Глава 25
После воскресного звонка Сотниковой Верой овладело нервное возбуждение. Она понимала, что выключенный телефон — отнюдь не защита от неотвратимого возмездия. Мария Ефимовна, несмотря на страдания и происки конкурентов, дамой была серьезной и безжалостной. Полученные деньги требовалось отработать или вернуть, но на руках у Веры остались сущие гроши. И если выгодный заказ от мэрии не удастся получить, то дело во всех отношениях — швах! Единственный выход — надеть камень на шею и в омут с головой. Но топиться Вера не собиралась. Случались в ее жизни ситуации и похуже, но из всех она выходила живой и невредимой.
Несколько раз она пыталась дозвониться до Жанны Горленко, чтобы узнать, в какой стадии решение вопроса. Допущена ли их заявка до конкурса? Каковы перспективы? В принципе, Жанна никогда ее не подводила, но тут, против обыкновения, ни разу за выходные не объявилась, а ведь понимала, что пятьюдесятью тысячами просто так не раскидываются, когда зарплата чуть ли не в два раза ниже. Впрочем, двести тысяч взятки тоже на дороге не валялись. За такие деньги могли и шею свернуть, поэтому Жанна вряд ли осмелилась обвести Веру вокруг пальца. Но тем не менее трубку не брала, а ближе к вечеру и вовсе оказалась вне зоны действия сети.
Но это обстоятельство Веру не слишком огорчило. Семейство Горленко вполне могло свалить на выходные в дальнюю деревню, где проживала Жанкина свекровь. Поэтому она оставила бесполезные попытки дозвониться, но впала в меланхолию, отчего и кофе литрами пила, и чай, и в потолок глядела, и чуть ли не пачку сигарет выкурила, и два десятка блинов за один присест уничтожила. Только идеи по низвержению четы двух «Б» витали призрачным облачком на недосягаемой высоте и ни в какую не желали проливаться благодатным дождем на ее истомленную творческими муками голову.
В итоге Вера поняла: если не произойдет ничего непредвиденного, выполнить задуманное ей не удастся. Тревожные мысли не давали покоя и ночью. Во сне ее то давили подушкой, то страшные черные псы гонялись за ней по бескрайнему полю. Вера пыталась звать на помощь, но горло сипело, хрипело, отказываясь выдавать звуки. Она просыпалась в холодном поту, отбрасывала в сторону одеяло, шла босиком на кухню и пила ледяную воду прямо из-под крана…
А утром грянул гром. В восемь утра ее поднял звонок редактора газеты, где она трудилась в последнее время.
— Спишь? — спросил он зловещим шепотом. — А вот другие не спят!
— И что? — Вера зевнула в трубку. Неделя только начиналась, и она особых грехов за собой не чувствовала. — Землетрясение приключилось или дефолт? Что я проспала?
— Ты на Луне живешь? — взвизгнул от бешенства редактор. — В городе маньяк завелся, женщин режет. Чупилову из городской администрации завалил в субботу. Шмелев уже не статью, а взрыв мозга в Интернете забабахал, потому что не спит! Потому что работает! Может, мне его на твое место взять?
— Боже! Чупилова? — Вера вскочила с кровати. — Как? Не может быть?
— Все может быть! — устало сказал редактор. — Вот так бегаешь, суетишься, а смерть, оказывается, за спиной ходит. Ты в Интернет загляни, там уже куча ссылок на статью! Конечно, Шмелев еще тот негодяй, но как работает! Как работает…
Начальство продолжало что-то бормотать в трубку, но Вера бросила телефон на подушку и метнулась к ноутбуку. Статья Никиты ввергла ее в такой шок, что она едва не потеряла сознание и минут десять приходила в себя, глотая воздух открытым ртом и хватаясь за сердце. Мать, привлеченная ее воплями, испуганно заглянула в комнату, затем попыталась напоить какими-то каплями, принесла воды, но Вера оттолкнула ее руку и устремилась на кухню. Достала початую бутылку коньяка, припрятанную от Кречинского, и сделала несколько глотков прямо из горлышка. Зубы выбивали дробь на стекле, руки тряслись, глаза затянула мутная пелена.
— Убили! Убили! — повторяла она, уставившись бессмысленным взглядом в окно. — А как же заявка? А как же двести тысяч?
— Кого убили, Верочка? — боязливо спросила мать, которая притащилась следом на кухню!
— Отстань! Не твоего ума дело! — заверещала Вера и кинулась обратно в спальню. Схватила дрожащими руками телефон и набрала номер Горленко.
