В нужник наведался Батя – так называли тучного дозорного пулеметчика из приюта. Он пристроился у дальнего писсуара и глянул на меня.

– Чеши в зал, а то пропустишь всю вводную, – кинул он через плечо. – Или уже передумал идти?

– Передумал? Скажешь тоже. – Я подошел к умывальнику и принялся мыть руки. – Какой дурак может отказаться от такого дела?

– А представь себе, нашлись! – хохотнул Батя и добавил: – Этой ночью двое пытались смотаться из приюта, вот только дальше кромки леса не ушли. Я немного выждал, позволил им почувствовать себя в безопасности, а когда они на пристрелянную позицию вышли, накрыл их щедро своим крупным калибром. Замполит приказал убивать всех, кто захочет выйти из дела. И он прав! Дело щекотливое, а бабки на кону слишком большие. И нужно исключить все риски. Зачем посторонним знать, куда мы все собрались?

– Логично, – согласился я, закрывая кран, а у самого внутри так и похолодело – одним из этих двоих мог быть Серенький… – А ты что, с нами не идешь?

– Куда мне по пересеченке-то бегать? Я тут ждать буду. Кому-то же надо это место в порядке держать. Да и моя доля от меня никуда не денется. Это вы, бродяги, каждый сам за себя, а у нас, понимаешь, командная работа.

– Ясно. Удачи. – Я подвел черту, выскочил из уборной и метнулся в зал.

Сейчас в голове вращалась лишь одна мысль. Только бы там, в толпе, был мой старый кореш, только бы у него хватило ума отказаться от предложенной мной авантюры. Только бы он решил идти вместе с отрядом.

Я остановился на выходе из коридора. В центре зала стоял Замполит в окружении пятерых своих лучших головорезов. Чичероне сидел рядом на табурете и что-то говорил. Он на секунду замолчал, когда появился я, косо глянул в мою сторону и продолжил:

– …эта «гиблая долина» находится за тем самым хребтом. Как только мы попадем на ту сторону хребта, станет немного легче. Земли эти давно заброшены, ловить на них особо нечего, а все старые тропы тупиковые. Потому там нет ни сталкеров, ни вояк, ни обычных бандитов. И зонной живности там куда меньше, чем в лесу у подножия хребта. Но все это с лихвой компенсируется огромным количеством зон ИФП. Не мне вам объяснять, что такое «гиблые долины». Но это все цветочки. Ягодки пойдут ближе к бункеру – там все аномалии связаны между собой, а поэтому и мы там будем тоже в своеобразной связке. Если кто-то заденет одну из тамошних «измененок», то все остальные зоны ИФП могут непредсказуемо отреагировать на это. И не факт, что того, кто в этот момент стоял на безопасном участке, не накроет вдруг сместившаяся аномалия.

– Не нужно нам рассказывать, что такое «поле чудес»! – крикнул кто-то из толпы. – Тут все бывалые ходоки, ну, кроме Петрушки и Ватрушки!

Народ зашевелился, захохотал, кто-то потрепал шевелюры совсем молодым залетным пацанам, которых накануне в приют занес, как они сами полагали, счастливый случай. Я воспользовался паузой, чтобы высмотреть в толпе Серенького, но, к сожалению, среди всех этих рож моего давнего приятеля не было. Все указывало на то, что это его и еще какого-то бродягу расстреляли ночью из «Корда».

Внутри так все и опустилось. Я не хотел в это верить, но сомневаться в словах ночного дозорного не было смысла. Не рассчитывал я, что Замполит начнет свою игру раньше и мой первый ход будет вовсе не первым. Опередил меня Васька, подло в спину ударил. Но ничего, меньше чем через тринадцать часов я отплачу ему не менее болезненным ударом. Ударом, который в самом начале партии срубит под корень все его чаяния, разрушит все планы.

– И помните о самом главном, о чем я вчера говорил, – Чичероне продолжил, когда смех утих, – экономьте патроны, вместо бутылок с пойлом лучше закиньте в рюкзак цинк «маслят». В подземке он уйдет быстрее кулька семечек. Тамошние твари будут возрождаться быстро и бесконечно, пока мы вручную не остановим аномальное сердце бункера.

