17
Рыжий Оттар стоял одной ногою на сходнях и разговаривал с Эдвином, когда увидел, как Михран спешит — мчится вприпрыжку — им навстречу.
— Ярослав, король русов, примет тебя, — провозгласил он. — В полдень.
— Сегодня? — уточнил шкипер.
— Сегодня, — подтвердил проводник. — В полдень или никогда. Потом у него будет подгонка.
— Что-что?
— Ему куют новые доспехи. А ранним вечером он делит трапезу.
— Ах да, — отозвался Эдвин. — Со мной.
— С тобой? — воскликнул Оттар.
— Со мной. — Англичанин обнажил в улыбке неровные зубы. — Или с кем-нибудь еще, кто носит мое имя.
— Что ты задумал? — поинтересовался шкипер.
— Много караваев испортилось оттого, что их слишком рано вынули из печи, — отказался отвечать Эдвин.
— Да ты лукав, — не без уважения признал Рыжий Оттар.
— А завтра, — продолжил Михран, — король отплывает на юг.
Но Сольвейг, Бергдис и Слоти один за другим спустились с лодки, перетаскивая товары для продажи, и Оттар посторонился, чтобы дать им дорогу.
— Король Ярослав примет меня, — поведал он спутникам. — В полдень.
Бергдис уронила свою меховую поклажу и обняла шкипера.
— Хвали богов! — хрипло прокричала она.
— Хорошо, — сухо отозвался Рыжий Оттар. — Но сначала похвалю Михрана.
— А сам король собирается что-нибудь покупать у нас? — спросила Бергдис. — А его королева?
— Время покажет… — Затем Михран поднял правую руку: — Также король Ярослав требует, чтобы ты привел с собой Сольвейг, дочь Хальфдана.
— Сольвейг! — сердито воскликнула Бергдис. — Она-то ему на что?
Сольвейг не могла отвести взгляда от короля Ярослава. Он был не высок и не низок, не тучен и не худ; волос на его голове было не слишком много, но не был он и лыс. Зато его голубые глаза сверкали так ярко, что затмили бы даже очи Торстена.
Из левого уха его свисало огромное кольцо, украшенное камешком под цвет глаз.
Король сидел на очень высокой золоченой скамье, а рядом с ним примостилась его двенадцатилетняя дочь Эллисиф. На ней были золотые браслеты и ожерелья, а светлые волосы были зачесаны назад и заплетены в косы так, что казались клубком змей. Ее остроносые сапожки не касались пола.
Рыжий Оттар и Сольвейг, сопровождаемые Михраном, опустились перед королем на колени. Вокруг них в просторных палатах располагались группами советники, законники, прислужники…
— Встаньте! — приказал им Ярослав. — Добро пожаловать!
«Какой у него глубокий голос, — подумала Сольвейг. — Словно у быка. Михран рассказывал, что он был королем еще до моего рождения».
Король русов почти не обращал внимания на Рыжего Оттара. Он пристально поглядел на Сольвейг глубоко посаженными глазами, а потом сделал ей знак, чтобы она подошла ближе. Почти не решаясь дышать, Сольвейг сделала шаг вперед. Ярослав кивнул и потер стриженый подбородок.
— Хммм… — пророкотал он. — Поступь легкая, не хромаешь. Летишь, точно гончая. Ты сноровиста, и нет в тебе неуклюжести…
Сольвейг начала бить мелкая дрожь.
— Но, — продолжал король, вглядываясь в нее, — ты так склоняешь голову набок… И так внимательно смотришь…
Теперь Сольвейг уже дрожала всем телом.
Король Ярослав улыбнулся.
— Каков отец, такова и дочь, — зычно проворчал он. — Если бы в этих палатах собралась тысяча девушек, я все равно узнал бы тебя. Дочь Хальфдана!
— О! — выдохнула Сольвейг, и ее ноги чуть было не подкосились.
