В очередной раз за этот бесконечный день – во второй, в третий? — ко мне вернулась способность соображать. Или это и есть пресловутое второе (или третье) дыхание? В этот раз головная боль была просто дикой, а от навалившейся слабости я едва не упал там же, где стоял. Боль физическая отвлекала, мешала соображать – но гораздо меньше, чем вид улицы, заваленной телами и залитой кровью: впечатления от событий пятиминутной давности как будто остались за стеклом, посерели. Словно прошли не минуты, а дни или даже месяцы. Вот только череп как будто в тиски зажали и сжимают… Как я понимаю, таким образом организм отчаянно намекает, что в следующий раз после эмоциональной перегрузки я просто свалюсь в глубокий обморок – надолго, и спасибо, если не с инсультом. Думаю, уже свалился бы, если бы не биологический возраст: шестнадцать лет, пик формы, как ни крути. Повезло… Повезло? К шайтану такое «везение»!

— За мной. Мы уходим, — для верности я ухватил всё ещё пялящуюся на обломки вертолёта Мамедову за локоть. Удивительно, но она послушно сдвинулась с места, только ещё некоторое время выворачивала шею, пока место аварии не скрылось за поворотом на перекрёстке. — …А теперь кто-нибудь может мне сказать, что за х… хрень тут происходит?

Принцесса Анна вздрогнула, затуманенный взгляд обрёл осмысленность… и тут же налился непередаваемой болью – не телесной, душевной.

— …Государственный переворот, — наконец после паузы сообщила она.

П…ц!

— Переворот? Здесь, в Монголии?! — сказанное Анной настолько не укладывалось в голове, что я даже не сразу вспомнил, что нужно идти дальше.

— Большая проверка боеготовности, на Полигоне собраны практически все рода войск. Фактически, полноценная армия. Нужно только перехватить над ней контроль и перегруппировать, — тусклым голосом описала ситуацию снова впавшая в меланхоличное безразличие принцесса. Ну, хотя бы шла сама, а не как Светка, которую приходилось вести за ручку. — Часть заговорщиков из высшего военного командования.

— То есть как… вы что, знали про заговор? — я едва не споткнулся.

— Знали. Никто не думал, что они решатся вот так вот, без полноценной подготовки…

— Охренеть, — меня даже на мат не хватило. Приступ новой головной боли заставил скривиться – услышанное с одной стороны совершенно не хотело укладываться в голове, а с другой – прекрасно объясняло всё, чему я был свидетелем с момента взрыва в «Каменном цветке». Стоп, или даже раньше? — И кто ещё в заговоре состоит, кроме генералов?

Локоть Мамедовой при упоминании звания главных путчистов под моими пальцами вздрогнул.

— Чиновники правительства, включая нескольких высокопоставленных, некоторые церковные иерархи, часть купцов-миллионщиков первой гильдии, Орден Равновесия…

…твою мать…

— Чего им всем не хватало-то?! — в сердцах практически выкрикнул я, перебив Анну. Честно, я не собирался ничего такого спрашивать, и уж тем более – в таком тоне: всё получилось само собой. Но поймите и меня: за половину ночи я увидел (и частично наделал руками Ирис) столько трупов, сколько иной полицейский из «убойного отдела» не увидит за несколько лет – и это я не говорю про разрушения и пожары! И где? В Великой Империи, с её низкой преступностью и высокой жизненной стабильностью, в самом, практически, центре страны. А теперь узнаю, что в ответе за всё люди, занявшие в этой жизни далеко не последние места – скорее уж наоборот! Те же генералы должны всеми конечностями цепляться за свои погоны и кресла под задницами – выше им уже при любой власти не прыгнуть, как ни крути. А чиновники? А церковники?

— Они считают, что мой отец толкает страну к новой Великой Войне, — урождённая Рюрикова-Хэ-Мин вновь болезненно сморщилась. Похоже, хоть я и повысил голос случайно, это оказалось именно тем, что нужно было сделать. Принцесса вновь остановилась, но теперь на её лице не было выражения вселенской отрешённости или мучительного страдания – просто боль, но и решимость. — Это… так сказать, «партия за мир и стабильность». Неофициальная, конечно.

— За мир и стабильность?! — последние слова собеседницы меня добили. Я только открывал и закрывал рот, не в силах выразить клубок испытываемых чувств словами – даже нецензурщины не хватало. Светка вырвала у меня из пальцев свой локоть, но я даже не обратил на это внимания, всё ещё раздавленный масштабом человеческой глупости и стремления к саморазрушению. За мир они, б…ь! Потому – давай убьём всех вокруг, и всё порушим, заодно уже! Мать, мать, мать… проклятье!

— Я тоже так отреагировала, когда узнала, — с горькой иронией «подбодрила» меня Анна. — Я благодарна, что вы вывели меня… нас… оттуда… Егор, правильно?