– Ну а теперь по коням! – Замполит хлопнул в ладоши и потер руки. – Нас здесь двадцать восемь человек. В этом составе сейчас и двинем. Остальные мои ребята подтянутся, как только здесь все дела свернут. Они догонят нас у самого хранилища. А пока их нет, я и пять моих бойцов будем следить за порядком в отряде. И я заявляю, что лично буду гарантом честности и справедливости в нашем походе. Также я считаю достаточно справедливым то, что ни я, ни мои ребята тропу прокладывать не будут. Это будет ваша обязанность, ваша небольшая плата за те патроны и припасы, которые я вам всем вчера бесплатно раздал. Все согласны?

Нестройное «да» пролетело по толпе.

– Итого у нас остается двадцать один самодостаточный проводник, это не считая Чичероне. Его я по понятным соображениям буду держать на коротком поводке. А вы все разбейтесь на группы по три человека, кто как захочет. Будете этими тройками поочередно тропу прокладывать. Еще нам нужна замыкающая тройка, которая будет на всякий случай прикрывать тыл. Работка не пыльная, так что сами разбирайтесь, кто и в какой последовательности будет этим хвостиком. Я и Чичероне пойдем сразу за первым звеном. И запомните, в нашей группе мы – самые важные персоны. У меня – артефакт-ключ, а наш новый друг знает, куда его нужно принести и вставить. А потому каждый из вас должен в первую очередь защищать нас двоих…

– Нас троих! – Я бесцеремонно перебил возомнившего себя главным барыгу. – Ты забыл, что без меня вся ходка может накрыться деревянной крышечкой, обитой красным бархатом.

– А вот и не факт, Бурый, – Васька злобно оскалился, – ты в отряде лишь для удобства. Я тут вчера подумал, что и без тебя эту хрень, – Замполит похлопал рукой по контейнеру на поясе, – можно доставить по назначению. Ничто нам не мешает привязать к ней веревку и при неудачных бросках вытягивать назад. Так что, если ты сдохнешь в пути, я печалиться не стану.

По толпе пробежал ехидный смешок, почти все бродяги одарили меня холодным презрительным взглядом, как будто я был им врагом номер один, а не тем человеком, который, по сути, подарил всем возможность озолотиться. Так, наверное, когда-то смотрел голозадый пролетариат на только что раскулаченного хозяина. Кто-то из присутствующих даже сплюнул на пол. И я запомнил, кто именно это сделал…

– Я бы не был так уверен, – вставил свое слово Чичероне, – это центральная аномалия, она медленно, но все же разрушает материю. Веревка будет с каждым броском разъедаться. А если она за что-то зацепится и пролежит внутри агрессивного пространства слишком долго, то может легко порваться.

– А мы возьмем много веревки и будем ее обновлять перед каждым броском, – выкрутился Замполит и тут же добавил: – Но это, разумеется, лишь в том случае, если у Бурого не хватит умений и сноровки дотопать вместе с нами до цели. Никто же его из отряда не гонит! Но идти он с нами будет на общих правах, чтобы сильно не зазнавался.

Толпа одобрительно загалдела. Мне стало ясно, что вчера, под оплаченные мной харчи и выпивку, Васька каким-то образом умудрился настроить против меня большинство здешних неудачников. Впрочем, презрение и недовольство под черными лучами зависти вызревало внутри всех этих бродяг очень давно. Все они далеко не один раз зависали здесь на моих щедрых посиделках. И наверняка каждый раз, вернувшись из провальной ходки практически «голыми», они жадно жрали угощение и тихо ненавидели меня за то, что мне всегда улыбалась удача и не было на их памяти такого, чтобы я был не при деньгах.

Как только самопровозглашенный командир отряда отдал команду, народ засуетился. Каждый стал подыскивать себе напарников. И только я стоял и молча ждал, ибо выбирать из этого клубка змей гадину получше не было смысла. Пусть мне достанется то, что останется. Заберу то, что никому «не нужно». Пусть со мной в тройке пойдут изгои, отторгнутые местной гнилью. Такие же изгои, как и я.

Через несколько минут все уже скучковались в группки по три человека. И весьма предсказуемо мне достались два новичка – Петрушка и Ватрушка, ибо столь зеленые ходоки в любой ходке были балластом и обузой. Народ тихонечко перешептывался и хихикал, кивая в нашу сторону, но совершенно неожиданно из самой матерой, на мой взгляд, тройки вышел и направился в мою сторону один бродяга. Это был умудренный опытом сталкер с простеньким погонялом Молчун.