Король похлопал по скамье рядом с собой, и Сольвейг уселась на подбитое пурпурным войлоком сиденье.
Она громко сглотнула и прошептала:
— Вы встречались с ним.
— Друг Харальда Сигурдссона — мой друг, — ответил король. — Но твой отец был не просто другом. Он спас жизнь Харальда при Стикластадире. Не так ли?
Сольвейг, снова сглотнув, кивнула. Ей было нехорошо.
— Посмотри на меня, девочка.
Сольвейг подняла взгляд.
— Да, — с кривой усмешкой проговорил Ярослав. — «Напоминает подменыша. Горячая, словно жеребенок. А голос ее ясен и чист, будто солнечный луч».
И снова девушка задрожала. Она ничего не могла с собой поделать.
— С твоим отцом все хорошо, — успокоил ее король. — Он пришел сюда в конце осени. Направлялся в Миклагард. Его сопровождал ярл Рогнвальд…
— Я видела его, — ответила Сольвейг. — Однажды ночью. Но мне тогда было всего девять.
— …ярл Рогнвальд и двадцать норвежцев, — продолжал король. — Они договорились встретиться в Швеции…
— За горами! — воскликнула Сольвейг, но затем закрыла рот рукой. — Мне не следует перебивать тебя.
— Некоторые мысли так захватывают, — ответил король, — что их никак не остановить. Как оказалось, все они собирались в Ладогу. Да, Сольвейг, твой отец горел нетерпением снова увидеть Харальда. Харальда Сигурдссона, предводителя варяжской дружины!
Сольвейг втянула воздух и снова закрыла рот ладонью.
— Да, — продолжал король. — Того самого! Итак, Сольвейг, я восхвалил решимость, преданность и честь твоего отца… — Он помедлил и повернулся к Рыжему Оттару. — Эта девушка, — сказал он ему, — дочь мужественного, верного и достойного человека. И сама она такова. Молодая женщина, отправившаяся из Трондхейма в Миклагард, — я о таком раньше и не слыхивал.
Рыжий Оттар склонил голову и медленно кивнул.
— Я вознаградил ее отца, — объявил ему король. — Подарил ему саблю.
Шкипер сморщил лоб и подался вперед.
— Изогнутый меч, — пояснил ему Михран.
— Его выковал один из моих кузнецов… — Король повернулся к Сольвейг и вдумчиво оглядел ее. — Я спросил твоего отца, жалеет ли он о чем-нибудь. И он мне ответил: «Об одном. Лишь об одном».
Сольвейг всматривалась в короля немигающим взглядом.
— О замечательной женщине, которую оставил.
Сольвейг моргнула.
— О замечательной женщине, — медленно повторил король.
Сольвейг понурила голову. «Это об Асте, — подумала она. — Мой отец говорил об Асте».
— О молодой женщине с широко расставленными глазами. Одним серым, другим — цвета фиалки.
— Ох! — задохнулась Сольвейг. — Ох!
— Эхх… — вздохнул король. — Он сказал, что уехал, ничего ей не объяснив. И что об этом он будет сожалеть до конца своих дней.
Сольвейг все хватала ртом воздух, а Ярослав молча сидел рядом с ней. Затем он повернулся к Эллисиф.
— Вот видишь, каково это? — спросил он ее звучно. — Отцы и дочери.
Не оглядываясь назад, король поднял правую руку и сделал знак. Двое слуг заспешили к нему: один — с кувшином и тремя маленькими позолоченными кубками на подносе, другой — с серебряным блюдом, украшенным по краям узорами из диких цветов и нагруженным пирогами и калеными орехами.
Король снова махнул рукой, и слуги внесли стулья для Рыжего Оттара и Михрана.
Один из слуг, за которым наблюдала Сольвейг, принялся разливать по кубкам бледно-алый прозрачный напиток.
— Знаешь, что это? — спросил ее король.
— Брусника? — отозвалась Сольвейг.
