Из лохмотьев в рантье
Участники движения Occupy Wall Street и их сторонники полагают, что, если государству будет дано больше власти, придет большая «справедливость», то есть разрыв между имущими и неимущими сократится.
Это мнение — страшное недоразумение. В обществах, подчиненных государству, возможно, труднее разбогатеть, но некоторым людям удается преуспеть. Однако вместо того чтобы предлагать товары и услуги, имеющие реальную стоимость, эти люди часто наживаются на том, что экономисты называют «поисками ренты», другими словами, на извлечении выгод из политических условий.
Пол Р. Грегори из Института Гувера объясняет различие между созданием богатств в условиях свободного рынка и поиском ренты в обществах, подчиненных государству. Как указывает Грегори, в свободной рыночной экономике богатство создают...
«...в результате инноваций, напряженного труда, блистательных прозрений или даже везения. Предприниматели создают огромные богатства тогда, когда у них появляются более совершенные идеи (как сборочная линия, придуманная Генри Фордом), когда они открывают новые продукты или развивают их (например, Windows у Microsoft или поисковик Google), находят новые бизнес-модели (как Сэм Уолтон) или просто оказываются в нужном месте в нужное время...
Другой (и негативный) путь к личному богатству лежит через политические связи, лоббирование государства с целью получения от него выгод, через насильственное устранение конкурентов или откровенную кражу государственных ресурсов. Люди, зарабатывающие себе состояния первым путем, создают рабочие места, повышают производительность и вносят вклад в экономическое благополучие; идущие же вторым путем — это „искатели ренты“; ради собственного блага они вычитают это благо из роста и общего благополучия».
В экономике Большого Правительства движение из нищеты к богатству достигается не собственными усилиями индивидуумов, в стиле романов Орацио Элджера прокладывающих себе путь наверх в меритократии свободного рынка. В экономике Большого Правительства можно говорить только о возвышении из нищеты в поисках ренты. Чем больше и капризнее делается государство, тем сильнее создание богатств начинает зависеть от того, насколько успешно человек заручается политической поддержкой.
В странах, где господствуют правительства, все равно есть «1%» самых богатых. Но разница состоит в том, что богатые в таких странах извлекают свои прибыли из политических милостей — и по сравнению с населением вообще они гораздо богаче.
Пол Грегори из Института Гувера делает очень любопытное наблюдение: олигархи в обществах, в которых господствует государство, неизмеримо более могущественны, чем 1% самых богатых людей в странах с рыночной экономикой вроде США. Создатели богатств, предприниматели, такие как Билл Гейтс, Уоррен Баффет и Ларри Эллисон, контролируют меньшую долю ВВП, чем российские миллиардеры, богатства которых созданы государством.
«В этих странах (США, странах Евросоюза, Южной Корее), где владельцы самых крупных состояний играют преимущественно роли предпринимателей, их доля в ВВП колеблется в интервале от одного до двух процентов. Учитывая вклад, который эти люди вносят в экономику, их материальные вознаграждения представляются довольно скромными. На Украине и в России доля ВВП, контролируемая 10 самыми богатыми людьми, составляет четыре-шесть процентов, а это весьма существенный доход для тех, кто вносит отрицательный или сомнительный вклад в производство и благосостояние». [Курсив авторов книги].
Большинству представителей «1%» самых богатых россиян дали контроль над активами, ранее бывшими государственной собственностью, на основании связей, которые эти люди имели в правительстве. Возможно, что в США нет олигархов, подобных тем, что есть в России. Но политическое кумовство Большого Правительства в США действительно создает миллионеров. У членов конгресса стремление к получению рент давно стало двухпартийной традицией. В своей получившей многочисленные положительные отзывы и тревожащей книге «Throw Them All Out» («Выкинуть их всех») Питер Швейцер из Института Гувера в Стэнфорде убедительно показывает, что извлечение доходов из политического влияния и инсайдерской информации является обычной практикой. Известно, что в конгрессе не платят больших зарплат. Тем не менее должность сенатора или конгрессмена в США может быть весьма прибыльной.
Швейцер пишет, что результаты одного из исследований показали: по сравнению с другими американцами члены конгресса «накапливают богатства примерно на 50% быстрее». Американские законодатели, замечает Швейцер, «в 2004-2006 гг. увеличили собственные капиталы в среднем на ошеломляющие 84%». Состояния законодателей росли, хотя и не столь впечатляющими темпами, даже во время рецессии, когда остальные американцы беднели.