– Так, Ватрушка, топай в мою группу, я тебя подменю, – он кивнул в сторону своих двух товарищей, – а то как-то неравномерно здесь мальки распределились! Не думаю, что кто-то сильно возжелает пройти по тропе, проложенной двумя новичками.

– Не стоило за мелких волноваться, – ответил я тихо, провожая взглядом радостного пацана, – у них со мной шансы на выживание куда выше, чем с любым из вас.

– А я не за них волнуюсь, – подмигнул мне Молчун. – Я и глазом не поведу, если они уже через пять минут после выхода в «азотную зыбучку» провалятся. В конце концов, чем меньше народа до бункера дойдет, тем больше достанется остальным. Но я чувствую, что рядом с тобой шансов на выживание будет больше. Не помню я такого, чтобы от тебя хоть раз удача отвернулась. Так что это я о себе волнуюсь. Мне в твоей тройке, Бурый, спокойнее будет и веселее.

– Ну, спокойствия не обещаю, – я ухмыльнулся, – но веселье гарантирую.

– Вообще-то, между нами, – уже шепотом добавил Молчун, когда оказался совсем рядом, – не прав Замполит. Несправедливо с тобой поступают. Зря они все оскотинились. И если вдруг чего, знай – я на твоей стороне.

Вот тут я и призадумался, так уж мне не по душе пришлось это его странное «если вдруг чего». К чему бы это? Неужели бродяга знает о какой-то назревающей в отряде гадости? Может, чует что-то? Мои намерения, например… Проскочила и неприятная мыслишка о том, что Васька мог подговорить Молчуна, чтобы тот втерся ко мне в доверие и потом докладывался ему или, что еще хуже, подтолкнул меня при случае в какую-нибудь «измененку». Но версия о сговоре с Замполитом отпала быстро. Молчун, конечно, не был эталоном порядочности, но он был сталкером старой школы. А такие, как бы их сильно Зона ни трепала, сохранили в себе хоть какие-то понятия о чести. Да и прощелыг, подобных Ваське, старые сталкеры традиционно ненавидели.

Я окинул взглядом Молчуна. Что-то мне подсказывало, что бродяга не был таким безнравственным, как вся местная братия, и даже наоборот, он внушал странные дружеские чувства. Вот бывает так, смотришь на человека и понимаешь – этому верить можно. Вот и сейчас, глядя на него, у меня сложилось впечатление, что напарником Молчун будет надежным, по крайней мере до конца ходки. В любом случае к нему стоило присмотреться, и если все же убивать, то одним из последних.

А вдруг это сама судьба, сама Зона мне послала взамен утраченного друга нового верного товарища?.. Нет! Бред какой-то! Серенький жив! И пока я сам не увижу его труп, не спишу кореша со счетов. Не мог он умереть, только не по моей глупости, не из-за меня…

Солнце уже вылезло из-за горизонта, когда наш отряд растянутой разношерстной змейкой потянулся к лесу. Первой вела тройка Кутузова – этот одноглазый сталкер всегда был за главного, с кем бы и куда ни ходил. Он с относительно недорогим аэрозондом на привязи шел впереди по центру. Двое других метали гаечки и камни, чуть отстав, слева и справа от него. Как по мне, так очень нерациональное построение ведущих, если учесть растянутость отряда. Но пока не дошел черед вести моей тройке, пусть проводники хоть в чехарду играют. Больше народу сдохнет – мне меньше мороки. Главное, чтобы в живых всегда оставались Замполит и Чичероне. Они – мои.

Я же шагал в центре толпы и посматривал в ту сторону, где на углу периметра стояло пулеметное гнездо. Легкий утренний туман еще стелился над землей, и кромка леса просматривалась плохо.

– Слышь, Ганс, – я догнал одного из Васькиных бойцов, – а где этой ночью Батя беглецов сложил?

– Что, слышал уже? Вон там они, чижики наши. – Он указал рукой на небольшую пролысину на возвышенности и потопал дальше.

