Чья «алчность»?
«Алчность» — скальная основа пессимизма, который питает Большое Правительство. «Алчность», «жадность» — корень всех бед и зол, начиная с окладов руководителей компаний и бонусов, которые получают воротилы Уолл-стрит, и заканчивая высокими ценами на энергию и лекарства, финансовым коллапсом и последовавшей за ним рецессии. Организации, которые стали крупными и добились успеха или методы найма рабочей силы которых вызывают гнев могущественных профсоюзов, почти всегда обвиняют в «алчности».
Но нам следует задаться подлинным вопросом: о чьей «алчности» мы на самом деле говорим?
В 30-х годах XX в. Хью Лонг, торговец, ставший юристом, прославился тем, что использовал заклинание «алчности» для осуществления своих политических устремлений. Он стал губернатором штата Луизиана, а позднее — сенатором, одним из самых могущественных и противоречивых деятелей своего времени. В 20-х годах прошлого века Лонг поднимался в политике штата благодаря нападкам на интересы корпораций, а именно компании Standard Oil, и «богатых». В речи «Поделись богатством», записанной на радио в 1934 г., в бытность свою сенатором Лонг в качестве заявки на возможное выдвижение кандидатуры в президенты озвучил темы, которые сегодня, в эру движения Occupy Wall Street, звучат очень знакомо:
«Сложность не в проблеме, с которой мы сталкиваемся, а в том, что богатые люди Америки (а под богатыми я имею в виду сверхбогатых) не позволят нам решать проблемы или хотя бы одну маленькую проблему, поразившую нашу страну, ибо для исцеления всех наших бед необходимо уменьшить крупные состояния. Это позволит рассеять богатство, поделиться им со всеми американцами».
В своей автобиографии Лонг выразил классическое стейтистское представление о богатстве как о том, что создано злонамеренным отбиранием заработанного у других:
«Но когда один человек должен иметь больше домов, чем 99 других людей; когда один человек решает, что ему надо иметь продовольствия больше, чем имеют 99 других людей; когда один человек решает, что ему и его семье надо больше одежды, чем 99 другим людям... этот один человек по своей ненасытной алчности присваивает 99 частей и оставляет 1 часть другим 99 людям...
[Этот человек] может сказать: „Это продовольствие, эта одежда и эти дома — мои, и хотя я не могу пользоваться ими, моя алчность может быть удовлетворена только в том случае, если все остальные будут лишены того, что есть у меня“».
Разумеется, на самом деле все упиралось в жажду власти, которая обуревала самого Лонга. Будучи губернатором Луизианы, он стал фактически диктатором. Он уволил тысячи государственных служащих штата и заменил их своими сторонниками, от которых ожидал отчислений части окладов на нужды своей политической машины. Лонг развернул также обширную программу общественных работ и строительства инфраструктурных объектов, а эта программа создала новые рабочие места, которые доставались тем, кому покровительствовал губернатор. Раздача бесплатных учебников и дешевая энергия еще более укрепили власть Лонга.
Жесткий контроль, установленный Лонгом в Луизиане, его безжалостная тактика и несдержанная риторика пугали даже его однопартийцев-демократов, включая Франклина Делано Рузвельта, которые видели в Лонге демагога и диктатора.
«Алчных» людей очень много. Однако предположение о том, что рынок (или его проблемы) вызваны «алчностью», не просто способствует расколу общества. Это предположение в корне неверно. Выдающийся экономист и политический мыслитель Томас Соуэлл из Института Гувера Стэнфордского университета указывает, что никакая сколь угодно сильная «алчность» не сделает человека богатым, если этот человек не производит товаров или услуг, которые каким-то образом приносят выгоды другим людям.
«Подумайте об этом. Я могу быть настолько „алчным“, что хочу иметь состояние, которое было бы вдвое больше состояния Билла Гейтса, но эта „алчность“ не увеличит мои доходы ни на цент.
Если хотите объяснить причины астрономических доходов некоторых людей, это объяснение нельзя сводить к их личным желаниям — не важно, „алчны“ эти желания или нет. Огромные доходы таких людей возникают потому, что другие хотят им платить».
Мысль о том, что оклады руководителей или цены, устанавливаемые фармацевтическими компаниями, мгновенно покажутся разумными всем людям, — характерный признак того, что Соуэлл называет «ошибочной, мнимой алчностью».
Немного вторя Хайеку, Соуэлл объясняет, что даже образованные, очень разумные люди не могут знать все условия рынка:
«Как сказал Уилл Роджерс, невежественны все, но невежественны в разных сферах. Но разве специалист по компьютерам должен говорить нейрохирургам, как им делать свою работу? И разве тренер лошадей должен говорить специалисту по компьютерам и нейрохирургу, что и как они должны делать?
Одна из причин того, что централизованное планирование на словах звучит так хорошо, но на практике оказывается настолько несостоятельным, что даже социалистические и коммунистические режимы в конечном счете к концу XX в. отказались от такого планирования, состоит в том, что никто не знает достаточно для того, чтобы превзойти всех остальных».
Соуэлл делает вывод: обвинения в алчности усиливаются »и ослабевают в зависимости от политического климата. Когда несколько лет назад цены на нефть пошли вверх, в новостях господствовали обвинения нефтяных компаний в алчности и призывы к увеличению налогов на энергию и усилению регулирования. А когда цены на нефть упали — сошли на нет и обвинения в адрес нефтяных компаний. «Означает ли это, что нефтяные компании утратили свою „алчность“?» — спрашивает Соуэлл.
Что касается «алчности» Уолл-стрит, то Соуэлл ставит вопрос: действительно ли в 90-х годах прошлого века люди были меньше заинтересованы в обогащении? Но тогда об «алчности» было не слышно. И администрация Обамы не завопила: «Алчность! Алчность!» — когда руководители Fannie Mae и Freddie Mac дали 10 своим ведущим директорам бонусы в размере почти 13 млн долл.
И все же Fannie Mae и Freddie Mac не делали ничего другого, кроме производства стоимости для экономики. Этим двум созданным государством ипотечным компаниям пришлось оказывать финансовую помощь, как и крупным банкам частного сектора. Они были одной из главных причин чрезмерных рисков на рынке жилья, чрезмерного расширения этого рынка и его обрушения. Акционеры, вложившие средства в Fannie Mae и Freddie Mac (к чему их явно побудило федеральное правительство, преобразовавшее Fannie Mae и Freddie Mac в публичные компании), понесли убытки. Вскоре после выплаты упомянутых выше бонусов Комиссия по ценным бумагам и биржам предъявила иски бывшим директорам этих компаний, обвинив их в том, что они вводили инвесторов в заблуждение относительно рисков, с которыми были сопряжены сомнительные ипотечные кредиты, предоставленные Fannie Mae и Freddie Mac. Но политики, осудившие бонусы, выплаченные банками частного сектора, хранили молчание относительно бонусов руководителей двух бывших государственных ведомств, которые в качестве публичных компаний давно работали как банковские автоматы, обслуживавшие Вашингтон.
Много лет назад Милтон Фридман признал, что «алчность» в очень значительной степени является пороком «других людей». Или, как выразил эту мысль сам Фридман: «Разумеется, никто из нас не подвержен алчности; ей подвержены всегда другие люди».