— Лучше скажи, куда ты нас тащишь? — более-менее пришедшая в себя генеральская дочка опять перешла к своей излюбленной манере общения: без излишних сантиментов и вежливости.

— Сюда, — я толкнул заскрипевшие ворота. — Помнишь, я говорил про Джимбинову?

Жаргал всё так же лежала посреди вытоптанного пыльного двора прямо на земле, как я её и оставил: без сознания, тяжело и прерывисто дыша. Впрочем, времени-то прошло – меньше десяти минут, хотя казалось, что целая вечность. Ссадина на виске девушки покрылась тонкой коркой застывшей крови, волосы рядом слиплись, красивое жреческое одеяние почти полностью потеряло изначальный цвет, теперь больше напоминая грязный мешок. Да я и сам был ненамного чище: халат покрывали пятна сажи, грязи, оружейной смазки, зелёные разводы от травы, на рукаве оказалась длинная прореха. И как контраст – новенький автомат, внутренние карманы халата кроме планшета оттягивает запасной магазин-рожок. А вот пистолет-пулемёт «сизу» я, похоже, так и оставил валяться у стены дома, где попал под вертолётный обстрел – только сейчас это заметил…

Как только мы прошли ворота, блондинка немедленно бросилась к лежащей. Быстро и привычно (по крайней мере – на вид) нашла на шее пульс, потом в той же манере ощупала раненую, проверяя целостность костей: в отличие от меня, первая помощь Светке была знакома не понаслышке.

— Что с ней? — спросила меня Мамедова, одновременно оттягивая однокласснице веко и заглядывая в глаз.

— Сотрясение мозга…

— А то я не догадалась.

— …и нервное перенапряжение, — терпеливо закончил я фразу. И пояснил в ответ на недоуменный взгляд: — Это она мне сказала, где тебя… где вас искать.

— Да? — с заметно большим уважением оглядела Джимбинову светловолосая.

— А ещё у неё погибли родители и дом подожгли эти ваши «борцы за мир». Надеюсь, именно в таком порядке – потому что когда мы с Ирис здесь оказались, храм пылал – не подойти, — жёстко докончил я, встретившись глазами с Анной. Умом я понимал, что принцесса, если даже и имеет какое-то отношение к заговору, сейчас такая же пострадавшая, как и я, но сдержаться было очень трудно. Мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы отвести взгляд и более-менее спокойно продолжить: — Я вколол ей противошоковое из армейской аптечки первой помощи и оттащил… немного. Но всё равно храм отсюда в двух шагах, а ещё мы рядом с тем местом, где вас чуть не убили. Наверняка враги заинтересуются, куда пропал вертолёт и две мобильных группы… Нужно решить, куда дальше двигаться, потому что тут точно оставаться нельзя. Есть предложения?

На слове «вертолёт» генеральская дочка передёрнула плечами, как от озноба, и отвернулась. Зато закусившая губу Анна что-то для себя, видимо, решила, и резко кивнула в такт моим последним словам.

— Нужно уходить из Ундерхаана: город маленький и пустой, нас в конце концов найдут. Только нужен транспорт, и желательно, быстрый…

— В степи нас накроют ещё быстрее – там спрятаться точно негде. И, раз военные у них в кармане, то просто с воздуха ракетой приложат, — возразил я.

— Пусть попробуют найти сначала, сателлит наблюдения картинку гонит… В смысле, не реальную съёмку демонстрирует, а запись с одной из прошлых ночей. В машине был спутниковый приёмник, я же всё-таки не просто девочка, вышедшая погулять, — пояснила черноволосая, и добавила, искоса посмотрев на поникшую Мамедову: — И военные далеко не все у них в кармане… пока ещё. Заговорщики далеко не все командиры, для управления войсками их нужно будет переподчинить своим ставленникам. Скорее всего до утра мы… по крайней мере, будем в безопасности.

— Может?.. — в голосе Светланы было столько надежды и мольбы, что мне стало не по себе.

— Я же тебе уже говорила, не путай меня с моим отцом. Это его каждый солдат знает, а не меня, — горько отозвалась Рюрикова-Хэ-Мин. — Если… если даже мы доберёмся и пробьёмся через оцепление, ты только своего отца подставишь. И потом, я уверена – Император уже должен быть в курсе… Или скоро будет: события такого масштаба невозможно скрыть… по крайней мере – надолго.

Я скривился – даже мне послышалась в последних словах Анны явная неуверенность. Проклятье…

— Жар лучше не трясти, по крайней мере в ближайшие пару часов, — глухо добавила Мамедова, и я решился.

— Здесь недалеко стоит… Я надеюсь, ещё стоит СВП-катер. Восемьдесят километров в час, и ровный, насколько это вообще возможно, ход. Подойдёт?