Я остановился и достал бинокль. Действительно, недалеко от первых деревьев из покрывала тумана торчали два темных пятна. Тел не было видно целиком, но определить тип камуфляжа я смог. Один из покойников был в «британке», а вот на втором красовалась «горка» с цифровыми вставками, точно как у меня и у моего кореша. На душе зонные кошки заскребли – вероятность того, что это был Серенький, приблизилась к отметке в девяносто девять процентов. Конечно, для полной уверенности стоило сбегать туда и убедиться окончательно, но я этого не стану делать по двум причинам. Первая – я просто не хочу смотреть на мертвого Серегу, не хочу видеть его продырявленное изувеченное тело. Вторая – Замполит может что-то заподозрить.

– А ловко я сработал, да? – Легок на помине, Васька нарисовался рядом и похлопал меня по плечу. – Позаботился о нашей общей тайне.

– Без вариантов, ловко… – кивнул я, убирая бинокль, и с трудом выдавил из себя добродушную улыбку.

А внутри так и вскипело. Задержись Замполит рядом еще несколько секунд, и я бы не сдержался. Очень хотелось, не откладывая в долгий ящик, прямо сейчас выхватить нож и одним выверенным ударом раскроить этой скотине горло от яремной ямки и вверх, до тех пор, пока лезвие не упрется в какую-нибудь кость, которую не сможет перерубить.

Я еще раз с сожалением и горечью глянул на холмик, где лежало тело моего единственного настоящего друга, и поклялся, что Васька заплатит сполна. Когда барыга будет визжать от боли, я буду плевать в его рожу и повторять имя Серенького.

А пока… Спи спокойно, друг. И прости меня, дурака.

Группа вошла в лес и намеренно сделала большой крюк, чтобы уйти подальше от натоптанных удобных троп, где был шанс встретить запоздалых ходоков. Но сразу после этого отряд попер практически по прямой к небольшому ущелью, подобному тому, в котором мы с Чичероне ночевали. И хоть безопаснее было пройти по горным тропам, чем блуждать между «тайм-аутов» в узком ограниченном пространстве, все решили идти через «ущелье живых скульптур».

Все дело в том, что до нуль-сезона осталось всего пара дней, а само затишье между сезонами продлится от силы пять дней. После чего всю Зону Три-Восемь накроют беспросветные ливневые дожди. И нам всем кровь из носу нужно успеть за это время дойти до бункера. Ибо когда «поля чудес» накрывают дожди, они превращаются в одну сплошную непроходимую смертоносную круговерть. Каждая капелька воды, попадающая в любую из связанных между собой зон ИФП, активирует эту аномальную кляксу и заставляет сместиться, увеличиться или каким-либо другим способом трансформироваться и все остальные «измененки». В результате над всем «полем чудес» начинает носиться нечто похожее на огромный смерч, какой можно увидеть только под ЛСД.

Времени у нас оставалось совсем мало. Двинули ударными темпами. Наличие семи троек проводников позволяло менять ведущую группу каждые два часа. В результате чего прокладывающие тропу сталкеры не успевали уставать, и скорость продвижения отряда не уменьшалась, а порой и росла.

По сути, в отряде каждый сейчас работал как проводник. Каждый постоянно подсказывал или как-то помогал тройке отмычек, если кто-то из ведущих ошибался или пропускал какую-либо опасность. И очень быстро авангард сменил построение клином на логичную в этой ситуации змейку. Впереди теперь шел один человек, в центре еще один, и ближе к хвосту – третий. Теперь у каждого ведущего на поясе болтался канатик с аэрозондом. Таким образом, отряд уже был защищен по всей длине от спускающихся с неба аномальных клякс. И лишь замыкающая тройка рассчитывала больше на себя, чем на ведущих, ибо по замыслу должна была немного отстать от основной группы, чтобы исключить преследование или неожиданную атаку в тыл.

И пока не наступила наша очередь вести, я шел и внимательно наблюдал за всеми сталкерами. Я методично изучал их, смотрел на повадки, подмечал привычки и мелкие, но хронические ошибки, которые они допускали в процессе ходки. И постепенно получилось нащупать слабые места как минимум десятерых ходоков. А значит, этой ночью, если повезет, можно будет заняться кем-то из них.