— Отведай.
Девушка сделала маленький глоток и тут же скривилась:
— Кисло!
— Клюква, — пояснил Ярослав. — Хорошо утоляет жажду. Хорошо помогает при родах.
— Но я не беременна, — возразила Сольвейг.
— Рад слышать, — ответил король и обратился к ее спутникам. — Ну что ж, Оттар, — сказал он. — Рыжий Оттар. Почему рыжий?
Шкипер провел рукой по золотисто-рыжим волосам.
— И нрав у тебя горячий, а?
— Я знаю, как его сдержать, о король. И знаю, когда дать ему волю.
— Есть ли кровь на твоих руках?
— Нет, — ответил тот. — Той, которая может запачкать, нет. Я не проливал ее без веской причины.
Король кивнул:
— Хороший ответ. Так что же, значит, в Миклагард?
Рыжий Оттар искоса взглянул на Михрана и осторожно ответил:
— Нет.
— Нет?! — переспросил король. Сольвейг не была уверена, изумлен ли он на самом деле или хорошо изображает удивление. — Почему же нет?
— Я и не собирался туда.
— Если туда направляется Сольвейг, то вы можете поплыть с нею вместе. — Он положил крепкую руку девушке на плечо и продолжил: — Вы сможете приглядывать там за нею… как за дочерью.
— Моя команда скажет, что мы и так уже заплыли достаточно далеко.
— Только слабые мужи перекладывают ответственность на ведомых. У сильных мужей разум гибок. Я большего ожидал от тебя, Рыжий Оттар.
Сольвейг слушала в изумлении. Впервые ей довелось увидеть, как Рыжий Оттар вынужден подчиняться и выслушивать наставления.
— Случилось так, — сказал король Ярослав, — что вы попали сюда в решающий час. Возможно, вас ждет большой прибыток. Снова собираются войска печенегов, тысячи их. Вскоре они нападут. Я сидел на этом престоле уже восемнадцать лет, но эта битва будет величайшей из всех моих сражений. — Король перекрестился. — Если богу будет угодно, она не станет моей последней.
— Где они сейчас? — спросил Рыжий Оттар.
— На севере отсюда. Севернее Змиевых валов. Они уже собираются на берегах Днепра. А что вы? Вам вряд ли удастся вернуться. Плыть против течения, все время на веслах… Печенеги вас поймают. Вы можете переждать здесь или отправиться дальше… — Король помедлил. — Оттар, — сказал он наконец. — Рыжий Оттар, мне нужна твоя помощь. Я прошу тебя доставить моего посланника в Миклагард — так быстро, как только сможешь. Похоже, что для меня, моей семьи и царства это вопрос жизни и смерти.
Рыжий Оттар склонил голову — раздумывая ли, покоряясь ли?
— Твоего посланника, — повторил он.
— Я отправлю его к вам на судно.
— Король, — обратился к Ярославу шкипер. — Ты должен позволить мне побеседовать с моими спутниками. Не слабость в том будет, но проявление власти.
— Можете не сомневаться, я щедро вознагражу вас всех. И не только это. Все, что выручите за свои меха, воск и мед в Миклагарде… — Король потряс головой, словно не в силах описать, сколь много денег получит Оттар за свои товары. — Что бы вы ни привезли, покупайте еще больше. Вы не останетесь внакладе.
— Я вернусь утром, — пообещал ему шкипер.
— Приходи сегодня вечером, — резко приказал ему Ярослав. — Пошли ко мне одного из своих людей, я с ним поговорю. Его будут сопровождать мои подданные.
— Как скажешь, — ответил Рыжий Оттар.
— А утром можете уезжать.
— Король, — возразил шкипер. — Мы же только приехали. Мы прошли весь путь от Ладоги, и люди мои устали. Один из них серьезно ранен. Нам надо будет найти кого-нибудь ему на замену.
— Ах! — вмешался Михран.
