Глава 5. Apple или Solyndra?
Меритократия против кумовства
Экономика открытого рынка — это меритократия. Если вы предлагаете нечто, пользующееся у людей спросом, они покупают ваш товар, будь то новая технология, фруктовая вода более тонкого вкуса или ваши собственные трудовые навыки. Способность индивидуума удовлетворять потребности рынка значит больше, чем особенности происхождения и социального статуса. Производительно работающие индивидуумы, равно как и компании, получают вознаграждения за стоимость, которую они предоставляют другим.
У Александра Гамильтона было уникальное отношение к меритократии, возникающей на рынках. Родившийся в Вест-Индии у матери-одиночки Гамильтон еще в юношестве, в 1772 г., проложил себе путь в колониальную Америку и впоследствии смог стать первым министром финансов США при президенте Джордже Вашингтоне. По словам биографа Форреста Макдональда, Гамильтон остро осознавал, что «деньги не помнят о классе, статусе, цвете кожи и унаследованном положении в обществе; деньги — окончательный, нейтральный и беспристрастный арбитр». Гамильтон создал финансовую систему, основанную на деньгах и рынках, потому что хотел, чтобы Америка была «обществом подвижным и открытым для заслуг».
В экономике свободного рынка не у всех есть энергия или стремление войти в список 400 миллиардеров по версии журнала Forbes, то есть немногие обладают энергией и честолюбием Уоррена Баффета или Билла Гейтса. Но открытость демократического капитализма дает тем, кто хочет попытаться войти в этот список, самые справедливые шансы. Свободные рынки обеспечивают среду равных возможностей как отдельным предпринимателям, так и компаниям. И те, кто создает эту среду, не будут находиться на ее вершине, если перестанут удовлетворять потребности других людей. Посмотрите на список 100 крупнейших американских корпораций, опубликованный в 1917 г., когда вышел первый номер журнала Forbes. Из тех 100 корпораций сегодня в списке остались лишь 12.
А как относиться к часто раздающейся жалобе на то, что меритократия и демократический капитализм создают неравенство, допуская обогащение немногих? Это обоснованная жалоба: в экономике свободного рынка существует «неравенство доходов». Политическое и экономическое неравенство есть во всех обществах. Однако меритократия свободного рынка предлагает людям величайшую возможность возвышения через создание и аккумулирование богатства. Исследования показывают, что более половины семей из 20% населения, получающего в Америке самые низкие доходы, улучшают свое положение в течение 10 лет, тогда как по меньшей мере половина семей из 20% населения, получающего самые большие доходы, беднеют.
Критики свободного рынка упускают из виду тот факт, что в американском обществе «неравенство доходов» зачастую является побочным последствием экономического роста и создания богатств. И то, и другое одновременно способствуют повышению уровня жизни всех. Почтенные экономисты вроде Брайана Уэсбери указывают, что в периоды технологических инноваций доходы растут быстрее у самых богатых. Билл Гейтс и Марк Цукерберг стали фантастически богатыми благодаря своим технологическим инновациям. Но мы, остальные, тоже получаем выгоды — благодаря повышению уровня жизни и большему доступу к потребительским товарам. Продукты, ранее считавшиеся «предметами роскоши», которые были доступны немногим, быстро становятся предметами первой необходимости, доступными большинству. В 1900 г. Джон Д. Рокфеллер был самым богатым человеком на земле. Но, несмотря на то что этот человек потратил ошеломляющую сумму — 500 тысяч долл, (что эквивалентно современным 11 млн долл.), он не смог предотвратить смерть своего внука от скарлатины. Сегодня благодаря современным антибиотикам об этой болезни почти не слышно даже среди бедных.
Открытость и доступность свободных рынков являет впечатляющий контраст с экономиками, которыми управляет Большое Правительство, или отраслями экономики, в которых политика берет верх над заслугами. В этих случаях связь между усилиями и вознаграждениями намного слабее, а зачастую и вовсе отсутствует. И частные предприниматели, и компании слишком часто возвышаются и обогащаются на основании того, насколько хорошо они удовлетворяют, потребности тех, кто стоит у власти. Политика государства дает выгоды политическим друзьям или тем, у кого есть мощные лоббисты и ресурсы, необходимые для того, чтобы заручиться расположением властей.
Практикуемое Большим Правительством назначение на государственные должности по знакомству может означать, что могущественные отрасли вроде производителей сахара на протяжении десятилетий получают государственные субсидии. Или влиятельная сталелитейная промышленность получает таможенные пошлины, защищающие эту отрасль от импорта стали. Например, при «Обамаохранении» фаворитизм Большого Правительства означает, что компании, имеющие связи с администрацией, получают временные послабления, позволяющие этим компаниям не соблюдать требования законодательства.
Этот фаворитизм аморален не только потому, что он несправедлив, но и потому, что расплачивается за него общество. Протекционистские тарифы и правила, введенные в действие, чтобы угодить могущественным отраслям или профсоюзам, приводят к росту цен на товары вроде стали, автомобильных покрышек и самих автомобилей. Милые сердцу Большого Правительства «зеленые», то есть экологически безопасные, технологии или другие проекты, которым оказывают предпочтение по политическим соображениям, могут означать не только налоги, уничтожающие богатство. Капитал выводят из компаний, у которых нет нужных политических связей, а есть всего лишь более совершенные технологии.
Выбор между меритократией свободного рынка и кумовством, насаждаемым Большим Правительством, иллюстрирует разница между компаниями Apple и Solyndra, производящей солнечные батареи. Apple преуспела благодаря инновациям, которые удовлетворяли потребности рынка новаторскими способами. У Solyndra был инновационный продукт. Но, как мы объясним позднее, главной причиной подъема этой компании были политические связи ее главного финансиста, которые помогли Solyndra получить у государства кредит в 535 млн долл. Однако солнечные технологии компании оказались слишком дорогими. Solyndra обанкротилась, а ее расходы пришлось оплачивать налогоплательщикам.
Чего хотят американцы: открытой меритократии, которая генерирует инновации, создающие рабочие места (эта меритократия представлена компанией Apple), или рынков, на которых господствует государство, раздающее своим «друзьям» вроде Solyndra несправедливые преимущества, а нередко и деньги налогоплательщиков? Конечный итог подобного фаворитизма таков: замедление темпов экономического роста и меньшее количество новых рабочих мест. Просто спросите людей, живущих в развивающихся или в бывших соцстранах, начиная с бывшего Советского Союза и заканчивая Аргентиной, где процветает имеющая «правильные» политические связи аристократия, тогда как все остальные страдают.
Главный вопрос: «Справедливо ли возвышение людей на основании политических связей, а не реальной стоимости того, что они дают другим?»