Наконец очередь дошла и до нас. Новичка мы поставили в хвост, Молчун занялся центром. А я стал впереди и достал капсулу трофейного аэрозонда. Сзади от зависти закряхтели те голодранцы, которые такого дорогого сталкерского снаряжения в руках за всю жизнь не держали. Пришлось ускорить шаг, чтобы немного оторваться и не слышать за спиной их ядовитое шипение.

Тропа ложилась скатертью, словно сама Зона мне улыбалась. Лес стал реже, непролазный молодняк полностью исчез. А все опускающиеся или зависшие на пути «измененки» я определял как визуально, так и своей натренированной чуйкой. Больше, конечно, отработала чуйка, а потому приходилось хоть иногда для вида метнуть свою гаечку с оранжевой ленточкой. Ибо со стороны как-то слишком подозрительно выглядела моя непринужденная прогулка. Словно я не в Зоне тропу прокладываю, а где-то в большом мире в тапках по комнатам брожу. Порой никак не получалось объяснить, почему я решил обойти удобную лесную пролысину с невидимой для глаза и ничем не выдающей себя аномалией. А гайку терять в «измененке» было до обидного жалко. Не так много я их с собой таскал. И тогда я поднимал с земли камень или обломок ветви и бросал этот импровизированный щуп-маячок в зону ИФП. И лишь когда аномалия срабатывала, выплескиваясь наружу светомузыкальными эффектами, идущие за мной одобрительно кивали и топали в обход.

Два часа нашей смены пролетели практически незаметно. Так же незаметно прошли и двенадцать с половиной часов ходки. На протяжении всего пути не случилось ни одной заварушки. Ни зверь, ни затаившийся в лесу человек не рискнул напасть на столь многочисленный отряд.

Время приближалось к семи часам вечера. До детонации зарядов оставалось чуть больше двадцати минут. И я добровольно не в свою очередь вызвался в замыкающую тройку. Молчун не стал спрашивать, с чего это вдруг мне так захотелось, а Петрушке и не нужно было что-либо объяснять. Он, как и положено новичку, выполнял все команды старших беспрекословно. Вот и сейчас, когда я сказал, что отстану чуть дальше, а потом их догоню, мелкий лишь кивнул и пристроился поближе к Молчуну.

Я же выждал с минуту, скинул рюкзак под высокую разлапистую сосну и взобрался по дереву практически на самую его верхушку. Старая сосна была значительно выше соседних деревьев, и с той ветки, на которой я удобно пристроился, открывался чудесный вид на лес. Солнце уже коснулось горизонта. Я сверился с навигатором и в бинокль отыскал то место, где, по моим расчетам, должен был находиться приют. До активации оставленного мной «подарочка» остались считаные секунды. Я залип в оптику и, затаив дыхание, всматривался в опускающийся на Зону сумрак. Внутри подрагивали от нетерпения струны нервишек. Даже успело закрасться гадкое сомнение. А вдруг не сработают старые армейские детонаторы? А вдруг кто-то спустился в подвал и обнаружил там среди бочек удлинитель антенны?

И вот наконец где-то очень далеко, в гуще леса, полыхнуло пламя. Огромная огненно-рыжая полусфера вздулась над верхушками деревьев, как гигантский гнойный чиряк, который тут же лопнул, выплюнув все свое содержимое в небо ярким светящимся грибом. Зарево отыграло за считаные секунды, но мой внутренний зверь аж взвыл от восторга и осознания того, что больше десятка грешников только что превратились в мясные брызги, а брызги тут же изжарились адским пламенем и микроскопической пылью влипли в облака над Зоной.

Спустя долгие секунды до меня долетели приглушенные раскаты. И только теперь, с чувством выполненного долга, я спустился с дерева, закинул за плечи рюкзак и поспешил за ушедшими вперед напарниками. Настроение немного поднялось. Нельзя сказать, что день удался, но я все же отомстил за своего друга и теперь был уверен, что больше никто не знает, куда и в каком составе отправился наш отряд. И зуб даю, что никто этого так и не узнает…