Король Ярослав кивнул:
— Я бы не просил от вас столь многого, не будь мы в таком отчаянном положении. Но как только вы минете пороги…
— Пороги! — воскликнул Рыжий Оттар, с безумным видом оглядываясь по сторонам, словно ожидал, что потоки воды хлынут на него прямо сквозь стены палат.
— Тогда, — продолжал король, — вы все сможете отдохнуть. Михран, ты проводишь их?
— Провожу, — ответил тот с легким поклоном, и Сольвейг задумалась о том, сколько в действительности знает их проводник о замыслах короля.
— Итак, — обратился Ярослав к Отару, — вы поможете мне и всем русам — всем викингам — здесь, в моем княжестве. Ты не только обогатишься, но и приобретешь себе славное имя. Тебя всегда будут привечать при моем дворе. Как Хальфдана с его саблей!
У Сольвейг в голове роилось столько вопросов! Об отце. О Харальде и о тех двух годах, когда он служил королю Ярославу в Киеве. О викингах, которые день и ночь охраняли императора в Миклагарде.
Но король встал. Все его советники, законники и прислужники низко склонились. Ярослав ласково положил руку Сольвейг на пояс и подтолкнул ее обратно к спутникам.
Рыжий Оттар, Сольвейг и Михран поклонились королю и зашагали прочь из роскошных палат.
Пыльная дорога спускалась от палат к пристани так круто, что Сольвейг с воплями помчалась по ней вниз.
Рыжий Оттар с Михраном степенно следовали за ней.
— У тебя есть дочь? — спросил проводник.
Рыжий Оттар покачал головой и ответил, обращаясь одновременно к Михрану и к самому себе:
— Нет. Нет ни сына, ни дочери. Мы приносили жертвы, предлагали богам дары… Напрасно.
— Но у тебя ведь родится ребенок, — с теплотой отозвался Михран. — И очень скоро.
Когда они еще до полудня отправлялись к палатам, пристань кишела купцами, покупателями, детьми, скотом; были там и ослы, и кошки, и собаки.
Сольвейг жадно взирала на все товары, выложенные на прилавках. Их здесь было так много! Гораздо больше, чем в Ладоге. Раскрашенные стеклянные чаши и блюда, бронзовые бутыли с нее ростом, сработанные так тонко, будто парили над землей, крохотные горки разноцветных порошков… Но Рыжий Оттар не останавливался и все подгонял девушку вперед.
«Мы с Эди потом все толком рассмотрим, — решила про себя Сольвейг. — Обязательно рассмотрим».
Но теперь девушка едва могла поверить своим глазам. Причал весь опустел! Несколько шелудивых псов рыскали вокруг, принюхиваясь и лая, какой-то мальчуган пытался запустить в небо воздушного змея, да дюжина-другая зевак слонялись от прилавка к прилавку. Хорошенько приглядевшись, Сольвейг заметила, что лавочники (а кое-где и их жены) сидели, развалясь, в тени навесов рядом со своими товарами. Некоторые из них задремали, иные даже похрапывали, но девушка догадывалась, что их сон как рукой снимет, как только рядом с их прилавками появится покупатель.
— Здесь, — пояснил Михран, потягиваясь, — все днем отдыхают. Едят, пьют, а потом… — Проводник зевнул так заразительно, что Сольвейг последовала его примеру. — Полуденный зной, — продолжал Михран. — Вот как мы это называем.
— Сегодня всего лишь первое июня, — отозвалась Сольвейг.
Проводник кивнул:
— И каждый день будет все жарче и жарче. Вот увидишь.
Сольвейг прикрыла глаза и увидела маленькую лодку, рассекавшую море цвета расплавленного золота. На носу стоял мужчина, а за ним — другая фигура, поменьше. Оба смотрели вперед. Сердце Сольвейг было переполнено всем тем, о чем рассказал ей король… Она вновь открыла глаза.