О, счастье, пресс-секретарь отозвалась сразу, но через секунду Вера поняла, что счастье — понятие относительное.
— Что случилось? Почему не звонишь? Что там с заявкой? Прошла на конкурс? — обрушилась она на бывшую однокурсницу, забыв поздороваться.
— Тихо! — прошептала Жанна. — Не вопи, как резаная! Слышала небось, Чупилова, ну, та самая, что на заявках сидела, в субботу погибла! Подробностей пока не знаю, но только что статью Шмелева прочитала. Полиция версию о маньяке не подтверждает, но мне кое-кто по секрету сказал: лицо у Томки в лапшу изрезано. В администрации все на ушах с субботы стоят. Уголовный розыск, управление по борьбе с коррупцией ее кабинет часа три шмонали. Выемку документов сделали, сейф вскрыли, всех опросили…
— Сейф вскрыли? — изумилась Вера. — Ты хочешь сказать, она деньги в своем кабинете в сейфе хранила? Она что, дура совсем?
— Ничего я не хочу сказать! — рассердилась вдруг Жанна. — Кроме одного! Все заявки, и ваша в том числе, пока лежат под сукном, и может статься, что конкурс в ближайшее время не состоится. Но ты понимаешь, я сделала все, что могла!
— Верни деньги! — процедила Вера. — Жанка! Немедленно! Хотя бы пятьдесят тысяч!
— С чего вдруг?! — взвилась пресс-секретарь. — Я ведь репутацией рисковала!
— Я твою репутацию так разукрашу, что век не отмоешься! — Вера уже орала не своим голосом от ярости. — Ты меня знаешь!
— Но вдруг ваша заявка пройдет? — робко осведомилась Жанна.
— Вот когда пройдет, тогда и гонорар получишь! — отчеканила Вера. — Сейчас я номер банковской карты эсэмэской сброшу, перечислишь деньги в течение часа. А то, обещаю, найду, что рассказать ментам и общественности о твоем тандеме с Чупиловой. Шмелев от зависти сам себя на клочки порвет!
Естественно, статью по этому поводу писать она не собиралась, но возможность вернуть хотя быть часть гонорара не упустила.
Деньги упали на счет почти мгновенно, и это обстоятельство слегка улучшило Верино настроение, но мысли, что Сотникова непременно до нее доберется, продолжали сверлить мозг.
Вера лихорадочно прокручивала в голове варианты дальнейшего развития событий. Худшим, естественно, представлялся возврат денег. Взять их было неоткуда. Не менее ужасными и к тому же затратными выглядели судебные тяжбы. И пусть ей даже удастся доказать (далеко не факт!), что выполнила условия договора, неприятная канитель могла растянуться до лета и зарубить ее надежды на отдых возле теплого моря. Ситуацию осложняло и то обстоятельство, что второй экземпляр договора Вера, ослепленная кучей денег, просто забыла забрать у Сотниковой и всех деталей не помнила. Кто его знает, что там напечатано мелким шрифтом?
Вторая ночь прошла опять почти без сна. Голова трещала от мрачных предчувствий, Сотникова вполне могла отыскать ее в редакции, устроить скандал и опозорить на весь город. И где гарантия, что в ярости она не выдаст миру, на что подрядилась Вера.
В редакцию она добиралась чуть ли не огородами, оглядывалась, обходила центральные улицы закоулками. Сердце рвалось из груди от ужаса. За каждым кустом и мусорным баком ей чудился громила с битой, которого наняла Сотникова, чтобы наказать мошенницу, то есть ее, Веру. И ей чихать, что кто-то угодил в паутину непредвиденных обстоятельств и уже не чает, как оттуда выпутаться.
Сообщение от Жанки застало ее на крыльце редакции. Вера торопливо достала телефон. Строчки заплясали, задергались на экране, и Вера вынуждена была схватиться за перила, чтобы сердце не выпрыгнуло из груди.
«Утром в городе нашли труп Сотниковой. Автосалон «Мечта». Похоже, опять маньяк. Знала такую?» — гласило сообщение. Вера не стала даже отвечать. И уже в кабинете обессиленно свалилась на стул и расстегнула шубейку. Ее мольбы услышаны! Сотникову убили, и, значит, обязательства умерли вместе с ней!
В счастливом заблуждении Вера пребывала весь день, а в среду ей позвонили. Бесстрастный мужской голос на другом конце трубки спокойно представился:
— Иван Сотников. Вы вели дела с моей теткой. И, кажется, немного ей задолжали.