До недавнего времени американским законодателям, принимающим законы, которые сказываются на корпорациях США, было разрешено совершать операции с акциями вне ограничений, действующих в частном секторе и запрещающих торговлю на основе инсайдерской информации. Изучение 4 тысяч совершенных сенаторами сделок с акциями показало, что доходность этих сделок превосходит среднерыночный уровень доходности на 12% в год, а это более высокий уровень доходности, чем демонстрируют сделки инвесторов, обладающих инсайдерской информацией о корпорациях. (У членов палаты представителей тоже весьма высокие показатели доходности по сделкам с акциями.)
Взрыв негодования, вызванный публикацией книги Швейцера, привел к тому, что конгресс наконец-то принял в 2012 г. законы, запрещающие инсайдерские операции с акциями. Однако этот запрет не производит впечатления на Швейцера. Учитывая то, как делают дела в Вашингтоне, Швейцер не верит в эффективность применения этих запретов. В конце концов комиссии по ценным бумагам и биржам и ФБР получают финансирование от... конгресса.
Законодатели делают деньги и другими способами. Деннис Хастерт, прослуживший в конгрессе 20 лет и бывший спикером палаты представителей в 1999-2007 гг., приобрел более сотни акров сельскохозяйственных угодий. Он постарался добиться принятия закона о транспорте, который предусматривает строительство в районе его владений шоссе за 220 млн долл., что увеличило стоимость его земли вдвое, и он сделал пару миллионов долларов на продаже своей земли.
«Очень многие [вашингтонские законодатели] приходят в конгресс людьми скромного достатка и покидают его миллионерами, а это просто неправильно», — говорит Швейцер.
Политический фаворитизм влияет и на получение государственных кредитов и субсидий. Приведем только один пример: гранты Министерства энергетики и кредиты, гарантированные государством, выделенные в рамках пакета экономических «стимулов» в 2009 г., часто доставались — да вы уже догадались, кому — спонсорам кампании Обамы. Самый известный случай «экологически чистой взятки» — Solyndra, злополучная компания — производитель солнечных батарей, получившая поддержку Джорджа Кайзера, который руководил сбором средств на избирательную кампанию Обамы. Получив 535 млн долл, из средств налогоплательщиков, Solyndra все же обанкротилась.
А вот другой получатель выгод — бывший вице-президент Эл Гор. Некоторые предсказывали, что Гор сможет стать первым в мире миллиардером, сколотившим состояние на углероде благодаря выгодным государственным контрактам, которые достались венчурной компании Kleiner Perkins (Гор — партнер этой компании).
Подобное ведение дел — в сфере экологически чистых технологий и в других областях — означает, что политические связи и влияние вытесняют справедливость и подлинную конкуренцию. Швейцер пишет:
«Упорный, напряженный труд и инновации должны двигать американскую экономику, но в Вашингтоне политические связи выбросили этих надежных рулевых экономики за борт».
Навязываемый Большим Правительством капитализм «по знакомству» и «по политическим связям» является, между прочим, одним из главных источников тех прибылей и бонусов, которые получает Уолл-стрит и которые участники движения Occupy Wall Street и другие недовольные осуждают как «несправедливые». Фред Сигел из Манхэттенского института обращает внимание на обстоятельство, которое практически все упускают из виду: эти ни с чем не сообразные выгоды зачастую обусловлены искажениями функционирования финансового сектора, которые являются результатами государственного вмешательства. Сигел отмечает: финансовая помощь, оказанная компаниям администрациями Буша и Обамы, наряду с деньгами, закачанными в экономику ради ее стимулирования, и почти нулевыми процентными ставками искусственно поддержала крупные банки. Происходящий со времен провозглашения в 60-х годах XX в. курса на построение Великого общества рост правительства также способствовал созданию гигантских профсоюзов государственных служащих, пенсионные фонды которых являются важными источниками денег Уолл-стрит. Как заметил Сигел в Wall Street Journal, «Уоллстрит делает деньги на облигациях, которые необходимо разместить, чтобы оплатить работников государственного сектора в Нью-Йорке». Сигел высказывает предположение о том, что участники движения Occupy Wall Street не считают такое положение совсем уж неправильным. Но им следовало бы протестовать против образа действий, принятого в Вашингтоне, а не на Уолл-стрит.