Михран улыбнулся:
— Ты идешь в путешествие?
— Иногда я сама не понимаю, где нахожусь. Сейчас я в Киеве, но одновременно и дома во фьордах, и в Миклагарде.
Команда Рыжего Оттара тоже предавалась отдыху. Торстен немного приподнял флаг, и многие из путников улеглись в его тени.
Вскоре, однако, Оттар несколько раз хлопнул в ладоши, призывая всех подойти. Он рассказал, как любезно отнесся король к нему самому и к Сольвейг из-за того, что уже привечал ее отца.
— Король подарил ему изогнутый меч, — добавил Михран.
— И вот поэтому король Ярослав и хотел, чтобы я привел к нему Сольвейг, — объяснил Оттар Бергдис.
Та в ответ лишь выставила вперед подбородок.
Затем Рыжий Оттар рассказал команде, что вверх по течению собирают войска печенеги, что король попросил о помощи и пообещал за это награду, и о том, как разбогатеют они в Миклагарде. Шкипер уверил их в том, что желает, чтобы решение все приняли сообща.
— Это мое судно, — сказал он. — И за мной остается последнее слово, поэтому без меня вы не справитесь. Но и я не справлюсь без вас. Поэтому мы должны договориться.
Слоти и Бруни были единодушны: оба хотели поплыть дальше, в Миклагард, если судно выдержит такой путь.
— Выдержит, да, — заверил их проводник, глядя на Торстена. — Но оно большое.
— Большое?
— Для порогов.
— Что такое пороги? — спросил Бард.
— Течения, — объяснил ему Слоти. — Вода, которая течет вниз.
— Семь, — задумчиво проговорил Михран. — Многие викинги оставляют здесь свои большие корабли и покупают лодки поменьше. Барки.
— Нет! — отказался Рыжий Оттар. — На это я не пойду. — Он оглядел свое судно. — Это же… это же моя морская жена.
— Мне кажется, — продолжил Михран, — судно большое, но не слишком. На четвертом пороге нам предстоит волок. Как и любому кораблю.
Память о недавних тяготах была еще так свежа, что охладила пыл некоторых путников, но Рыжий Оттар и Михран уверили их, что печенеги еще опаснее водопадов.
— Нам предстоит выбрать, — пояснил шкипер, — оставаться здесь или продолжить путь.
Одиндиса жестом указала на неподвижно лежащую в трюме фигуру:
— А как же Вигот?
— Если мы отправимся дальше, нам придется оставить его здесь.
— Лечебница, — тут же отозвался Михран. — Монахи.
— Ну наконец-то христиане хоть на что-то пригодились, — заметил Рыжий Оттар. — А когда мы вернемся, то решим, стоит ли брать его обратно. — Он кивнул Одиндисе: — Ты права. Иногда лучше всего помедлить с решением.
— Ты хочешь знать, что я думаю? — вмешалась Бергдис.
— Конечно.
— Я дивлюсь твоим словам.
Рыжий Оттар фыркнул.
— Нам следует принести жертву богам и посмотреть, какие они пошлют знаки, — объявила Бергдис.
— У нас нет на это времени.
— Нет времени на богов?
— Позже. Если мы уезжаем, то надо сделать это как можно скорее. И если мы обречены, то так тому и быть.
Сольвейг тут же на ум пришли шаманка и ее третье пророчество: «Я вижу то, что вижу: одну новую смерть».
В нос ей ударил густой затхлый воздух шатра.
— Обречены, а? — спросила Бергдис. — И это мне говорит человек, который всегда призывал богов на помощь!
Рыжий Оттар глухо зарычал.
— Иисус наставляет нас помочь себе самим, — вступил в разговор Слоти.
— Мы не говорим об Иисусе, — резко возразила Бергдис.
— Я хочу поехать в Миклагард не только в надежде разбогатеть, — продолжал Слоти. — Я хочу увидеть Миклагард собственными глазами. Для христиан это величайший город в Мидгарде, если не считать Иерусалима.