Этого Вера никак не ожидала. Нет, она, конечно, слабо надеялась на то, что расписка и немудреный договор, которые Сотникова выдрала у нее из глотки, всплывут не сразу, и тогда она смогла бы отпереться, мол, услуги были взаимные, а в каком виде Вера предоставила Сотниковой компромат — их интимное дело.
Поэтому поначалу повела себя нагло и напористо. Резко отсекла притязания и заявила, что ничего никому не должна. Племянник хмыкнул и повесил трубку. Но через два часа раздался звонок из прокуратуры. Знакомая, помощник прокурора, рассыпаясь в любезностях, по секрету сообщила, что некий Иван Сотников накатал на Веру заявление, обвиняя в мошенничестве и вымогательстве.
— Верочка, я пока не дала заявлению ход, — прошептала она в трубку. — Но времени в обрез. Понимаю, это ваши служебные штучки-дрючки. Только будет лучше, если вы договоритесь полюбовно. До завтра я еще подожду, а послезавтра — не обессудьте…
Весь день ее трясло от ярости. Сопляк! Малолетка! Ишь, возомнил о себе! Еще молоко на губах не обсохло, чтобы воевать с ней по-настоящему!
В конце концов, у нее тоже были связи и в суде, и в прокуратуре, и в следственном комитете, так что еще неизвестно, кто бы выиграл. Опыт судебных разборок у Веры был гигантский.
К вечеру она слегка успокоилась и рассудила, что не стоит играть с огнем, ведь в споре могла всплыть неприглядная истина. После этого нашла в телефоне список входящих и, дозвонившись до Ивана, в самых вежливых выражениях попросила о встрече.
Они увиделись в кафе. Иван словно не заметил, что Веру корчит от бешенства, и скучным голосом проинформировал: суть договора ему известна, и он намерен требовать от Веры его исполнения. Прежде чем она попыталась что-то сказать в свое оправдание, Иван тем же тоном сообщил:
— Полагаю, что вы ничего не смогли нарыть. Но я облегчу вашу задачу. Вы в курсе, что тетю Машу убили во дворе, где живет Беликов? К тому же ее звонок к нему был последним в списке исходящих, за полчаса или за час до смерти.
Потрясенная Вера молчала.
— Ну? — нетерпеливо спросил Иван. — Что вы сидите, как сосватанная? Вы что, не догадываетесь, как выехать на этих фактах?
— Это может быть совпадением, — неуверенно произнесла Вера. — Вы что, хотите, чтобы я обвинила Беликова в убийстве Марии Ефимовны на основании звонка?
Иван нетерпеливо, будто мошку отгонял, махнул рукой.
— Между прочим, менты его трясут, — сообщил он. — Я это от следователя знаю. Да и сам сегодня утром видел Беликова в следственном управлении.
— Но для обвинений этого недостаточно, — возразила Вера. — Из-за того, что вы его там видели, мне под статью за клевету идти?
— Госпожа Гаврилова, — сухо сказал Иван. — Мне абсолютно неважно, куда вы пойдете. Тетя Маша вас наняла? Наняла! Вы работу выполнили? Нет! Поэтому — или статья, и деньги останутся при вас, или нет статьи, но деньги возвращаются ко мне. Третьего не дано, я вас уверяю!
Он нехорошо ухмыльнулся. Вера промолчала. Зачем Ивану знать, что на всякий случай она включила диктофон на телефоне и записала весь разговор, чтобы обезопасить себя от непредвиденных ситуаций.
Но возвращать ей было нечего. Оставалось лишь принять условия Ивана.
В принципе, для Веры не составляло труда состряпать компромат на Беликова. Она была неплохим журналистом и действительно умела из мутных слухов, полунамеков и сплетен сварить ядовитое зелье, способное свалить с ног стадо слонов, а не то что самонадеянного бизнесмена Беликова. Однако Вера понимала: для полноценной травли одной статьи недостаточно. Через неделю о ней никто не вспомнит, если, конечно, Беликов реально непричастен к убийству, а другой информации взяться неоткуда. Кроме того, она догадывалась, что Быстрова не простит нападки на мужа, и месть ее будет мгновенной и ужасной…
Желание подложить свинью Быстровой и Беликову боролось с благоразумием. Но благоразумие, придавленное долгом с пятью нулями, быстро проиграло и с визгом пустилось наутек. И тогда Вера решилась: статью она напишет. И этого ей хватит, чтобы отбиться от претензий Ивана.