Ориентироваться в стремительно наступающих сумерках было достаточно легко. Глаза еще худо-бедно различали стелящееся под ногами покрывало перегноя и хвои. Чуйка работала в штатном режиме, а направление задавали хорошо различимые узкие столбы света, уходящие в небо. Там впереди мощные лучи сталкерских фонарей нервно дергались из стороны в сторону, подсвечивая низкие рваные облака. Такую картину в южной части Зоны Три-Восемь можно было наблюдать каждую ночь. Те бродяги, которые ходили по ночам, волей-неволей должны были подсвечивать небо перед собой, поскольку смерть на просторах Южной Кореи даже ночью приходила, как правило, с небес. Кто-то даже утверждал, что по ночам ходить гораздо проще, мол, многие аномалии в темноте выдают себя легким свечением, которого днем не увидишь. И лучи фонарей, мол, тоже, преломляясь на границах «измененок», предупреждают о смертельных ловушках Зоны Посещения. Но я все же предпочитал по ночам спать, выбрав для ночлега какое-либо надежное и проверенное место.

Впрочем, именно к такому месту ночевки сейчас и стремился наш отряд. Судя по карте на моем навигаторе, мы практически пришли к «пещере лесовичка». Так многие бродяги шутя называли небольшую скалу, торчащую посреди леса, в центре которой имелся удобный и просторный грот. И этот небольшой островок земли удачно находился на условно «мертвой зоне». Аномальные язвы таранили эту скалу крайне редко. А если такое и случалось, то абсолютно все «измененки» разряжались на вершине каменной громадины и попросту не успевали набрать хоть какой-то силы, проходя пустоту грота. Потому некоторые невезучие бродяги, ночевавшие здесь в столь неудачный момент, отделывались лишь легким испугом от воздействия выдохшихся зон ИФП.

Мои мысли вдруг перебил легкий шелест и хруст ветвей. Где-то сзади, слева от меня, шел какой-то зверь. И шел явно за мной. Я снял с предохранителя «калаш» и прибавил хода. Можно было, конечно, принять бой прямо сейчас, но отбиваться от любой местной гадины лучше было толпой. Но не успел я и ста метров пробежать, как мне прямо в лицо ударил луч фонаря. Я прикрыл глаза рукой и громко ругнулся. Столб света тут же дернулся в сторону, туда, где в это время должен был быть мой преследователь.

– Ты видел это?! – раздался голос Молчуна. – Там какая-то большая хрень была.

– Где? – Я обернулся и врубил свой фонарь, но пугливой животинки и след простыл.

Я лишь рукой махнул и поравнялся с напарником.

– А Петрушка где?

– Да вон он. – Молчун махнул рукой куда-то в сторону.

Конус света выхватил из сумрака перепуганного парнишку, который обрабатывал небольшую симпатичную яблоню, щедро усеянную плодами. Новичок шустро обрывал мелкие дикие яблочки и набивал ими свой рюкзак.

– Ты что это делаешь? – опешил я.

– А чего? – выпалил Петрушка, не отрываясь от своего занятия. – Я яблок не жрал уже целую вечность! Вот как только Периметр пересек, так и не жрал. Они даже в торговом поясе дурных денег стоят! А тут прямо в Зоне и даром! Ну, люблю я яблоки. Жуть как люблю!

Я лишь улыбнулся и покачал головой. К этому моменту я уже успел подсветить и хорошо рассмотреть это самое деревце и небольшой аккуратный холмик, на котором оно росло. Нужно было выдержать небольшую паузу, позволить олуху побольше напрессовать этих «яблок» себе в рюкзак и только потом высмеять мелкого засранца и объяснить, что это вовсе не дерево, а то, что он собирает, далеко не плоды. И вот когда я уже открыл было рот, чтобы обломать любителя шаровых яблочек, мне на плечо опустилась рука Молчуна.

– Не надо, – тихо сказал он и покачал головой, – пусть берет. Помнишь? Чем меньше нас, тем больше остальным…

Я буквально дар речи потерял, так и застыл с открытым ртом. Молчун, разумеется, знал, что это за хрень, но не предупредил мелкого. Не ожидал я такого отношения ветерана к новичку. Но, впрочем, бывалый ходок был прав. Никто Петрушку силой в эту опасную ходку не тянул, реальной пользы от него в походе нет и не ожидается даже в перспективе. И тот хабар, к которому мы сейчас все стремимся, он явно не заслужил: не истоптал достаточно Зону, не оросил ее своей кровью и потом, чтобы заслужить. В конце концов, все, что здесь происходит, – это всего лишь естественный отбор в действии, только аномально ускоренный. А кто я такой, чтобы против природы переть? Да и если разобраться, он все одно не жилец. Никто в этом отряде, в конечном счете, не выживет.