— Почему? — спросила Сольвейг.
— Ох, только не наводи его на этот разговор, — предостерег ее Оттар.
— Как любая мать, я просто хочу, чтобы мои дети были в безопасности, — высказалась Одиндиса.
Рыжий Оттар перевел взгляд на Сольвейг:
— Тебя, конечно, нет смысла спрашивать.
И Сольвейг так радостно и лучезарно улыбнулась ему, что тот не смог удержаться от смеха.
Они еще долго спорили, приводя все те же доводы, и лишь когда на причале вновь загудела, запульсировала и закипела жизнь, было решено продолжить путь.
— В этом случае, — сообщил шкипер, — нам надо укладывать товары.
— Но мы же только-только все разложили! — возмутилась Брита.
— Ты что, не слушала? То, что мы привезли сюда, в Миклагарде мы продадим в два раза дороже.
— И если мы можем здесь что-нибудь прикупить, то давайте так и сделаем, — предложил Бруни.
— Тогда возьми Слоти и пройдитесь с ним вдоль прилавков, когда мы уже уложим все свои товары.
Сольвейг закрыла глаза и попыталась представить, каково будет проводить вечера в Миклагарде. С отцом.
— Сольвейг! — рявкнул Рыжий Оттар. — Ты слышала, что я сказал?
— Ой!
— Помечтаешь в другой раз. Я сказал, чтобы ты помогла Михрану и монахам отнести Вигота в лечебницу. И еще нам нужно найти человека ему на замену.
— Это просто, — отозвался Михран. — Король Ярослав поможет.
— Понимаю. — Рыжий Оттар недобро улыбнулся. — Так вы с ним успели все обделать. И, без сомнения, король уже щедро вознаградил тебя за… услуги.
— Нет, нет!
— Да, да! — передразнил его шкипер и повернулся к Бергдис: — Ну что ж, ты хотела повидать палаты?
— Я никогда не видела короля.
— О… — ответил ей Оттар. — Он жуть какой необычный. Ходит на четырех ногах.
— Это правда? — спросил Бард. — У королей четыре ноги?
— А ты сам как думаешь?
— У Смика было четыре, когда ему хотелось.
Рыжий Оттар ударил себя по ляжкам и воскликнул:
— Очень хорошо! У королей столько ног, сколько им потребно. — И опять обратился к стряпухе: — Ты хотела увидеть короля, и ты его увидишь. Мало того! Ты еще и поговоришь с ним…
Сольвейг никогда не видела Бергдис такой взволнованной.
— Он мужчина, — сказал ей Оттар. — А ты знаешь, как разговаривать с мужчинами. Скажи, что Рыжий Оттар приветствует короля Ярослава. Скажи, что я поговорил со своими людьми и мы все единодушны…
— Единодушны, — повторила Бергдис.
— Скажи, что мы поплывем в Миклагард и возьмем с собой королевского посланника.
— Пожалуйста, — вступил Михран. — Я хочу пойти с Бергдис.
— Нет, — отклонил его просьбу Рыжий Оттар. — Ты понесешь Вигота в лечебницу.
Михран покрутил усы:
— Она находится в том же самом доме.
— Да неужто! — взревел Оттар. — Я вообще хоть чем-то распорядиться здесь могу, а? Наверно, это какое-то ужасно важное послание.
Проводник пожал плечами.
— Или больше ни одно судно не готово пуститься по течению в это время года? — спросил Оттар. — Вот в чем все дело? — И Шкипер оглядел команду. — Нам нужно будет закупить еду.
— Пару швов в лодке надо будет уплотнить и заделать мхом, — добавил Торстен. — И те угольники опять разболтались. Одиндиса, у нас повреждена нижняя часть креплений паруса. Ты займешься этим?
— А как насчет нового знамени?
— Да, и это тоже.
— И тогда, — злобно уставился Оттар на Барда, — мы пошлем тебя обратно на мачту. И не разрешим спуститься до самого Миклагарда.
Бард поднял глаза на шкипера и заулыбался.
— Нам предстоит много работы, — продолжил Оттар. — И еще, с помощью короля или без него, но нам надо найти кого-нибудь на замену Виготу. — Он обратился к Бергдис: — Скажи королю, что я жду его посла.
Некоторые из команды были только рады распрощаться с Виготом. Рыжий Оттар был в восторге, что избавился от лишних хлопот, Бруни помнил о том, что юноша украл его скрамасакс, а Бергдис… Бергдис просто его презирала.
Но остальные обнаружили, к своему удивлению, что им жаль Вигота и что они почти что не хотят его отпускать. Больше всех горевала Одиндиса.
Она опустилась на колени перед носилками:
— Ты спас Бриту. Ты спас ее жизнь. И это для меня важнее, чем любое преступление.
— Монахи хорошо о тебе позаботятся, — сказал ему позже Слоти. — Если кто-то и сможет тебя вылечить, то это они. Господу известно, что ты уже достаточно искупил свою вину.
Брита расслышала слова отца. И по собственной воле, безо всяких приказаний подошла тихонько к Виготу, встала на колени и поцеловала его в лоб.
Его темные глаза открылись, и он прошептал:
— Дневная звезда.
— Что? — спросила девочка.
Но он уже вновь сомкнул веки.
Сольвейг, Слоти и двое монахов донесли носилки вверх по холму до лечебницы. Им помогала и Бергдис, пока их пути не разошлись и она не отправилась в палаты Ярослава.
За толстыми стенами лечебницы было прохладно, тихо и сумрачно.
«Это будто мир, заключенный внутри мира», — подумала Сольвейг.
Монахи уже знали, что случилось с Виготом.
— Я подготовляю путь, — серьезно кивая, сообщил девушке Михран.
— Это я заметила! — откликнулась та.
Сольвейг села на холодную плиту рядом с юношей:
— Рыжий Оттар говорит, что он найдет тебя, когда вернется сюда. Тебя больше не ждут никакие наказания. Ты знаешь это, не так ли?
Вигот кивнул.
— Мне кажется, он попытается довезти тебя домой.
— А ты? — спросил Вигот.
— Что я?
— Домой?
— О, я не знаю. Мой дом там, где отец.
— Мои лесы… Все мои крючки…
— Да?
— Они твои, — слабым голосом сказал он. — Все твои.
— Ох, Вигот!
— Как жаль…
— Что?
Его темные глаза сверкали во мгле.
— Как жаль, что я… Твоя бусина… Твой глаз.
Сольвейг безмолвно склонила голову, и ее чудесные золотые волосы упали Виготу на грудь. Она помедлила мгновение, а затем встала и, сдерживая горячие слезы, отвернулась.
На причале в полутьме маячили две бледные фигуры. Один человек остановился рядом с лодкой Рыжего Оттара, прячась в тени опрокинутого ялика, но другой прошел прямо к судну, поставил правую ногу на сходни и позвал:
— Оттар!
Рыжий Оттар зарычал. Все на корабле сидели, сгрудившись вокруг мачты; кто-то потягивал эль, кто-то клевал носом. Бруни и Слоти разговаривали о своих последних приобретениях. Одиндиса рассуждала о том, что без Вигота — хотя тот и был совершенно бесполезен с тех пор, как получил свои ужасные раны, — теперь все по-другому.
— Рыжий Оттар!
Рыжий Оттар прорычал снова и поднялся на ноги. Он схватил пылающий факел и вынул его из железной подставки.
— Кто там? — выкрикнул шкипер.
— Посланник короля, — отозвался голос.
Рыжий Оттар прошел несколько шагов по сходням и помахал факелом у незнакомца перед носом.
То был Эдвин.