Подождав, пока мелкий придурок закончит сбор, мы выдвинулись в то место, где в последний раз по небу бегали узкие лучи фонарей. Две минуты назад все светящиеся столбы резко погасли. Все говорило о том, что отряд уже дошел до места ночевки. Я не стал использовать свой трофейный тепловизор и воспользовался, как и мои напарники, обычным тактическим фонарем.

Перед самым финишем, когда уже вдали стало заметно мерцание костра, внутри у меня резко похолодело. Это сработало чутье.

– А ну стоять! – гаркнул я напарникам и немного отступил назад.

Молчун и Петрушка беспрекословно подчинились и тоже отпрыгнули на несколько шагов назад. И буквально через секунду в землю перед нами ударили неведомые силы. Все три луча фонаря лупили сейчас широким конусом в одном направлении, и в потоке света проявились эти невидимые зонные убийцы. В некоторых местах свет на краткий миг словно дым закрутился вихрем, попав в падающие с неба «измененки» и таким образом показал их форму и размер. Это были идеальные сферы размером чуть больше баскетбольного мяча, но так быстро, как они обрушились на землю, не двигалась ни одна зона ИФП, кроме «стеклянного града». Так называли скопления небольших возмущений реальности, которые носились по пространству и делали обычный воздух внутри себя тверже и прочнее кованой стали.

Именно из-за высокой скорости движения этой достаточно редко встречающейся дряни аномалия считалась самой коварной и смертоносной. От нее не спасал ни сталкерский опыт, ни аэрозонды, ни тем более детекторы аномалий. Эта смерть с небес обрушивалась так стремительно, что никто не успевал хоть как-то среагировать. И когда «стеклянный град» накрывал территорию, по которой шли люди, тут ключевую роль играл исключительно случай или удача. Если повезло в тот момент стоять на нетронутом пяточке земли – радуйся и живи дальше, до следующего раза.

– Твою ж душу… – только и произнес Молчун, на лбу которого проступили мелкие капельки пота.

– Гы, а что это было? – непринужденно ляпнул Петрушка и захрустел «яблочком».

Новичок был спокоен, как слон, до него даже не дошло, что он только что разминулся с костлявой старухой, ловко прошмыгнул под ее просвистевшей косой. Впрочем, я не прав – Петрушка уже мертв, но просто этого еще не знает…

– Да так, ничего. – Я махнул рукой и начал пробираться через многочисленные выбоины, оставленные «измененками» в грунте.

Когда мы подошли к гроту, на входе уже дежурила очередная тройка, а внутри на костре закипал походный казан с ароматной похлебкой. Сам Замполит сейчас колдовал над ним, а значит, ужин будет просто великолепен, разумеется, как для Зоны. Собственно, в Зоне любой горячий супчик всегда бесподобен, нечасто ведь можно бахнуть столько драгоценной воды на его приготовление. После патронов самое ценное для меня здесь – это «аш-два-о». И весит так же много, как патроны, и расход такой же большой, и твоя жизнь от нее так же сильно зависит.

Нам просто повезло, что возле хребта есть несколько старых и проверенных источников. Конечно, воду из них можно пить только после определенной фильтрации, но стандартный сталкерский фильтр имелся в снаряге у любого опытного бродяги. А потому сейчас никто не заморачивался из-за такой расточительности. Еще успеем погубить желудок дешевыми сухпаями.

Я нырнул в низкий проход, молча прошел мимо собравшихся возле огня бродяг и занял свободное местечко у стены в дальнем конце грота. Тут я расстелил спальник и разложил вокруг него небольшую плетенную в хитрую колбаску сеточку собственного изготовления. Этот полезный девайс я создал исходя из своего же горького опыта. Работал он по принципу электроловушки для комаров. Любые мелкие гады и даже крупный слизень, налезая на этот крохотный заборчик, получали хороший разряд тока от небольшого блока, спрятанного в рюкзаке. Также этот разряд мог здорово огорошить и человека, который с любым нехорошим намерением захочет приблизиться ко мне во сне. Конечно, вряд ли кто-то захочет ко мне сунуться этой ночью, но так мне будет однозначно спокойнее.